- Не спится, - сказал Алексей Палыч.
- Мне тоже, - ответила Лжедмитриевна, и снова слабые признаки
какой-то человечности послышались Алексею Палычу в ее голосе.
Разговаривать с ней Алексею Палычу сейчас было не о чем. Не
разговаривать казалось почему-то невежливым.
Алексей Палыч молча встал, собрал посуду и направился к озеру. Оно
было спокойным, но это было не дневное спокойствие. Озеро жило.
Откуда-то с середины доносились всплески; в камыше, ставшем
угольно-черным, казалось, кто-то бродил; со всех сторон доносились
лягушачьи голоса - они не квакали, что впервые в жизни отметил Алексей
Палыч, а пели; с той стороны отчетливо донесся пронзительный птичий
крик - жертва кричала или охотник, понять было трудно.
Алексей Палыч присел на край плота. Он смотрел на нежно-зеленый
отблеск зари на воде, вслушивался в непонятные ему ночные звуки, и в
нем зрела мысль, что в предыдущей своей жизни он был обворован. Он
никого не винил - только себя. Теперь он понимал неистовых
фанатиков-рыбаков: даже вернувшись без рыбы, они привозили что-то в
себе. И быть может, стоит пройти целый маршрут ради одного вот такого
вечера у воды. Никто не запрещал Алексею Палычу этого раньше, а
начинать сейчас было поздно. А если не поздно? Пускай только все
кончится хорошо с походом, и тогда он...
Алексей Палыч собирался уже твердо наметить, какую жизнь он начнет
потом, но не успел. Сзади послышались легкие шаги.
- Алексей Палыч, - сказала Лжедмитриевна, - мне нужно с вами
поговорить.
РАЗГОВОР
ПО ДУШАМ
Лжедмитриевна присела рядом с Алексеем Палычем. Он слегка
отодвинулся, но тут же подумал, что это можно понять так, будто он
боится. Тогда он придвинулся. Но Лжедмитриевна молчала.
- Слушаю вас, - сказал Алексей Палыч нейтральным голосом.
- Я вижу, что вы постоянно волнуетесь... - начала Лжедмитриевна.
- А вы нет.
- Разумеется. Прежде всего, это состояние мне незнакомо. К
сожалению. Эмоции - прекрасное человеческое свойство. Но я пока ими не
овладела.
- Но есть надежда?
- Возможно. Это будет мой конец как исследователя. Исследователь
должен быть бесстрастным. Если на эксперимент влияет личность,
эксперимент загрязняется.
- Все ценное на Земле создано личностями, - сказал Алексей Палыч
торжественно, но не слишком уверенно. - А эмоции - основа любого
творчества. Впрочем, извините, в теории творчества я не силен.
Кажется, основой все-таки является труд. Итак, вы проводите чистый
эксперимент. В чем он заключается?
- Точно не знаю. Я наблюдаю. Выводы делают другие.
- Те, которые _там_? - Алексей Палыч указал пальцем в небо.
- Сейчас они там, - Лжедмитриевна указала на землю.
- Мало нам небесных пришельцев, теперь еще и подземные?!
- Над противоположной стороной Земли тоже небо.
- Извините. Я немного запуган и временами плохо соображаю, - с
некоторым уже раздражением молвил Алексей Палыч. - Но это не моя вина.
Какова же все-таки цель эксперимента?
- Вам он ничего не даст. Он нужен нам. Тут я кое-что могу
объяснить, но не полностью: я все-таки не машина.
- Это новость! - удивился Алексей Палыч. - У вас что же, машинная
цивилизация? Управляют машины, а вы их только смазываете?
Лжедмитриевна слегка улыбнулась.
- Машины лучше информированы. Наши машины не смазываются. Да и
вообще они не машины, в вашем понимании. Это поля, и мы с ними
взаимодействуем. Не требуйте у меня других объяснений, я не сумею вам
объяснить.
Но Алексея Палыча заинтересовал сейчас не смысл слов
Лжедмитриевны, он обратил внимание на ее гримаску, похожую на улыбку.
- Стоп! - сказал он. - Но вы сейчас улыбнулись. А ведь это -
эмоция!
Лжедмитриевна как будто слегка встревожилась. На лице на этот раз
никаких изменений не было, изменилась только манера речи.
- Разве я улыбнулась? - быстро спросила она. - Не может быть. Это
просто невозможно. Неужели я так быстро заразилась?
- И сейчас вы встревожились. И это - эмоция.
- Ничего подобного, - сказала Лжедмитриевна таким тоном, каким
люди произносят заведомую ложь. - Вы о чем-то спрашивали?
- Я спрашивал: какова цель эксперимента?
- Цель... Цель - выход из тупика, в котором мы оказались... но...
Алексей Палыч, пойдемте спать, поговорим завтра. Я хотела успокоить
вас, но, кажется, сделала что-то неправильно. Хотела с вами
поговорить... Но кажется, сейчас я не готова к такому разговору.
- Какому такому?
- Я... не знаю.
Будь на месте Лжедмитриевны другая девица, Алексей Палыч скорее
всего ничего бы не заметил. Но в отношении этой, на фоне общей ее
железобетонности, глаз его подметил слабо уловимые изменения.
- Нет, - сказал Алексей Палыч, - спать я не хочу. На разговор вы
меня вызвали сами. Если, как вы говорили, я имею кое-какие заслуги, то
прошу ответить. Это будет только справедливо.
- Справедливо... - повторила Лжедмитриевна. - У вас, у людей,
двойственное мышление: хорошо - нехорошо, справедливо -
несправедливо... Трудно понять эту двойственность. Хорошо или
справедливо то, что разумно. Остального не существует.
- А что разумно?
- То, что рационально.
- Игра словами, - сказал Алексей Палыч. - То, что разумно с одной
точки зрения, не разумно с другой. Я помог вам выбраться из воды. Не
сделай я этого, поход бы прекратился. Но прекратить поход было главной
моей целью. Следовательно, я поступил нерационально и неразумно. Это
с вашей точки зрения. Но иначе поступить я не мог, потому что не могу
спокойно смотреть, как тонут. Извините, я не в расчете на
благодарность. Просто этот пример известен нам обоим.
- А вот я вам благодарна, - заявила Лжедмитриевна. - То есть я
хочу сказать, что это чувство нам не известно... Если бы мы могли
испытывать подобные чувства, то не посылали бы к вам исследователей.
- Но вы сказали, что благодарны...
- Я сказала... Но это ничего не значит... То есть значит, но
только для меня. Простите, я говорю нелогично. Мне кажется... я...
волнуюсь.
- Опять эмоция!
- Не знаю. Я работаю по заданию. Я ищу... И мне все время что-то
мешает, - сказала Лжедмитриевна, и голос ее звучал замедленно, как у
поврежденного магнитофона.
- Что вы ищете? - жестко спросил Алексей Палыч, ибо подумал, что
именно так и надо разговаривать с магнитофоном.
"Магнитофон", как ни странно, от этого оживился.
- Это я примерно знаю: страх, смелость, доброта, зависть,
сочувствие, любовь, неприязнь - это ваши чувства. Для нас они не
существуют: они нелогичны. Нам нужно понять нелогичность ваших чувств.
Как ни странно, мы в них нуждаемся.
- Они нелогичны для машины. Правда, машины несовершенной. Можно
создать машину, наделенную чувствами. Надеюсь, у человечества хватит
ума не докатиться до этого, - заметил Алексей Палыч.
- Мы не машины, - сказала Лжедмитриевна. - Мы с ними только
взаимодействуем. Мы мыслим самостоятельно. Но уже давно появилась
категория мыслителей, которые мыслят над тем, зачем они вообще мыслят.
Тупик. Мышление теряет смысл, так как нет цели. У нас нет болезней,
наводнений, войн...
- Уж не за войнами ли вы сюда прибыли? - осведомился Алексей
Палыч. - Можем поделиться. Забирайте хоть все.
- У нас не хватает эмоций, - ответила Лжедмитриевна. - У нас не
умеют ни сердиться, ни радоваться, ни плакать, ни смеяться. Мы живем
слишком спокойно. Даже не слишком - абсолютно спокойно.
- За этим вы сюда и пожаловали?
- В принципе - да. Отдельные наши наблюдатели, правда, у вас
заражаются, но нужно разработать метод общего заражения.
- Что-то вроде прививки? - сыронизировал Алексей Палыч, но юмором,
видно, планета Лжедмитриевны еще не была заражена.
- Нет, - серьезно ответила она, - одновременное воздействие на
всех жителей. Чувства должны проявиться у всех сразу, иначе возникнет
неравноценность.
- А вы не боитесь последствий? Если все одновременно, так сказать,
прозреют... Взрыв эмоций населения целой планеты... Это, пожалуй,
опасно.
- Надо попробовать. От порядка мы уже устали. Установление
абсолютного порядка и абсолютной равноценности приведет нас к гибели
- это доказано. Отсутствие трудностей вовсе не поддерживает жизнь, оно
убивает ее.
- Значит, вам нужны беспорядки... - задумчиво сказал Алексей
Палыч. - Ну что ж, тут мы бы могли вам помочь. Кое-что у нас есть:
бездельники, жулики, пьяницы, просто хулиганы... Почему вам не
пригласить к себе сотню-другую? Из добровольцев, конечно.
- Они будут уничтожены порядком. Нужна одновременность. И потом,
нам нужны эмоции, а не хулиганы.
- Я пошутил.
- Я поняла. Вы не обижаетесь, что мне не смешно?
- Мне тоже не смешно, - сказал Алексей Палыч. - Но что же мне
остается делать? Вы представляете целую планету, я - сам себя. Вы
заботитесь о спасении цивилизации, я - о судьбе нескольких детей.
Кстати, при чем тут дети? Почему вы выбрали их для наблюдений?
- Выбирала не я. Считается, что детей легче исследовать.
- Почему?
- Они более открыты, чем взрослые.
- Есть взрослые прозрачнее стекла...
- Да, - согласилась Лжедмитриевна, - такие, например, как вы. Но
таких мало.
- Гм... - сказал Алексей Палыч, не зная, считать это комплиментом
или оскорблением. Решив пропустить мимо ушей космическую оценку своей
личности, он продолжал: - И есть дети скрытные, осторожные. Но откуда
вы набрались этой премудрости?
- Я здесь не первая.
Наступило молчание. Лягушки угомонились, только одна продолжала
ворковать приглушенным голосом. Возможно, ее головастики никак не
могли заснуть и она их убаюкивала.
- У вас лягушки есть? - спросил Алексей Палыч.
- Были. Когда началось упорядочение планеты, они исчезли. Так же
как и другие животные.
- Как же вы обходитесь без животных? - изумился Алексей Палыч. -
Ведь они часть природы.
- Все началось с уничтожения микробов... Потом потянулась
цепочка... Если удастся разрушить порядок, животных придется
восстанавливать снова. Но где мы возьмем исходных?
- Лягушек мы вам с Борисом наловим, - предложил Алексей Палыч. -
Давайте только прекратим поход и вернемся.
- Я не могу отдать приказ прекратить поход. Ребята не согласятся
ни с того ни с сего. Не могу же я сказать: так хочет Алексей Палыч.
- Но есть какой-то примерный срок?
- Ориентировочный срок две недели. Если, конечно, критическая
ситуация не возникнет до этого.
- Критическая ситуация - это обязательно?
- Желательно.
- Не хотите ли вы сами ее создать?
- Теперь, пожалуй, нет.
- Что значит "теперь"?
Лжедмитриевна промолчала.
- Слушайте, - сказал Алексей Палыч, - вы исследуете земную модель.
Но ведете вы себя совсем не по-земному. Наш руководитель принял бы все
меры для того, чтобы не было никаких критических ситуаций. В этом его
главная задача как руководителя. Вы можете гарантировать, что с ними
ничего не случится?
- Теперь могу.
- Вы во второй раз говорите "теперь". Разве что-то изменилось?
И на этот раз Лжедмитриевна промолчала.
- Тогда вот что, - заявил Алексей Палыч. - Я хочу вас
предупредить. И _тех_, кто нас сейчас слышит. Я собираюсь применить
силу. Мне не нравятся эти самые ситуации. Мы с Борисом вас просто
свяжем и заставим ребят свернуть по первой встречной дороге. Мне еще
не приходилось выкручивать руки женщинам, тем более - инопланетным, но
я уже к этому готов.
Лжедмитриевна выслушала эту речь совершенно спокойно.
- Не думайте, что я так уж беззащитна, - сказала она.
- Лучи с неба? - саркастически спросил Алексей Палыч.
- Нет. То, что я не умею плавать - просчет. Об этом забыли потому,
что у нас вода под землей. Но кое-что я умею.
- Например, терять нужные карты, - подсказал Алексей Палыч.
"Намека" Лжедмитриевна не поняла или не захотела понять.
- Хорошо, - сказала она, поднимаясь, - вы можете столкнуть этот
плот в воду?
- Какое отношение... - начал было Алексей Палыч, но его прервали.
- Никакого. Это к вопросу о моей беззащитности.
Алексей Палыч с сомнением посмотрел на плот, вытащенный на берег
наполовину. Затаскивали его всей компанией. Внутренний голос говорил
ему, что попытка бессмысленна. Тот же голос, с противоречивостью,
свойственной всем внутренним голосам, советовал попробовать.
Алексей Палыч зачем-то откашлялся. Затем зашел с кормы, присел на
корточки и просунул ладони под веревки. Резкий рывок. Резкая боль в
кистях. Ближайшая лягушка тихонько хихикнула.
"Нужно постепенно, - подумал Алексей Палыч. - Резкий рывок
увеличивает инерцию."
Поехали постепенно. И дело как будто пошло. Наметилось какое-то
движение вверх. Поддавался плот, совершенно очевидно поддавался! Если
раньше коленки Алексея Палыча были на уровне верхних бревен, то теперь
они переместились к нижним. Соревнование было почти уже выиграно, но
в спине что-то хрустнуло, и Алексей Палыч выпрямился. Почувствовав в
ногах некоторое стеснение, он глянул вниз и обнаружил, что голени ноги
до половины ушли в мокрый песок. Алексей Палыч не учел принципа
относительности движения и не заметил, что перемещался не плот, а он
сам.
Песок неохотно выпустил ноги, промокшие сегодня уже во второй раз.
Лжедмитриевна, бесстрастно наблюдавшая за этой борьбой, подошла к
плоту. Она легко приподняла край, столкнула плот в воду и тут же
вытащила обратно.
- Не так уж просто будет меня связать, - сказала она.
- Я вижу, - согласился Алексей Палыч. - Я забыл, что вы кандидат
в мастера спорта. Случайно, не по штанге?
Но сарказмы отлетали от "мадам", как шарики от ракетки.
- Алексей Палыч, - сказала она, - не нужно меня связывать. Вы
только поставите себя в неловкое положение. Дело не в том, кто кого
сильнее. Хотите, я даже не буду сопротивляться? Но посудите сами -
группа идет в поход с руководителем, которого она хорошо знает...
- Очень хорошо... - язвительно заметил Алексей Палыч, присаживаясь
на колоду, развязывая шнурки и стаскивая кеды.
- Так ребята, во всяком случае, думают. По дороге к ним
присоединяются двое незнакомых. Они пытаются помешать походу и
нападают на руководителя. Да еще хотят заставить куда-то свернуть и
нарушить девиз. На чьей стороне будут ребята? Или их вы тоже будете
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг