- Как - историей?
- Сюрприз. Для всей страны сюрприз, но тебе скажу то, что
остальные узнают в семь ноль-ноль по московскому времени.
Атлантиды капитулировали. Все, конец, finita. Как напишут в
газетах, последняя цитадель империализма пала. Жизнь входит
в мирное русло. Приходит время наград. Давай, Алексей, верти
дырочку в кителе.
Гидроплан прекратил набор высоты, теперь летели гладко,
неколебимо.
- Дырочку?
- Или даже две. Наверное, две.
- Ты расскажи, что происходит, пожалуйста, только серьез-
но.
- Серьезнее некуда, дорогой. Мы вернули свое, Аляску и
Калифорнию, Мексика - Техас, Южные штаты будут преобразованы
в Свободную конфедерацию, Северные обретут независимость,
каждый штат станет отдельной страной.
- Так быстро?
- Революционный порыв рабочего класса Америки плюс гений
генералитета. И вот, покончив с ратными делами, правительст-
во решило воздать должное отважным покорителям Венеры. - Во-
лодька часто говорил с иронией, но сейчас он пытался гово-
рить с иронией. Или просто кажется - от недосыпа, от случив-
шихся событий?
- Нас всех собирают? Весь экипаж "Хиуса"?
- Всех, всех. Даже Иоганыч будет, медицина дала добро.
- И Миша?
- Разумеется, куда мы без него? Должен уже приземлиться.
Миша наш вместе с Ляховым там летали, наверху. Обеспечивали
господство в космосе. "Хиус", он целой флотилии стоит. Хотя,
конечно, флотилия тоже без дела не осталась. - Юрковский
встал, подошел к буфету. - Выпьем, Алеша? Шампанского? "Аб-
рау Дюрсо", урожай шестьдесят шестого года. Знатоки хвалят.
- Не хочется. И поздно, то есть рано.
- Надо, надо. А то хозяин этого ковра-самолета обидится.
- Юрковский по-гусарски хлопнул пробкой, пена просто клоко-
тала. - За нас, Алеша. Сегодня - за нас..
Они выпили по бокалу, и Юрковский вернул бутылку в буфет.
- Или ты хочешь еще?
- Нет.
- Тогда я сосну, Алексей. Запарился. Нас утром примут,
ранним утром. - Он снял пиджак, устраиваясь на диване, вытя-
нул ноги, чтобы не помять безукоризненную стрелку. - Да,
знаешь... Вроде обычая такого... Ты на одно желание имеешь
право...
- Золотая рыбка?
- Весьма. И с норовом: не по ней - щукой обернется. Но
простые желания исполняет справно - машину, квартиру, дачу
там или еще что. Только в Москве квартиру не проси.
- Не дадут?
- Дадут. Но спроса на московские квартиры лет десять не
будет. Подумай, чего хочешь. Не прогадай. Кого учу, ты ум-
ный. - Юрковский прикрыл глаза, нахохлился. - Запарился я...
Про желание Быков слышал и раньше. Значит, "Героя" дадут,
раз желание. Ничего иного, если честно, он не ждал. И жела-
ние припас загодя. Просьбу. Хорошо выверенную просьбу.
Он тоже забился в угол кресла, но не спалось. В свете
плафонов, горевших вполсилы, видно было, как сдал Володька.
Сейчас он казался стариком; редкие волосы слиплись, череп,
просто череп, а не голова. Стало стыдно своего здоровья,
красной рожи, долгих дней ничегонеделания.
Тьма внизу, зато над тучами - луна. Большая, что прожек-
тор. Для влюбленных старается.
Незаметно для себя он задремал и очнулся прямо перед по-
садкой. Снаружи серело, видна была тайга, тайга и снег.
- Отдохнул, герой? - Юрковский опять смотрелся молодцом.
Умеет собираться, умеет, не отнять.
- Где мы, не пойму?
- Сейчас, недолго осталось. - И действительно, тайга над-
вигалась, ближе и ближе, затем показалось поле, бетон, фер-
мы. - Новосибирск, друг мой, резервная столица.
Движение прекратилось нечувствительно, забытый бокал на
столе не покачнулся. Это вам не на Венеру садиться, дорогие
товарищи.
Через полчаса они были в зале ожидания - так определил
для себя Быков комнату, в которую они попали из перехода
метро. Над ними хлопотали не то парикмахеры, не то гримерши
- подправляли прическу, пудрили кожу. Быкова заставили пере-
одеться в парадную форму, выданную тут же, - "это теперь ва-
ша". Сидит ловчее, чем своя, и материя добротная, но - поко-
робило.
- Ничего, Алексей, искусство требует жертв. Это для ки-
нохроники. - Юрковский подмигнул, но вышло невесело.
- А где остальные? Миша, Иоганыч? - И, словно услышав, из
другой двери, не той, откуда пришли они, показались и Крути-
ков, и Дауге.
- Гриша, - шагнул было к нему Быков, но тут их позвали:
- Проходите, проходите, товарищи! - звали так, что мед-
лить было - нельзя.
Он пропустил всех вперед - Юрковского, Мишу, улыбнувшего-
ся им какой-то смущенной, даже тревожной, улыбкой Дауге - и
пошел рядом с последним, искоса поглядывая в застывшее, се-
рое лицо Иоганыча. И шел Гриша не своим шагом, легким, даже
разболтанным, а ступал на всю подошву, твердо и в то же вре-
мя неуверенно, так ходит застигнутый врасплох пьяный сержант
перед нагрянувшим командиром полка.
Если бы действительно пьян.
Из довольно непритязательного перехода они прошли в чер-
тоги - высокие потолки, мрамор, яркий дневной свет, странный
на такой глубине - над ними метров пятьдесят породы, не
меньше. По ровной, без складочки, дорожке они прошли вглубь,
где и остановились. Напротив, за столиком с гнутыми ножками,
сидел человек. Не первое лицо государства, даже не второе,
но третье - несомненно. Хотя - как посмотреть. Откуда пос-
мотреть. Для многих - он самый первый.
А рядом, но на своем неглавном месте - рангом пониже, все
больше незнакомые, за исключением одного Краюхина, в гене-
ральском мундире, покрытом чешуей орденов. Tiranosaurus Rex,
вспомнил Быков рисунок Дауге.
- А, вот они, наши герои. - Человек за столиком был неп-
ритворно доволен. Он любил быть добрым - к своим, награж-
дать, давать заслуженное. - Именно благодаря вам, таким как
вы, наступил сегодняшний день. Впереди... Ах, какая впереди
жизнь! С нынешнего дня... - Речь лилась, плавная, ласковая,
сверхтекучая. Потом перешли к протокольной части: "За прояв-
ленные при этом мужество и героизм..." Всем вручили по орде-
ну, а Быкову, как и предсказывал Юрковский, еще и Золотую
Звезду. Дыры в кителе не потребовалось, по крайней мере сей-
час - на орденах были хитрые крючочки, как у клещей. Держат-
ся. Когда присосется, начинает раздуваться.
- А сейчас мы по-простому, по-семейному присядем. - Их
провели в новый зал. Сколько же их здесь нарыто.
- Ну, здесь все свои. - Третье лицо огляделся с удовлет-
ворением. К своим относились и Краюхин, и порученец, и, ра-
зумеется, новонагражденные. Остальные - свита, репортеры,
телевизионщики - остались за дверью. - Большое дело свороти-
ли. По русскому обычаю... - Он хлебосольно повел рукой. -
Жаль, времени мало. Ну, вы потом продолжите, верно, Николай
Захарович?
- Непременно продолжим. - Краюхин потер руки, изображая
продолжение. - Традиция!
- Чем богаты, как говорится. - Руководитель собственно-
ручно резал хлеб, пахучий, ржаной. Сало, огурцы, лук уже ле-
жали на блюде. - Мы по-русски, попростому. Я слышал, вам,
космогаторам, нельзя, но вы уж уважьте старика. - Из запо-
тевшего графина он разлил водку по маленьким пузатым стопоч-
кам. - Во здравие...
Выпили все, лишь Дауге запнулся, и Юрковский подтолкнул
Иоганыча, давай, мол.
Быков захрустел огурцом, руководитель одобрительно погля-
дел на него:
- Люблю таких, парень. В работе тоже, чай, не последний?
- Алексей Петрович проявил себя с наилучшей стороны, -
аттестовал Быкова Краюхин.
- Помню, как же. Значит, так. Начнем вот с тебя. Юрковс-
кий, да?
- Так точно. - Володька, не спросясь, налил себе вторую
стопку. Лицо бледное, но улыбчивое. Переморгаем, Володька.
Не то видели.
- Ну, Юрковский, о чем мечтаешь, чего не хватает для
счастья?
- Я бы просил вас и в вашем лице правительство распоря-
диться о выделении средств для комплексного освоения Венеры,
в частности - создать многопрофильный институт Венеры.
- Губа не дура. Ты кто, геолог?
- Так точно. - Но третью стопку не взял.
- Получишь институт геологии Венеры. Только учти, рабо-
тать - кровь из носу! Нам много чего из Венеры получить нуж-
но, много!
- Так точно. - А Володька дерзит, дерзит, шельмец. Нашел
время.
- Ну а тебе? - Руководитель повернулся к Дауге.
- Семнадцать... Семнадцать городов... - почти прошептал
Иоганыч.
- Что? Семнадцать городов? Эка ты хватил, братец. - Но
тут Краюхин сказал ему что-то на ухо. - Больной, да? Ну лад-
но, поправляйся, поправляйся. Я не тороплю.
Быков заметил, как переглянулись Крутиков и Юрковский,
переглянулись с облегчением.
- Ты выпей, выпей, Гриша, - поспешил со стопкой Юрковс-
кий.
- Во, молодец! Первое лекарство! А тебе чего?
- Спасибо, у меня, кажется, все есть... Не надо... - Миша
покраснел, не то от выпитого, не то - просто.
- Все, говоришь? Дача, к примеру, на море есть?
- Нет, но...
- А дети, жена?
- Есть. - Быков заметил, как краснота сменилась блед-
ностью - быстро, мгновенно.
- На Черном море дачу хочешь или на каком другом?
- На Черном, пожалуйста. - Миша теребил платок, не реша-
ясь вытереть пот.
- Да ты не бойся, не бойся. Вдругорядь только не говори -
все есть: позавидуют и отберут. В Крыму будет дача. Отдыхай!
Руководитель посмотрел на Быкова, усмехнулся:
- Ты, наверное, и не понимаешь, с чего начать? Молодой,
многое нужно, знаю. Сам таким был. Быков вытянулся, руки по
швам.
- Разрешите обратиться!
- Давай, давай, на что созрел? Не продешеви... - Руково-
дитель смотрел на него с интересом, но с интересом взрослого
к ребенку, которому выбирать - пряник или петушка на палоч-
ке.
- Я хочу попросить повторно рассмотреть дело Олейникова
Василия Михайловича, осужденного по указу от девятого сен-
тября одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года... - По-
казалось ему или услышал, как ахнул Миша? Услышал - внутрен-
ним слухом.
- Рассмотреть дело? - Руководитель не удивился, только
поскучнел. - Он тебе что?
- Я... понимаете... - Быкова сбило это "что". - Считаю
своим долгом коммуниста.
Опять встрял Краюхин - на ухо, но внятно:
- Невеста - спецпереселенка. А тот - отец ее.
- А, невесты. - Руководитель ухватил крохотный кусочек
сальца. - Бабье, бабье... - И пошел прочь, жуя на ходу. На
пороге обернулся, бросил: - Добро, можешь жениться, парень.
Не мешкай.
Пока они не сели в самолет, теперь краюхинский, никто не
сказал ни слова, даже не смотрели друг на друга, и лишь в
салоне, казавшемся после виденного донельзя простым, Юрковс-
кий перевел дух:
- Да, ребята, вы нынче того... Мало вам Голконды, черти,
нашли где...
- Владимир Сергеевич, займитесь Дауге, - перебил его Кра-
юхин. - А я распоряжусь. - Он скрылся в отсеке пилотов.
Иоганыч, бледный, молчаливый, сидел недвижно в кресле и,
казалось, ничего не слышал, не замечал.
- Сейчас, Гришенька, сейчас. - Юрковский вытащил из кар-
мана шприц-тюбик, содрал защитную пленку. - Сейчас... - За-
пахло эфиром, он вогнал иглу под кожу. - Потерпи, полегчает.
Самолет разбежался, но никто не замечал взлета.
- Ты поспи, поспи, - уговаривал Дауге Миша.
- Зачем мы вернулись? Семнадцать городов. - Он смотрел на
Быкова, не узнавая. - Зачем...
- Ничего, Гришенька, ничего. Отдохнешь, поправишься, -
уговаривал его Юрковский. Дауге всхлипнул тихонько и умолк.
- Заснул. Два грамма, к вечеру очистится от седуксена.
Вредно, но лучше, чем веревка на шею.
- Он все болеет? - Быков вглядывался в лицо Дауге, уста-
лое, изможденное. Все мы тут не красавчики, но Иоганычу дос-
талось больше других.
- Поправляется. - Юрковский поколдовал с креслом, и оно
разложилось. Миша укрыл Дауге откуда-то взявшимся пледом.
- А что он насчет городов?
- Переживает. Считает, что без него города бы уцелели.
- Какие города?
- Те самые. Детройт, Филадельфия, Бостон, другие... Ну и
Москва с Киевом.
- Какой ты все же, Алеша, неосторожный... Попросил бы Ни-
колая Захаровича, он бы уладил потихоньку, не сразу, но ула-
дил бы. Амнистия будет, под нее...
- Сам хорош, Михаил. Не нужно ничего, вот я какой гордый,
- Юрковский.
- Да я...
- Погодите, погодите. Города...
- Разбомбили города, крепко разбомбили. Иначе с чего бы
они капитулировали, американцы. Как начали - по городу в
час, так они и не выдержали, - нехотя объяснил Юрковский.
- Понимаешь, Алеша, Гришенька на себя все валит, думает,
без него ничего бы не случилось. - Крутиков вздохнул, отвер-
нулся к иллюминатору. - А было бы то же самое, только в де-
сять раз хуже.
- Не понял.
- Он, Гриша, и придумал эту красную дрянь привезти сюда,
на Землю. За ней мы, собственно, и летали. - Юрковский тоже
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг