людей разного возраста и разного кругозора и в нашей стране и за рубежом о
чисто эмоциональном воздействии на них многих страниц в книгах Ефремова.
Это воздействие облекалось в разные слова, более или менее точно
характеризовавшие сами переживания: говорилось о необыкновенном волнении,
возникающем во время чтения, о трепете, даже о слезах восторга, застилавших
глаза... Вероятно, все этот гораздо сложнее, но такие переживания очень
трудно передать словами. О них знают лишь читатель да страницы книги, а
ещё, вероятно, автор, потому что, почти наверное, он испытывал нечто
подобное в наиболее счастливые минуты творчества, над самыми удачными
страницами рукописи.
Могу признаться, меня многие страницы в книгах Ефремова тоже ввергали
и продолжают ввергать в "трепет волнения". "Туманность Андромеды" я
перечитывал много раз, и всегда находил в ней для себя что-то новое, и,
казалось, всё глубже проникал в замысел автора. И каждый раз многие места
книги волновали, заставляли сопереживать... Твёрдо уверен, что к
"Туманности" буду возвращаться снова и снова, именно потому, что новые
встречи с её героями, которых фантазия автора облекли для меня в плоть и
кровь, которых я уже знаю и хочу узнать ещё лучше, дарят радость... Как
встреча с каждым настоящим, очень хорошим человеком!
Судьбы литературных творений неоднозначны и во многом загадочны,
продолжительность их "жизни" в активном взаимодействии с читателем
переменчива и варьирует в широких пределах. Очень трудно предсказать
заранее, сколько лет читательского внимания суждено книгам того или иного
автора. Социологи утверждают, что лишь одна из ста издаваемых ныне книг
активно "живёт" более года и лишь одна из десяти тысяч - более десяти лет.
Однако, уже сейчас можно утверждать, что книги Ефремова будут жить очень
долго. И не только потому, что они сразу нашли путь к читателю, уже
выдержали огромное количество переизданий, переведены на многие языки...
Фантастическая литература вообще "живуча"... Сквозь хаос пожаров и
войн, сквозь всё уничтожавшие "потопы" минувших веков дошли к нам, живут и
до сих пор переиздаются творения великих фантазёров и мечтателей прошлого -
Гомера, Платона, Данте, Рабле, Свифта... Увлекающие читателей в конце XVIII
века книги о настоящих путешествиях и реальных приключениях на суше и на
море давно пылятся на полках книгохранилищ, а выдуманная история Робинзона,
созданная фантазией Даниэля Дефо, продолжает жить...
Ещё более показателен пример Жюля Верна. Великий француз творил во
вторую половину прошлого века. Однако и ныне суммарные тиражи ежегодных
переизданий его книг по-прежнему далеко опережают иных писателей, в том
числе и современных, а по общему количеству книг одного автора, изданных на
Земле за всю историю литературы, Жюль Верн занимает одно из первых мест в
первом десятке авторов всех времён и народов.
В чём тут дело? Магия неведомого, магия тайны, которой проникнуты
романы Жюля Верна? Или то, что Жюль Верн из своего XIX века разглядел нашу
эпоху, сумел впервые ярко показать главного героя и творца технического
прогресса и научно-технических революций в XX веке - смелого исследователя,
талантливого инженера, гениального учёного? Или за всем этим скрывается ещё
нечто неуловимое?
А может быть, всё гораздо проще... ведь превращение нашего далёкого
человекообразного предка в Человека разумного завершилось именно тогда,
когда он начал думать, мечтать, фантазировать. Его фантазии стали мотором
выживания, совершенствования, развития на грандиозном и жестоком пути
восхождения по ступеням создаваемых им цивилизаций. И до нынешних дней
почти все мы подсознательно сохраняем присущую человеку, заложенную в него
самой эволюцией тягу и страсть к непознанному, к тому, что таится за
пределами опыта, что поджидает впереди, следовательно, к будущему в первую
очередь... Современная фантастика, будучи зеркалом и анализатором тревог,
разочарований, сомнений и надежд нынешнего поколения, позволяет читателям в
той или иной степени удовлетворять врождённую заинтересованность неведомым.
Отсюда её популярность, как литературного потока в целом. Ну, а фантастика
Ефремова и, прежде всего, "Туманность Андромеды" - это уже не зеркало, а
скорее окно, распахнутое в отдалённое будущее (или в прошлое, когда речь
идёт о его исторической фантастике). Желающих заглянуть в это окно,
естественно, много, и в обозримом будущем их едва ли станет меньше.
Знаю, я отнюдь не одинок в своём отношении к романам, героям,
социальным, нравственным и эстетическим концепциям творчества Ивана
Антоновича Ефремова. Отсюда и убеждённость, что книгам и героям Ефремова
суждена долгая жизнь. Что же касается воспитательного значения его книг -
их влияние на подрастающие поколения переоценить невозможно. Книги Ефремова
увлекли не одного из первых космонавтов на их труды и свершения...
Безгранично раздвинув пределы Ойкумены, эти книги надолго останутся маяками
пространства и времени, маяками, зовущими всё дальше к новым свершениям во
имя Человека и Человечества. Дальше и дальше за пределы Ойкумены
Ефремова...
Ставшие всеобщими прекрасные человеческие качества землян Эры Великого
кольца - героев социальных утопий Ефремова, их искренность и прямота,
постоянная взаимная доброжелательность, основанная на полном доверии друг к
другу, их смелость, доходящая до самоотверженности, доброта и великолепное
умение владеть собой - своим разумом и телом при любых обстоятельствах, их
мудрость, не исключающая умения веселиться и радоваться, страдать и
любить - все эти качества вовсе не являются чем-то принципиально новым -
выдумкой автора, утопией.
Ефремов говорит лишь о наиболее полном раскрытии качеств, органически
свойственных человеку, свойственных высокоорганизованной материи
человеческого мозга. Качества эти спорадически проявлялись у некоторых
людей и раньше; в ещё большей степени они проявляются у наших
современников. Однако всё это - только вспышки, огонь ещё не разгорелся.
Далеко не всегда они получали необходимое развитие и поддержку в процессе
воспитания, образования. Зачастую эти вспышки оказывались безжалостно
подавленными обстоятельствами, особенностями обстановки и жизненной
ситуации. И они гасли в столкновениях с совершенно иными качествами, пышно
расцветавшими в условиях дикости, варварства, невежества, взаимной вражды
за право выжить, существовать, сохранить потомство и место под солнцем.
Атавизм, вспышки - реминисценции, отнюдь не украшающих человека современной
эпохи и нередко скрываемых до поры до времени под маской внешней
добропорядочности, необыкновенно живучи... Их постепенное устранение из
сферы людских отношений - одна из труднейших задач воспитания новой
нравственности, стоящая перед человечеством.
Ефремов показал на своих ювелирно сработанных моделях и пример
успешного решения подобной задачи ("Туманность Андромеды", "Сердце змеи") и
обратный пример ("Час быка"). Две взаимоисключающие модели, вынесенные в
далёкую от наших дней эпоху, а сколь обе актуальны для нашей небольшой
планеты. Нынешний земной "конгломерат" исторически складывающихся
государств, политических союзов, экономических группировок разделён густой
сетью этнических, национальных, экономических, политических,
условно-социальных, религиозных и даже почти "случайно" возникающих иных
границ. Большинство их - следствия практически не кончающихся военных
столкновений. И весь этот мир раздираемый внутренними конфликтами
пятимиллиардный мир разумных обитателей Земли затянут в гордиев узел
нерешённых глобальных проблем, каждая из которых может оказаться роковой
для судьбы цивилизации в целом.
Многовековые противоборства великих империй, недавнее, ещё полностью
не отраженное, противостояние "демократического Запада" и "тоталитарного"
Востока, назревающий новый конфликт "бедного" Юга и "богатого" Севера
планеты... Казалось бы, единственно разумный выход из этого бессмысленного,
некончающегося противоборения - постепенное объединение народов Земли и
начало осознанного движения в сторону модели гуманной цивилизации,
приоткрываемой И. Ефремовым в "Туманности Андромеды".
Увы, конец нынешнего века почти не оставляет надежда возможность
такого исхода в обозримом будущем, хотя уже многим ясно, что глобальных
проблем современности - экологической, термоядерной, экономической,
энергетической, демографической - на разобщённой Земле не решить.
Значит, постепенное сползание в понурые и трагические сумерки "Часа
быка"? Их истоки и следствия виртуозно анатомированы Ефремовым на примере
судеб цивилизации планеты Торманс, куда отправляется с Земли звездолёт
прямого луча "Тёмное пламя" с нашими далёкими... очень далёкими потомками.
Посланцы Земли застают на Тормансе разрушенную, агонизирующую биосферу
с растранжиренными природными богатствами и уродливое, остановившееся в
развитии общество с ущербной нравственностью, умирающей культурой, полным
отсутствием правдивой информации. Рядовые члены этого общества давно
примирились и с бессмысленной жестокостью правителей, и с садизмом
нескрываемого геноцида.
Чудовищный, антигуманный мир Торманса создан тоже землянами, некогда
эмигрировавшими из нашей Солнечной системы. Он тоже порождение земного
разума, сначала оказавшегося в изоляции, а потом, после возникновения на
Тормансе всепланетного тоталитарного строя, отказавшегося от всяких
контактов с иными обитаемыми мирами.
Мир Торманса не выдуман Ефремовым... Автор "Часа быка" разглядел его в
угрожающих тенденциях окружающей действительности.
То, что диагноз был точным, показали события, последовавшие за первой
публикацией книги. В нашей "официальной литературе" этот роман после 1972
года как бы перестал существовать. Он на пятнадцать лет исчезает из
обращения, попав в индекс "несуществующих книг". И хотя в 1970 году он
вышел в Москве двухсоттысячным тиражом, даже упоминать о нём было
запрещено. Идеологические "бонзы" застойной поры "отменили" его росчерком
пера...
Эта "отмена", как и множество иных подобных "отмен", конечно не
сработала. Роман многократно выходил за рубежом, а в нашей стране первая и
единственная до 1988 года публикация "Часы быка" прозвучала ударом
политического набата, зовущего к перестройке Системы. И, пожалуй, этот удар
оказался не менее значимым, чем первая зарубежная публикация "Архипелага
Гулаг". Документальная и научно-фантастическая проза в этом случае
уравнялись в своей социальной значимости. Кто знает, проживи Иван Ефремов
чуть подольше, не разделил ли бы он участи Александра Солженицына... Но
Ефремов покинул этот мир, оставив своё предостережение. Оно актуально и
поныне. Угроза сохраняет силу.
Недогоревшие угли реваншизма дымно тлеют под буржуазно-демократической
респектабельностью старой Европы, испытавшей на себе весь ужас
гитлеровского "часа быка". "Час быка" продолжается в Ираке, угрожая
распространению на соседние государства. Да и мы сами в нашей стране,
пережив свой затянувшийся на десятилетия "час быка", ещё не освободились
полностью от его кошмаров. И разве не сгущались совсем недавно кровавые
сумерки "часа быка" в Камбодже, Чили, на Таити и ещё во многих государствах
Азии, Африки, Латинской Америки?
Опасность возвращения тоталитаризма, вспышки расизма, воинствующего
шовинизма, тупого национализма, расширение неофашистских влияний, как
прямое следствие, рост жестокости, преступности, человеконенавистничества,
разрушение культуры, нравственный паралич продолжают угрожать многим
народам, а следовательно, земной цивилизации в целом.
В нынешней необычайно сложной, взрывчатой, противоречивой,
стремительно меняющейся обстановке человеческая мудрость, мудрость
правительств, которым народы вручают свои судьбы и судьбу всей планеты,
мудрость самих народов, начинающих осознавать необходимость сохранения
биосферы и мира на Земле, мудрость молодёжи, которая должна будет принять
на себя ответственность за ближайшее будущее, - наиболее надёжные гарантии
успешного преодоления преград на марафонской трассе человечества к Великому
кольцу разума. "Туманность Андромеды" Ефремова дарит участникам марафона
заряд оптимизма; она как глоток кислорода на трудном пути. И участники
марафона будут обращаться к ней снова и снова...
Однако воспитательная и социальная значимость романов Ефремова не
исчерпывается сказанным. Читатели не могут не сопоставлять героев Ефремова
со своим окружением, а иногда и с собственным "я"... Тогда не помогают
маски внешней респектабельности и кажущейся добропорядочности; ханжество,
лживость, демагогическое пустословие, ложное интриганство ради собственной
маленькой карьеры, дремучая тупость, маскирующаяся под принципиальность,
хамство, выдаваемое за прямоту "широкой натуры", выступают во всей их
отвратительной наготе.
Да, есть люди, и их ещё не мало, которые не любят книги Ефремова,
бранят "Туманность Андромеды", отрицают почти всё написанное им. "Герои
Ефремова - выдумка, схема, никогда таких не было и не будет, и не нужны они
на Земле; скучно будет жить с ними рядом!" - утверждают отрицатели
Ефремова.
Ложь это, лицемерие и ханжество. Героев Ефремова органически не
принимают те из читателей, кто не в состоянии вообразить, что человек может
полностью избавиться от нравственных пороков, раскрыть свойственную ему
духовную красоту. Это либо люди ущербные, надломленные жизнью, слабые и
потому не способные подняться над затягивающей их тиной неомещанства,
либо - лицемеры, для которых страницы ефремовских книг - лазерный луч,
насквозь просвечивающий их гнилую мещанскую сердцевину. И если первых
Ефремов жалел и как-то старался им помочь, то вторых он презирал умом и
сердцем геолога, путешественника, мыслителя, презирал и ненавидел, ибо
понимал прекрасно, что равнодушие, лицемерие, зависть, ложь, стяжательство,
хамство - все эти разновидности подлости, оставленные людям в наследство
сумерками прошлого, неминуемо открывают заслоны "Часу быка".
Он, конечно, был немного Дар Ветром среди нас... Не только потому, что
приподнял завесу над прекрасной эпохой Дар Ветра, и уж совсем не потому,
что сознательно или бессознательно сделал Дар Ветра внешне похожим на себя.
Главное заключалось в том, что он сам обладал многими из тех качеств,
которые хотел видеть в людях, теми прекрасными подлинно человеческими
качествами, которыми так щедро наделил своих героев. Это находило выражение
в его удивительном обаянии, часто скрываемом за внешней суровостью, в
бескомпромиссной честности и прямоте и по отношению к окружающим, и по
отношению к самому себе. Как Дар Ветер, он ценил в людях прямоту и отвагу,
не выносил лицемерия и лжи, как все люди эпохи Великого кольца, был
откровенен, доброжелателен, мудр и, как они, поклонялся красоте - красоте
тела, разума, природы. Скорее всего, именно эти качества Человека
завтрашнего дня Земли, преломлённые через призму его творческого видения, и
позволили ему создать произведения не только подлинно новаторские,
высокогуманные, послужившие детонатором новой волны научной фантастики, но
и способные глубоко волновать читателей всех возрастов.
Когда в редкие свободные минуты позволяю себе дать волю фантазии, я
иногда думаю об авторе "Туманности Андромеды" как... о пришельце из нашего
будущего. А что, если?.. Может, действительно заведующий внешними станциями
Земли Дар Ветер договорился в Академии пределов знания и... побывал у нас?
Он просто не мог выбрать иную эпоху для своего путешествия. Они там - в
своём будущем - великолепно знают историю Земли и помнят, как начинался
одни из труднейших этапов пути к их времени... Прибыл он с некоторым
опережением, чтобы "акклиматизироваться" до начала самых важных событий,
потом прошёл вместе с нами по дорогам революций, проб, ошибок, надежд;
немного позднее - в очень трудное время - чуть-чуть намекнул, откуда он и
что знает, подсказал учёным несколько идей, реализация которых, с его точки
зрения, запаздывала, и, зная о том, что "час быка" на этот раз на исходе,
тихо и незаметно удалился... К себе в своё время...
Думаете, метафора, шутка, литературный приём? Быть может... И
всё-таки, когда думаю об этом, начинает казаться, что думаю вполне
серьёзно. И тогда хочется добавить:
- Спасибо! Спасибо тебе, Дар Ветер!
Октябрь 1990 г.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 14.01.2004 13:44
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг