АЛЕКСАНДР ШАЛИМОВ
ЭСТАФЕТА ПОКОЛЕНИЙ
Рассказ
В 1967 г. в США впервые заморожено тело человека, умерше-
го от рака легких. С тех пор заморожено уже 15 человек. В
состоянии криоконсервирования они будут находиться до того
времени, когда дальнейший прогресс медицины позволит оживить
и вылечить их.
Процесс замораживания осуществляется следующим образом:
из тела умершего при температуре десять градусов по Цельсию
выпускается вся кровь и в кровеносные сосуды вводится особая
консервирующая субстанция. Затем тело, обернутое алюминиевой
фольгой, замораживается до температуры минус семьдесят де-
вять градусов по Цельсию и помещается в особую капсулу, на-
полненную жидким азотом. Господствующая в капсуле температу-
ра - минус сто девяносто шесть градусов - обеспечивает иде-
альное консервирование тела.
По словам секретаря Нью-йоркского криогенного общества,
шансы оживлунпя "замороженных хрононавтов" пока минимальные.
Главная причина в том, что метод еще заключает в себе серь-
езные дефекты, а тола заморожены в плохом состоянии, после
смерти от тяжелых заболеваний. Стоимость криоконсервирования
довольно велика и превышает десять тысяч долларов.
(Из газет. Сентябрь 1972 г.)
- К вам специальный корреспондент Публичной информации,
профессор.
- Сколько у нас осталось времени, Вил?
- До начала операции - двенадцать минут.
- Соедините его со мной. Но предупредите, что могу уде-
лить только четыре минуты.
- Соединяю, профессор.
Несколько слов по видеофону, чуть слышный щелчок - и
большой экран над столом профессора засветился. На экране
ослепительная мебель приемной, расположенной в наземном кор-
пусе Академии холода. Синева неба в строгих прямоугольниках
окон. У окна в низком белом кресле крупная пышноволосая
блондинка с вздернутым носом и очень яркими губами. На ней
поверх темного с белой отделкой костюма эластичный прозрач-
ный комбинезон, оставляющий открытыми лишь шею и голову.
"Ну и чудо, - думает Вил. - Впрочем, если бы разрешили
спуститься сюда, ей пришлось бы напялить еще маску и капюшон
на свою гриву..."
Он быстро меняет план изображения. Блондинка надвигается,
и вот она уже занимает весь экран. Кажется, она немного вол-
нуется? Слишком блестят глаза... Она чуть покусывает яркие
губы.
"Первое интервью! - мелькает в голове Вила. - Для такого
случая могли бы прислать кого-нибудь поопытнее. Беседа с
профессором Норбертом, конечно, пойдет первой программой на
всю планету".
- Здравствуйте, профессор, - звучит с экрана. - Меня зо-
вут Элина... От имени сотен миллионов ваших друзей во всем
мире позвольте задать вам несколько вопросов.
"Голос приятный, - констатирует Вил, - да и глаза... Нет,
она в общем ничего, эта блондиночка, несмотря на ее рост,
гриву и дурацкий комбинезон. Жаль, что профессор согласился
только на четыре минуты".
Вил старается как можно лучше сфокусировать Элину на эк-
ране. Вот так... Теперь это не кажется изображением. Это она
сама по ту сторону стола в раме экрана.
- Итак, слушаю вас, Элина, - говорит профессор.
- Вы надеетесь на успех сегодняшней операции?
- Конечно, иначе я не взялся бы за нее.
- Кто он?
- Его звали Джим Бокстер. Умер в конце семидесятых годов
прошлого столетия.
- Отчего он умер?
- Диагноз уточним позднее. По сопроводительным документам
- рак печени. Но опыт показывает, что их заключениям не
всегда можно верить. Врачи в ту эпоху довольно часто ошиба-
лись.
- Поэтому и сплавляли своих покойников нам?
- Я позволю себе воспользоваться вашим термином, Элина.
"Сплавляли", если у их пациентов, перед тем как они станови-
лись покойниками, было много денег. Путешествие в будущее
всегда стоило дорого.
- Так это не был научный эксперимент наших предков?
- В какой-то мере его можно рассматривать таким образом.
Поэтому мы и продолжаем его. К сожалению, все, кого до сих
пор удалось оживить, оказались интеллектуально... неполно-
ценными...
- А это не может быть следствием длительного криоконсер-
вирования, профессор?
- Не думаю. Скорее - следствие того, что все они - выход-
цы из чуждой нам среды, давно отошедшей в историю... Это так
называемые дельцы, промышленные и финансовые деятели, ком-
мерсанты - люди обычно недалекие, очень ограниченные, круг
интересов которых нам сейчас зачастую непонятен, как и их
язык, в ряде случаев упрощенный до профессионального жарго-
на. А кроме того, многие подверглись консервированию в таком
возрасте, когда у них уже начались необратимые мозговые из-
менения.
- Неужели среди них нет ни ученых, ни писателей, ни фило-
софов?
- Среди тех, кого оживили, ни одного.
- А среди тех, кто еще находится в ваших подземных храни-
лищах?
- Трудно сказать. Во-первых, нельзя полностью верить до-
кументации. Это как с диагнозами: в сопроводительных доку-
ментах могли написать все что угодно. Аннотации, вероятно,
составлялись со слов покойника, или, во всяком случае, с
учетом его пожеланий. А едва ли кто-нибудь хотел отправиться
в будущее с плохой характеристикой. Вот и получается как с
надгробными эпитафиями на старых кладбищах: чем больше напи-
сано, тем меньше можно верить. А когда одно имя или только
две даты - наверняка кто-то стоящий, но тут нам часто не
хватает информации.
- Простите за несколько, может быть, нескромный вопрос;
их у вас еще много, профессор?
- На наш век хватит. Криоконсервирование по разным причи-
нам было прекращено в конце прошлого столетия. К тому време-
ни в разных хранилищах их скопилось несколько тысяч. Когда
создавали нашу академию, все это собрали в одно место, но
при транспортировке кое-что было испорчено, часть уже не го-
дилась для оживления, часть вообще не удалось оживить. Точ-
ные сведения вы можете получить в наших архивах, но в целом
мы не освоили еще и третьей части имеющегося у нас материа-
ла.
- Осталось полминуты, профессор, - шепчет Вил.
- Еще только два вопроса, - говорит с экрана Элина, и Вил
чувствует на себе ее быстрый, чуть насмешливый взгляд.
Профессор наклоняет голову в знак согласия.
- Первый: чем мотивируется срок окончания криоконсервиро-
вания?
- Это по-разному. Пожелание покойника: некоторые сами ус-
танавливали возможный срок оживления. Успехи медицины: ожи-
вить тогда, когда будет разработан надежный способ лечения
той болезни, от которой человек умирал. Поэтому очень многих
мы пока не имеем права оживлять: не найдены еще радикальные
методы лечения их заболеваний. Имеются и другие мотивы...
- И последний вопрос: сколько они в среднем живут, после
того как вы их разморозите.
- Пока, к сожалению, немного. От нескольких часов до нес-
кольких недель. Сейчас, например, никого из ранее оживленных
уже не осталось. Но мы надеемся, что со временем удастся уд-
линить сроки их второй жизни и даже попытаемся включить не-
которых... в орбиту нашей действительности.
- И вы уверены, профессор, что это необходимо?
- Как эксперимент...
"Она определенно не глупа, - думает Вил. - Конечно, мы
все, не исключая и самого профессора, занимаемся тут страш-
ной чепухой. Размораживаем кретинов, которых нам подбросили
предки. Ну те еще куда ни шло... Они в свое время и не такие
штучки вытворяли. Но мы-то, почему мы тратим на это время и
силы? Специальную Академию создали. И зачем только я согла-
сился стажироваться здесь!.. Заинтересовала проблема бесс-
мертия? Ну вот теперь наслаждайся ею... в одном из вариантов
двадцатого века".
Интервью окончено. Перед тем как выключить экран, Вил по-
сылает Элине воздушный поцелуй. Кажется, она приняла его. Во
всяком случае, пока экран угасал, она не опустила глаз.
- Пора, - говорит профессор.
- Приготовиться, - бросает Вил в сторону экрана операци-
онной.
Стена кабинета отодвигается, открывая белый ярко освещен-
ный коридор.
Сопровождаемый Вилом, профессор неторопливо шагает по ко-
ридору мимо вереницы белых дверей, туда, где в ярчайшем све-
те невидимых ламп ждет оживления ледяная мумия некоего Джима
Бокстера, распростившегося с жизнью более ста лет тому на-
зад.
Через несколько часов все было кончено. На столе операци-
онной под прозрачным герметическим колпаком лежал обнаженный
человек небольшого роста, худощавый, смуглый, с рыжеватой
растительностью на груди и ногах. На вид ему было лет сорок
- сорок пять. Лицо какое-то плоское, бледное, почти безбро-
вое, с выдающимися скулами и приплюснутым носом, большие от-
топыренные уши, гладко обритая голова, как у всех, кто под-
вергался криоконсервированию. Глаза его были закрыты, но он
дышал глубоко, мерно, и в такт дыханию поднималась и опуска-
лась худая, заросшая волосами грудь.
Все, кто участвовал в операции, собрались вокруг стола,
прикрытого прозрачным колпаком. Молча смотрели на возвращен-
ного к жизни.
- Дыхание и пульс нормальные, - наконец негромко произнес
кто-то.
Напряженная тишина разрядилась. Заговорили все сразу, пе-
ребивая друг друга:
- Он не похож на больного, умершего от рака печени...
- В диагнозе - определенно вздор. Вы посмотрите на его
фигуру. Можно подумать, что он до самой смерти занимался
спортом.
- А что за рисунки у него на руках?
- Это так называемая татуировка. Она служила для украше-
ния.
- Смыть нельзя?
- Нет, это накалывалось специальными иглами. Чтобы уб-
рать, надо пересаживать кожу.
- Какое варварство! Чем они занимались в двадцатом веке!
- В его эпоху это встречалось уже редко: у некоторых на-
родов Африки, Южной Америки...
- Но ведь он, кажется, не оттуда.
- Мог побывать там в молодости. Это остается на всю
жизнь.
- Посмотрите, у него шрамы - на бедре, под ключицей, на
виске.
- Да, да, да... На спине я тоже видел.
- Вероятно, следы ранений. Он мог участвовать в каких-то
войнах. Они тогда много воевали.
- Подумать только! Он был мертв сто лет, а теперь дышит
так спокойно... И мы совсем ничего о нем не знаем...
- Ну, кое-что знаем. Вот, пожалуйста, тут написано: "Джим
Эммануил Гордон Мария Бокстер, сын Эммануила Филиппа Боксте-
ра и Эльзы Марии Бокстер, урожденной Финкельштейн, баптист,
президент акционерного общества PMS Согр, почетный президент
правления Банка Святого духа, вице-президент UCP Согр, ви-
це-президент..." и так далее... Тут еще две страницы такой
же абракадабры.
- Можно попросить историков расшифровать.
- Зачем? Он сам объяснит, когда проснется. Это они обычно
помнят. Беда в том, что нас интересует совсем другое, чего
они, как правило, не помнят или не знают.
- Сколько же ему было лет, когда он...
- Сейчас посмотрим. Дата криоконсервирования... Вот...
Дата рождения и смерти... Минутку... Что такое?.. Получает-
ся, что ему было... восемьдесят семь лет...
- Что за вздор?
- Смотрите сами! Даты пропечатаны четко, и текст здесь
хорошо сохранился.
- А фотография, фотография? - послышались сразу несколько
голосов.
- Фотография, как обычно... Вы же знаете, что цветные фо-
тоизображения конца прошлого века оказались нестойкими и не
выдержали проверки временем. Вот... блеклое пятно. Разобрать
ничего нельзя.
- Они не восстанавливаются?
- Пробовали - не получается.
- Придется все-таки обращаться к историкам. Портрет этого
президента, почетного президента и прочее должен же где-ни-
будь сохраниться.
- Либо да, либо нет. Их ведь столько было...
- Найдут, если это необходимо.
Профессор Норберт, который не принимал участия в разгово-
ре и лишь следил за показаниями многочисленных датчиков,
фиксирующих состояние пациента, поднял палец.
В операционной мгновенно стало тихо.
- Завтра, - негромко сказал профессор, - постараемся все
выяснить. Если в его состоянии не произойдет изменений, раз-
будим его завтра в полдень. Вил, сообщите, пожалуйста. Пуб-
личной информации, что операция прошла успешно и состояние
нашего пациента удовлетворительное. Благодарю вас, коллеги.
До завтра...
- Сегодня я попрошу вас, Вил, быть возле него в момент
пробуждения, - сказал профессор Норберт. - С ним в палате
будете только вы. Я останусь на пульте управления и в случае
необходимости помогу вам. Но входить к нему я пока не хотел
бы. Пусть он сначала привыкнет к вам. Чтобы не волновать
его, наденьте поверх комбинезона халат и шапочку, которые
носили врачи в прошлом столетии. Вопросы как обычно... Пер-
вый контакт не более трех-пяти минут. После этого, если он
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг