кабины. - Почему бы не разрешить легальную заморозку для всех? Полежали бы
брёвнами лет сто... или двести. Или сколько потребуется. Пока мы снова не
будем нужны. Нет ведь, и сами мучаются, и людей мучают.
- "Кому-то надо жить и в плохие времена, иначе хорошие времена никогда
не настанут", - процитировал Кралевский стандартный ответ из
правительственной пропагандистской брошюры.
- Ну да, они так всегда говорят. А я так думаю, брехня всё это.
Кризис - он потому и кризис, что экономике не нужно столько людей. Ну так
заморозьте лишних, и все дела. Нет же, издеваются. Биочипы эти поганые в
нас всадили, сволочи. Что там полагается за нелегальную заморозку?
- Лишение основных прав... в том числе на стандартный пакет социальных
услуг и на оплату труда, - ответил Оскар, сделав вид, что думает. - В
общем, ничего хорошего.
- Да уж чего тут хорошего. Это, значит, сразу в поселенцы... Лучше уж
челночить. За это, по крайней мере, платят.
- А сколько тебе платят? - осторожно спросил Кралевский.
- Да как тебе сказать, - смутился пилот. - Когда как. А тебе сколько
положили?
- Двести двадцать за всё минус налоги, - с трудом вспомнил Оскар. На
самом деле заработок его не интересовал, но демонстрировать это было бы
глупо и опасно.
- Да, парень, негусто, - с явным облегчением сказал пилот. - А это
правда, что тебя потом выкинут на какой-нибудь планетке... там, на
периферии?
- У нас тут тоже всё-таки не Земля, - пожал плечами Кралевский, - и не
А-статус.
- На наш век хватит, - отмахнулся собеседник, - а там поглядим. Может,
и выберемся как-нибудь, а? Всегда ведь выбирались. И на этот раз
как-нибудь... Да тебе-то теперь, небось, пофиг? Ты ведь купил билет в один
конец. Слушай, а зачем тебе это надо, а?
Оскар выдержал приличествующую паузу.
- Деньги в руках подержать, - наконец, сказал он.
Пилот самодовольно улыбнулся, подумав о том, что во Вселенной
полным-полно людей, которым живётся хуже, чем ему.
*
Корабль был типичным грузовиком: старым, потрёпанным, с въевшимся
запашком жжёного пластика и человеческого пота, погнутыми переборками и
слепо моргающими лампочками в служебных коридорах. Экономили даже на
гравитации: на корабле поддерживалась половинная сила тяжести, иногда
опускавшаяся до трети от нормы. Из системы органической очистки несло
мочой, прелью и дрожжевым суслом.
Обязанности Кралевского были относительно просты: следить за
показаниями приборов, да время от времени нажимать на кнопку сброса
остатков. Система была рассчитана на переработку выделений множества
людей - до трёх тысяч человек единовременно. Ровно столько переселенцев
предполагалось разморозить в первой партии. Однако, во время полёта вся эта
мощь пропадала впустую - продукты переработки были просто-напросто никому
не нужны. Запасов нормальной человеческой еды на борту хватало для
удовлетворения нужд экипажа, с чистой водой и воздухом тоже не было особых
проблем. А основной груз корабля вообще ни в чём не нуждался.
В молодости Оскар искренне не понимал, каким образом заготовительные
конторы вербуют переселенцев. Ну что такого можно посулить человеку, чтобы
он согласился навсегда покинуть свою планету - плохонькую, но обжитую, -
чтобы провести оставшуюся часть жизни в сырых джунглях, на серных болотах,
или среди льдов какой-нибудь новооткрытой звёздной системы?
Впоследствии он это выяснил. В системах с индексами E и F (по
неофициальной терминологии - "неудачных" и "провалившихся") условия жизни
были такими, что от желающих навсегда покинуть родину не было отбоя. В свою
очередь, тоталитарные и фундаменталистские режимы охотно торговали людьми:
зачастую это был их единственный предмет экспорта. Некоторые продавали себя
в заготовительные конторы из-за нищеты и безысходности. Прочие попадали в
ряды переселенцев в результате лишения прав и изгнания: это было самым
распространённым наказанием за преступления средней тяжести в большинстве
обитаемых миров.
Обычно замороженные тела будущих покорителей иных миров (в
просторечии - "брёвна") складировались на орбите, откуда их по мере
надобности забирали бревновозы.
Всего в грузовых отсеках корабля находилось около двадцати тысяч
человеческих туш. Большая часть груза была приобретена в системе D2CFF:
местный султанат охотно и по разумной цене сбывал своих подданных
переселенческим организациям. Были ещё контейнеры с двух планет E98IIVP.
Эти пограничные миры имели довольно скверную славу, зато тамошние уроженцы
ценились за неприхотливость. В основном это были молодые здоровые мужчины и
женщины с хорошим генотипом. Отдельно лежало десять тонн породистых самок с
C7IQR: эти предназначались для нужд будущей элиты переселенческого мира.
Остальные были преступниками и неудачниками из самых разных уголков
Галактики.
Туши хранились на складе в состоянии сверхглубокой заморозки и
дополнительной нагрузки для биологических систем замкнутого цикла не
создавали.
Сложнее было с экипажем. Как относятся к говнокрутам профессиональные
космонавты, Кралевский понял довольно быстро - как только попытался
протянуть руку помощнику капитана. Тот посмотрел на Оскара с недоумением, а
потом сильно и больно ткнул его щепотью под ложечку.
- Убери клешню. И запомни: в следующий раз получишь по морде. Не
вздумай лезть со своей хваталкой к нормальным людям. Она у тебя считай что
в говне. Мы этого не любим. У нас чистый корабль. Понял? - помощник шлёпнул
Оскара по небритой щеке и демонстративно вытер руку о штатину.
В каюте механиков Кралевский тоже не засиделся: его просто выкинули из
помещения.
В конце концов, он пошёл к уборщику, командующему
роботами-мусорщиками, рассчитывая на то, что он такой же пария, как и
говнокрут. Уборщик тоже не подал ему руки, зато выпил его водку (бутылку
Оскар купил в космопорту, потратив на это половину аванса). В качестве
ответного жеста он прогулялся с говнокрутом вдоль технического коридора.
- Ты, парень, знал, куда пёрся, - рассуждал уборщик, - а не знал, так
я тебе объясню. Тут так: есть белая кость, это капитан и помощники. Ты их
вообще не увидишь. Есть нормальные ребята, они тебя трогать не будут, если
ты им на глаза не попадаешься. А есть уроды, они тебя специально доставать
будут всякими штуками. Ну тут ничего не сделаешь, они тут свои, - уборщик
помрачнел, и Кралевский понял, что у того свой богатый опыт общения с
уродами.
- Ну да как-нибудь перетопчешься. Главное, не суйся к экипажу, не
попадайся на глаза уродам, и работай побольше, - завершил тот свои
наставления, после чего поинтересовался, нет ли у Оскара ещё водки. Получив
отрицательный ответ, он быстренько попрощался и скрылся в своей конуре.
Кралевский с горечью осознал, что рассчитывать на солидарность париев
тоже не приходится.
Некое подобие симпатии к нему проявил только второй помощник механика,
красивый голубоглазый парень по имени Стефан Жиро. Тот даже пригласил
Кралевского к себе в каюту на чашечку кофе. Оскар, однако, был знаком с
этой породой мужчин - да и сам поммех не особенно скрывал свой специальный
интерес.
- Ну, тогда сам думай, - пожал плечами Стефан, когда Кралевский
объяснил ему, что оральный и анальный секс с мужчиной не входит в круг его
увлечений. - Так бы я тебя прикрыл в случае чего, а теперь, уж извини, не
буду. Считай, попку свою ты сберёг. Только вот как бы не пришлось тебе
потом покушать говна из чужой попки.
*
С говном Кралевскому пришлось познакомиться раньше, чем он думал.
Когда он после первого трудового дня вернулся в свою каюту, на голову ему
упал пластиковый мешок. От удара мешок лопнул, и Оскар оказался в центре
зловонной лужи испражнений. Жирная колбаска человеческого кала запуталась у
него в волосах.
- Это я насрал, - с удовольствием сообщил невысокий толстый мужичок,
сидевший в его кресле. Рядом стояли два парня помоложе. - И тебе самолично
принёс на переработку. Что-то вроде боевого крещения. Ну как, понравилось?
- Вообще-то я вам ничего не сделал, - пробормотал Кралевский, стараясь
выглядеть хоть сколько-нибудь достойно.
- Вот именно, - улыбочка толстячка стала чуть шире. - Кстати, надо бы
познакомиться. Меня, например, зовут Яйно Йорве. Я тут начальник службы
безопасности. Скучная работёнка. Ничего ведь не происходит. Но я стою на
страже законности и правопорядка. Так что, если кто тебя обидит, можешь
жаловаться мне, я разберусь. Всё тебе понятно?
Оскар промолчал, пытаясь вытащить из волос какашку.
- Ну так что, говнокрут, нравится тебе твоя новая работа? Ты же к ней
так стремился. Но вот ведь незадача: в любой работе есть профессиональный
риск, - Йорве выразительно помахал железным прутом. - Иди лучше помойся. И
потом прибери за собой. А то развёл грязи. Ой, это ведь, кажется, не грязь.
Это похоже на самое настоящее дерьмо! Правда, ребята?
Ребята угодливо заржали.
- А наш корабль должен быть чистым. Мы, звездолётчики, терпеть не
можем грязи. И особенно говна. Так что мы ещё вернёмся...
- ...и понюхаем, чем тут пахнет, - ухмыльнулся один из парней.
Кралевский молча отправился в душ и в течении часа пытался смыть с
себя нечистоты. Кал, видимо, был перемешан с каким-то клеем - во всяком
случае, отмыть его оказалось почти невозможно, особенно от волос. Пришлось
побриться наголо.
Когда он вернулся в каюту, то увидел, что содержимое его чемоданчика
вывалено прямо в мерзкую лужу.
Он вздохнул и вызвал робота-мусорщика.
*
Следующая встреча с весёлым толстячком произошла в столовой. Вообще-то
весь экипаж, включая механиков, должен были есть в одной каюте за большим
круглым столом. На деле, однако, говнокрут не мог есть там, где едят
другие: считалось, что его присутствие портит аппетит. Поскольку же в
столовой почти всегда кто-нибудь сидел, говнокруту полагалось ждать
счастливого случая под дверью, получая свою порцию невинных шуток от
скучающих господ из экипажа. Оскар просидел под дверью часа три, после чего
попытался было сунуться в столовую вместе с уборщиком. Тот возражать не
посмел, но смотрел на него с такой злобой, что Кралевский счёл
благоразумным впредь дожидаться раннего утра, когда экипаж отсыпается. Один
раз это прокатило, и он смог поесть. Но на следующее утро, уверенно зайдя в
столовую, он наткнулся там на всё ту же знакомую троицу.
- Что, говнюшонок, покушать захотелось? - хохотнул Яйно, и показал ему
на стол. Там стояла тарелка, на дне которой лежала, свернувшись, слизистая
фекалия. - Это тебе. Специальное блюдо. Или не голодный? Ребятишечки, а
давайте-ка прочистим желудок господину говнокруту...
Били его долго и с удовольствием. Потом перемазали лицо, тыкая его в
дерьмо. Оскар отчаянно вертел головой и сжимал зубы, понимая, что на этот
раз уступать нельзя. В результате ему сломали палец на руке, но отстали.
Избитый и окровавленный, он кое-как добрался до медицинского отсека,
где медробот до утра лечил его ушибы и гематомы. Палец сросся слегка
кривовато, но ломать его заново Кралевский не стал: надо было идти
работать.
После этого случая он больше не пытался зайти в столовую, и ел только
продукты вторичной переработки.
Серые куски синтетического мяса и того же цвета хлеб были
синтезированы из экскрементов экипажа. Так или иначе, они всё-таки
заставили его есть дерьмо.
*
К концу недели корабль совершил два гиперперехода. Первый раз Оскар
даже не успел понять, что происходит: он занимался своими трубами, когда
заработал дейкстровский привод. Следующие три часа Кралевский валялся на
полу, корчась от боли: нуль-генераторы ломали метрику пространства, и
каждая случайная флуктуация многомера наводила остаточные токи в нервах.
Пару раз он чуть не отдал концы - один раз от болевого шока, второй - когда
колотился затылком о переборку.
Экипаж, разумеется, лежал в анабиозных камерах. По идее, одна из них
предназначалась для него - но никто и не подумал предупредить говнокрута о
начале перемещения.
Когда он пришёл в себя, то обнаружил, что лежит с разбитой головой в
луже собственной мочи, но в общем и целом жив. Проглотив пару таблеток
энергина, он потопал обратно к своим трубам и фильтрам.
Второй прыжок он провёл в анабиозной камере. Время гиперперехода
любезно подсказал ему Жиро - судя по всему, всё ещё не оставивший своих
планов относительно нетрадиционного использования его задницы.
Выйдя из заморозки, Оскар столкнулся с неприятным фактом: его камера
была кем-то заперта снаружи. Попытки привлечь внимание результата не дали.
Устав кричать и стучать в стенку, он сел на край криогенной ванны и стал
ждать неизбежного.
Камеру открыл плотоядно ухмыляющийся господин Яйно Йорве. В руке у
толстячка был кусок металлизированного кабеля. Остальные были вооружены кто
чем - кажется, только у Жиро в руках ничего не было.
Когда Кралевский пришёл в себя, первое, что он почувствовал - это
дикую боль в заднем проходе.
Медицинский робот залечил ему разорванный сфинктер, вытащив при этом
из кишечника какую-то проволоку, битое стекло, и ещё что-то в этом роде.
Кроме того, в глубине обнаружились следы мужской спермы. Видимо, Жиро решил
не дожидаться добровольного согласия - а может, и толстячок не побрезговал
дармовым удовольствием. Более серьёзных повреждений не было: то ли
развлекавшиеся знали меру, то ли у них не было времени заняться своей
жертвой как следует.
Но что-то подсказывало Оскару, что на следующий раз скучающие господа
космолётчики могут и переборщить.
Поэтому он решил, что следующего раза ждать не имеет смысла.
*
Обычно к третьему-четвёртому прыжку у корабля подходил к концу
энергетический запас. В таких случаях корабль пускают по круговой орбите
возле какой-нибудь звезды, ожидая, пока гиперполе, создаваемое
дейкстровским приводом, вычерпает достаточно энергии из окружающего
пространства. Как правило, на это уходило два-три дня. Переселенческому
кораблю, однако, не посчастливилось: он завис в пустоте, а до ближайшего
звёздного скопления было слишком далеко.
В принципе, ничего особенно страшного в этой ситуации не было - просто
время сбора энергии растягивалось до двух-трёх недель. Экипаж, однако,
отчаянно скучал: в таком положении даже всегалактическая инфосеть
оставалась недоступной.
Скука обошлась Кралевскому в пару сломанных рёбер. Как ни странно,
толстячок на этот раз был ни при чём: Оскар просто подвернулся под горячую
руку компании полупьяных механиков.
Зато встретившийся ему на нижней палубе Жиро сообщил ему, что
следующий гиперпереход ожидается очень длительным, так что весьма
желательно переждать его в анабиозе. А пользование анабиозной камерой без
его, Жиро, личного разрешения, может закончиться для Кралевского чем-нибудь
похуже, чем в прошлый раз. В связи с чем настоятельно порекомендовал
следующей же ночью посетить его каюту, предварительно подмывшись.
На следующий день говнокрут исчез. Искать его не стали: всем было
понятно, что глупый человечек отсиживается среди вонючих труб, надеясь, что
о нём забудут.
Капитан на всякий случай сделал устный выговор начальнику службы
безопасности Яйно Йорве. Тот заверил капитана, что он лично приложит все
усилия, дабы найти буяна и наглядно объяснить ему основы дисциплины. Если,
конечно, буян оклемается после прыжка...
Командир от души посмеялся.
III
Единицу груза номер 2565 звали Арон Коффе. Его родина, AFFA5, была
классической "старой" системой, заселённой ещё с Земли. Кризис не обошёл её
стороной, но запасливые аборигены вложили достаточно денег в галактические
банки, чтобы поддерживать социальное государство. Которое, помимо всего
прочего, могло позволить себе такую роскошь, как гарантии трудоустройства
для каждого гражданина системы.
Молодой Арон выбрал в качестве профессии гиперсветовую астрогацию,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг