гвардейцев тележной осью. Умер он, судя по симптомам, от цирроза печени. Его
сын, получив семейный надел и успешно отбившись от очередной попытки
королевского войска наложить лапу на серебришко, продолжил дело отца - то
есть принялся пить. Это непростое дело отнимало у него много сил и времени.
Поэтому при арканарском дворе он появлялся всего пару раз, и то в молодые
годы. Там его запомнили как здоровенного ражего детину, который все время
навеселе и не дурак подраться.
Что у последнего дона Бау не складывалось, так это личная жизнь. Он был
женат три раза. Первый раз он взял за себя единственную дочку соседей.
Бедняжка протянула всего полгода: пьяный дон имел привычку поколачивать
супругу, и однажды перестарался. Соседи обиделись, отношения - и без того
напряженные - окончательно испортились. Второй раз барона соблазнила некая
благородная вдова, ищущая спасения от недоброжелателей. Вдовушка оказалась
очень бойкой и барона охомутала. Жили они вместе года два, после чего Пампа
заподозрил ее в попытке отравления - может, и правильно - и заморил голодом
в фамильном подвале. Третий раз он сочетался браком с эсторской
аристократкой, бедной и не особенно родовитой, которую продали нуждающиеся
родители. Ее он, судя по всему, любил. Во всяком случае, он не бил ее и даже
стал меньше прикладываться к вину. Она умерла родами, что довело безутешного
барона до чудовищного запоя, с дикими охотами, поджогами крестьянских изб и
овинов, избиениями и казнями всех подозрительных лиц и так далее. Кончилось
все это тем, что барон повесил тридцать черных монахов, которые отказались
пить за его здоровье. Это не понравилось Ордену. Однажды во время охоты в
шею благородного дона вонзилась стрела. Рана была неприятной, к тому же
наконечник был смазан каким-то ядом. Благородный дон тем не менее выжил - то
ли лекари оказались хорошими, то ли, что вероятнее, могучий организм
оказался сильнее раны и отравы. Правда, физиономия у дона Пампы в результате
почернела и пошла оспинами и волдырями. После чего он окончательно бросил
мысли о браке и перешел на крепостных крестьянок.
А потом случилось чудо. В стельку пьяный барон поехал охотиться и
вернулся только через сутки - без коня, с одним мечом, борода от крови
слиплась. Физиономия его, и без того жуткая, стала совсем уж страшной. Голос
у него тоже пропал - он мог говорить только хриплым шепотом. Запершись у
себя в спальне, он пустил к себе доверенного кастеляна, которому и
рассказал, что его чуть не растерзал голый вепрь Ы, страшный зверь,
неуязвимый для железа. Однако в последний момент его спас святой Мика,
явившийся в радужном облаке и поразивший вепря. За спасение жизни святой
потребовал от барона молитвенного покаяния, отказа от винопития до зимних
праздников, честной жизни и примирения со Святым Орденом. И пообещал, что
если покаяние барона будет искренним, он совершит еще одно чудо - избавит
его от премерзкой хари и вернет человеческое лицо.
Десять дней барон каждое утро, под изумленными взглядами челяди,
выходил к священному дереву и молился до полудня. К вину он - к еще большему
изумлению всех, кто его знал - и впрямь не притрагивался. Правда, лицо его
делалось все страшнее, кожа на щеках чернела, на лбу открылась страшная
язва. Кастелян и ключники уже подумывали, как бы успеть набить мошну и
смыться после смерти барона, которая казалась неминуемой. Когда однажды
после молитвы он вошел в трапезную, созвал всех, и, все так же хрипло
воззвав к богу, ногтями содрал со щеки черную кожу. Которая слезла вместе с
седыми волосами - и под ней открылась розовая, с пробивающейся молодой
щетиной.
Преображение барона заняло где-то месяц с лишком и породило множество
слухов и кривотолков. Пошли даже разговоры, что у барона другое лицо, другой
голос, что барон не настоящий, а оборотень-подменыш, под личиной которого
скрывается колдун. Пампа дон Бау, когда до него дошли эти слухи, поступил
неожиданно умно: объявил, что готов сразиться с каждым, кто сомневается в
его сущности и баронских правах, на мечах или кулачным боем. Охотников не
нашлось.
Все разговоры прекратились, когда барон на зимних праздниках устроил,
наконец, грандиозную пьянку и выставил верным людям славное угощение. А
через пару недель лично расправился с бандой разбойников, которые решили,
что барон уже не тот и теперь можно пограбить обозы с серебром. Главарю
банды барон руками оторвал уши, а потом скрутил голову с плеч.
Это всех убедило: барон настоящий. Во всяком случае, сила у него была
настоящая, доблесть тоже. А все остальное в данной ситуации мало кого
заботило.
День 101
Что-то у меня в левом боку покалывает. Не то чтобы сильно, а все-таки
нехороший симптомчик. Был бы я не здесь - сходил бы, проверился. У меня
такой возраст, что за здоровьем уже следить надо. И за физическим, и за
психическим, и вообще.
Вот кстати. Наша общественность как-то привыкла, что в плане здоровья
все проблемы решены - ну, кроме старости и смерти. Потому что мы все
фукамизированные, с усиленной регенерацией, а если что - есть медкамеры. Так
что можно прожигать здоровье, все равно его немеряно.
Ну в принципе да. Но есть детали. Например, зубы. Обычно человек меняет
за жизнь два-три комплекта зубов. Процедура так себе, особенно когда старые
зубы вываливаются, но ничего такого уж ах. Месяц потерпеть можно. А вот я
общался с людьми, которые меняли зубы раз по десять, потому что попадали под
всякие излучения и прочие дела. Так вот, довольно часто бывает, что после
пятых-шестых зубов на верхней челюсти клыки вырастают длинные и заостренные.
И никакими современными методами это исправить невозможно, там что-то очень
проблемное генетическое. Так что людям приходится зубы выращивать отдельно и
потом пересаживать. Реально гимор. Или вот, скажем, аппендикс. Есть
профессии, в которых его полагается не иметь - скажем, тем же прогрессорам,
которые годами живут на диких планетах без нормальной медицины. Так вот,
после некоторых регенеративных процедур он отрастает заново. Причем никто
этого даже не не предполагал. До факапа на Малой Гее, когда там началась
война и наши прогрессоры остались без связи. Погибло трое, причем один - от
самого обычного перитонита. Потом были разбирательства, масса людей
пострадала, пока разобрались. И опять же: сделать с этим проклятым
аппендиксом ничего нельзя, только вырезать по новой... И вот таких моментов,
если посмотреть внимательно, достаточно много. Ты-то, Лена, как член Совета,
живешь на личном медконтроле и обо всем этом можешь не думать. А вот мне
приходится. Хотя даже если бы у меня был личный мед - все равно думал бы.
Потому что на технику надейся, а сам не плошай. Тебе жить, как выражается
Славин в таких случаях.
Н-да. Ладно, вернемся к делам давно прошедшим. Закончу-ка я про
Званцева, пожалуй. Ну то есть не совсем закончу, но на данный момент. Ну не
знаю, как это сказать литературно правильно! А и пес с ним. К делу, в общем.
Новоявленный барон Пампа понимал, что окончательно легализоваться он
может только при дворе. Он туда и заявился, причем с самой что ни на есть
благородной целью - подыскать себе новую супругу. Поскольку, дескать, еще в
силах и желает в оставить после себя наследников, достойных рода Пампа.
Матримониальная репутация барона была очень сильно подпорченной. Однако
слухи о чудесном спасении и перемене нрава сыграли свою роль. Еще большее
впечатление произвела баронская щедрость: он буквально сорил деньгами.
Правда, пристрастия к хмельному и буйный нрав дон Пампа не утратил, да и
привычку чуть что хвататься за меч - тоже. В первый же день пребывания в
столице он разнес в щепки какой-то кабак, где его якобы обсчитали. На
следующий - повздорил с городской стражей и гонял несчастных охранителей по
городу, как зайцев. На третий - завалился в самый дорогой арканарский
бордель и показал там себя с наилучшей стороны, как с мужской, так и с
финансовой. В дальнейшем подобные подвиги он повторял регулярно, чем вызвал
большой интерес у скучающих столичных доний. На каковых он довольно скоро и
переключился. Одна из его любовниц, бывшая королевская пассия, настолько
впечатлилась, что сосватала ему свою дочь (официально - от покойного мужа,
на самом деле - от Его Величества). Девице было четырнадцать лет и она,
несмотря на происхождение, была очень хороша собой. Через полгода в замке
Бау появилась новая баронесса. Что не мешало барону Пампе и дальше вести
столь же яркую и насыщенную жизнь в столице.
Левин на эту тему много думал: как это из коммунара Званцева получился
такой хороший, годный барон Пампа? По результатам он пришел к выводу, что
Николай Евгеньевич был жертвой контрреализации психотипа. Это такой термин
из социопсихологии. Где различают психотип как таковой и его реализацию как
жизненную стратегию. Так вот, контрреализация - это ситуация, когда развитие
естественых склонностей человека их же и подавляет. Например, у человека
есть желания, а есть склонность к подавлению некоторых желаний во имя
чего-то более важного. Например, социального успеха. Или одобрения родителей
и Учителя. Или каких-то духовных ценностей, которые для него тоже очень
важны по психотипу. И вот он живет так, чтобы избежать контакта с объектами
своих желаний, потому что с глаз долой - из сердца вон. Или наоборот -
человек чего-то не хочет и не любит, но заставляет себя это любить, потому
что это красиво вписывается в построенный им образ себя. И он,
соответственно, всю жизнь с этим возится, причем очень старательно, так как
ищет в этом хоть что-нибудь приятное. Ламондуа, например, всю жизнь пил
мате, потому что в молодости ему какая-то девушка сказала, что с бомбильей
он смотрится обалденно. Мнение девушек для Ламондуа было почти так же важно,
как физика. Ну и к тому же она была в чем-то права: самая знаменитая его
фотка - это где он сидит на бизоньей шкуре с тыковкой. Проблема была в том,
что никакого вкуса мате он не чувствовал: для него это была разваренная
трава и все. А по-настоящему любил он сладкую газировку под соленый арахис.
Это мне тот самый дедушка рассказал, который арахис делал. Так что верю.
Ну а с Николаем Евгеньевичем все было еще круче. Борис, изучив все
доступные материалы, пришел к выводу, что Званцев был повышено агрессивен и
имел ярко выраженную склонность к насилию, особенно физическому. Видимо,
генетически обусловленную. Однако обстоятельства жизни, в том числе и
история появления на свет, заставляли его всячески себя подавлять. И это на
фоне склонности к личной преданности и желания быть хорошим. Что его привело
сначала в ученики к Сусуму Окада, а потом к одиночеству. Что вообще очень
понятно: почтенному Николаю Евгеньевичу уж очень хотелось бить людей по
мордасам - за глупость и некомпетентность, например. А он не то что сделать,
но и признаться в таком не мог. Даже себе. То есть даже не так: себе-то в
первую очередь не мог. Потому что считал себя настоящим ученым и коммунаром.
При этом природные склонности этому образу решительно противоречили.
Однако на Авроре он как бы получил индульгенцию. У него появилась
возможность занять место средневекового барона, что давало шанс для
реализации его главного плана. Он этим воспользовался. Но в Арканаре нужно
было вести себя именно как средневековый барон, да еще и с репутацией
баронов Пампа. В общем, все обстоятельства сложились так, что стало можно
дать себе волю.
Он и давал. Наверное, сильно удивляя пасынка. Который хоть и отыгрывал
Румату всерьез, но все-таки не до такой степени.
Впрочем, о чувствах Антона мы можем только гадать. В отчетах Малышев
был осторожен, а книжка его была написана уже после того, как он провернул
свою память через мясорубку. Соответственно, эпизоды с бароном - это в
основном работа подсознания, заполнявшего дырки и лакуны в порезанном мозгу.
Хотя и по ним можно кое-что понять, если вчитаться. Левин вот вчитывался. И
пришел к закономерному выводу, что Антон отчиму доверял и помогал чем мог.
Например, делился с ним средствами. Поэтому личный фемто-принтер "Мидас" он
спрятал не где-нибудь, а в Икающем лесу - как раз на границе баронских
владений. И сообщил отчиму код от сейфа с принтером. Иначе непонятно, почему
и принтер, и прочее оборудование, несмотря на все усилия, так и не нашли.
Ну да это было потом. А сейчас мы про конкретную ситуацию, в которую
попал Румата и его приятель. Ситуацию довольно-таки стремную, если честно.
Началось все с того, что Пиц Шестой, как следует погоревав о
невинноубиенном доне Гаутаме, завел себе очередного фаворита. Им оказался
некий дон Рэба, серая плесень из какой-то канцелярии.
Само по себе возвышение нового фаворита выглядело стандартно. В
какой-то момент никому не известный человек был назначен столоначальником в
королевских архивах. Эта должность уже полгода была вакантной, так как
считалась абсолютно неприбыльной и непочетной. На такие места обычно шли
чьи-нибудь очень бедные родственники, готовые трудиться за крохотное
жалованье и должность при дворе. Но чаще дырку затыкали первым более-менее
годным чиновником. Во всяком случае, так это виделось со стороны. Так что
маленький угодливый человечек не вызвал интереса.
Потом король приказал арестовать первого министра - по обвинению в
мздоимстве. Дон Рэба был поставлен на процесс в качестве главного
архивариуса и начальника службы протокола. Это было уже серьезнее, к нему
начали присматриваться. Тем более, что и сам арест вызвал недоумение двора:
министр был состоятельным доном и имел репутацию честного служаки. Приговор
тоже удивил - министр был признан виновным и был приговорен к
квалифицированной казни, которую король в своей неизреченной милости заменил
на обычное отсечение головы. Зато несколько его ближайших коллег его погибли
под пытками. Снова начались шепотки на тему того, что Пиц Шестой - идиот и
вырожденец, разбрасывающийся головами верноподданных.
Земные наблюдатели знали больше. Например, то, что первый министр был
состоятельным потому, что получал немалое содержание из Соана. Причем от той
группировки в Конференции негоциантов, которая категорически противилась
дальнейшему сближению с Арканаром. Что противоречило планам Пия Шестого на
дальнейшее улучшение отношений с республикой. Однако по арканарским понятиям
все это никак не тянуло на смертную казнь - максимум на опалу. В конце
концов, первый министр был хорошим специалистом, которыми король обычно не
разбрасывался. Что касается запытанных сотрудников первого министра, то на
них тоже были разные грешки, но до уровня государственной измены они никак
не дотягивали. Некоторые наблюдатели даже задались вопросом, уж не
свихнулось ли их величество на самом деле. От чрезмерных забот о
государственном благе, например.
Тем временем дон Рэба за прекрасное ведение процесса получил высочайшее
одобрение, сопровождаемое крупной денежной суммой и дарованием личных
привилегий. Важнейшей из которых было право присутствия при вечернем туалете
Его Величества. Это было воспринято двором с пониманием: к новому
королевскому любимчику потянулись просители. С обычными предложениями -
дружба и услуги в обмен на несколько слов в королевское ухо. Но серый
человечек удивил: вежливо, заверяя просителей в совершеннейшем почтении, он
отвел все просьбы. Из чего был сделан логичный вывод - человечек
рассчитывает на дальнейшее возвышение и не хочет рисковать и дешевить.
Вывод был правильным: где-то через месяц дон Рэба стал первым
министром. Над Арканаром воссияла новая звезда.
От прежних королевских фаворитов дон Рэба отличался прежде всего тем,
что о нем не было известно ровным счетом ничего. По официальной версии, он
был единственным сыном какого-то разорившегося в пух и прах дворянчика,
который оставил сыну титул дона, а сам пропал с концами. В это, разумеется,
никто не верил. По другой версии, несколько менее официальной, дон Рэба был
бастардом Пица Пятого. В это тоже не верили: бастардов предыдущее величество
наплодило довольно много, но все они несли хоть какие-то черты отца (даже
Вага Колесо), а дон Рэба - нет. Впрочем, на кого он похож, было сказать
затруднительно - настолько стертой и труднозапоминающейся была у него
внешность. Кто-то пустил слух, что новый фаворит имеет отношение к Святому
Ордену. На эту версию работал бытовой аскетизм дона Рэбы, а также отсутствие
личной жизни. С другой стороны, орденских можно было выкупить по поведению и
манере речи, а за доном Рэбой ничего подобного не замечалось. Он был
человеком без ярко выраженных особенностей, да что там - вообще без
особенностей. Один придворный остроумец-книгочей сказал, что дон Рэба
самозародился в канцелярии, как мышь в сарае. Другой пошел дальше и написал
изящный стих про муху, неосторожно присевшую на чернильное перо и от него
зачавшая некоего великого государственного деятеля. Обе шутки стали
популярны при дворе и дошли до дона Рэбы. В дальнейшем, когда начались
репрессии прочив книгочеев, многие думали, что все сословие расплачивается
именно за этот неуместный юмор.
С другой стороны, у нового королевского фаворита были и достоинства.
Например, он и в самом деле был неподкупен, совершенно равнодушен к роскоши,
ходил в старом сюртуке и отличался крайней неприхотливостью в плане
гастрономическом и гигиеническом. То есть ел и пил очень мало, спал на
жестком ложе и никогда не мылся. Последнее, впрочем, относилось к области
слухов, так как подтвердить это доподлинно было некому: женщинами он тоже не
интересовался. Кто-то из великих баронов всерьез предположил, что дон Рэба
мужеложец. Королевский фаворит в качестве ответного шага завел официальную
любовницу - точнее, женщину, готовую какое-то время играть эту роль.
Впоследствии он их часто менял. Последней и наиболее известной была некая
дона Окана. В отличие от своих более осторожных предшественниц, она, не
меняя официального статуса женщины первого министра, принялась искать
утешений на стороне. В конце концов под нее попал Антон-Румата, причем очень
неудачно. Но все это было потом.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг