состояние особого покоя, так называемого охранительного торможения. При этом
разрушительный процесс останавливается и функции клеток нормализуются. Да,
этого мы добиваемся тоже с помощью специальных аппаратов. Принцип их
действия? Я уже сказал - ультракороткие волны. Длина волны и модуляция? Ну,
это уже технические детали, на которых я сейчас не считаю нужным
останавливаться.
Профессор Браилов был не только талантливым экспериментатором в области
психофизиологии. Он пользовался заслуженным авторитетом крупного
специалиста-невропатолога. И даже выдающиеся клиницисты почитали за честь
побывать у него в кабинете по средам, во время консультативных разборов
наиболее сложных случаев.
Когда Володя вместе с матерью вошел в кабинет, там было человек
двадцать. Володя сразу узнал своего лечащего врача. Невропатолог стоял у
кресла Браилова и, чуть склонившись, о чем-то докладывал профессору.
Антон Романович приветливо улыбнулся Володе, потом повернулся к матери
и жестом при гласил садиться.
- Так на что ж вы жалуетесь, молодой человек?
- А ни на что, - поднялся Володя. - Я совершенно здоров. Это вот мать,
и доктор, Иван Петрович...
- Понятно, - улыбнулся профессор. - Раздевайтесь. О вашем недуге мне
уже Иван Петрович доложил.
Он вышел из-за стола и принялся обследовать Володю, выстукивая его
своим рефлекторным молоточком, проверяя чувствительность с помощью булавки и
мягкой кисточки, заставлял попадать пальцем в нос с закрытыми глазами...
- Да, юноша прав. Никаких нарушений. Прекрасно сложен, видно, что
занимается спортом. И нервная система крепкая, позавидовать можно. А теперь
посмотрим, что скажет электроэнцефалограф. Попросите, пожалуйста, сюда
лаборанта.
[Image001]
Сестра выскользнула за дверь и тотчас вернулась. За нею вошел молодой
человек в белом халате. Он вопросительно посмотрел на профессора Браилова.
- Электроэнцефалография, - сказал ему Браилов.
Лаборант ловким движением надел на голову Володи эластичную каскетку с
множеством торчавших во все стороны рожков и, подойдя к аппаратуре, защелкал
кнопками.
Спустя короткое время на большом, как у телевизора, экране вспыхнул
свет, и справа налево забегали яркие, зеленоватые змейки. Одновременно в
аппарате что-то зажужжало, из щели в боковой стенке стала выползать широкая
бумажная лента, испещренная черными кривыми линиями, точно такими, какие
видны были на экране.
Кривые на экране меняли свою форму, то вздрагивая и подымаясь вверх
острыми пиками, то замирая, превращаясь почти в ровную линию.
Наконец лаборант выключил осциллограф. Экран погас.
- Вот и все, - сказал профессор. - Молодой человек может быть
свободным. А вы, - он обратился к Володиной матери, - останьтесь еще.
Расшифруйте электроэнцефалограмму, - сказал он лаборанту.
Тот отрезал бумажную ленту и подошел к электронно-счетной машине,
вмонтированной в стену рядом с дверью.
Володя оделся и вышел. Антон Романович глянул на усеянный цифрами
листок, поданный лаборантом, и нахмурился. Потом, обратившись к матери
Володи, спросил:
- Скажите, пожалуйста, когда у него эти странности начались?
- Лампочка ему причудилась... Это было третьего числа. Вторично с
лампочкой - через два дня. С руками и ногами, когда сами двигались, -
восьмого числа. Ослеп десятого...
Она продолжала, не торопясь перечислять даты, загибая при этом пальцы.
Профессор записывал. Потом перелистал историю болезни, закрыл ее, подчеркнул
адрес и, помолчав немного, сказал:
- Ничего опасного не вижу. Думаю - нет, убежден в этом! - больше такого
с ним не повторится. Идите домой и успокойтесь.
- Спасибо, Антон Романович. Хоть бы все было так, как вы говорите.
Пережили мы такое - словами не расскажешь, ведь один он у нас,
один-единственный.
После ее ухода профессор, продолжая хмуриться, сказал:
- Случай действительно курьезный. Энцефалограмма совершенно нормальная,
реакция на раздражители великолепная. Нервная система на редкость здоровая.
А между тем... Как же вы все-таки расцениваете данный случай, Иван Петрович?
- Должен признаться, что мне подобные казусы не встречались. Вначале я
подумал было о шизофрении - галлюцинации, состояние автоматизма... Но эта
внезапная слепота, затем потеря целенаправленности действий... Дальше потеря
способности к чтению, письму. И все это в виде каких-то приступов,
сравнительно кратковременных, бесследно проходящих. Только в гипнозе может
быть такое.
Немного помолчав, он продолжал:
- Если бы передо мной была истеричка, психопатка, логично было бы
допустить возможность кратковременных припадков гипнотических трансов,
возникших в порядке самовнушения, что ли, а то ведь здоровый парень. Вот и
пришлось прибегнуть к вашей помощи, Антон Романович.
- А ведь вы правы. Это, несомненно, внезапно наступающее под влиянием
каких-то причин гипнотическое состояние. Должен признаться, что причина и
мне пока не ясна, хотя...
Антон Романович запнулся, сдвинул брови и щелкнул пальцами.
- Впрочем, нужно будет еще подумать. Что же касается лечебных
назначений, то я бы советовал вам не пичкать юношу микстурами. Историю
болезни я, с вашего разрешения, оставлю у себя. Надеюсь, мы еще вернемся к
анализу этого случая. Вот и все, пожалуй.
Закончив консультацию, Браилов захватил историю болезни Володи и
направился в психофизиологическую лабораторию. Походка у Браилова вообще
была быстрая, не по летам легкая, а сейчас он почти бежал, полы халата
широко развевались. Сотрудники уже знали: если Антон Романович вот так идет,
чуть наклонив голову вперед, энергично размахивая руками, - не к добру.
И действительно, внутри у Браилова в эту минуту все кипело.
- Негодный мальчишка! Хулиган! Да, да, хулиган! Вот я ему сейчас
покажу! - он ворвался в лабораторию, как вихрь.
- Казарин где? - окинул он взглядом склонившиеся у пультов фигуры
лаборантов. - Где Казарин?!
- У восемнадцатого пульта, - ответила светловолосая лаборантка,
перепуганная гневным окликом Браилова. - Он сейчас работает с Самсоном.
- Самсоном займитесь вы, а Казарина пошлите ко мне в кабинет, сейчас
же, сию минуту!
Он вышел так же стремительно, как и вошел, хлопнув дверью.
3. ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ КОРОЛЬ АМЕРИКИ
Для потомства навсегда останется тайной назидательная история о том,
как один из скромных заправил "Бэнкерс траст компани" Джон Митчел стал
некоронованным электрическим королем Америки. Как бы то ни было, но
возглавляемая им сейчас корпорация "Рэдио энд электрик асошиэйшн"
контролировала капитал более чем в тридцать миллиардов долларов и оплела
своей паутиной добрую половину земного шара.
Джон Митчел слыл меценатом. "Наш Митчел не мыслит себе жизни без
науки!" - захлебывались от восторга газеты, сообщая об очередной дотации в
университет или научно-исследовательский институт. "Джон Митчел заявил, что
если бы заботы о процветании Америки не удерживали его в деловых кругах, он
с радостью посвятил бы все свое свободное время скромной деятельности
литератора", - сообщали радиоинформаторы, умиляясь тем, что Джон Митчел
снова выделил столько-то тысяч долларов в фонд помощи растущим талантам
литературной Америки.
Нет сомнения, что кое-кто из стоящих у трона электрического короля мог
бы вскрыть истинные корни, питающие трогательную любовь мистера Митчела к
науке и искусству. Но электрический король Америки приближал к своему трону
только тех, кто умел держать язык за зубами.
Могущественную силу прессы Джон Митчел познал давно, еще в те тревожные
годы, когда он боролся с правительством за право своих предприятий
общественных услуг на жизнь и независимость. Баснословные барыши этих
предприятий вызывали все большее и большее возмущение простых людей. Все
громче раздавались голоса, требующие передачи непомерно раздувшихся трестов
и синдикатов под контроль государства. На бирже залихорадило. Акции стали
падать. В это критическое время Джон Митчел проявил себя крупнейшим тактиком
и стратегом.
- Государство не может справиться с задачами общественных услуг, -
заявил он на совещании директоров. - Это под силу только нам, частные
предпринимателям. Эту истину нужно вколотить в головы американцев.
Мобилизовать прессу!.. Привлечь ученых!.. Денег не жалеть!.. На полпути не
останавливаться!
Последние слова, произнесенные со спокойным хладнокровием и
подкрепленные энергичным - сверху вниз - движением крепко стиснутого кулака,
прозвучали как приказ полководца:
- Армию - в бой!.. Патронов не жалеть!.. Пленных не брать!
- Люди должны думать, что их благополучие находится в прямой
зависимости от процветания наших трестов. Это, конечно, не так. Но... любая
ложь, повторяемая неоднократно, начинает восприниматься, как правда.
- Если бы нам понадобилось доказать, что не земля вертится вокруг
солнца, а наоборот, мы нашли бы ученых, которые доказали бы этот абсурд.
Однако, движение земли пока не мешает нашему бизнесу, так что... пускай себе
вертится на здоровье.
К ученым Джон Митчел относился с покровительственной
пренебрежительностью: им платят - они работают. Только к медицине он
испытывал чувство уважения, смешанное даже с некоторым страхом. Это осталось
еще с юношеского возраста. Ему было шестнадцать лет, когда он заболел
аппендицитом. Старый док, Макс Хиглтон, сказал, что без операции - смерть.
На всю жизнь запомнилась Джону строгая чистота операционной, белый
халат хирурга, марлевая маска на его лице, зловещий звон перекладываемых
сестрой блестящих инструментов и... - запах эфира. На всю жизнь остался в
памяти страх, который он испытал, когда сознание под влиянием эфирных паров
стало уходить от него.
Джон Митчел умел сильно любить. Он любил свою Америку страну свободного
предпринимательства, страну грандиозных возможностей; любил свой просторный,
удобно обставленный рабочий кабинет, свою великолепную виллу на берегу реки
Потомак, сад, цветочные клумбы, разбитые под окном его дома. Но превыше
всего он любил себя: свое лицо, крепкие руки, мускулистую грудь, в которой
неугомонно пульсирует его сердце. Он умел и сильно ненавидеть. Он ненавидел
рабочих, хотя и понимал, что они трудятся на него; он страстно ненавидел
своих соратников из мира свободного предпринимательства, умных, решительных
и смелых, таких, как он сам. Ненавидел, хотя и, понимал, что они в какой-то
мере помогают ему делать деньги. Но превыше всего он ненавидел смерть, А
мрачные мысли о смерти за последнее время стали все чаще и чаще навещать
его. Приближалась старость.
Ему исполнилось шестьдесят. Выглядел он, правда, значительно моложе
своих лет. Высокий, сухопарый, с темным - зимой и летом одинакового цвета -
лицом, на котором с первого взгляда запоминались орлиный нос и холодный
блеск спокойных глаз, он производил впечатление крепкого человека в расцвете
сил. Так и должно быть: даром, что ли, отказывал себе во многих
удовольствиях и строго придерживался спартанской умеренности во всем?
Настоящий бизнесмен должен быть здоровым и выносливым: только сильные имеют
право на существование в этом неспокойном мире безудержной конкуренции,
головокружительных взлетов и катастрофических падений.
Он неуклонно выполнял все указания своего домашнего врача Эрла
Кифлинга: вставал точно в семь, занимался физкультурой; завтрак в девять,
обед в два, перед сном - стакан кефира, - Эрл утверждает, что это улучшает
пищеварение. Спать - в одиннадцать тридцать, минута в минуту: Эрл говорит,
что только вовремя сна нервная система отдыхает по-настоящему. Засыпал он
обычно сразу, едва голова коснется подушки. Эрл говорит, что так и должны
засыпать крепкие люди, которым обеспечено долголетие.
Все шло хорошо до последнего времени А потом...
Началось с того последнего совещания у генерала Норильда. Очередные
государственные ассигнования "на оборону" попали другим. Митчелу удалось
урвать крохи. Возвратившись домой, он не мог уснуть. Только под утро пришел
сон, полный неясных сновидений, тревожный. На следующий день бессонница
повторилась, на третий - тоже.
- Послушайте, Эрл, - обратился он к своему врачу. - Со мной творится
что-то неладное. Кифлинг тщательно обследовал его.
- Все в порядке, - бодро произнес он, пряча фонендоскоп. - Ваша машина
рассчитана, минимум на сто лет. Сердце великолепное, легкие - юноша
позавидовать может. Нервы, правда, немного пошаливают, но это дело
поправимое.
Он прописал микстуру с бромом и снотворное. После снотворного Митчел
спал. как убитый.
Прошло две недели, и бессонница вновь повторилась.
Лицо у Митчела было мрачным. Он весь изменился как-то внезапно: щеки
обвисли, белки глаз подернуло нездоровой желтизной, и даже плечи обмякли
будто. Это был уже не тот Джон Митчел, каким Эрл привык его видеть ежедневно
И Эрл встревожился не на шутку: бессонница вообще нехороший признак. А
когда она появляется у старого человека это совсем плохо.
Эрл дольше обычного обследовал своего патрона. Ясно: нервная система
сдает. Одними снотворными теперь не обойтись.
- С вашего разрешения я приглашу на консилиум профессора Эмерсона. Он
лучший специалист по заболеваниям, связанным с расстройством сна, - сказал
Эрл.
- Не возражаю. Можете консультироваться с кем угодно, хоть с чертом,
только бы ко мне вернулся мой прежний сон.
Спустя час профессор Эмерсон сидел в кабинете электрического короля
Америки и, сосредоточенно хмурясь, обследовал Джона Митчела с той
скрупулезной последовательностью, с какой обычно обследуют больного в
присутствии студентов на лекциях в институте.
- А теперь мне нужно посоветоваться с мистером Кифлингом, - суховато
произнес он, складывая инструменты.
- Пройдите в библиотеку, - сказал Митчел. - Там вам никто не помешает.
В библиотеке, расположенной рядом с кабинетом, Эмерсон уселся в мягкое
кресло, закинул ноту на ногу и уставился на шкаф с книгами. Эрл не сводил с
него глаз. Видимо, дело серьезное, если Эмерсон так долго думает: обычно он
ставит диагноз быстро и так же быстро делает назначения.
Наконец Эмерсон сказал:
- С вашим диагнозом я согласен. И мне кажется, здесь действительно не
стоит злоупотреблять снотворными.
Эрл кивнул головой.
- Однако, - сказал профессор, - сон необходимо наладить: вам не нужно
объяснять, что люди в таком почтенном возрасте, в каком находится Митчел,
очень болезненно переносят бессонницу.
Эрл опять кивнул головой в знак согласия.
- А что вы скажете, если предложить электросон?
Тут Эрл заупрямился. Спать с электродами, наложенными на глаза и
затылок? Вряд ли это придется по вкусу мистеру Митчелу.
- Ничего не поделаешь, - развел руками Эмерсон. - Мы сейчас работаем
над аппаратом, который мог бы усыплять на расстоянии. Если верить заметке,
проскользнувшей в одном из советских журналов, русскому профессору Браилову
удалось сконструировать такой аппарат. Но ведь они не жалеют денег для
научных изысканий в области медицины, а у нас... Вы сами знаете, что моя
лаборатория прикладной психофизиологии - не институт ядерной физики. Туда
деньги льются рекой, а мне даже подопытных животных приходится доставать на
собственные средства. Конечно, если бы мистер Митчел взял шефство над нашей
лабораторией, дело пошло бы быстрее. Но он вряд ли этим заинтересуется, так
что... - и он снова беспомощно развел руками.
Узнав о назначениях Эмерсона, мистер Митчел хитровато подмигнул
Кифлингу и добродушно рассмеялся:
- Электрический сон для электрического короля! Знаете, Эрл, а ведь это
логично. Ладно, пускай будет электрический лишь бы сон.
Но Эрл слишком хорошо знал своего патрона. И он, конечно же, был прав,
утверждая, что электросон не придется по вкусу электрическому королю. Спустя
три дня Митчел напустился на него с раздражением:
- Черт знает что! Опутали проводами, словно кролика, и спи так. Неужели
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг