и невольно повторил интонацию парнишки.
Чижик по-взрослому хмуро взглянул на него.
- Прости, пожалуйста! - горячо произнес Алексей Палыч. - Это вышло
абсолютно случайно! Прошу мне поверить!
Лицо Чижика слегка разгладилось.
- Я з-знаю, - сказал он, - это б-бывает.
Чижик подобрал топорик и пошел в лес.
- Я не нарочно... - еще раз попытался оправдаться Алексей Палыч,
обращаясь к ребятам.
- Да мы понимаем, - сказал Стасик. - У нас в классе, когда он урок
отвечает, даже учителя иногда начинают заикаться. Шурик, иди помоги
Чижику. Сколько у нас еще топоров? Два? Гена, пойдешь со мной. А ты
можешь? - Вопрос был обращен к вернувшемуся Борису.
- У вас какое в Городе отопление? - спросил Борис.
- Батареи. А что?
- А у нас печное. За зиму восемь кубометров уходит.
- Ну и что?
- Дровами я занимаюсь.
- Молодец, - сказал Стасик. - Будешь у нас главным по дровам.
Держи топор.
- Боря, я с тобой, - сказал Алексей Палыч.
Уже уходя, Борис услышал очередное распоряжение Стасика:
- Марина, разберешь все веревки, какие есть.
Не понимая, откуда вдруг появилась какая-то Марина, Борис
оглянулся.
- Ладно, - сказала Мартышка, - будет сделано, господин генерал.
У затухающего костра остались только Лжедмитриевна и Валентина.
Алексей Палыч и Борис медленно брели по лесу, выискивая подходящее
дерево.
- Она догадалась, что я притворялся.
- Как же она реагировала?
- Никак. Сказала, что раньше я был вроде лучше. А я сказал, что
расскажу про нее ребятам.
- Ну и что?
- Ноль внимания. Все доказывала мне, что она живая - специально
руку расцарапала. Кровь пошла...
- В этом я уже не сомневаюсь, - сказал Алексей Палыч. - Сначала
меня удивляла ее пассивность...
- А ребята как будто ничего не замечают. Неужели другая была точно
такая же?
- А они не имеют возможности сравнивать. Я сегодня выяснил у Гены:
другая занималась с ними подготовкой, но в поход не ходила. Может
быть, они думают, что в походе руководитель должен вести себя именно
так. И знаешь, что мне пришло в голову, - она вовсе не выглядит плохим
руководителем. Со стороны она может показаться руководителем очень
хорошим.
- Это почему?
- Мы с тобой знаем ее историю и потому подозреваем ее во всех
грехах. А что увидел бы посторонний? А вот что: группа движется
вперед, все идет нормально, без особых приключений. Руководитель не
старается все сделать сам, не отдает пустяковых распоряжений. Ведь у
хорошего руководителя подчиненные сами знают, что делать. Но так все
в точности и у нас. Подумай об этом.
- Да вроде бы так, - согласился Борис. - Но я никак не могу
забыть, что она _оттуда_.
- В этом все и дело, - сказал Алексей Палыч. - Все идет нормально,
если не считать того, что поход возглавляет инопланетянка и мы не
знаем, что она собирается выкинуть.
Подходящее дерево оказалось найти не так просто. Нужно было сухое,
не слишком тонкое, не слишком толстое, чтобы можно его было срубить
маленьким туристским топориком.
Здесь следует заметить, что, вступив две недели тому назад на путь
обмана всего человечества, Алексей Палыч и Борис продолжали катиться
по наклонной. На их счету уже числились: обман, мелкое воровство,
симуляция и кое-какие другие проступки. Теперь они докатились до
браконьерства.
Лес нельзя рубить. Никакой. Ни живой, ни мертвый. Об этом написано
на плакатах и щитах, расставленных у лесных опушек. Есть даже
объявление в стихах, точнее, в одном стихе, столь часто встречающемся:
"Не поднимай на лес руку - он служит тебе, сыну и внуку". Почему лес
отказывается служить остальной родне - пока не выяснено. Но сам по
себе призыв этот справедлив, и грамотные туристы не должны его
нарушать. Именно об этом подумал Алексей Палыч, вонзая топорик в сухой
ствол.
Сосна сопротивлялась и после смерти. От удара на Алексея Палыча
обрушился дождь из сухой хвои, мелких веточек и даже каких-то букашек.
Все, что не уместилось на голове, попало за шиворот и начало царапать
шею и спину. Алексей Палыч ударил еще несколько раз, выпрямился и
передернул плечами.
- Дайте мне, - сказал Борис. - Вы потом сучья обрубите.
Это не так просто - свалить сухое дерево толщиной в тридцать
сантиметров, да еще тупым топориком. Раза четыре сменялись Борис и
Алексей Палыч, пока на стволе не образовалось утоньшение, нечто вроде
бобрового погрыза. Сосна начала легонько потрескивать.
- Ни одно дерево не может стоять вертикально, - заявил Алексей
Палыч. - Давай посмотрим, в какую сторону его валить.
Он отошел немного в сторону и, прищурившись, начал прикидывать.
- Вон туда. А ты отойди в сторону, чтобы не зацепило.
- Да я быстрей вас отскочу.
- Не спорь. Главное не поспешность, а точный расчет. Подержи очки.
Алексей Палыч отошел на несколько шагов, слегка разбежался,
вытянул руки вперед и ринулся в атаку. Почему-то в дерево он не
уперся. Ладони его скользнули мимо ствола; наклонившись, с протянутыми
вперед руками, он пробежал несколько шагов и грохнулся. Любимый ученик
смотрел на все это и кашлял от смеха.
- Что смешного? - лежа спросил Алексей Палыч: была у него такая
способность - много говорить в критических положениях.
- А вы бы не смеялись?
- Я бы - нет, - поднимаясь и отряхиваясь, сказал Алексей Палыч. -
Его нужно не толкать, а раскачивать. Просто я хотел, чтобы первый
толчок был сильнее. Дай очки.
Все же сосна наконец покорилась. Она улеглась на землю. Борис
принялся обрубать сучья. Алексей Палыч вытряхивал мусор из своих
одежд.
Прибежал Веник с инспекторским визитом. Описал возле Алексея
Палыча мертвую петлю - видно, еще помнил об утреннем издевательстве.
- Не злись, - сказал ему Алексей Палыч, - для твоей же пользы все
делалось. А то бы ходил с крючком в животе.
"Зато и с рыбой", - ответил Веник, шаркнул задней ногой, послав в
Алексея Палыча заряд лесного мусора, и удалился.
Очистив от сучьев и коры, сосну разрубили на две части. Перенося
на берег первую часть, Алексей Палыч продолжил разрушение пиджака:
клин из плеча выдрался еще больше и его пришлось отрезать.
Возвращаясь за второй частью, они прошли мимо стоянки. Там, над
разбросанными прямо на земле банками, пачками, пакетами с продуктами,
в задумчивости стояла Валентина. Веник был уже здесь и, хотя еще
издали узнал дровосеков, тявкнул на них, чтобы они не подумали, что
все это продуктовое богатство находится без охраны.
Алексей Палыч услышал, как Валентина спрашивала Лжедмитриевну:
- А как все это распределять?
- Смотри сама.
- Я разложу по разным рюкзакам.
- Делай, как считаешь нужным.
"Лжедмитриевна в своем репертуаре", - подумал Алексей Палыч. И все
же чем-то была она похожа на говорящую куклу: даже в беседах с ним,
казалось, была она чем-то ограничена, словно затвердила урок -
сколько-то там параграфов, но не более.
Когда каждая пара лесорубов принесла по две половинки, на берегу
собрались все. Куски стволов стащили в воду и обвязали веревкой, пока
на живую нитку, чтобы попробовать. На воде плот казался хлипким и
несерьезным.
- Мало, - сказал Стасик.
Шурик и Гена разделись, легли поперек бревен. Плот выдержал, но
почти полностью погрузился.
- Еще с-столько, - сказал Чижик.
Уже подмоченные, Шурик и Гена решили заодно искупаться. Остальных
тоже упрашивать не пришлось. Стасик, Чижик и Борис раздевались,
Алексей Палыч пока раздумывал. Прибежавший на шум Веник наблюдал, но
слишком близко не подходил: с этим местом у него были связаны
кое-какие неприятности, а у собак хорошая память.
Шурик отплыл метров на двадцать от берега. Внезапно он замолотил
руками по воде и скрылся.
- Тону! - этот крик Алексей Палыч расслышал совершенно отчетливо.
Он похолодел и стал раздеваться.
- Вы тоже купаться, Алексей Палыч? - спросил Стасик.
- Плывите туда... я сейчас... - забормотал Алексей Палыч, борясь
со своими брюками. - Он же тонет!
- Пускай тонет, - спокойно сказал Стасик.
Наконец Алексей Палыч справился с брюками, но кеды снимать было
уже некогда. Так он и бросился в воду - в кедах. В месте падения
тощего учительского тела всколыхнулась волна, и из этой волны возник
Шурик. Он вдохнул воздух и захохотал. Но смеялся он не долго. Тут же
возле него очутились Стасик и Чижик. Стоя на дне, они надавили на
голову и плечи Шурика, и тот снова исчез.
- Раз... два... три... - неторопливо считал Стасик, - четыре...
пять... шесть... семь... восемь... девять... десять...
Из-под воды выходили пузыри воздуха. Их становилось все меньше.
- Он же задохнется, - сказал Алексей Палыч.
Стасик кивнул, показывая, что слышит, и начал обратный счет:
- Десять... девять... восемь... семь... шесть... пять... четыре...
три... два... один... Пуск!
Шурик ракетой вылетел из-под воды, вынеся на себе облако брызг.
Глаза его были вытаращены. Выплюнув полведра воды, он часто задышал,
хотел что-то произнести, но не смог выговорить ни слова.
"Да, - подумал Алексей Палыч, - хорошо бы на время вернуться в
свое детство, но все-таки не в это мгновение."
Шурик понемногу отдышался, сообщил друзьям, что они "паразиты" и
что он искупает их поодиночке. Ему объяснили, что такие шутки хороши
дома, в ванне и с мамой, а не в походе, на озере и с товарищами.
- Из-за тебя человек кеды промочил, - добавил Стасик.
- Ничего, - сказал Алексей Палыч, - зато я искупался.
- Нет, - возразил Стасик. - Сейчас вы надевайте его кеды, а он
пускай ходит в ваших, пока не высохнут.
- Не нужно. Сейчас не холодно.
- Дело не в этом, Алексей Палыч. Это - в воспитательных целях.
Но Алексей Палыч не хотел ссориться ни с кем из ребят, в том числе
и с Шуриком.
- Размер не подойдет, - продолжал сопротивляться Алексей Палыч.
- А мы посмотрим. У вас Генкины? Генка, какой у тебя размер обуви?
- Сорок один, - донеслось с озера.
Стасик вылез из воды, подобрал кеды Шурика и посмотрел на подошву.
- А у него сорок два. Акселерат паршивый!
Шурик и вправду был выше всех в группе. Но Алексей Палыч от его
обуви категорически отказался, подумав при этом, что не зря Стасика
выбрали заместителем: есть в его характере решительность и
справедливость.
Стасик тут же подтвердил это мнение, швырнув кеды Шурика в воду.
- Чтобы никому не обидно, - пояснил он.
К сожалению, в характере Стасика отсутствовало такое важное для
руководителя качество, как дипломатичность. К сожалению потому, что
это еще аукнется Алексею Палычу. По свойственной всем эгоистам логике,
Шурик не умел обижаться на себя и не любил расплачиваться за свои
ошибки.
После купания работать стало полегче, но опять же ненадолго.
Комарье охотней липло к мокрому телу. Были истрачены остатки мази, но
и она помогала плохо.
Вторая порция обрубков была снесена на берег к вечеру. Всем
хотелось побыстрей закончить, потому работали без обеда. Протестовал
только Шурик. Возможно, его быстро растущие ноги требовали больше
калорий.
Уже было ясно, что сегодня переправа не состоится, но плот решили
закончить. Его соорудили в два этажа, уложив один слой бревен поперек
другого, обвязали веревками. Обвязывал Чижик.
После пробы оказалось, что плот выдержит троих или двоих с двумя
рюкзаками. Решили, что этого достаточно: озеро было шириной метров
триста и за несколько рейсов все переправятся.
Привязав плот к дереву, ребята отправились к стоянке, откуда
вместе с дымом уже доносился запах очередной каши.
Чижик пока остался на берегу: ему нужно было еще обтесать два
весла, вернее, подобие весел. Алексей Палыч тоже остался. Он считал
неудобным на равных со всеми стремиться к каше. Остался и Борис.
Втроем закончили обтесывать не так быстро, потому что Чижику пришлось
переделывать работу Алексея Палыча и Бориса, а переделывать всегда
труднее, чем начинать сначала. Но Чижик их не ругал. У него был на
редкость ровный характер. А может быть, так казалось, потому что он
все делал молча.
К стоянке все трое вернулись почти в темноте. У костра уже никого
не было. Одна Лжедмитриевна сидела в сторонке и смотрела в небо: то ли
просто задумалась, то ли советовалась со своим небесным начальством.
Лицо у нее было привычное - застывшее, если так можно сказать про лицо
с широко открытыми глазами. Словно говорящая кукла увидела что-то
необычное в ночном небе...
- З-закончили, - сказал Чижик.
Лжедмитриевна не шелохнулась.
- Гм... - сказал Алексей Палыч.
Лжедмитриевна по-прежнему смотрела в небо. Алексей Палыч слегка
встревожился: при всем своем немногословии Лжедмитриевна реагировала
обычно мгновенно.
- Алло... - сказал Алексей Палыч первое, что пришло ему на ум.
Лжедмитриевна шевельнулась, тряхнула головой.
- Так вот оно что... - сказала она и посмотрела на подошедших,
словно просыпаясь.
- А что? - спросил Алексей Палыч.
- Ничего, - сказала Лжедмитриевна. - Для вас оставили еду в
котелке. Чай на костре, он еще не остыл.
О том, что в котелке была еда, она могла бы и не сообщать. Веник,
почти упершись в котелок носом, гипнотизировал его и, кажется, о
чем-то хотел с ним поговорить.
- Веника покормили, - сказала Лжедмитриевна.
Что-то необычное почудилось Алексею Палычу в ее тоне, какая-то
мягкость. Вернее, не мягкость, а отсутствие жесткости. Это было так
неожиданно, как если бы она вдруг запела.
- Спасибо, - сказал Алексей Палыч. Ничего другого не пришло ему в
голову, а не ответить ему показалось невежливым.
После еды Борис полез в свой чехол. Вскоре он засопел. Алексей
Палыч тоже прилег. Ему не спалось. Он лежал и думал о том, что узелок
затягивается все туже, просвета никакого нет и не предвидится.
Со стороны Лжедмитриевны донеслись какие-то шорохи, хруст
можжевельника. Алексей Палыч повернулся и при неверном свете ночного
неба увидел, что Лжедмитриевна тоже не спит. Но этого мало. Она
занималась делом довольно странным для такого позднего времени.
Сначала она вытряхнула на землю содержимое чьего-то рюкзака. Затем
стала вынимать из других рюкзаков продукты и укладывать их в пустой.
Алексей Палыч приподнялся на локте, Лжедмитриевна повернулась к
нему, и... ему стало неловко. Ему не хотелось, чтобы она подумала, что
он подглядывает, Хотя, по совести говоря, так оно и было.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг