глядел на мир остекленевшим взором и, видимо, за что-то зацепившись, то
всплывал, то снова погружался. Волосы на его голове развевались темной ожившей
гривой, кожа была мертвенно-синей. Узнать его не представляло особого труда.
Рядом со мной поплавком покачивался тот самый охранник, что отправился с Гансом
на поимку уцелевшего начальства. Стоило мне об этом подумать, как поблизости от
охранника всплыл Лафа. С искаженным лицом и оскаленным ртом, с капроновой
удавкой на шее. А вода продолжала пузырить, словно под дождем, и подобно
грибным шляпкам тут и там на поверхность показывались головы мертвецов.
Изрешеченные осколками Мороз и Паша-Кудряш, ухмыляющийся и разорванный пополам
Бес, Витек, чьи умоляющие глаза по сию пору напоминали глаза святого с иконы,
какой-то вовсе неузнаваемый покойник с исполосованным бритвой лицом. Всплывали
и другие, кого я не мог толком разглядеть, но вся эта гоп-компания
невообразимым образом колыхалась вокруг меня, словно стая мальков возле лакомой
наживки. Они не были живыми, но несуразность ситуации мало-помалу все же
доходила до обмороженного сознания. Туман в мозгах рассеивался, и, выхватив
дрожащей рукой "Беретту", я прицелился в ближайшее от меня лицо.
Выстрел прогремел оглушающе. Ствол пистолета, еще не освободившийся от
воды, вспучило и разорвало. Однако пуля свое дело сделала, пробив череп Лафы,
заставив мертвые глаза зажмуриться. Эхо грохота унеслось во мглу и, наткнувшись
на некую преграду, покатилось назад. Но теперь в нем слышалось нечто
чужеродное. И по толчкам прибывающей воды я понял, что оттуда из глубин
подземелья ко мне приближается некто большой, способный запросто гнать перед
собой вал воды. Кого-то я сумел растревожить своим злым выстрелом.
Вопрос еще не успел сложиться в голове, когда слуха коснулись знакомые
перекаты. Это снова был рык, записанный Августом на пленку! Я похолодел. Сейчас
рык звучал значительно Громче, и было в нем что-то торжествующее, предвкушающее
скорую победу. Так рычит лев, зная, что кругом джунгли и что у заблудившегося
путника кончились патроны. Ждать долее становилось невыносимым, и палец по
собственной инициативе рванул спусковую скобу. Изуродованная "Беретта" раз за
разом выплевывала пули в черный зев тоннеля, а в ответ приходило взрыкивающее
эхо. Труп Мороза подплыл ближе, окоченелая рука фамильярно легла на плечо.
Наверное, я закричал, потому что волна накрыла рот. Я захлебнулся и
раскашлялся. И снова последовал удар. Точно некто опытный, аккуратно соразмеряя
силу, колотнул ладонью по виску. Мозг встряхнуло, словно содержимое консервной
банки, извилины и нейроны, подобно стеклышкам в калейдоскопе, сложились иным
узором, вернув мир привычного и устойчивого.
- Что там, босс? Никак черный ход?
Я стоял, оглушенный, не слыша обращенного ко мне вопроса.
- И откуда что взялось! Мы-то, главное, мимо ходили, а, один хрен,
просмотрели! Как вы догадались?..
Мир действительно восстановился, мы снова находились в "Харбине". Чуть
нагнувшись, я заглядывал в темный провал за отодвинутым в сторону шкафчиком.
Позади взволнованно топталась охрана. Гоша-Кракен, сжимая в своих немузыкальных
пальчиках "Макаров", норовил заглянуть между мной и шкафом.
- Запах какой-то чудной!
- И толчками идет! Чуете?..
Вот тут меня пробрало по-настоящему! Наверное, было - с чего! Мир вновь
утвердился на спины законных китов: заоконный пейзаж, половицы под ногами, эти
парни - все было привычным и объяснимым. И костюм на мне был абсолютно сух, и
"Беретта" продолжала упираться рукоятью под мышку, однако чертов запах - тот
самый, что я ощущал в бредовом своем видении, что посетил на той роковой поляне
близ повешенных ребят Флопа, не желал исчезать. Он шел из провала толчками, бил
в ноздри кисловатым ядом.
Подумалось вдруг странное, о чем никогда бы я не подумал раньше. Ведь
бред и явь - всего-навсего два мира! И существуют врозь лишь до поры до
времени. Пока нет связного. Да, да! Пока нет связного!
Пот выступил у меня на лбу. Помнится, нить Ариадны выводила из
подземной обители на свободу, спасая от монстров и неминуемой гибели. Но та же
нить могла вывести наружу и монстров! Счастье, что это всего-навсего миф, что
потусторонние миры не связаны между собой потайными каналами. Только. так ли
это на самом деле? Что, если в реалиях все обстоит по-другому? И что будет,
если искомая нить однажды объявится?
Связной между мирами...
Меня точно зациклило. Я не мог стронуться с этой мысли, подошвы
приклеило к роковому пятачку.
Впрочем, это нельзя было именовать мыслью. По той простой причине, что
это не могло родиться в моем мозгу. Как не мог жутковатый запах просочиться из
бреда в явь. Не мог, однако просочился! И даже парни, стоящие за моей спиной,
что-то почувствовали...
Я содрогнулся. Черт возьми! С ума мог спятить один, но все сразу - это
уже слишком!
Выхватив пистолет и спустив предохранитель, не целясь, я выстрелил в
темноту. Наверное, таким образом наружу выходила моя паника. Смешно, но со мной
приключилось что-то вроде женской истерики. Не к месту вспомнился паренек, что
после одной из разборок блевал у бровки тротуара. Здоровый качок, шутя
выталкивающий в жиме лежа сто шестьдесят, он полагал, что крут и необуздан, а
оказался слаб и человечен. И, стыдясь своей слабости, на глазах у хмыкающих
приятелей выворачивался наизнанку, выплескивая на тротуар не пищу, не алкоголь,
а только что пережитый ужас, интуитивно пытаясь очиститься от того, от чего
очиститься невозможно. Вероятно, нечто подобное происходило сейчас и со мной.
Сцепив зубы и, не мигая, я высадил в сумрачное пространство все пятнадцать
пуль, рывком задвинул тяжеленный шкаф на место. Видок у меня был, верно, еще
тот, потому что Гоша-Кракен смущенно потупил взор, а его приятель громко икнул
и попятился. Неловкую тишину прервал зуммер сотового телефона. Замороженным
движением я вынул из кармана трубку.
- Ящер слушает.
- Але, босс! Мы повязали их. Закатили к одной биксе на хазу и
дождались, когда эти субчики явятся.
- Они явились?
- Куда ж им деваться? Буквально минут через пять-десять!
- Баранович цел?
- Целее не бывает. Только весь белый и в туалет каждую минуту просится.
- Что с тем охранником?
Ганс чуточку замялся. Сотовой связи он, как и я, не слишком доверял,
справедливо полагая, что при большом желании и при больших деньгах прослушать
можно все на свете, включая самую суперпрезидентскую связь.
- То же, что и с Лафой, - туманно пояснил он. - Чего плодить иудушек? В
общем, в Сочи отправился, Отдыхать.
- Вот как?
- Я что-то неправильно сделал?
- Да нет, все правильно. Молодец, Гансик. - я прижал пальцы к виску и
некоторое время прислушивался к собственному пульсу. Кровь била размеренными
толчками, и чем-то эти толчки напоминали недавнее тоннельное течение.
- Ладно... Вези Барановича к Хасану. Мальчика надо ковать, пока не
остыл. На обе ножки.
- Понял. А что спрашивать?
- Как что? Поспрошайте насчет бумажек по "Харбину", насчет кинушки той
долбанной. Заодно вызвони наших адвокатов и предупреди Безмена. Не забывай,
гостиница еще не наша.
- Понял. А как там вы?
- Помаленьку исследуем домик. Много, кстати, интересного. Обнаружили,
например, подземный ход. Сработано, надо сказать, добротно!
- Проблем никаких?
- Вроде нет.
- Забыл сказать, там в одном из залов двое жмуриков из "синих". Не
сказать, что важняки, но и не шестерки.
- Черт с ними, переживем.
- Может, морячками помочь? Мне они тут теперь без надобности.
- Порядок, Ганс, не волнуйся. Как только дождусь Васильича, тут же
двину прямиком к тебе. Народ пока не распускай. Пусть кемарят на точках.
- Ммм... Что-то ожидается еще?
- Пока не знаю, но лучше не забывать о бдительности. Бывай!.. - я
спрятал сотовик в карман, мутным взором окинул комнату. Неудержимо хотелось
выбежать на улицу, сесть в машину и гнать, гнать куда подальше. Наверное, я бы
так и сделал, но из дома не бегут. А "Харбин" был отныне моим домом - со всеми
его архитектурными причудами, ресторанами, барами и игровыми, с замечательным
шкафчиком подобно старому холсту из романа, прикрывающим вход в неведомое.
Золотой ключик от этого хода я, кажется, тоже нашел
И снова в голове засвербело - связной между мирами, связной между
мирами...
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Покойный, помню, так любил живых
В. Вишневский
Айседора Дункан... Одна из забытых загадок революционных лет, женщина,
чья судьба преисполнена мистицизма - от сюрреалистических танцев-импровизаций
до беспокойной яви. увы, не всякая высота восхищает. Три сумрачных пика ее
жизни способны насторожить кого угодно. Во всяком случае тех, кто умеет
прислушиваться и присматриваться. Смерть детей, s смерть мужа и наконец
собственная жутковатая кончина. Потому что поступь голубушки Судьбы тоже можно
ощутить - все равно как потрескиванье приближающегося пожара. Я не о
хиромантии, я о том, что происходит в действительности. Рок, направляющий удары
вселенского гиперболоида в главные узелки вашей путаной жизни, трудно спутать с
чем-либо иным. Есенин задохнулся в петле, Дункан - в аркане собственного шарфа,
а дети Айседоры... - дети задохнулись, очутившись под водой. Не подается
сомнению, что некто большой и мрачный решительной рукой перекрыл краник с
кислородом этой семье...
Предупреждающе пискнул антирадар, а после воробьиными голосками
застрекотала настроенная на милицейские волны рация. Я чуть повернул голову.
Полезные механизмы придумывает порой человек. Нужные, как говорится, в
хозяйстве. Однако в данную минуту прислушиваться к электронному предупреждению
не хотелось. "Вольвушка" летела, как разогнавшийся на стартовой полосе лайнер,
выжимая из металлического своего сердца более сотни миль в час.
Новорожденным младенцем розовое утро встречало меня на шоссе, но
бодрился не я один. Гаишное племя тоже, как выяснилось, не дремало. Кто-то из
них, наверное, уже щурил вдогон рассерженные глаза, другие азартно засоряли
эфир матюгами, передавая ближайшему посту описание моего четырехколесного
скакуна. Номера они, скорее всего, разглядеть не успели. То есть, конечно же,
не успели, потому что, если бы успели, не стали бы подымать переполох. Иным
номерам отдают честь, иные безропотно пропускают по любым магистралям и в любую
погоду - в зависимости от выплачиваемой таксы. Я за свои номера отвалил
автодорожникам полновесной монетой, а потому жал на акселератор, не
оглядываясь.
Дяденька с жезлом и автоматом на груди отважно выскочил на дорогу. Я
молча мчался прямо на него. Припухаете, голубки, ох, припухаете! Может, правда,
что без лимона в карманах домой не возвращаетесь? Похоже на то. Так хочется
сорвать куш, что под колеса кидаетесь...
Я зло прищурился. Милиционер, выскочивший на дорогу, выглядел каким-то
мятым, непроспавшимся, однако нужное все-таки сообразил, потому что в последнюю
секунду, преобразившись лицом, сиганул каскадерским прыжком в сторону. А я, не
сбавляя скорости, покатил себе дальше.
Кивинов, помнится, писал о честных ментах - и хорошо, надо сказать,
писал. Его только и листаю из нынешних дюдюктивных мэтров. Только, может, он
просто поэт-мечтатель? Где они - честные менты? Вернее, одного я и впрямь знаю.
Самолично. Но один, как известно, в поле не воин - и уж, разумеется, не
составляет правила. Потому как разогнали мои Васильичи энтузиастов. И как не
разгонишь? Нынешним правителям честные менты на хрен не нужны, - вот и
вымирают, как класс, как чужеродный элемент. Вместе с учеными и армейцами, с
художниками и трудягами пера. Иная заявилась на двор эпоха - время щелкоперов и
проходимцев, время его превосходительства сиятельного Доллара и господина
Автомата. Словом, - времечко ископаемых Ящеров!.. Да-с, господа! Не верьте тем,
кто твердит, что динозавры повымерли. Ничего подобного! Эти твари вечно
рядышком и всегда готовы по-пионерски подхватить из рук дрогнувшее знамя.
Развяжите мало-мальскую войну и увидите, как тараканьими полчищами попрут они
отовсюду, волоча за собой шипастые хвосты, попыхивая горловым жаром. Объявите
охоту на ведьм - и в момент отыщется легион охотников!
Подумать только, отряд боевиков не докатил до Москвы только потому,
что у мстителей не хватило! Деньжат на жадные клювики! И кто-то ведь усомнился,
правда, мол, или нет? Смех!.. Да эти скептики прсто не сиживали за рулем!
Я продолжал давить на педаль. Скверно, что у "Вольво" не водится
крыльев. Взлететь бы на высоту птичьего полета и нестись, нестись - вкруг
земного шара, над полями и долами. Кто не летал ни разу во сне, говорят, живет
только первую жизнь. Потому что с каждой новой жизнью возносишься выше и выше.
Сначала паришь на уровне вторых и третьих этажей, потом подле крыш, а после
пронзаешь облака и умудряешься заглядывать в глубину лунных кратеров. Но это
те, кто уже на последнем круге, потому что дальше начинается самое интересное.
С Землей, этим космическим КПЗ, наконец-то расстаются по-настоящему. Расстаются
в тот самый момент, когда возвращается память. Я хочу сказать - настоящая
память. Всех прошлых жизней - мужских и женских, овечьих и волчьих, в облике
деревьев и невзрачных камней. И счастливчик, оборвавший финишную ленту,
наконец-то становится тем, кем и должен был стать. Существом высшего порядка,
ангелом-небожителем, чем-то, о чем на матушке Земле даже не догадываются, о чем
туманными намеками говорится в священных писаниях, ибо "сумерки знают лишь себя
и не знают Света" и "слепые ведут за собой слепых по черным стопам греха,
болезни и смерти, и в конце концов все падают в смертную бездну"... Падают,
потому что не умеют летать. А не умеют, потому что не видят света и высоты, для
чего нужны глаза, коих у нас нетути. Вот и мои глаза видели сейчас банальное
действо. На холмистой дороге за спиной мигнул фарами далекий, крашенный в
желтый цвет "Жигуленок". Разазартившиеся гаишники не удержались и двинули в
погоню. Судя по всему, располагали лихие гонщики форсированным двигателем,
иначе газовать за "Вольвушкой" было бы полной бессмыслицей. Но газовали и
мало-помалу настигали.
Загадав желание, которое, в сущности, желанием не было, я прижал
ступней тормоз, чуть повернул руль. Ремень врезался в грудь, завизжали
покрышки, машина протерла четверку сплетающихся борозд и жестоким рывком
развернулась на месте. Выполнив флотский поворот оверштаг, каким-то немыслимым
образом она все же устояла, отказавшись от красочных кульбитов, ежедневно
демонстрируемых прогрессивным телевидением.
Опершись руками о баранку, я ждал. Кювет начинался в полуметре от
правого заднего колеса, а там угадывался хороший уклон, березовые пни и
овражек. Я мог бы быть там, но целый и невредимый стоял на дороге. А вот с
машиной, что везла детей Дункан, произошло нечто обратное. Мотор заглох, шофер
выбрался наружу, чтобы посмотреть в чем дело. Стоило ему вылезти, как мотор
завелся, и, двигаясь задним ходом, автомобиль сполз с обрыва в Сену.
Гувернантка, маленькие Патрик и Лидра умерли мучительной смертью. Наверное,
добрых полминуты они созерцали, как наполняется салон холодной водой, не в
силах разбить стекло, не в состоянии отворить дверей. Смерть от удушья в шаге
от воздуха и спасения. За что и кому? Если не детям, значит, самой Дункан?..
Получается, что так? Грехи отцов ваших - да на детей ваших? Справедливо ли? Не
знаю... Возможно, в истинных мотивах творящегося вокруг вообще не стоит
копаться. Все равно никогда не разберемся. Куда интереснее знать, что нечто,
распоряжающееся нами, действительно существует. Не верить, а знать!
Математическая статистика упорядочивает случайности, и все, что не укладывается
в математический порядок, подлежит добавочному осмыслению - в особенности в тех
лихих случаях, когда не укладывается явно. Значит... Вычислить это нечто
все-таки возможно. Была бы на плечах голова, и было бы желание.
Взлетев на последний из шоссейных холмов, "Жигуленок" по прямой
устремился ко мне. Его мотор радостно исторг урчание проголодавшегося желудка.
Жертва была рядом, жертва не сумела ускользнуть, И у королей автодорог был
повод порадоваться. То есть - так они, вероятно, полагали.
Опустив стекло, я потянулся к кобуре под мышкой и достал "Беретту".
Яростно передернул затвор И выругался. Магазин был пуст, о чем я совершенно
запамятовал. Его Величество Провидение сработало повторно. У кого-то из этих
автодояров несомненно за плечами трепыхал крылышками ангел-хранитель. Швырнув
пистолет на сиденье, я тупо уставился в пространство перед собой. Увы, моя
"Вольвушка" не была ни самолетом, не геликоптером. Все, что она умела, это
только галлонами жрать бензин и колесить по нашей не в меру сдобренной грехами
земле. Такой уж эта машинка родилась!..
"Жигули" настороженным бычком приблизились вплотную, перегородив
дорогу, дернулись взад-вперед и встали. Из кабины вылезли двое в униформе,
неспешным шагом уверенных в себе мздоимцев двинулись ко мне. Я взглянул им в
лица и кисло улыбнулся. Они еще этого не знали, но ребяток поджидала неприятная
новость. Насчет мзды, пошлины и штрафа я собирался их крупно разочаровать.
Честное слово, чисто по-человечески их было даже немного жаль.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг