наверное. Хотя, надо отдать должное, славные были песенки. Вроде той
музыкальной трагикомедии про березку, которую некому залома-ти. Этакая
идеология навыверт. Задуматься бы всерьез над словами, встревожиться, но нет!
Не для того, видно, придуманы. Песенки наши детские. Их петь нужно, а не
мусолить интеллектом. Как молитвы, как фразы из психотерапевтических тестов.
Раскрыв глаза, я коротко вздохнул. Губы сами собой расползлись в
жесткую улыбку. Совершать открытия, пусть и с немалым запозданием, - все же
приятно. Фольклор оборачивался неожиданной стороной, и нехитрую правду песенных
строк я разглядел только сейчас. Елочку-то и впрямь теплом хотели порадовать,
домашним супчиком, детским уютом. Только вот незадача! - перед этим ее взяли и
тюкнули. Топориком по стволу. И точно также, должно быть, перемещают и людей.
Из одного котинуума в другой. Не с намерением устрашить, - какое там! - из
самых благих побуждений...
- Летает! - Гонтарь со злостью кивнул на снующую под потолком муху. -
Мы тут сидим, а она летает, зараза! И хоть бы ей хрен!
Я проследил глазами за пируэтами цокотухи.
- Ей, верно, легче, чем нам.
- Уж конечно! - Гонтарь взглянул на меня исподлобья. - А может все-таки
есть какой-то выход? Посидим, отдышимся, а там и проклюнется что? Утро - оно ж
это... Всегда мудренее...
Расставаться с последней надеждой телохранителю отчаянно не хотелось, и
я его понимал.
- Мудренее - это точно. Только до утра дожить еще надо, понимаешь?
- Чего ж тут не понять.
- Вот и не будем спешить, с выводами. Впереди еще вечер и целая ночь.
Гонтарь молча принялся рассматривать собственные ладони. Возможно,
изучал линию жизни, пытаясь угадать, где и на какой стадии она, грешная,
обрывается. За окнами монотонно бухали тяжелые орудия, под плафонами люстры
продолжала зудеть муха. Виражи ее отзывались в ушах щемящим звоном. Странно, но
орудийный грохот воспринимался куда легче. В муху же хотелось разрядить остатки
обоймы из "Стечкина".
- Вспомнил... - Гонтарь поднял голову. - Хвост за нами был. Какая-то
темная машинка. И вчера, и сегодня. То есть, значит, когда выехали вечером, и
потом, когда снова вернулись в день.
- А почему молчал?
Он равнодушно пожал плечами. Впрочем, без того было ясно: на фоне всего
разразившегося возможная слежка выглядела мелочью.
- Уверен, что хвост?
- Пожалуй, что так. Хотя далеко от нас ехали, не разглядел. Временами
вовсе отрывались. То есть раньше бы голову дал на отсечение, что хвост, а
сейчас... - плечи его снова пришли в нервное движение, - в общем, черт их
знает!
Поразмыслив, я повернул голову. Телефон располагался на столе, но
вставать отчаянно не хотелось. Для этого следовало перегнуться в пояснице,
переместить ноющие ноги. Чтобы не утруждать себя, я уцепил телефон за провод,
подтянул аппарат к самому краю. Легкая трубка соскользнула в ладонь, мембрана
тоненько запищала.
- Гляди-ка, работает! - удивился Гонтарь.
- Значит, кое с кем сейчас переговорим, - я набрал привычную комбинацию
цифр. Трубка задумчиво гуднула, и тут же раздался женский скрипучий голосок:
- Семнадцатая слушает!
Я нахмурился. Какая, к черту, семнадцатая? Я звонил в собственный офис.
Трубку должен был взять либо Сеня Рыжий, либо кто-нибудь из охраны.
- Это Ящер. Где там у нас Сеня?
- Не понимаю вас! - голосок незнакомки зазвенел чуть раздраженно. - С
кем соединить? Назовите, пожалуйста, номер абонента!
Чуть помешкав, я назвал номер, который только что набрал на клавиатуре.
Дамочка несколько раз переспросила, видимо, куда-то записывала сказанное, а
через некоторое время потянулись длинные гудки. Вот смех!.. Получается, что к
себе и через себя! Неужели действительно соединят?..
- Слушаю вас, товарищ.
Голос показался знакомым, но я все-таки не понял, кто именно со мной
говорит. Среди охраны было много новеньких крепышей. Всех я, разумеется, не
знал.
- Это Ящер...
- А-а, как же, как же! Простите, не сообразил сразу. Думал, снова из
Смольного беспокоят.
- Кто это! - рыкнул я.
- Ах, да, не представился. Ромула Александр Гаврилович. По-моему, вы
должны меня помнить. Я поражение молчал.
- Впрочем, если хотите, поговорить с Поэлем, сей момент распоряжусь...
Перед глазами вспыхнула золотистая радуга, болезненно кольнуло в
висках. Лишь секундой позже вернулась способность соображать. Я звонил в офис
и, кажется, дозвонился. угодил на Ромулу с Поэлем, значит-Значит, снова
оказался прав Безмен. В офисе успели собраться все мертвецы. Вот вам и утро
завтрашнего дня! Кладбище в центре Империи! увы, и еще раз увы, славным
надеждам Гонтаря не суждено было осуществиться. Квартира, в которой мы сидели,
была явью, но крохотную эту явь по-прежнему окружала фантастическая чехарда.
Прежде чем снова заговорить, я сипло прокашлялся.
- Густав тоже у вас?
- Спит. Но можно разбудить. Задачка несложная. Пошлем Стэка с
Лангустом. Эти кого хочешь разбудят. За ребра подцепят и приволокут.
Сердце заколотилось так громко, что напрочь заглушило голос абонента.
Пришлось с силой прижать к уху трубку. И все равно смысл произносимого доходил
до сознания с некоторой задержкой.
- Так кого же вам пригласить, Павел Игнатьевич? Может, генерала
Васильича? Тоже организуем! Он как раз туточки сидит, улыбается. Приветец вам
сердечный шлет, - Ромула выговаривал слова неторопливо, с подобострастной
издевкой. Легко было вообразить, какое наслаждение этот прохиндей получает от
нашего диалога.
- Главного! - прохрипел я. - Давай, гнида, главного!
- Ну, зачем же так? - Ромула сокрушенно вздохнул. - Я вас, кажется, не
оскорблял. Отнесся, можно сказать, со всей душой, готов был даже выслушать.
- Ты уже выслушал! Я сказал, кто мне нужен! Не ты и не Поэль, а
главный!
- Да, конечно, я все понял, но вынужден огорчить... Главного на месте
пока нет.
- Где он?
- Видите ли, Павел Игнатьевич, дело тут такое... В бегах наш главный.
Вместе со своим телохранителем. Тени своей боится, вот и прячется. - Голос
Ромулы оживился. - Но найдем, не сумлевайтесь. В самое ближайшее время. А пока
могу соединить с Морозом или Артурчиком. Тут много желающих! Ганс, к примеру,
тоже непрочь с вами побалакать. Да и Шошин рвется к трубочке. Помните еще
такого? Он-то вас хорошо помнит. И за освобождение искренне благодарит.
Языкастый, знаете ли, парень! Анекдотами так и сыплет! Хорошо, не добрел до
вас, - приютили его у себя...
Слушать долее - было выше моих сил. Ганс, Шошин, Артур... Само собой, к
сборищу этих теней можно было приплюсовать Безмена с Дином Гамбургером, других
ребят.
Я снова зажмурился. "Пришел Хром и увел с собой Барановича..." Так,
верно, приключилось и с ними. Пришли синелицые, взяли за волосы, сунули коленом
в пах и уволокли.
В висках продолжали бухать звонкие молоточки, собственный пульс сбивал
с мыслей, теснил дыхание. Медленно, очень медленно я опустил трубку на клавиши,
открыл глаза, мутным взором поймал напряженный взор Гонтаря.
- С кем вы говорили?
- Что?
- Я спрашиваю, с кем вы говорили, босс?
- С ними.
Я произнес это таким тоном, что Гонтарь невольно потянулся к оружию.
- И что?
Ответить я не успел. В прихожей тоненько проиграла свадебная мелодия
Мендельсона.
- Так... - я взялся за пистолетную рукоять "Стечкина". - Быстро ребятки
откликнулись!
- Дверь стальная, - мгновенно рассудил Гонтарь. - Если нет специальной
взрывчатки, так просто не вышибут. А на лестничной площадке тесно, - одной
очередью всех положу!
- Это если их не взвод и не армия, - я бесшумно поднялся. - Не спеши,
герой. Для начала определи, кто это.
В прихожей мы задействовали дверной монитор, и на экране тотчас
высветилась одинокая фигурка.
- Надюха!.. - у меня отлегло от сердца. Включив селектор, я
поинтересовался: - Ты одна?
- Одна, мое золотце, одна.
- Тогда заходи. Только в темпике! - дрожащей рукой я отвел массивный
засов, щелкнул замком. Ужасающе громко дверь проскрежетала, выпевая тягостную
ноту, и что-то зловещее почудилось мне в этом скрипе. Гонтарь настороженно
приподнял автомат. уж он-то подобно Гансу и прочей моей охране отлично знал:
двери в моих апартаментах никогда не скрипели.
Пока Гонтарь затворял дверь, управляясь с многочисленными замками,
Надюха висела у меня на шее и, плачуще причитая, быстро, быстро щебетала:
- Что случилось. Ящер, миленький! Откуда эти казаки с матросами, пьяная
солдатня? Я же помню, еще вчера перед домом не было никакого памятника, а
сегодня стоит!
Я гладил ее по спине, мягко успокаивал:
- Поверь, это временно. Перевертыши, оптический обман. Просто не надо
обращать внимания.
- Как временно? Что ты такое говоришь! А стрельба на окраине, а погромы
в китайских кварталах - это что, тоже временно?
- Я же говорю: оптический обман.
- И виселицы - обман?
- Какие виселицы?
- Сегодня по плотинке проходила, видела. Какой-то генерал сидел на коне
и командовал. В белых перчаточках, шашка длинная, с позолотой...
- Ну и что?
- А то, что людей по его приказу связывали и вешали на фонарях. Вдоль
всего моста. Скручивали с изоляторов провода - набрасывали веревки и вешали. А
двоим по рельсине к ногам привязали и в воду сбросили. Только пузыри пошли. Так
страшно было смотреть!
- Зачем же ты смотрела?
- Я хотела уйти и не могла. Будто приковали к месту... А генерал такой
вальяжный - в пенсне. Белая бурка, белый конь, папаха... - Надюха всхлипнула. -
Говорят, какая-то доброармия. Ты можешь мне объяснить, откуда она взялась? И
какая же это доброармия, если убивают людей?
- Доброармия - не от слова "добрый", а от слова "добровольно". Присядь,
лапушка, - я ласково подтолкнул девушку к креслу. - Сейчас мы попьем кофейку, и
ты подробно расскажешь нам обо всем увиденном. А после и мы с тобой поделимся
новостями. Сообща, глядишь, что-нибудь придумаем.
Надюха забралась в кресло с ногами, набычившись, уставилась на Гонтаря.
- Он так и будет держать меня на прицеле?
- Брось, Гонтарь, - я поморщился. - Я же тебе о ней рассказывал.
Телохранитель смущенно опустил ствол АКСУ.
- Пардон, мэм. Нервишки... - Он снова расположился на диване, кованные
свои каблуки выставил на журнальный столик. Надюха перевела взгляд на меня.
- Как ты себя чувствуешь? Нога еще не прошла?
- Пока нет.
- Но ведь в гипсе, наверное, неудобно.
- Неудобно, а что поделаешь! Пока кости не срастутся, надо терпеть.
Надюха призадумалась.
- Может, оно и к лучшему, - пробормотала она. - А то Дин-Гамбургер
толковал, что как только снимут гипс, все будет кончено.
- Не понял?
Она фыркнула.
- Да это же из "Бриллиантовой руки"! Помнишь, как они боялись, что гипс
снимут раньше времени!
Смех этой девочки болезненно резанул по сердцу. Что-то не то она
говорила. Причем тут Гамбургер? Я свел брови на переносице.
- Где ты видела Дина?
- Да здесь же, в городе. Я уже от плотинки возвращалась, а он рядом на
машине остановился. Зеленый такой кабриолет. Старинный. Предложил подвезти. Ну,
я согласилась. А что, нельзя?
- Ты же его совсем не знаешь!
- Ну... Он представился. Назвал себя, сказал, что ты его хозяин. Разве
не так?
- Так-то так, да только странно...
- Ой! Кажется, стучит кто-то!
Надюха встревоженно вскинула голову, и мы тоже услышали осторожный
стук. И даже не стук, а скорее легкий шорох, словно кто-то терся о нашу дверь,
неловко задевал коленями и локтями. Я болезненно сморщился от щелчка в голове.
И даже не щелкнуло, а треснуло. Точь-в-точь как электрический разряд. Всем
своим существом я почуял приближение недоброго. Точно накатывал черный и злой
вал. Напряженно я всматривался в потайное, подсказывающее ответы пространство,
но там было черным-черно. Я никак не мог что-либо разглядеть.
- Схожу, посмотрю! - Гонтарь взялся за автомат.
- Только осторожнее! - просипел я. Предчувствие роковой встречи
превратилось в уверенность, но направление основной опасности я никак не мог
определить. - Ни в коем случае не открывай дверь!
- Не волнуйтесь, босс. - С автоматом наперевес телохранитель двинулся
вон из комнаты, но до порога так и не дошел. Движение руки Надюхи я успел
зафиксировать боковым зрением, но очень уж быстро все произошло. Пуля,
выпущенная из ее крохотного пистолетика, угодила Гонтарю точно в затылок.
Клюнув лицом вперед, телохранитель грузно обрушился на ковер, а в следующий миг
подаривший смерть Гонтарю пистолетик смотрел уже на меня.
- Сидеть, Ящер! - гаркнула построжавшим голосом Надюха.
- Что ты сказала?
- Что слышал! Ты арестован!
- Кем?
- Органами НКВД!
- Что, что?
- Ты не знаешь, что такое НКВД?
Я взглянул на неподвижно лежащего Гонтаря, стиснув кулаки, процедил:
- Да нет, наслышан.
- Вот и замечательно, быстрее заговоришь!
Я стиснул кулаки, задыхаясь, выплюнул:
- Мерзкая тварь! Дешевка! Значит, эти выродки успели завербовать и
тебя!
- Глупенький! Да я сама к ним пошла! Сама, понимаешь? По убеждениям!
Чтобы всех вас до третьего корня извести, чтобы очистить мир от таких, как ты.
- Шлюха!
- Дурачок! - она произнесла это почти ласково. - Да ты через час будешь
у меня в ногах ползать, прощение вымаливать! За "тварь", за "шлюху", за все
свои распаскудные фокусы.
- Не дождешься!
- Дождусь, Ящер! Непременно дождусь, - Надюха хищно оскалилась. - Ты
давно был у нас под колпаком. И Елена твоя регулярно писала докладные. Думаешь,
с чего это мы с ней так быстро подружились, а?
Я в бешенстве захрипел. Гнев обвил горло удавкой, воздуха не хватало.
- Что, стратег? Не раскусил? Ничего!.. Зато будет теперь о чем
поразмыслить! А я тебе помогу. Времени у нас для душевных бесед много...
Я попытался вскочить, но сверкающий пистолетик опустился чуть ниже, и
плеснувшее пламя огненным языком лизнуло в забинтованную ногу. Гипс - не
титановые пластины, и, зарычав от боли, я осел на диван. Вместо ругательств из
горла выходил Какой-то неразборчивый шип. И зудела, страшно зудела
потревоженная нога.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Мы воем по жизни,
Мы воем по песням,
Мы - правнуки Серых Волков...
Ла Помас
ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ-МБВД-АФБ-МБР-ФСК-ФСБ... А еще раньше Тайная
канцелярия и Тайная экспедиция. Сколько лиц и сколько аббревиатур! Какое
гигантское число "сансонов" успели подготовить и выпустить в подвалах сего
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг