Медленно-медленно пятились перед ним те, на берегу. Он ступил на землю,
остановился и почувствовал, что его толкают сзади. Шагнув в сторону, он
оглянулся и увидел, что мост полон спасателями. Они шли за ним плотной
стеной по два в ряд в своих желтых комбинезонах и голубых касках. Первая
пара несла, как канатоходцы балансир, трехметровый рельс, к которому была
привязана толстая веревка, уходившая в глубь колонны.
- Ол-райт, дед! - крикнул Спринглторпу один из этой пары, наклоняя свой
конец рельса и втыкая его в грязь. - Вери-вери гуд! Вперед!
"Вот почему передо мной пятились. Некуда было бежать!" - понял
Спринглторп. Силы оставили его, он поскользнулся, упал, уронил радиомегафон,
но напарник того, державшего рельс, подхватил Спринглторпа, поставил на
ноги, сунул в руку перепачканный аппарат и, указывая на него и вперед,
крикнул:
- Континью! Продолжай! Хорошо!
Спасатели пробежали вперед к баракам, у входа на мост осталось
несколько человек, один из них выдернул из грязи по-прежнему стоявшего на
четвереньках парня, поставил на ноги, наложил его руку на веревку, туго
натянутую над мостом, и повелительно толкнул на другую сторону потока.
- Пошел! Пошел!
Парень затрусил по мосту. Следом, спотыкаясь и вскрикивая, пошла
женщина с ребенком, потом еще кто-то, еще, толпа на берегу дернулась,
заходила ходуном, но спасатели были сильнее. Отталкивая, впереди стоящих,
они выхватывали из качающейся перед ними наваливающейся стены тел то одного,
то другого и чуть не швыряли на мост. Уже никто не кричал, слышалось только
тяжелое дыхание десятков людей.
Спринглторп пошел на толпу, схватил кого-то за руку и втиснулся грудью
в толчею. Мегафон мигом вышибли из рук, болью ожгло губу. Но он прорвался,
выволок за собой очумелого парня, неистово старавшегося вырвать руку, дернул
его к себе и сказал:
- Я капитан! Ты пойдешь со мной! Слушай, что я велю! Бери за руку еще
одного и прикажи ему взять следующего.
Под ногами чавкала грязь, навстречу шли, ковыляли, бежали. Сбоку
набежал спасатель, больно ткнул кулаком в плечо, закричал:
- Туда! Туда! В сторону! Там другой мост! Большой! Быстро!
- Собери двадцать человек, доведи до моста, вернись и собери еще
двадцать. И всем вели так делать. Ничего не бойся! - велел Спринглторп
парню. Тот как-то дико зарычал в ответ.
Там в стороне, куда указывал спасатель, Спринглторп увидел преградившую
поток встопорщенную груду, в которой не сразу распознал крышу барака. Ее
втащил туда невесть откуда взявшийся на том берегу трактор. Вся груда была
облеплена людьми - десятками, сотнями.
- Все туда! Все туда! - закричал он, размахивая рукой.
Заревела предупредительная сирена. "Гейзер! - сообразил Спринглторп. -
Надо переждать".
- Ко мне! Ко мне! Ложитесь! Переждем! Ничего страшного! - надсадно
закричал он.
Земля заходила под ногами, затряслась, он упал на колени, боясь лечь,
боясь, что его растопчут, а из трещины за бараками с гулом повалил пар. И
вот взмыла ужасная серая стена, и все вокруг растворилось в многоголосом
шипении и реве...
Спринглторп вернулся па ту сторону в конце третьего затишья, когда все,
кто мог сделать это сам, перебрались уже через поток. Теперь спасательные
команды ворошили развалины, искали прячущихся, раненых, заваленных.
Ольфактометров, чуткие датчики которых позволяли найти людей по запаху, было
всего четыре штуки. Катоды датчиков насыщались сернистыми парами,
заволокшими окрестности, и выходили из строя один за другим. Близился вечер,
а с ним тьма. Холода Спринглторп не чувствовал, но ведь он тоже был. С
севера от Памелы пришел вертолет с двадцатью солдатами и двумя фельдшерами.
Они собирали женщин и детей, отводили группы за рощицу и сажали на
вертолеты, шедшие в Линкенни. Остальных спасенных строили в колонны и вели
пешком по проселочной дороге к лагерю © 3. Оттуда шли навстречу автобусы,
грузовики, перехватывали колонну на ходу, забирали людей и везли в лагерь. У
русских погиб один и трое было ранено. Спринглторп договорился по радио с
Памелой, что та пришлет еще двадцать человек и они заменят людей Федорова,
которым надо возвращаться в Линкении. Там без них могут начаться нелады с
отправкой самолетов с эвакуированными.
- Тут мы сами закончим, - сказал Спринглторп Федорову. - Спасибо вам. Я
поговорю с Баунтоном. Представьте мне список. Мы наградим всех участников
операции.
Полковник пожал протянутую руку Спринглторпа и шумно вздохнул.
- Такой был мужик - сказал он. - Такой мужик! Бог связи! Что ж я теперь
без него делать буду? Эх! Не уберегся. Что у вас тут творится! Что
творится...
- Капитан! - окликнули сзади.
Спринглторп обернулся и увидел незнакомого летчика.
- Капитан, меня послали за вами, - сказал летчик, поднеся руку к
шлему. - Вас срочно вызывают к президенту. Вот пакет. Мне приказано вас
доставить.
Спринглторп разорвал конверт, развернул листок, напрягая зрение,
попытался прочесть написанное. Не сумел. Летчик отстегнул фонарик, зажег,
подал.
- Благодарю, - сказал Спринглторп, осветил листок и, с трудом разбирая
путаный почерк, прочел: "Поторопитесь... Через несколько часов я умру. Я
должен привести вас к присяге как президента республики. Это важнее всего.
Ради всего святого поторопитесь. Баунтон".
Темнело. Хлюпала грязь и талый снег. Невдалеке кто-то натужно кричал в
радиомегафон. Отвратительно пахло серой и влажным паром. Спринглторп
посмотрел на часы и увидел, что стекло разбито вдребезги, стрелок нет. "Где
же это я так?" - подумал он и спросил:
- Который час?
***
- Дамы и господа! Прошу внимания. У нас сегодня обычная повестка дня.
Сначала сообщение геодезической службы. Затем слово управлению эвакуации,
управлению социального обеспечения, внутренних и иностранных дел. Итак, вам
слово, мистер Калверт. Прошу вас.
Низкий басовый рев плавно накатился, стал еще басовитей. Сейчас он
переломится и станет пронзительным свистом. И он стал свистом, жестко
надавил на уши. И начал спадать.
Спринглторп невольно посмотрел вверх, на белый пенопластовый потолок.
И, словно не было его, увидел в сером январском небе огромную рыбоподобную
тушу с шипами антенн, короткие узкие крылья, пузатые моторные гондолы,
растопыренные треугольники оперенья, метание ярких вспышек стартовых огней
по всему неуклюжему грузному силуэту. Туша плыла с такой натугой, так
медленно, что просто не верилось, что через каких-то два часа она скатится с
неба в трех тысячах километров отсюда, где-то под Полтавой. Полтава примет
сегодня двенадцать рейсов - двенадцать тысяч человек. Через десять минут
следующий самолет пойдет на Тампере, еще через десять - на Сегед. Все
четырнадцать сегодняшних приемных аэродромов доложили о готовности, - так
сообщили от полковника Федорова. Отправка идет с восьми. Два аэродрома вчера
закрыли. Зона опасности первой степени добралась до них.
Он окинул взглядом развешенные карты. Калверт как всегда будет
обстоятелен и подробен. Как всегда. Долго ли оно длится, это "как всегда"?
Всего недели две. Как же оно стало таким привычным? Но ведь стало же!
Просыпаясь по утрам, Спринглторп берет со столика у изголовья
коричневую папку "Р.Н.Калверт - президенту республики". В папке всего один
листок: вычерченная на кальке цветной тушью карта. Черной линией обведен
первоначальный контур острова, синей - положение перед вчерашними толчками,
красной - после вчерашних толчков, красная штриховка - зоны первостепенной
опасности на сегодняшний день.
Мистика не мистика, но у этого парня просто нюх! Вообще-то это
чудовищно - встает человек и деловито говорит: "Завтра провалится то-то,
трещины возникнут там-то, океан продвинется туда-то. Вероятнее всего". И
назавтра так и оказывается. Все точно. Другой бы уже тронулся от своих
погребальных пророчеств, а этот! Спокоен, чрезмерно, по провинциальному,
щеголеват. Еще три недели назад никому не известный геодезист мелкой
строительной фирмы, он выстоял трехсуточную очередь к отцу Фергусу и, подняв
к груди огромный сияющий портфель с безобразной косой царапиной - не
уберег-таки в очередном битком набитом грузовике с беженцами, -
проникновенно сказал: "Ваше преподобие, у меня нет никаких претензий,
никаких жалоб. Я очень хорошо умею рассчитывать сложные сечения и объемы. Я
понимаю, это немного, но ведь должно же это быть кому-то нужно". И вот он с
упоением чертит свои апокалиптические карты, нашедший свое место
пророк-канцелярист катастрофы, ставшей образом жизни.
По его исчислениям от острова осталось чуть больше половины. Уголковый
отражатель, доставленный из Франции и установленный рядом с
правительственным бараком, за сутки смещается теперь уже на четыре
километра. Остров стал похож на расколотый сверху кособокий треугольник. Еще
месяц-два, и все будет кончено. И по нашей вине! Мы виноваты, мы!
Памела пододвинула ему записку: "Капитан, вы устали. Идите отдохните. Я
поведу". Капитан. Его так все зовут. Капитан тонущего корабля. Он
отрицательно покачал головой.
Почему мы? Да потому... Спринглторп лет тридцать варился в этой каше и
знал всю механику подобных дел. Выгодный заказ, конкурсные сроки жмут, какие
там к черту исследования, проработки! Да на это же годы уйдут! Мы не строим,
мы формулируем предложение. Попроще, попроще. Только апробированные решения.
Решения есть. Добрый десяток. Лежат в архиве папки: потоньше, потолще.
"Мэри, только пожалуйста, самую тонкую". Шеф гонит, светокопия зашивается, в
самом деле - уточним потом. Архивная девочка протягивает загнанному инженеру
папку синек: "Я не знаю, мистер Смит. Вот эта, по-моему". - "Да-а!" - мистер
Смит взвешивает на ладони увесистый дар судьбы: перечень сооружений, смету,
планы, разрезы. Ох, тяжко. "Спасибо, Мэри. Шоколадка за мной".
В своей клетушке Смит грохает папкой о стол, рушится на стул,
заправляет в машинку лист бумаги и воздевает очи горе. "Считаю, что данный
вариант обеспечивает..." Что обеспечивает? Вследствие чего? Из рутинной
сумятицы в истомленном мозгу выщелкиваются гладкие пассажи, на которые:
клюет начальство: простота решения, снижение удельных расходов, надежность,
доказанная в ходе... Смит тоскливо глядит на разрезы. На них все очень мило,
а как там, в этом Арк-Родрэме? Ни одна собака не знает. Смит колеблется.
Оживает телефон: его срочно требуют на совещание. Он аккуратно прячет
чертежи в сейф, кладет сверху недописанное заключение и исчезает до конца
дня.
Назавтра, после разбора всех текущих дел, он добирается, наконец, до
своего стола, перечитывает незаконченный горе-опус. Вчерашние кругленькие
словечки, лаская взор, убеждают его самого, что все правильно. На данном
этапе. Твердой рукой он дописывает стандартную страховочную фразу: "Проект и
смета должны быть откорректированы в соответствии с местными условиями". И
швыряет папку в жерло бумажной мельницы. Бедный капитулянт, ему бы впору
копаться на своем огородике. Но прогрессу не нужны мелкие огородники, ему
нужны конструкторы. А Смиту надо кормиться, вот он и пошел.
Конкурс выигран. Смит о том ведать не ведает: он давно уже перешел на
другую работу. Его преемника, такого же, как и он, занимают совсем другие
дела. Конечно, он просматривает чертежи. Сомнения ушли с мистером Смитом, а
в бумагах все гладко. И вот отчаянный тычок пальцем в небо становится
железным законом строительства. Блестящая гвардия отдела внешних связей
готова в порошок стереть любого одиночку, который посмеет поднять руку на
эту священную скрижаль. Вперед! Прекраснодушную шаткость замысла подпирает и
укрепляет громада человеческого труда.
Нет, Баунтон был неправ. Фиах Дафти не согласился, что ошибся. Вокруг
него сомкнулся хоровод чудовищ порядка вещей.
Кто оплатит экспертизу? У доктора есть лишних пятьдесят тысяч? Всемирно
известная работает. Это факт. Доказательство. А где ваши факты, доктор! К
чему вы нас призываете? Верить вашим бездоказательным выкладкам? Но это уже
означает не "верить", а "веровать". Вы чувствуете разницу между этими
словами? Цивилизованный человек имеет право веровать. Но, простите, до тех
пор, пока не появляются очевидные факты. А факты против вас. Возьмем по
пунктам...
Третьеразрядные профессора Высшего лицея возводятся чуть выше Олимпа,
дабы судить об истине. От них разит беспристрастностью. Доктор по изящной
словесности полирует протоколы до блеска. Синклит решает, что истина может
быть обнаружена путем взвешивания суждений на амбарных весах, торжественно
совершает эту процедуру и пишет мудрую бумагу, в которой ответственность
каждого растворена за словами: "комиссия пришла к выводу". Обнажите голову
перед порфиром этих строк!
И ведь каждый был прав и честен на девяносто восемь процентов в меру
своего понимания вещей. Да большего от человека и требовать невозможно!
"Дело" сплотило их в некое нерасчленимое единство. Сложился ничтожный
недобор процентов, и сумма породила дракона.
Сколько раз он сам, Спринглторп, бессильно поднимал руки, когда на него
накатывались подобные лавины! Поднимал - и тем самым становился частью этих
лавин, добавляя им живой силы. Сколько раз! И не сочтешь, не поймешь, не
узнаешь. А гадостный осадок от капитуляции так быстро зарастает слоями
житейской шелухи. Остается только смутная тоска от сопричастности к чему-то
неопределенно худому. Вот почему об этом так трудно рассказать, вот почему
обжигает руки синяя папочка, которую протянул ему через полувековое кишение
человеческих дел истлевший Фиах Дж. Дафти...
- В Австралии находится уже свыше пятисот тысяч эмигрантов, -
докладывал отец Фергус. - В соответствии с соглашением они поселяются в
северо-западной части континента. Австралийский поверенный в делах передал
вчера нашему представителю в Париже памятную записку. Полный текст к нам еще
не поступил, но кратко мне сообщено, что Австралия настаивает на скорейшем
подписании второй части соглашения о приеме эвакуируемых. Особо
подчеркивается пункт о согласии на запрет в течение девяноста девяти лет на
создание землячества и партии на национально-религиозной основе. И пункт о
добровольном отказе организаций и отдельных лиц от поднятия, обсуждения и
попыток решения вопроса о национальном самоопределении переселяемой общины
на тот же срок. Австралийцы хотят, чтобы каждый въезжающий в страну дал
письменное обязательство такого рода.
- Но мы должны четко поставить вопрос о гарантиях от насильственной
ассимиляции!
Кто это? Калверт?! Это что за новости!
- Я думаю, нам прежде нужно подробно изучить австралийские предложения.
- Вы правы, отец Фергус. Мистер Калверт, если у вас есть конкретные
соображения, благоволите изложить их в письменном виде и подайте записку
лично мне или мадам Дэвисон...
В том, что все происходящее - дело рук человеческих, Спринглторп уже не
мог сомневаться. На третий день после того, как Баунтона, окончательно
сломленного болезнью, увезли в Цюрих, в клинику, и Спринглторп принес
присягу президента, Памела Дэвисон, только что ставшая вице-президентом,
позвонила ему по телефону: "Капитан, тут к вам добивается один профессор.
Его фамилия Левкович. Он из Югославии. Но он какой-то важный чин в
Международном союзе. Уговорил кого-то из английских летчиков привезти его
сюда без разрешения на въезд. Звонил мне из барака английской миссии.
Примете?" - "Приму, - ответил Спринглторп. - Только безо всяких протоколов и
сообщений в газетах. Это можно?" - "Ясно", - ответила Памела.
Года три назад по телевизору передавали "Бориса Годунова". Пел какой-то
русский певец. "Ка-акой красавец! - восхитилась Эльза, даже вязанье
отложила. - А я - то, дура, вышла за тебя". Левкович оказался именно таким
невероятным красавцем. Даже неприятно стало, таким красавцем был этот серб.
- Ваше превосходительство, - сказал Левкович. - Я действительно
вице-президент Международного союза геофизиков. Для пущей убедительности я
излишне напирал на это, но говорить с вами я собираюсь просто как ученый. Я
не стал бы отнимать у вас время, я честно пробовал все иные пути, но... Ко
мне, как к редактору международного геофизического журнала, поступила заявка
профессора Стоббарда. Я буду очень краток. Существует такая штука -
термостратиграфия. Со спутника в определенных условиях получают, как бы это
сказать... Ну, обобщенную характеристику поверхностного слоя планеты
толщиной километров десять - пятнадцать. В виде фотографий. Потом по ним
определяют перспективные горизонты: вода, газ, нефть, руды. Американцы
делали это для себя, потом к программе подключились Мексика, Алжир, Ливия,
Индия. Главным образом для исследования динамики глубинных вод. Метод
тонкий, дорогой, толкование почти произвольное, но чем черт не шутит.
Остальные страны, в том числе и ваша, стратиграмм не заказывали и не имеют.
Хотя я подозреваю, что они существуют, но... Формально американцам делать их
было нельзя. Стало быть, формально их в природе нет. Съемка согласно уставу
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг