приоткрыл дверь веранды. - Садись и рассказывай.
- Все о'кей, шеф, - хрипло сказал Шейкуна, - Гаэтано передает: у них
все готово, ждут главного босса. В Роттердаме полиция опять взяла наркотики.
Очень много, шеф, - Шейкуна торжествующе надул толстые губы, - очень-очень
много...
- Откуда?
- Из Гонконга.
- А кому предназначался товар?
- Паоло должен знать... Он выслеживал. Я его не видел.
- "Черные боссы" в Сингапуре и Гонконге проиграли очередную партию.
- Еще какую! - Шейкуна хмыкнул от удовольствия. - Много потеряли, шеф.
На сотни миллионов...
- Не везет им последнее время.
- Очень не везет, очень, - согласился Шейкуна. - Паоло хорошо работал.
- Ему пора исчезнуть оттуда.
- Он знает. Санчо уже сменил его... Паоло скоро будет здесь.
- О'кей. Что в Лос-Анджелесе?
- Эта женщина не возвратилась. Она в Москве.
- Ты послал телеграмму?
- Из Майами, шеф.
- Ну и, наконец, Гвадалахара?
- Нет, еще Нью-Йорк...
- Верно, забыл. Что там?
- Там много... Хасан передает: адвокат Крукс был дома у мистер Пэнки,
долго был, ходили по саду, Крукс кричал, проклинал. Потом был другой
человек. Хасан его знает: Касабланка был четыре года назад... Хасан сказал -
шеф поймет. Хасан говорил - это совсем плохой человек, хуже Пэнки. Тот
человек долго был. Мистер Пэнки в ту ночь совсем не спал. Целую ночь дома
ходил, кабинет ходил, таблетка - лекарство много ел.
- Интересно, - сказал Стив. - Это очень интересно, Шейкуна. Человек из
Касабланки... Кажется, его звали Рунге? Хуже Пэнки... Даже не предполагал,
что такое возможно... А что потом с этим человеком, Шейкуна? Ведь это было
месяц назад.
Шейкуна вздохнул:
- Хасан не знает... Тот человек тогда улетел вертолетом. Вертолет ждал
на берегу.
- А мистер Пэнки?
- Уезжал, приезжал. Много уезжал. Недавно в Мексике был. Сейчас в
Нью-Йорке.
- Ну а что в Гвадалахаре?
- Нормально. Девушка Инге письмо прислала. Вот. - Шейкуна осторожно
вручил Стиву маленький прямоугольный пакетик.
- Кассета? - улыбнулся Стив.
- Сказала - слушать надо.
- Спасибо. Что еще говорила?
- Говорила - все о'кей.
- Как она выглядит?
- О-о, очень хорошо. - Шейкуна поднял глаза к потолку. - Красивая.
Очень-очень - как роза... Нет! Как райская гурия... Нет... Я не могу
сказать. Посмотреть надо, босс.
- Гм... Значит, она тебе понравилась?
- Да... В Лондоне совсем другая была...
- Это хорошо. А что говорила Мариана?
- Ничего не говорила. Сказала только - пусть хранят его боги. Шефа
пусть хранят. И все.
Оставив Шейкуну за столом в столовой, Стив поднялся на второй этаж в
свою комнату. Здесь он вставил переданную Инге кассету в диктофон, положил
диктофон на журнальный столик и присел рядом. В тишине отчетливо зазвучал
чистый, нежный голос Инге. Она подробно рассказывала ему о своей жизни в
Гвадалахаре, о городе, Пако, Мариэле, коте Базиле, которому однажды ночью
наступила на хвост... Она рассказывала обо всем, кроме Марианы и кроме своей
тоски, которую Стив явственно ощущал за каждой ее фразой.
- Бедная девочка, - пробормотал он, переворачивая кассету, чтобы
послушать вторую половину записи. На второй половине она заговорила о его
посылке, о работе. Поблагодарила за чудесный талисман с черным камнем...
Я почти все узнала про эти великолепные вещи, хотя было не очень
просто Пришлось искать в библиотеках и музеях Мехико и Каракаса. (Стив
не мог удержать вздоха: подумать только, была так близко...) Мы ездили с
Пако. Всю дорогу он очень заботился обо мне, помогал. Это очень
старинные вещи. Они найдены в окрестностях Александрии в начале прошлого
века. Точное местонахождение неизвестно. Некоторые авторы предполагают,
что они сделаны в Александрии и входили в легендарную сокровищницу
Клеопатры. Они хранились сначала в Каире, потом попали во Францию. Были
похищены во время революции 1848 года. Потом долгое время упоминания о
них отсутствуют. После революции в Тунисе они оказались в музее Бардо и
были похищены осенью 1971 года. На этом я могла бы кончить... если бы не
твой милый сюрприз. (Стив нахмурился: "Какой еще милый сюрприз?")
Я даже и не подозревала о нем Все вставки ("Какие еще вставки?")
были так искусны, что вначале я ничего не заметила. Потом поняла; ты
хотел проверить, насколько я внимательна и умею ли отличать очень
хорошие копии от старинных оригиналов. Кроме того, помог Пако. Правда,
когда мы все выяснили, он очень рассердился и сказал, что сюрприз
дурацкий ("Пако, конечно, был прав", - подумал Стив, чувствуя, что им
овладевает все большая тревога), но я не могла согласиться. Вставки
хороши и совсем незаметны, а уж их содержимое - чудо электропики.
("Боже!" - подумал Стив, начиная понимать.) Я не вскрыла ни одной, - мне
жаль было портить такие изумительные вещи, Но ты не учел: изотопный
состав золота "вставок" отличается довольно сильно от оригиналов. Мы
сделали анализы. Я устроила небольшую лабораторию в подвале - ее
придется расширить, когда буду заниматься живописью. Я надеюсь вскоре
получить от тебя еще что-нибудь для работы. А может, ты скоро появишься
сам? ("Безусловно! Надо сделать это как можно скорее. Боже, какой
идиот!") Пока тебя пет, я часто кладу твою посылку с сюрпризом на
чувствительный усилитель радиосигналов, который достал Пако, и тоже
слушаю "би-би-би", которые она шлет тебе. Иногда мне кажется, что в этом
"би-би-би" закодирован рассказ обо мне. ("Еще бы! Бедная девочка! Как я
не догадался раньше?") Наверно, теперь ты знаешь обо мне гораздо больше,
чем я могла бы рассказать...
Целую тебя, целую и жду.
В самом конце ее голос задрожал и прервался. Стив схватил диктофон,
встряхнул, но оказалось, что кончилась пленка.
Некоторое время он размышлял, закусив губы. "Если бы можно было
воспользоваться УЛАКом. Нет, это исключено. Тибб вчера сказал... надо еще
минимум два килограмма. Два килограмма - это десять тысяч каратов прозрачных
алмазов. Придется лететь самолетом - тем, которым прилетел Шейкуна. В конце
концов, не так далеко. Каких-нибудь четыре тысячи километров. Пять часов
полета. Когда, однако, Шейкуна был в Гвадалахаре?"
Стив бегом спустился в столовую. Шейкуна спал, сидя за столом. Стив
принялся трясти его. Африканец с трудом раскрыл глаза, увидев Стива,
вскочил:
- Что надо, шеф?
- Очень важно... Когда ты был в Гвадалахаре?
Шейкуна напрягся, вспоминая. Лоб его покрыла испарина.
- Когда был? Когда был? Подожди, шеф. Гвадалахара... Потом -
Лос-Анджелес, потом Майами, Нью-Йорк... Две недели? Нет, немного больше.
Семнадцать дней прошло...
Стив опустился на стул. "Семнадцать дней тому назад... За это время
могло произойти что угодно. Недавний мексиканский вояж Пэнки приобретает
особый, зловещий смысл..."
Кажется, еще никогда в жизни Стив не чувствовал себя таким опустошенным
и беспомощным, как в эти минуты.
Гаэтано Пенья встречал Цезаря у трапа лайнера в аэропорту Киншасы.
Когда Цезарь в сопровождении Суонга и капитана "боинга" ступил на бетон,
Гаэтано приблизился, вежливо снял шляпу, назвал себя.
Цезарь протянул ему руку:
- Рад видеть вас. Будем знакомы. Сейчас едем в город - в отель, там
поговорим.
Из багажного отсека "боинга" выкатился белый лимузин. Подъехал к трапу.
Цезарь сел, пригласил сесть рядом Гаэтано. Впереди устроились трое смуглых,
черноволосых, в белых костюмах сафари.
"Индонезийцы, - подумал Гаэтано, - парни ничего, только мелковаты".
Суонг сел рядом с водителем. Капитан у трапа приложил руку к
лакированному козырьку фуражки. Лимузин бесшумно и мягко тронулся с места.
- Как отель? - спросил Цезарь, когда въехали в город.
- Высший класс. - Гаэтано поспешно повернулся к боссу: - Сеньор еще не
видел его?
- Нет. Покупали без меня. - Цезарь усмехнулся.
- Один из лучших в Африке. Туристы и охотники резервируют номера на
полгода вперед. Сервис, комфорт, а кухня... - Гаэтано поцеловал кончики
своих пальцев, - Сеньор убедится сам.
Снаружи отель показался Цезарю мрачноватым. Высокий параллелепипед с
темными стеклами бесчисленных окон, не пропускающими солнечных лучей. Ни
балконов, ни лоджий. На крыше плоская темная кастрюля - вращающийся
ресторан. Над ним, на фоне мутноватого серо-голубого неба, ажурная вязь
неонов. Несмотря на полуденный час, неоны бледно вспыхивали всеми оттенками
радуги - вероятно, в честь приезда хозяина. Цезарь прищурился - "Звезда
экватора". Именно так он и назывался.
Внутри Цезарю понравилось. Гаэтано не преувеличивал - действительно
высший класс комфорта и сервиса. Цезарь вначале внимательно глядел по
сторонам, не очень прислушиваясь к тому, что подобострастно бубнил
директор-администратор, встретивший у входа в обширный беломраморный холл.
Вскоре, однако, зарябило в глазах от никеля, бронзы, хромированного
алюминия, хрусталя, полированного камня, от фонтанов, бассейнов, баров,
кофейных, залов для заседаний и залов для коктейлей, от сафьяна и львиных
шкур, слоновых бивней и антилопьих рогов. На третьем этаже Цезарь
поблагодарил директора-администратора и, отказавшись от дальнейшего осмотра,
попросил провести в отведенные ему апартаменты. К счастью, они оказались тут
же, на третьем этаже. Отпуская многочисленную свиту, Цезарь сделал Гаэтано
знак остаться. Втроем с Суонгом они расположились в одной из гостиных возле
стола, уставленного батареей бутылок с яркими разноязычными этикетками.
- Теперь рассказывайте, - обратился Цезарь к Гаэтано. Тот бросил
быстрый взгляд на Суонга, занятого приготовлением коктейлей.
- Рассказывайте, - повторил Цезарь. - Можете говорить абсолютно все.
Доктор Суонг - мой друг и кровный брат.
- Я не знал, извините, - Гаэтано поклонился, - шеф велел соблюдать
предельную осторожность... Люди готовы, могут сопровождать вас, сеньор, в
любую минуту куда вам будет угодно.
- Где они?
- Здесь, в отеле.
- И сколько их?
- Тридцать.
- Вы, Гаэтано, тоже полетите?
- Я тридцатый, сеньор.
- Превосходно. Есть у вас что-нибудь новое... оттуда?
- Есть новое. - Гаэтано понизил голос. - Эти шахты - их пока четыре...
Они для межконтинентальных ракет.
- Это надежно, Гаэтано?
- Вполне, сеньор. Люди оттуда нанимали местных в Кисангани для самых
тяжелых работ. Двое потом сбежали и вернулись. Успели рассказать. Правда,
потом исчезли бесследно. Наверно, их убили.
- Это получило огласку?
- Местная газета в Кисангани пробовала писать. Редактора нашли
застреленным в кабинете. Полиция заявила, что самоубийство. Больше потом не
писали.
- Трудно работать в такой обстановке, Гаэтано?
- Не труднее, чем в других местах, сеньор. В Акапулько бывало хуже... В
Кисангани мы занимаемся древесиной. Поставляем ценные сорта сюда, в
Киншасу - на мебельные фабрики, и на экспорт - в ФРГ, в Бельгию, в Штаты.
- Как идет дело?
- Ходко. Сеньоры Цвикк и Смит довольны.
- Надеюсь, и я буду доволен?
- Мы постараемся, сеньор.
Фридрих Вайст вначале ничего не сказал Цезарю о новом строительстве.
Цезарь решил выждать. Две недели они потратили на объезд заводов, отделений,
служб, секций. Цезарь не мог не признать, что порядок повсюду царил
образцовый. И инженеры в конструкторских бюро и лабораториях, и рабочие
ремонтных служб и заводов казались довольными: никто ни на что не жаловался.
И снова, как в прошлые приезды, Вайст охотно показывал все, что интересовало
Цезаря, обстоятельно и исчерпывающе отвечал на все вопросы. Казалось,
никаких тайн не существовало... Однако прошло уже десять дней их совместных
поездок, а о новом строительстве Вайст не упоминал. Собственно, новых
объектов было много - новые заводы, поселки, три рудника, новые карьеры для
добычи камня, обогатительная фабрика, строилась большая электростанция, но
шахты, про которые говорил Гаэтано... Их словно не существовало.
На десятый день они возвратились на базу "Z", которая теперь называлась
Блюменфельд. Некогда скромный поселок разросся и весь утопал в цветах. Они
были повсюду - на стенах домов и на балконах, на подоконниках и под окнами,
вокруг коттеджей и на верандах, на газонах, клумбах, вдоль транспортных
магистралей и пешеходных дорожек; цветы всевозможных видов, форм, расцветок
и оттенков, хорошо известные Цезарю и такие, каких он не встречал даже на
Цейлоне. Густые, сомкнувшиеся кроны гигантских макарангов и фикусов надежно
прикрывали Блюменфельд и от экваториального солнца, и от всевидящих глаз
спутников.
В Блюменфельде Цезарь предполагал пробыть несколько дней. Предстояли
встречи с руководителями центральных служб. Предстоял и решающий разговор с
самим Вайстом. Этот разговор состоялся на второй день после возвращения в
Блюменфельд. Утром, во время осмотра минералогической лаборатории, которой
Вайст, по-видимому, очень гордился, один из сотрудников - грузный бородатый
мужчина средних лет - упомянул об урановых рудах. Цезарь, рассеянно
слушавший объяснения - после поездки к Шарку и спуска в шахту минералогия
его не очень привлекала, - поинтересовался:
- Уран - здесь, на полигоне?
- Да, сэр, - подтвердил бородач. - Наши геофизики нащупали несколько
точек, уже начата проходка шахт.
Из минералогической лаборатории возвратились в управление, и Вайст
пригласил Цезаря в свой кабинет. Когда они остались вдвоем, Вайст открыл
сейф и достал оттуда деревянный ящичек.
- Вот посмотрите, - сказал он, - наши урановые руды. Это из шахты.
В деревянном ящичке лежали смоляно-черные камни с желтыми выцветами.
Цезарь осторожно взял один, подбросил на ладони, взглянул на Вайста:
- Много там этого?
- Хорошее месторождение. Скоро начнем добывать уран.
- Сколько же шахт вы проходите?
- Четыре, - не моргнув глазом ответил Вайст, - но богатые руды пока
вскрыла одна.
- Эти шахты... они разведочные?
- Разумеется, потом некоторые используем при добыче.
- А еще... Есть другие шахты?
Вайст отрицательно качнул головой:
- Нет. Только эти. На рудниках у нас штольни, карьеры. Шахт пока
четыре. Вы их можете посмотреть во время поездки на северо-восток.
- Газеты недавно писали о каких-то наших шахтах... для ракет.
Вайст холодно улыбнулся:
- О нас постоянно пишут всякий вздор. Я уже не могу припомнить, когда
тут последний раз были журналисты. Мы старательно избегаем их визитов.
Недостаток информации газетчики восполняют "утками".
- А как вы оцениваете общую ситуацию ОТРАГа сейчас?
- Как вполне удовлетворительную, сэр, - не задумываясь ответил Вайст. -
Со многими трудностями мы уже справились. Если говорить о трех главных
задачах, о которых я упоминал в ваш первый приезд, то вторая решена,
третья - успешно решается, это видно даже по газетным сообщениям. - В
холодных, льдисто-голубых глазах Вайста мелькнуло что-то похожее на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг