великому гейзеру Соам.
Там, иные из приходивших спрашивали: "Как можно закопать зло под
порогом хижины?". Иные говорили: "Мы не можем закопать зла, потому что мы
обижены соседями". Иные сердились и кричали пастуху: "Ты обманываешь, -
обиженные и нищие подговорили тебя усыпить нашу бдительность и завладеть
нашими жилищами". Иные сговаривались: "Отведем безумного пастуха на скалу и
бросим его в горячее озеро, - пусть сам станет тенью".
Слыша это, пастух брал уллу, деревянную дудку, в низу которой на
треугольнике были натянуты струны, садился среди сердитых, раздраженных и
недоумевающих, и начинал играть и петь. Играл он и пел так прекрасно, что
замолкали птицы, затихал ветер, ложились стада, и солнце останавливалось в
небе. Каждому из слушающих казалось в тот час, что он уже зарыл свое зло под
порогом хижины. Многие шли к озеру и купались.
Три года учил пастух. На четвертое лето из болот вышли пожиратели
пауков и напали на жителей Азоры. Пастух ходил по селеньям и говорил: "Не
касайтесь порога, бойтесь зла в себе, больше смерти бойтесь потерять
чистоту". Его слушали и были такие, которые не захотели противиться
пожирателям пауков, и дикари побили их на порогах хижин. Тогда старшины
городов, сговорившись, взяли пастуха, повели на скалу и бросили его в озеро.
Ученье пастуха шло далеко за пределы Азоры. Даже обитатели поморских
пещер высекали в скалах изображение его, играющего на улла. Но было так же,
что вожди иных племен казнили смертью поклоняющихся пастуху, потому что
учение его считали безумным и опасным. И вот, настал час исполнения
пророчества. В летописях того времени сказано:
"Сорок дней и сорок ночей падали на туму сыны неба. Звезда Талцетл
всходила после вечерней зари и горела необыкновенным светом, как злой глаз.
Многие из сынов неба падали мертвыми, многие убивались о скалы, тонули в
южном океане, но многие достигли поверхности тумы и были живы".
Так рассказывает летопись о великом переселении Магацитлов, то-есть
одного из племен земной расы, погибшей от потопа двадцать тысячелетий тому
назад.
Магацитлы летели в бронзовых, имеющих форму яйца, аппаратах, пользуясь
для движения растительной силой семян. Они владели ею так же, как вы
владеете силой распадения материи. В продолжении сорока дней они покидали
землю.
Множество гигантских яиц затерялось в звездном пространстве, множество
разбилось о поверхность Марса. Небольшое число без вреда опустилось на
равнины экваториального материка.
Летопись говорит:
"Они вышли из яиц, велики ростом и черноволосы. У сынов неба были
желтые и плоские лица. Туловища их и колени покрывал бронзовый панцырь. На
шлеме был острый гребень, и шлем выдавался впереди лица. В левой руке сын
неба держал короткий меч, в правой свиток с письменами, которые погубили
бедные и невежественные народы тумы".
Таковы были Магацитлы, свирепое и могущественное племя. На земле, на
материке, опустившемся на дно океана, они владели городом Ста Золотых Ворот.
Они знали Высшую Мудрость, но употребляли ее во зло, потому что были злы.
Они пошли в селения Аолов, и брали то, что хотели, и сопротивляющихся
им убивали. Они угнали стада хаши на равнины, и стали рыть колодцы. Они
вспахали поля и засеяли их ячменем. Но воды в колодцах было мало, погибли
зерна ячменя в сухой и бесплодной почве. Тогда они сказали Аолам - итти на
равнину, рыть оросительные каналы и строить большие водохранилища.
Иные из племен послушались и пошли рыть. Иные сказали: "Не послушаемся
и убьем пришельцев". Войска Аолов вышли на равнину и покрыли ее, как туча.
Пришельцев было мало. Но они призвали на помощь стихии природы.
Началась буря, задрожали горы и равнины, выступил из берегов южный океан.
Молнии падали с неба. Деревья и камни носились по воздуху, и громче грома
раздавались голоса Магацитлов, читавших заклинания.
Аолы гибли, как трава от снежной бури.
Пришельцы поражали их мечами и наводили помрачения: войска Аолов
сражались между собой, принимая друг друга за врагов. Пылали селения.
Разбегались стада. Из болот вышли свирепые ча и разрывали детей и женщин.
Пауки оплетали опустевшие хижины. Пожиратели трупов - ихи - разжирели и не
могли летать. Многие тогда видели призрак: на закате солнца поднималась
из-за края тумы тень человека, - ноги его были расставлены, руки раскинуты,
волосы на голове, как пламя. Наставал конец мира.
Тогда вспомнили пророчество: "Стань тенью для зла, бедный сын тумы, и
кровавый глаз сына неба напрасно пронзит твою тень". Много Аолов пошло к
великому гейзеру Соам и там они старались очиститься. Многие уходили в горы
и надеялись услышать в туманных ущельях, очищающую от зла, песню уллы.
Многие делились друг с другом имуществом. Прощали обиды. Искали в себе и
друг в друге доброе, и с песнями и слезами радости приветствовали доброе. В
горах Лизиазиры верующие в Пастуха построили Священный Порог, под которым
лежало зло. Три кольца неугасимых костров охраняло Порог. Желающий
очиститься проходил через огонь. Это был суровый и возвышенный век.
Войска Аолов погибли. В лесах были уничтожены пожиратели пауков. Стали
рабами остатки рыбарей-поморов. Но Магацитлы не трогали верующих в Пастуха,
не касались Священного Порога, не приближались к гейзеру Соам, не входили в
глубину горных ущелий, где в полдневный час пролетающий ветер издавал
таинственные звуки - песню уллы.
Так минуло много кровавых и печальных лет.
У пришельцев не было женщин, - завоеватели должны были умереть, не
оставив потомства. И вот, в горах, где скрывались Аолы, появился вестник, -
прекрасный лицом Магацитл. Он был без шлема и меча. В руке он держал трость
с привязанной к ней пряжей. Он приблизился к огням Священного Порога и стал
говорить Аолам, собравшимся от всех ущелий:
"Моя голова открыта, моя грудь обнажена, - поразите меня мечом, если я
скажу ложь. Мы - могущественны. Мы владели звездой Талцетл. Мы перелетели
звездную дорогу, называемую млечным путем. Мы покорили туму и уничтожили
враждебные нам племена. Мы начали строить водные хранилища и большие каналы,
дабы собирать полые воды и орошать доныне бесплодные равнины тумы. Мы
построим большой город Саоцера, что значит Солнечное Селенье, мы дадим жизнь
всем, кто хочет жизни. Но у нас нет женщин, и мы должны умереть, не исполнив
предначертания. Дайте нам ваших девственниц, и мы родим от них племя и оно
населит материки тумы. Идите к нам и помогите нам строить".
Вестник положил трость с пряжей у огня и сел лицом к порогу. Глаза его
были закрыты. И все видели на лбу его - третий глаз, прикрытый плевой, как
бы воспаленной.
Аолы совещались и говорили между собой: "В горах не хватает корма для
скота и мало воды. Зимою мы замерзаем в пещерах. Сильные ветры сносят наши
хижины в бездонные ущелья. Послушаемся вестника и вернемся к старым
пепелищам.
Аолы вышли из горных ущелий на равнину Азоры, гоня перед собой стада
хаши и ведя женщин, детей и девственниц. У Аолов не было страха, потому что
души их стали кроткими, взоры сильными и сердца мужественными. В горах они
познали блаженство столь высокое, что не было теперь зла, которое могло бы
помрачить его.
Магацитлы взяли девственниц Аолов и родили от них голубое племя Гор.
Тогда же начаты были постройкою шестнадцать гигантских цирков Ро, куда
собиралась вода во время таянья снегов на полюсах. Бесплодные равнины были
прорезаны каналами и орошены. Из пепла возникли новые селения Аолов. Поля
давали пышный урожай.
Были возведены стены Саоцеры. Во время постройки цирков и стен
Магацитлы употребляли гигантские под'емные машины, приводившиеся в движение
растительной силой семян. Силою заклинаний Магацитлы могли передвигать
большие камни и вызывали рост растений. Они записали свое знание в книги -
цветными пятнами и звездными знаками.
Когда умер последний пришелец с земли - с ним ушло и Тайное Знание.
Лишь через двадцать тысячелетий мы, потомки племени Гор, снова прочли книги
Атлантов.
СЛУЧАЙНОЕ ОТКРЫТИЕ
В сумерки Гусев, от нечего делать, пошел бродить по комнатам. Дом был
велик, построен прочно - для зимнего жилья. Множество в нем было переходов,
лестниц, комнат, укутанных коврами, пустынных зал, галлерей с нежилой
тишиной. Гусев бродил, приглядывался, позевывал:
"Богато живут, черти, богато, но скучно".
В дальней части дома были слышны голоса, стук кухонных ножей, звон
посуды. Писклявый голос управляющего сыпал, сыпал птичьими словами, бранил
кого-то. Гусев дошел до кухни, низкой сводчатой комнаты. В глубине ее, на
плите, вспыхивало масляное пламя над сковородами. Гусев остановился в
дверях, повел носом. Управляющий и кухарка, бранившиеся между собою,
замолчали и подались с некоторым страхом в глубину кухни:
- Чад у вас, чад, чад, - сказал им Гусев по-русски, - колпак над плитой
устройте. Эх, а еще марсияне!
Пальцами он сделал им какие-то, самому себе непонятные знаки, и вышел
на черное крыльцо. Сел на каменные ступеньки, вынул заветный портсигар, -
закурил.
Внизу поляны, на опушке, мальчик пастух, бегая и вскрикивая, загонял в
кирпичный сарай глухо поревывающих хаши. Оттуда, среди высокой травы, по
тропинке шла к дому женщина с двумя ведерышками молока. Ветер отдувал ее
желтую рубашку, мотал кисточку на смешном колпачке, на ярко-рыжих волосах.
Вот она остановилась, поставила ведерышки и стала отмахиваться от какого-то
насекомого, локтем прикрывая лицо. Ветер подхватил ее подол. Она присела,
смеясь, взяла ведерышки и опять побежала. Завидев Гусева, оскалила белые,
веселые зубы.
Гусев звал ее Ихошка, хотя имя ей было - Иха, племянница управляющего,
смешливая, смугло-синеватая, полненькая девушка.
Она живо пробежала мимо Гусева, - только сморщила нос в его сторону.
Гусев приноровился было дать ей сзади леща, но воздержался. Сидел, курил,
поджидал.
Действительно, Ихошка скоро опять явилась с корзиночкой и ножиком. Села
невдалеке от "сына неба" и принялась чистить овощи. Густые ресницы ее
помаргивали. По всему было видно, что - веселая девушка.
- Почему у вас на Марсии бабы какие-то синие? - сказал ей Гусев
по-русски. - Дура ты, Ихошка, жизни настоящей не понимаешь.
Иха ответила ему, и Гусев, будто сквозь сон, понял ее слова:
- В школе я учила священную историю, там говорилось, что Сыны Неба -
злы. В книжках одно говорится, а на деле получается другое. Совсем Сыны Неба
не злые.
- Да, добрые, - сказал Гусев, прищурив один глаз.
Иха подавилась смехом, кожура шибко летела у нее из-под ножика.
- Мой дядя говорит, будто вы, Сыны Неба, можете убивать взглядом.
Что-то я этого не замечаю.
- Неужели? А чего же вы замечаете?
- Слушайте, вы мне отвечайте по-нашему, - сказала Ихошка, - а по-вашему
я не понимаю.
- А по-вашему у меня - говорить - не складно выходит.
- Чего вы сказали? - Иха положила ножик, до того ее распирало от
смеха. - По-моему - у вас на Красной Звезде - все то же самое.
Тогда Гусев кашлянул, придвинулся ближе. Иха взяла корзинку и
отодвинулась. Гусев кашлянул и еще придвинулся. Она сказала:
- Одежду протрете - по ступенькам елозить.
Может быть Иха сказала это, как-нибудь, по другому, но Гусев, именно,
так и понял.
- Да-с, мамзель, - разговорец у нас выходит магнитный.
Гусев сидел совсем близко. Ихошка коротко вздохнула. Нагнула голову и
сильнее вздохнула. Тогда Гусев быстро оглянулся по сторонам и взял Ихошку за
плечи. Она сразу откинулась, вытаращилась. Но он, очень крепко, поцеловал ее
в рот. Иха, изо всей мочи, прижала к себе корзинку и ножик. Так-то,
Ихошка. - Она вскочила, убежала.
Гусев остался сидеть, пощипывая усики. Усмехался. Солнце закатилось.
Высыпали звезды. К самым ступенькам подкрался какой-то длинный, мохнатый
зверек и глядел на Гусева фосфорическими глазами. Гусев пошевелился, -
зверек зашипел, исчез тенью.
"Да, пустяки эти надо, все-таки, оставить", - сказал Гусев. Одернул
пояс и пошел в дом. В коридоре, сейчас же, мотнулась перед ним Ихошка. Он
пальцем поманил ее, и они пошли по коридору. Гусев, морщась от напряжения,
заговорил по-марсиански:
- Ты, Ихошка, так и знай: если что - я на тебе женюсь. Ты меня
слушайся. (Иха повернулась к стене лицом, - уткнулась. Он оттащил ее от
стены, крепко взял под руку.) Погоди носом соваться - я еще не женился.
Слушай, я, Сын Неба, приехал сюда не для пустяков. У меня предполагаются
большие дела с вашей планетой. Но человек я здесь новый, порядков не знаю.
Ты мне должна помогать. Только, смотри, не ври. Вот что ты мне скажи, - кто
такой наш хозяин?
- Наш хозяин, - ответила Иха, с усилием вслушиваясь в странную речь
Гусева, - наш хозяин - властелин надо всеми странами тумы.
- Вот тебе здравствуй. - Гусев остановился. - Врешь? - Поскреби за
ухом. - Как же он официально называется? Король, что ли, или богдыхан?
Должность его какая?
- Зовут его Тускуб. Он - отец Аэлиты. Он - глава Верховного Совета.
- Так.
Гусев шел некоторое время молча.
- Вот что, Ихошка: в той комнате, я видел, у вас стоит матовое зеркало.
Интересно в него посмотреть. Покажи, как оно соединяется.
Они вошли в узкую, полутемную комнату, установленную низкими креслами.
В стене белелось туманное зеркало. Гусев повалился в кресло, поближе к
экрану. Иха спросила:
- Что хотел бы видеть Сын Неба?
- Покажи мне город.
- Сейчас ночь: работа повсюду окончена, фабрики и магазины закрыты,
площади пустые. Быть может - зрелища?
- Показывай зрелище.
Иха воткнула включатели в цифровую доску и, держа конец длинного шнура,
отошла к креслу, где Сын Неба сидел, вытянув ноги.
- Народное гуляние, - сказала Иха и дернула за шнур.
Раздался сильный шум, - угрюмый, тысячеголосый говор толпы. Зеркало
озарилось. Раскрылась непомерная перспектива сводчатых, стеклянных крыш.
Широкие снопы света упирались в огромные плакаты, в надписи, в клубы
курящегося, многоцветного дыма. Внизу кишели головы, головы, головы. Кое
где, как летучие мыши, вверх - вниз, пролетали крылатые фигуры. Стеклянные
своды, перекрещивающиеся лучи света, водовороты бесчисленных голов - уходили
в глубину, терялись в пыльной, дымной мгле.
- Что они делают? - закричал Гусев, надрывая голос, - так велик был
шум.
- Они дышат драгоценным дымом. Вы видите клубы дыма? - это курятся
листья Хавры. Это драгоценный дым. Он называется дымом бессмертия. Кто
вдыхает его - видит необыкновенные вещи: - кажется, будто никогда не
умрешь, - такие чудеса можно видеть и понимать. Многие слышат звук уллы.
Никто не имеет права курить Хавру у себя на дому, - за это наказываются
смертью. Только Верховный Совет разрешает курение, только двенадцать раз в
году, в этом дому, зажигаются листья Хавры.
- А те - вон - что делают?
- Они вертят цифровые колеса: они угадывают цифры. Сегодня каждый может
загадать число, - тот, кто отгадает, навсегда освобождается от работы.
Верховный Совет дарит ему прекрасный дом, поле, десять хашей и крылатую
лодку. Это огромное счастье угадать.
Об'ясняя, Иха присела на подлокотник кресла. Гусев сейчас же обхватил
ее поперек спины. Она попыталась выпростаться, но затихла, - сидела смирно.
Гусев много дивился на чудеса в туманном зеркале. - Ах, черти, ах,
безобразники! - Затем попросил показать еще чего-нибудь.
Иха слезла с кресла и, погасив зеркало, долго возилась у цифровой
доски, - не попадала включателями в дырки. Когда же вернулась к креслу и
опять села на подлокотник, - вертя в руке шарик от шнура, - личико у нее
было слегка одурелое. Гусев, снизу вверх, поглядел на нее и усмехнулся.
Тогда в глазах ее появился ужас.
- Тебе, девка, совсем замуж пора, - сказал ей Гусев по-русски.
Ихошка отвела глаза и передохнула. Гусев стал гладить ее по спине,
чувствительной, как у кошки.
- Ах ты, моя славная, красивая, синяя.
- Глядите - вот еще интересное, - проговорила она совсем слабо и
дернула за шнур.
Половину озарившегося зеркала заслоняла чья-то спина. Был слышен
ледяной голос, медленно произносивший слова. Спина качнулась, отодвинулась с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг