лицо с загнутыми вниз усами было у того нефритового идола.
"Вы уже догадались?" - влез ему в голову Лев Вячеславович. "Эти верные
подданные нашего Императора собираются отправлять императорский культ. Ну,
в своём понимании, конечно..."
У стены, рядом со светильником, на коленях стоял хозяин заведения,
охраняя блюдо с лепёшками. Аристократ вздымал факелы. Худой в зелёном
опирался на хищно поблескивающее лезвие. А впереди стоял давешний нищий,
который теперь отнюдь не казался жалким.
Перед ними лежало что-то длинное и тёмное.
Корней изменил фокусировку камеры и увидел толстые кривые пальцы с
золотыми перстнями и изъеденными грибком ногтями. Он повёл выше, не снижая
увеличения, и последовательно увидел тюрбан, страшные выпученные глаза.
Рядом валялся выпавший изо рта кусок еды. Индийский гость так и успел
насладиться южной кухней.
"Первая жертва" - Абалкин почему-то снизил тон, несмотря на то, что
слышать разговор всё равно никто не мог. "Вообще-то подземным богам
приносят по семь жертв. Но сейчас они, кажется, решили обойтись тремя".
Корней понял, кого ещё прогрессор имел в виду.
Нищий склонился долу, опёрся коленями на труп и протянул руки к
перевёрнутому лицу Императора.
- Солнце жжёт землю, а луна её леденит, - начал он говорить тем же
самым тоном, каким выпрашивал милостыню, - но жар не насыщает её, а холод
не убивает... Боль мучает живых, а беспамятство мучает мёртвых, и каждый
лишён того, что он любит... Ты же, бог и господин наш, любишь смерть и
убийство - возьми себе то, что ты любишь, возьми себе жизнь этого тела, и
укрепи наши тела его смертью... Делайте, братья, что должно, и порадуйте
господина своим усердием...
Длинное лезвие просвистело в воздухе, и от распластанного на полу
трупа что-то отлетело.
Хозяин наклонился и подобрал отлетевшее. Это была кисть руки. Он
поцеловал кусок человеческого мяса и подал его нищему вместе со свёрнутой
вдвое лепёшкой. Тот сделал то же самое, потом выжал немного крови на птуту.
Склонился над перевёрнутым ликом Большеротого и помазал его лицо. Кинул
мясо за загородку. Раздался характерный шлепок.
- Тело беспокоит душу, а душа тяготится телом, но и то, и другое
смертно, - тянул нищий - и когда тело лишается души, тело погибает; душа
же, лишённая тела, погибает ещё быстрее... Ты, бог-убийца, который любит
разделять душу и тело - во имя твоё мы разделим это тело между собой...
Блеснул топор. На сей раз у трупа отрубили ступню.
"Что они делают?" - на всякий случай спросил Корней.
"Они не сразу его варят" - ответил Абалкин. Было слышно, как он
тихонько ёрзает, пытаясь устроиться на гальке поудобнее. "Мясо ещё должно
пройти ферментацию. Теперь вы понимаете, куда делся Струцкий, и почему
спутник ничего не нашёл? Вы ведь были правы: его действительно разрезали на
кусочки. И, так сказать, увезли в разные стороны. В своих желудках... Ну
что, будем смотреть дальше? Насколько я понимаю, дело это долгое. Сначала
они будут рубить этого бедолагу на части, потрошить, то-сё... Потом нас...
ну, они так думают, что нас... Потом надо ждать, пока мясо поспеет. Варить,
потом кушать бульончик..."
"Всё понял. Что у вас есть из оружия?" - у Корнея имелся ручной
излучатель, заряда которого хватило бы на всех собравшихся, но ему вдруг
очень захотелось, чтобы у Абалкина был скорчер. Именно скорчер, а ещё
лучше - плазмомёт.
Чтобы спалить всю эту мразь одним выстрелом.
А вторым - выжечь всё гнездо. А потом неплохо было бы то же самое
проделать с Югом целиком. In toto, как выражался покойник Струцкий.
"У меня есть скорчер" - ответил прогрессор, поднимаясь с пола и
засовывая руку за пазуху. "Я, знаете ли, немного перестраховался... Но,
может быть, всё-таки не стоит? Тут же ничего не останется, а мне хотелось
бы проверить некоторые свои догадки... Ну хорошо, я понял..."
Последнее, что успел увидеть Яшмаа перед ослепляющей вспышкой - это
лицо одноглазого нищего. На нём было написано безмерное удивление.
* * *
- Всё началось с того, что я заинтересовался южными нищими. Это такой
этнопсихологический приём: в любом социуме надо обращать внимание на
положение самых слабых, отверженных... дно. Дно - это зеркало общества в
нём видно всё. Точнее... не могу подобрать точную метафору... вот - это как
воск: общественная структура давит на него всей своей тяжестью и в нём
отпечатывается. Понимаете, о чём я?
- Сколько ещё осталось? - Корней устал, замёрз, сбил ноги, и очень
хотел спать. Компьютер время от времени предлагал впрыснуть в кровь
стимуляторы, но Корней отказывался. Мало ли что ещё может случиться по
дороге в порт.
Дождь перестал лить, но небо оставалось сумрачным.
- До рассвета как раз успеем... Вы теперь куда?
- Сперва отосплюсь, потом найму корабль, и домой... в столицу, я имею
в виду. Боюсь, я слишком долго тут торчал. Влияние при дворе - штука
недолговечная. С глаз долой, из сердца вон.
- Не беспокойтесь, у Нагон-Гига хорошая память... Так вот, про нищих.
Что я выяснил. На самом деле никаких нищих на Юге нет. Вообще нет. Южанам,
оказывается, незнакома сама эта идея - что деньги можно выпрашивать. С их
точки зрения, кто не работает - тот не ест. Выпрашивать деньги у южанина
бессмысленно.
- Да, они скупые черти.
- Нет, почему же. Просто это противоречит их пониманию права. С другой
стороны, всякие убогие, особенно калеки... им тоже нужно как-то жить.
Поэтому за ними закреплён ряд сфер деятельности, не слишком популярных...
ох, одну минуту, сил нет никаких...
Абалкин остановился прямо посреди дороги, задрал ногу и начал, прыгая
на одной ноге, стаскивать с себя тугой сапог.
- Камешек попал в ногу... Очень мешался, извините...
Он потряс снятым сапогом, потом запустил в него руку. В лунном свете
(красная луна висела над самым горизонтом) блеснул шёлковый чулок:
педантичный прогрессор и в этом следовал южной моде.
- Да, вот так, - он снова обулся, притопнул каблуком. - Теперь
порядок. Я о чём говорю: беднякам и калекам отведены работы, не требующие
физических сил и умений. В большинстве случаев это исполнение ритуальных
функций. Это, опять же, вполне логично. Южане думают, что счастье и
несчастье в руках богов. И поэтому сильное несчастье - это знак того, что
некий бог желает видеть этого человека своим служителем. В противном случае
он даровал бы ему здоровье и богатство... вот такая теология.
- Понятно, - Корней решил всё же сдаться на уговоры компьютера и
согласиться на дозу стимуляторов - очень уж скверно он себя чувствовал.
- Но тут такое дело... Вы видели южных нищих? Они всегда просят
милостыни во имя богов. Точнее, каждый - во имя того бога, которому служит.
Это странствующие жрецы.
- Да, я замечал что-то такое, - у Корнея кровь побежала по жилам
побыстрее, холод отступил, и даже абалкинская болтовня стала казаться
интересной.
- Тогда заметьте и такую вещь: тот нищий в харчевне к богам не взывал.
Это значило, что он не хотел называть имя божества, которому служит. А
неназываемые боги - это подземные боги.
- Я не помню. Вроде бы, он просто жаловался на бедность.
- То-то и оно, что - просто. Это нам кажется, что нищему естественно
просить просто так, без обращения к богам. Он даже не сказал, какой бог
должен благословить вас за щедрость...
- Я от него ничего и не ждал.
- А зря. Здесь всё время нужно сверять реальность со своими
представлениями о ней. Отсутствие ожидаемого есть неожиданность, а
неожиданность должна настораживать...
Корней поморщился.
- Просто не ожидаешь такого коварства. Мы, дураки, думали, что Юг
отказался от культа подземных богов. Я сам помню, как...
- Вот тут-то мы все и ошибались. Он отказался от богов, а не от
культа. То есть просто сменил объект поклонения. Я специально занимался
этим вопросом. Южане, как вы знаете, политеисты. А для политеиста вполне
естественна мысль, что боги враждуют между собой, и более сильные боги
могут занять место более слабых... смертным же пристало покориться
сильнейшему, говоря возвышенным языком... Так вот, теперь место тёмных
богов занял алайский император. Мы присутствовали при самом что ни на есть
верноподданическом обряде: человеческом жертвоприношении в честь Нагон-Гига
Третьего, мир ему праху, покойнику.
- Да, но почему?..
- Почему именно почтенный император занял эту своеобразную нишу?
Давайте посмотрим на дело глазами образованного южанина. Который рассуждает
так же, как вы тогда. Как это у вас было? Откиньте всё невозможное, и то,
что останется, как бы невероятно оно ни было, будет правдой... Итак,
Нагон-Гиг Третий завоевал Юг. В принципе, не он первый, Юг уже неоднократно
завоёвывали. Но всегда ненадолго. Только алайскому императору удалось здесь
обосноваться надолго. Император откуда-то узнавал планы восстаний, вовремя
ликвидировал надёжно законспирированных лидеров сопротивления, успешно
находил тайные тропы... в общем, это их впечатлило. Мы-то знаем, что без
наших спутников и масс-детекторов, без электронной прослушки и телекамер,
без нашей агентуры, всё это было бы невозможно. Южане приписали всё это
сверхъестественным способностям императора. В рамках их картины мира, это
единственно логичный вывод... С другой стороны, ни один завоеватель Юга
никогда не требовал прекращения культа подземных богов. Никогда. Это никому
не приходило в голову. Кроме алайского императора. Мы-то, конечно, исходили
из своих земных представлений: кровавые культы - это плохо, рост гуманизма
в обществе - это хорошо... Но южане построили более правдоподобную
гипотезу: если император запретил культ тёмных богов, значит, он желает сам
занять их место. То есть он сам является тёмным божеством, и заслуживает
поклонения именно в таком качестве... В общем-то, это не противоречит
алайским законам об императорском культе.
- По алайским законам, - проворчал Корней, - вольное истолкование
имперского законодательства, равно как и указов императора, равно как и
явно выраженных его намерений, приравнивается к прямому неповинованию и
бунту. Со всеми вытекающими.
- Только не надо думать, что они бунтуют против наших порядков, -
завёл своё Абалкин. - Они не бунтовщики. Они просто приспосабливают
ситуацию к своим представлениям...
- Но зачем тогда секретность? Культ тёмных был закрытым, но никем не
отрицался, - заметил Корней. - Ещё до запрета я ходил в храмы подземных
богов. Ну, зыркали там, косились, но и только.
- Потому что новому божеству было неугодно, чтобы его культ
отправлялся открыто... Если он что-то запрещает делать явно, из этого
следует лишь то, что это надо делать втайне. На Юге очень многое держится
на намёках, на недосказанности... Тем более, что культы тёмных богов всегда
были тайными, ночными. С точки зрения южан, культ Нагон-Гига - не
религиозная революция, а наоборот - архаизация, - Яшмаа заметил, что
Абалкин ускорил шаги и оживлённо жестикулирует, как профессор на лекции в
Институте Внеземных Культур.
- Все эти храмы, куда пускают даже чужеземцев - это ведь уже
деградация. Настоящий культ вершится секретно. Кстати, всё-таки очень жаль,
что мы сожгли это место. Там ведь были все эти люди... простые прихожане.
Они-то чем виноваты? Да если разобраться, и жрецы тоже. Они просто делали
своё дело: служили своему божеству.
- Они хотели нас убить, - напомнил Яшмаа.
- Ну, в этом не было ничего личного, - осторожно заметил Абалкин, -
просто подземные боги предпочитают кровь чужеземцев. Хорошо, что у них была
наготове первая жертва... тот пузатый купец.
- Он был отравлен - зачем-то сказал Корней.
- Да-да, мой компьютер тоже сообщил... Забавно получается: если бы они
его съели, то, скорее всего, отравились бы сами. Хотя это зависит от дозы.
Купца отравили чем-то сложным и быстро распадающимся в тканях. Так что,
может быть... ну да ладно, что-то я заговорился, со мной это бывает... А
вот и заря.
Над дорогой вставало мутное серое зарево. Красная луна над горизонтом
сжалась в точку, но всё ещё светила.
Впереди был перекрёсток: широкая дорога пересекала более узкую,
кое-где уже поросшую травой.
- Ну, дальше вы сами дойдёте, Корней. А у меня тут ещё всякие дела...
Я пойду, наверное.
- До свидания, Лев. Вы мне очень помогли, - с нажимом сказал Яшмаа,
пытаясь быть искренним. На самом деле благодарности он не чувствовал. Более
того, он не мог отделаться от противного ощущения, что Абалкин каким-то
образом перед ним виноват. Как будто, если бы не его нежданный визит,
ничего бы не случилось. Яшмаа понимал, что это глупо, но ничего не мог с
собой поделать: Абалкин раздражал его.
"По крайней мере, я могу больше не мотаться по Югу" - сказал он себе.
Упрямая совесть, наконец, зашевелилась и выдавила из себя нечто вроде вялой
признательности.
- А, не стоит, - легкомысленно ответил прогрессор, - и вам тоже всего
наилучшего. Как говорится, "чтоб путём".
- Чтоб путём, - Корней, наконец, почувствовал себя свободным. - Вы
сейчас куда?
- Ну вот, - огорчился прогрессор, - вы как-то очень неосторожны. На
Юге не спрашивают - "куда": говорят, пути не будет... За такой вопрос
можно, знаете ли, получить стрелу в спину, если повод серьёзный.
- Да сколько можно играть в эти игры, - Яшмаа, наконец, получил повод
вылить накопившееся раздражение, - "на Юге, на Юге"... Мы с вами -
цивилизованные люди, не будем играть в дикарей... Только не говорите мне,
что они не дикари, что у них сложная самобытная цивилизация и прочая
цветущая сложность... Я не хочу возиться с этой цветущей сложностью. От неё
нужно избавиться. Просто потому, что нам она мешает. Когда в ваш сапог
попал камешек, вы же не стали его изучать? Вы его просто вытряхнули. Вот и
из южан нужно вытряхнуть накопившуюся за столетия дурь... если надо -
выбить сапогами. Алайскими или нашими, не суть важно...
Абалкин слушал, не перебивая.
- Вам нравятся все эти южные штучки, все эти обычаи и правила, вам
нравится в них ковыряться. Чем сложнее, тем лучше, так? Я понимаю, вы
этнопсихолог, вы должны любить такие вещи, профессионалу свойственно любить
свой предмет исследования... А медики, наверное, любят вирусы. С
удовольствием рассматривают структуру вируса какой-нибудь жёлтой лихоманки.
Восхищаются тем, как хитро эта дрянь поражает клетки. Но они хоть понимают,
что это болезнь, а не цветущая сложность. Цивилизация - это простая вещь!
Даже очень простая, куда проще всех этих социальных тупиков, которыми
любуются эстеты... Ох, извините меня, Лев, я просто устал, - Корнею,
наконец, стало стыдно. - Я наговорил глупостей... и, наверное, вас обидел.
- Что вы, нисколько, - Корней впервые почувствовал, что он интересен
собеседнику, - это у вас очень любопытные соображения... Вы не будете
против, если мы ещё немного пройдёмся вместе? Я хотел бы теперь послушать
вас. Особенно насчёт простоты: признаться, это неожиданный для меня поворот
темы...
- Простите меня, Лев, но я правда устал, - Яшмаа прямо посмотрел в
глаза Абалкина, - давайте как-нибудь потом, что-ли. Давайте встретимся на
Базе?
- Может быть, - Абалкин, похоже, уже задумался о чём-то своём, - очень
может быть... Ну, мы как-то тут встали посреди дороги, это нехорошо. До
свидания, Корней, мне было приятно снова с вами встретиться. Надеюсь, не в
последний раз. Счастливо вам добраться до порта.
- Счастливо, - кивнул Корней. - До встрече на Базе.
Они пожали друг другу руки и разошлись.
* * *
Мальчик подал вино, поклонился и застыл в почтительном ожидании.
Хозяин поощрительно потрепал его по обнажённой упругой ягодице, покрытой
нежным пушком.
- Какие булочки, а? - он плотоядно ухмыльнулся, свисающая жировая
складка на шее подпрыгнула к кадыку. - Всё-таки ты, старичок, малость
ханжеват... Повернись-ка, сынок, покажи гостю дорогому, как у тебя там
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг