ЮРИЙ ШИГАРЕВ
ЗАПИСКИ НЕЗНАКОМЦА
ТАИНСТВЕННЫЙ ДОМ
Дом исчез, сомнений в этом не было. Я настолько растерялся, что даже
спросил у проходящей мимо девушки, где здесь дом © 34. Это была на редкость
серьезная девушка. Она задумалась, посмотрела на дом © 32, на стоявший рядом
с ним дом © 36 и, явно желая помочь, предположила, что дом, может, где-то во
дворе. Однако я доподлинно знал, что он не мог быть во дворе. Большой, хотя
и неказистый с виду, дом © 34 стоял раньше впритык к дому © 32, и так это
было еще с прошлого века. Впоследствии мне никто толком и не смог объяснить,
куда он подевался. Хотя ряд жильцов из близлежащих домов и вспоминали, что
его когда-то снесли, но нумерацию домов оставили прежней. Этого же мнения
придерживались и официальные власти. Но я-то знал, что дом со злополучным
номером стоял здесь всего лишь несколько часов назад, когда я отправился на
очередные (и вновь бесплодные!) поиски Ковалева.
Однако следует рассказать все по порядку, и начать надо, наверное, с
моего письма в Академию наук. Мол, понимая важность момента и то, что за
освоением космического пространства должно последовать освоение стрелы
времени, я прошу записать меня добровольцем для участия в экспериментах,
которые, несомненно, ведутся учеными... Но признаюсь: я ни о чем таком и не
думал всерьез, когда писал это письмо. Да и не я его писал, а Лариса, хотя,
конечно, и она ни о чем таком, возможно, не думала. Просто я, как всегда,
проиграл ей в фанты, и мне еще повезло (так я думал), что не пришлось
просить о приеме в космонавты. Ведь тогда в самом деле могли куда-то
вызвать, а там медкомиссия, центрифуга и все такое, чего я панически боялся.
А в данном случае я, естественно, никакого ответа не ждал, а потому спокойно
письмо подписал, указал свой адрес и опустил в почтовый ящик. В общем,
сделал все, что требовала Лариса.
Честно сказать, я этому прелестному созданию не отказал бы и в более
серьезном предприятии. Правда, ее отношение ко мне всегда было не более чем
потребительским. Но я не очень обижался и, проигрывая в фанты, с
удовольствием участвовал в ее шутливых проделках. И как ответную шутку я
воспринял письмо, пришедшее ко мне через некоторое время из Академии наук.
Мне предлагалось явиться для какого-то собеседования, и прилагался вполне
конкретный адрес. Чтобы позабавить Ларису, я принес письмо на работу, где
мы, собственно, и играли в фанты, оставаясь одни. Однако реакция Ларисы меня
удивила.
- А может, все это серьезно? - вдруг заявила она, взглянув на меня с
некоторым испугом.
С этого дня ее отношение ко мне стало чрезвычайно уважительным, как
будто не она, а я заварил всю эту кашу. Вообще говоря, такой реакции я от
нее не ожидал, и мне впервые сделалось не по себе. Ведь меня действительно
могли принять не за того... Я, естественно, никуда идти не собирался,
поскольку мы так не договаривались, и безуспешно пытался убедить в этом
Ларису. Однако спорить с ней было бесполезно, да и не в моих силах отказать
Ларисе в какой-либо просьбе. А кроме того, меня стало разбирать любопытство,
хотя я знал, что добром это не кончится. Короче говоря, отпросившись под
каким-то предлогом у начальства, я в назначенный день отправился на
загадочное собеседование. Даже если по этому адресу и находится
соответствующее заведение, успокаивал я себя, то на доме должна быть
какая-нибудь вывеска.
К моему разочарованию, никакой вывески на обозначенном в письме доме ©
34 не обнаружилось. Не было ее и около входа, который оказался со двора, но
зато там был вахтер. Увидев его, я тут же смешался, и мне чертовски
захотелось сделать вид, что, мол, ошибся адресом. Однако вид у вахтера был
довольно безобидный, и я все же показал ему письмо. Мой подвиг его отнюдь не
восхитил, и он равнодушно отослал меня куда-то на первый этаж, где оказалось
множество дверей и почти все с табличкой "Занято". Правда, на двери нужной
мне комнаты таблички не было, хотя и она оказалась занятой людьми,
увлеченными каким-то загадочным спором.
- Ну, ты, Куприянов, устал,- кричал рыжеватый парень моих лет.- Это все
же условия Лихнеровича, а не бирюльки какие!
Куприянов мрачно слушал нападки рыжего, оставаясь, видимо, при своем
мнении. Он нехотя смотрел на доску, которую рыжий всю испещрил какими-то
формулами. На подоконнике устроился еще один тип, он совсем помирал от
скуки. Как и все прибалтийцы, он был белобрыс, хотя и с черной бородкой.
Первым обнаружив мое появление, прибалтиец с удовольствием прервал рыжего:
- Коля, кончай трепаться! К нам пришли.
Рыжий резко обернулся в мою сторону, явно недовольный моим вторжением,
но промолчал. Я отдал письмо Куприянову, как самому старшему в этой
компании. Тот сидел за единственным в комнате столом, к которому
приблизились остальные. Надо сказать, что мое письмо вызвало своего рода шок
у всей троицы, и они воззрились на меня, как на инопланетянина. Куприянов,
еще более помрачнев, позвонил кому-то по телефону и сообщил: "Ваш явился".
Больше он ничего так и не сказал, а просто повесил трубку.
Воцарилось молчание, и мне стало еще больше не по себе.
- Ты что хоть кончал? - спросил меня прибалтиец, видимо, опять
заскучав..
- Полиграф,- ответил я.
Почему-то мой ответ ужасно развеселил присутствующих. Рыжий,
захлебываясь от смеха, так и упал на стул. Раскатисто смеялся прибалтиец и,
как ни странно, басом. Даже Куприянов слегка улыбнулся. Лично я ничего
смешного не находил ни в том, что окончил полиграфический институт, ни в
том, что являюсь художником-графиком. У меня даже мелькнула мысль: не
ретироваться ли, пока не поздно, но в этот момент дверь распахнулась и в
комнату въехала инвалидная коляска.
- Кажется, знакомство состоялось,- весело воскликнул ее розовощекий
обладатель, похожий скорее на симулянта, чем на калеку или больного.
Он пристально и как-то по-хозяйски оглядел меня с головы до ног, и я
сразу смекнул, что прибыло высокое начальство. Правда, я даже не подозревал,
что пожаловал сам директор Ильин, к которому и попало мое письмо.
- Ну что ж,- жизнерадостно продолжил он,- "на чем мы остановились?
Честно говоря, дальнейший разговор мне и вспоминать не хочется. Сначала
все походило на некую игру, где каждый собеседник, не говоря прямо о цели
моего визита, пытался выяснить, что о ней думает другой. Они явно не хотели
раскрывать карты, а я, понятное дело, не мог толком объяснить, что побудило
меня послать злосчастное письмо. Если что-то и удерживало меня от того,
чтобы во всем признаться и уйти, так это нежелание разочаровать Ларису.
Разумеется, о стреле времени мне было мало что известно, да и то лишь из
научной фантастики. Сам не пойму, с какой стати я вдруг стал пороть
несусветную чушь о том, что очень часто вижу одни и те же сны или, например,
удивляю свою маму воспоминаниями из того возраста, когда мне и года не было.
Каждое мое сообщение вызывало новую волну смеха, который, в общем-то, и не
прерывался. Особенно усердствовал рыжий, время от времени всхлипывавший:
"Ой, мамочки, не могу!" Между тем в комнате народу прибавилось, я даже
приметил двух-трех девушек. Их присутствие почему-то меня ободрило, хотя,
конечно, и они веселились вовсю. В конце концов мне все надоело, и я честно
признался, что проиграл в фанты. Это всех доконало, вокруг давились от
смеха, слышалось какое-то блеяние, мычание, бульканье и не поймешь уж что.
Выдержать я этого не мог и тоже рассмеялся. А когда большинство уже
очухалось, мы с рыжим еще никак не могли остановиться, заражая друг друга
новыми пароксизмами смеха.
- Ну как? - вдруг спросил Ильин, утирая слезы.- По-моему, он нам
подойдет.
Мгновенно настала тишина - такого решения, видимо, никто не ожидал.
- Парень он ничего,- неуверенно начал Куприянов,- но что с ним
делать-то?
- Во всяком случае, от скуки не помрем,- заметил кто-то.
- А что скажет Арвид? - Ильин обратился к бородатому прибалтийцу.
Тот опять занял свой излюбленный подоконник, как будто не слезал с него
вовсе.
- Пожалуй, это мысль,- неторопливо произнес он, высматривая что-то в
окно.
- Вот и договорились,- сказал Ильин, и все стали расходиться.
Придя домой, я узнал от мамы, что Лариса звонила уже раз десять. Но я
не мог ей сообщить ничего конкретного ни о самой беседе, ни о ее
результатах. Да мне и самому было неясно, чем занимаются в доме © 34. Ни о
каких машинах времени там не упоминали и на прощание сказали, что, если надо
будет, позвонят.
В то время как раз вошли в моду всякие психологические опыты, когда
перед тобой ставят экран или помещают тебя в кабину и просят о чем-нибудь
думать или не думать. Многие мои приятели с большой охотой участвовали в
таких опытах, поскольку за "ничегонедумание" еще и платили. Может, и сейчас
мне собирались предложить что-нибудь в этом роде, поскольку я, видимо,
представлял собой редкий и оригинальный экземпляр. Все это я выложил
позвонившей вскоре Ларисе, чем немало ее разочаровал.
И все же на следующий день всякий раз, когда меня просили к телефону,
она передавала трубку с такой торжественностью, будто звонил сам министр.
Как оказалось, мой вчерашний рассказ вызвал у Ларисы обратный эффект,
поскольку она решила, что я не могу ничего говорить из-за какой-то
секретности. Сначала это меня забавляло, но в конце концов стало надоедать.
Правда, по поводу стрелы времени мне так никто и не позвонил ни в течение
дня, ни на следующий день. Это меня немного успокоило, хотя расположение
Ларисы ко мне несколько увяло.
Ильин позвонил мне тогда, когда я уже стал забывать свои злоключения.
Честно говоря, я вовсе не горел желанием опять куда-то идти и валять дурака.
И все же я не смог устоять перед натиском Ларисы, да и ребята там мне в
общем понравились. Так я снова оказался у входа в дом © 34, и знакомый с
прошлого раза вахтер вновь направил меня на первый этаж, но уже в другой его
конец. Пройдя вереницу дверей, на которых почему-то не было табличек
"Занято", я в конце коридора в самом деле нашел дверь с надписью "Директор".
Видимо, сработала какая-то сигнализация, поскольку не успел я
дотронуться до двери, как она бесшумно распахнулась.
II
- Заходи, заходи,- приветливо кивнул Ильин.- Я сейчас.
Он почти носом уткнулся в телевизор, стоявший у него на столе и
работавший без звука. Телевизорами была и сплошь усеяна вся стена напротив
Ильина, но они не работали.
Если история с самооткрывающейся дверью меня слегка ошарашила, то это
телевизионное ателье меня напугало. Честно признаюсь, к технике я всегда
относился с опасением, и если бы мне после этого показали какой-либо агрегат
для каких-то там путешествий, я, наверное, тут же дал бы деру. Но здесь
произошло событие, которое окончательно сбило меня с толку. Дверь опять
распахнулась, и в ее проеме показался человек, одетый словно на
дипломатический прием.
- Это что же получается? - воскликнул он.- Не успел я уехать, а
Петрунис с машины слез.
Он так и остался стоять в проеме двери, и та не решалась захлопнуться.
Ильин с досадой оторвался от своего телевизора.
- Вы входите, Виктор Николаевич,- бросил он.
Экран телевизора вновь привлек его внимание. Вдруг он чему-то
обрадовался (может, гол забили?) и отключил его.
- Во всяком случае,- Ильин удовлетворенно откинулся в своей инвалидной
коляске,- Арвид Петрунис жив и здоров, а машина никуда не уехала. Да и
вообще, сколько можно топтаться на месте?
- Про машину я все знаю,- заявил дипломат,- а вы уверены, что Арвид -
это Арвид?
- Виктор Николаевич,- Ильин, казалось, вовсе не удивился столь
странному вопросу,- вы уже однажды об этом спрашивали. Но и сейчас Арташес
Гевондович...
- Опять этот Гевондович,- в сердцах воскликнул Виктор Николаевич.-
Слава богу, хоть собаки исчезли.
Это непонятное для меня замечание вызвало у Ильина улыбку.
- А откуда, Виктор Николаевич, вы про все узнали?
- Бьюсь об заклад - от дяди Саши.
- Ну, вообще-то говоря, от вахтера,- сознался Виктор Николаевич,- но я
не понимаю...
- Значит, вам ничего не известно про Ковалева.
Ильин почему-то показал на телевизор.
- Про Ковалева? - Дипломат недоумевал.
- Ковалев только что открыл дверь.
Ильин явно торжествовал.
- Петр Сергеевич,- посуровел вдруг Виктор Николаевич, - вы прекрасно
знаете, что я не в меньшей степени, если не в большей, несу ответственность
и за людей, и за оборудование. Я вынужден буду обо всем доложить...
И здесь Виктор Николаевич наконец-то увидел меня.
- Ну разве можно,- он так смешался, что даже побледнел,при
постороннем...
Ильин рассмеялся.
- Пожалуй, вас надо познакомить. Виктор Николаевич Шиллер, мой
заместитель по кадрам и хозяйственной части...
Человек со странной фамилией поклонился.
- А это - наш будущий сотрудник...
- Нет,- встрепенулся заместитель директора.- Петр Сергеевич, так
нельзя! И штаты у нас все давно забиты, и прав мы не имеем.
- Он художник,- не слушая, продолжал Ильин.-Вот и оформим его
лаборантом к Петрунису.
Это почему-то успокоило Шиллера.
- Художник? Тогда другое дело. Это правильно, Петр Сергеевич. И
стенгазету будет кому делать, и вообще. Однако почему лаборантом?.. Хотя
понимаю, очень разумно.
Он повернулся ко мне:
- Ничего, молодой человек, не отчаивайтесь. Покажите себя хорошим
художником, мы вас старшим лаборантом сделаем.
Я настолько был изумлен, что и не возразил даже. Шиллер вдруг
засуетился.
- Ну так я побегу к Ковалеву. Если, конечно, он Ковалев.
- Он у Арташеса Гевондовича,- улыбнулся Ильин,- а тот вас не пустит.
- Меня? Это мы еще посмотрим,- сказал Виктор Николаевич и ретировался
из кабинета.
- Петр Сергеевич,- взмолился я наконец,- какая еще стенгазета?
- Так, голубчик,- сказал Ильин,- давай-ка побеседуем. Теперь вряд ли
кто нас побеспокоит, а к Ковалеву все равно Арташес Гевондович даже меня
пока не пустит. Ты садись. А про стенгазету это так, ведь иначе Виктора
Николаевича не пробьешь ничем.
И далее Ильин прозаично и просто стал рассказывать о таких вещах, что у
меня аж дух захватило. Самое забавное, что здесь действительно занимались
временем и даже изобрели что-то вроде соответствующей машины.
- Простая система гироскопов,- пояснил Ильин,- да это тебе, вообще-то,
и ни к чему. Все знать тебе не обязательно. Как я понял, в этом доме
разместилась специальная лаборатория Академии наук, организованная после
того, как группа ученых сконструировала эту "систему гироскопов".
- Я здесь ни при чем, это все академик Зиманов,- скромно признался
Ильин.
Машин сделали несколько и разместили их по комнаткам на первом этаже в
том крыле, где я был в первый раз. Ильин нажал какую-то кнопку, и
засветились экраны всех телевизоров на противоположной стене.
- Если хочешь, можешь посмотреть.
Я встал и с опаской подошел к телевизорам, размещавшимся на полках друг
над другом по всей длине стены. На экранах, как мне показалось, было,
изображение одной и той же пустой комнаты с каким-то агрегатом. Лишь по
расположению окон можно было понять, что это не одна комната, а несколько и
для каждой из них существовал свой телевизор. Наверное, Ильин опять что-то
нажал, потому что изображения увеличились, и на переднем плане отчетливо
возникло сооружение, очень смахивающее на стоматологическое кресло,
окруженное каким-то прозрачным коконом.
Я внутренне напрягся, поскольку с детства не любил ходить к зубным
врачам.
- Хватит паниковать,- засмеялся Ильин. Экраны телевизоров погасли.-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг