друг с другом нелепые эпизоды. Куда-то летела, пляж, Лосев, часовщик,
осьминог. Какая связь между ними?.. Глупости! Никакой связи и не должно
быть. Для сновидений как раз и характерна бессмысленность событий,
непоследовательность, внезапная перемена места и времени, лиц и восприятий.
Правда, если бы немного полежать с закрытыми глазами и перебрать в памяти
то, что привиделось, можно запомнить содержание. А вот когда сразу вскочишь,
да еще начнешь заниматься гимнастикой... Нужно будет позвонить Лосеву. Она
услышит его голос, и сразу же станет легче. Впрочем, и сейчас уже легче.
Ночью все кажется во много раз сложнее и запутаннее. Так уж устроен
человеческий мозг.
Едва дождавшись девяти, Ирина позвонила в редакцию. Там сказали, что
Лосева нет. Она вызвала такси. На квартире Георгия Степановича тоже не было.
Соседка сообщила, что он как ушел вчера вечером, так и не возвращался.
Теперь Ирина не сомневалась, что с Лосевым что-то произошло. Она вернулась в
институт, попросила Казарина провести вместо нее семинар и стала обзванивать
отделения милиции. Там тоже ничего не знали. Тогда она решила справиться в
уголовном розыске.
Дежурный, назвавшийся старшим лейтенантом Лукьяновым, услышав ее
вопрос, помолчал немного, потом спросил, кто интересуется Лосевым. Ирина
назвала себя.
- Скажите, если не секрет, конечно, почему вас интересует Лосев? -
спросил он после короткой паузы.
- Вчера вечером мы были вместе на приморском бульваре. И вот... я не
могу сообщить по телефону подробностей, но... понимаете, он исчез при таких
обстоятельствах, что... Нет, не родственник... Друг... Очень близкий друг...
Ну конечно, могу! И сейчас же... Одну минуточку, запишу только.
...Комната, куда провели Ирину, была обставлена просто: широкий
письменный стол, два кресла, красная плюшевая дорожка, небольшой сейф в
углу.
Навстречу из-за стола поднялся немолодой уже коренастый человек с
несколько суровым лицом и удивительно не соответствующей этой суровости
улыбкой.
- Полковник Болдырев, - представился он, протягивая руку. - Садитесь,
пожалуйста. К слову, я хорошо знаю Антона Романовича и о вас слышал, но не
думал, что придется встретиться при таких печальных обстоятельствах.
- Вы пугаете меня... Что с Лосевым? Скажите, умоляю вас!
- Садитесь и постарайтесь успокоиться, - сказал Болдырев, возвращаясь
на свое место. - Прежде чем ответить на ваш вопрос, мне нужно знать, что
произошло вчера. Мой помощник доложил мне, что вы были вместе с Лосевым на
приморском бульваре. Потом ваш. друг исчез при каких то загадочных
обстоятельствах. Для нас очень важны подробности.
...Ирина рассказывала, полковник то и дела останавливал ее, снова и
снова возвращаясь к той или иной детали.
- Скажите, вы смогли бы опознать того пьянчужку? - спросил он, когда
Ирина уже окончательно изнемогла от бесконечных вопросов.
- О да! Он так врезался мне в память! Кепка, пиджак, бородка
клинышком... Но я не могу больше, товарищ Болдырев. Скажите, наконец, что
случилось?
Болдырев поднялся, сделал несколько шагов по комнате, потом остановился
против девушки.
- Вчера, около девяти часов вечера, его подобрали на улице с тяжелым
переломом черепа, доставили в больницу, оперировали и...
- Он умер?! - скомкала блузку на груди Ирина.
- Да, умер. Перед смертью вспоминал вас, просил убрать какой-то
приемник. Бредовое состояние, конечно... Вот так! Возможно - несчастный
случай, а может быть, убийство. Нам нужно еще разобраться в этом.
Ирина смотрела на него широко раскрытыми от ужаса глазами, ничего не
соображая. Болдырев подал ей стакан воды. Она машинально отхлебнула
несколько глотков.
- Вы идите сейчас домой, Ирина Антоновна, - участливо сказал
полковник, - и постарайтесь придти в себя. Нам с вами еще о многом нужно бы
поговорить, но сейчас... Сейчас это бесполезно.
...Ирина шла за гробом, рассеянно глядя по сторонам, и думала, думала.
"Почему я не пошла вместе с ним? Если бы я не осталась... О чем он
хотел рассказать мне? Почему был так взволнован?.. Надо бы сразу поднять
тревогу, а я..."
В глаза лезли яркие вывески. "Ателье мод", - читала Ирина. Какие
аляповатые манекены! "Хлебобулочные изделия"... Что значит изделия? Вещи,
сделанные из чего-нибудь... Хлебобулочные вещи... Булка... Сдобная булка...
Французская булка... Булавка... Буланка... Буланка - это буланая лошадь...
светло-желтая... Почти рыжая... Волосы у того тоже были рыжие... "Булка" и
"буланка"... Какие нелепые ассоциации! Почему нелепые?.. Ведь корень слова
звучит одинаково. Ассоциация по сходству. Эту особенность еще Аристотель
открыл. "Горпромремприбор"... Что бы это могло означать? Удивительно, до
чего неблагозвучные названия придумывают у нас. В одном слове - пять "Р"...
Кто это здоровается с ней? А, часовщик.
Ирина кивком головы ответила на приветствие.
Алеутов стоял у дверей мастерской в синем халате, без шапки, провожая
процессию грустным взглядом.
Ирина вдруг вспомнила свои ночные кошмары. "Интересно, почему он
привиделся мне? Как это было? Я шла, все больше и больше погружаясь в воду.
Сзади всплески... Показалось - Лосев. Обрадовалась, а потом вдруг увидела
его с усами и бородкой..."
Ирина снова глянула на Алеутова.
"Глаза... У того, пьяного, были, примерно, такие же глаза. Опять
ассоциация по сходству. В сновидениях это часто бывает. Причудливое
сочетание образов, картин и событий... Небывалая комбинация бывалых
впечатлений и... нелепейшие ассоциации".
Оркестр, молчавший до сих пор, снова заиграл. Тоскливый мотив траурного
марша рвал сердце на части.
27. ПОСЛЕ ИСПЫТАНИЯ
В серой военной палатке висел полумрак. На экране телевизора отчетливо
вырисовывался полигон, расположенный за двадцать миль отсюда. Эмерсону
хорошо видны были и широкое поле, и лесок на заднем плане, и наспех
замаскированные траншеи. Догерти стоял рядом у пульта генератора. Пристли
пыхал сигарой за спиной профессора, раздражая его своими неуместными шутками
и табачным дымом.
- Атака начнется через полминуты, профессор, - глянув на часы, произнес
Пристли. - Не знаю, что вы чувствуете, а у меня поджилки трясутся, как у
школьника перед экзаменами.
Эмерсон ничего не ответил. Он сидел, не спуская глаз с экрана.
Интересно, о чем сейчас думает Догерти? Профессор скосил глаза в его
сторону. Лицо старшего ассистента, чуть освещенное отблесками сигнальных
лампочек, было спокойно. "Молодец", - мысленно похвалил своего помощника
Эмерсон.
- Ну, профессор, началось! - произнес, не вынимая сигары изо рта,
Пристли.
Эмерсон видел, как поднялись в атаку люди. Когда они добегут до тех
кустов, что на пригорке, Догерти должен включить генератор.
Солдаты бегут, обгоняя Друг друга. Впереди - офицеры. Увлекая за собой
солдат, они иногда поворачиваются и что-то кричат, размахивая пистолетами.
Все ближе и ближе пригорок. Первая цепь уже почти рядом... Сравнялась.
Сухой щелчок нарушил тишину. Это Догерти включил аппарат. Ровный гул
наполнил палатку. Профессору Эмерсону нестерпимо хотелось потереть кулаком
подбородок. Это желание всегда появлялось у него в минуты сильного нервного
напряжения. Но сейчас он заставил себя сдержаться. Внешне он должен
оставаться абсолютно спокойным.
Время от времени он отрывался от экрана, чтобы взглянуть на стрелку
секундомера. Излучения генератора действовали магически. Уже через минуту
бег солдат перешел в тяжелую поступь. Потом они стали пошатываться,
спотыкаясь, словно пьяные. Вот один упал, попытался подняться и не смог...
Другой... Третий...
- Даже сам господь бог не сумел бы сделать это лучше вас, профессор! -
воскликнул Пристли. - Они валятся, как мухи!
- Тише, вы мне мешаете! - оборвал его Эмерсон.
Спустя две с половиной минуты все поле было усеяно неподвижными телами.
Догерти не спускал глаз с приборов. Генератор продолжал гудеть. На передней
панели метались зеленые огоньки, покачивались стрелки многочисленных
приборов. Вспыхивала и гасла неоновая лампочка реле времени, отсчитывая
секунды. Верньер автомата медленно вращался. Белая линия на нем приближалась
к ограничителю. Как только она коснулась его, щелкнули контакты.
[Image005]
Эмерсон посмотрел еще раз на экран телевизора и поднялся. Ему не
терпелось поскорее поехать туда, на полигон. Внешне он держался так же
спокойно, но в душе... Слишком уж напоминали умерших валяющиеся на полигоне
тела.
Скорее бы осмотреть людей, пощупать пульс, убедиться, что не лучи
смерти сразили этих солдат, а всего-навсего безобидный сон.
- Прикажите подать машины и пригласите экспертов, распорядился Эмерсон.
Через несколько минут шесть "джипов" уже неслись к полигону по
тщательно отутюженной грунтовой дороге.
Люди спали. Спали крепким, казалось, непробудным сном. Пульс чуть
замедленный, зрачки немного расширены, дыхание ровное, спокойное. Да,
эксперимент можно считать блестяще удавшимся! Теперь только убедиться в
правильности дозировки.
- И долго они будут дрыхнуть? - спросил Пристли, толкнув худощавого
солдата в бок носком ботинка.
- Аппарат отдозирован на 118 минут, - ответил профессор, морщась от
раздражения, вызванного грубым жестом полковника. - Допустимы колебания в ту
или иную сторону не больше пяти-шести минут. Здесь некоторое значение имеет
состояние нервной системы, утомленность организма. Те, что недостаточно
спали, этой ночью, могут проснуться немного позже.
- А они не окочурятся здесь? - спросил улыбаясь, толстый врач с
широкими погонами на плечах.
- Прошу вас выбирать слова, когда вы их произносите в моем
присутствии, - не выдержал Эмерсон. - И вообще, я надеялся, что экспертная
комиссия будет составлена из серьезных людей, а не зубоскалов.
- Простите, профессор, - смущенно пробормотал толстяк и поспешил
ретироваться. Пристли предложил скоротать время за завтраком. Эмерсон
согласился. Он вылетел утром из института, легко позавтракав, и сейчас
проголодался. Адъютанты накрыли походные столы в небольшой роще. Ели молча.
Неподалеку, на широкой поляне, валялся полк солдат, почти три тысячи
человек. Это действовало угнетающе даже на Пристли. Догерти сидел, угрюмо
насупившись.
Люди стали просыпаться спустя два часа. Солдаты подымались,
отряхивались, с испугом оглядываясь на товарищей. Кое-кто еще мирно
похрапывал, раскинув руки. Офицеры, смущенные непонятным явлением, с
нарочитой громкостью отдавали приказания.
Уже вечерело, когда тяжелый самолет приземлился на аэродроме близ
института.
- Ну что вы весь день молчите, как сыч. Догерти? - взял своего
ассистента под руку профессор Эмерсон.
- Мне не нравится эта история с усыплением военных, хмуро ответил
Догерти, следя за разгрузкой генератора.
- А, вы об этом? - усмехнулся профессор. - Пустое, Джим. Я очень рад
эксперименту Это же, знаете ли...
- Если этот эксперимент станет предметом расследования международного
трибунала, кое-кому не поздоровится.
- О, можно не беспокоиться, - рассмеялся профессор. Полк сегодня же
вечером будет эвакуирован на остров Аргиль-Коронарио. Что касается
экспертов, то... предоставим заботу о них генералу Норильду и полковнику
Пристли. Когда они хотят, они умеют обойтись без шумихи. Держитесь бодрее,
Джим!
- Постараюсь, - заставил себя улыбнуться Догерти, не спуская глаз с
рабочих, устанавливающих генератор на автомашину. - Осторожнее, Хигл! -
предупредил он одного. - Проследите за креплением, Олден!
Было уже поздно, когда Эмерсон распахнул окно своего кабинета, чтобы
подышать свежим воздухом перед сном. В экспериментально-монтажной
лаборатории горел свет. "Догерти, верно, все еще возится с генератором.
Славный он парень, но мне не совсем нравится его раздумье, эта
сосредоточенность... Чудак, его волнует, что институтом заинтересовались
военные. Странный человек. Даже ребенку ясно, что генератор массового сна
предназначен отнюдь не для лечебных целей. Я, например, считаю удобным для
себя полагать, что этот аппарат нужен для подавления забастовок и всякого
рода волнений. Что же здесь плохого? Неужели резиновые дубинки и
слезоточивые газы лучше, не говоря уже о пулеметах? Конечно, если широкая
общественность узнает... Недаром Пристли так заботится об охране. Часовых
вокруг института столько - мышь не проскользнет. Надо позвонить Догерти,
чтобы он завтра с утра занялся... О чем я ему хотел позвонить?.. Фу ты, как
хочется спать!.. Так о чем я хотел позвонить?.. Ах, да! Нужно подготовить
схемы для мистера Митчела... Дьявольщина, я даже не в силах подняться!..
Позвольте-ка!.. Позвольте-ка, черт подери! Да это же..."
Внезапно навалившийся панический страх объял его душу. Он хотел
крикнуть, позвать на помощь, но скованное свинцовой тяжестью тело не
подчинялось ему.
Спустя несколько минут широкие двери экспериментально-монтажной
лаборатории распахнулись. Грузовая машина с укрепленным в кузове генератором
сна выехала во двор и направилась к воротам. Здесь она остановилась. Из
кабины вылез молодой рабочий в комбинезоне и, перевернув на спину заснувшего
часового, принялся обшаривать его.
- В правом кармане ищи, Олден, - сказал Догерти, высунувшись из кабины.
- Есть! - ответил Олден, подымая над головой ключ. - Хигл, помоги
оттащить этого соню. В нем не меньше двухсот фунтов веса.
Хигл соскочил с машины и помог оттянуть часового в сторону.
Еще через минуту машина выехала на дорогу и помчалась, набирая
скорость, мимо спящих часовых, к автостраде.
- Воображаю, как взъярится Эмерсон, когда, проснувшись, не увидит
своего аппарата, - оказал Олден.
- А как взъярится Америка, когда увидит этот аппарат? ответил,
улыбаясь, Догерти.
- Да, наши ребята подымут шум, когда узнают все то, о чем ты мне
рассказывал, Джим, - задумчиво произнес Олден, хмуро глядя перед собой на
дорогу.
28. ПОСЛЕДНИЙ ДОПРОС
Полковник Болдырев ходил по кабинету, заложив за спину руки, и думал.
Нужно еще раз, не торопясь, перебрать в памяти все детали этого запутанного
дела.
Все началось с письма, адресованного посольству. "В институте Браилова
орудуют враги". Подписи не было. Вместе с письмом в конверте - две
фотографии. Казарин заявил, что это снимок внешнего вида аппарата рядом с
дочерью Браилова. Он сказал, что снимок был сделан Лосевым. Узнав, что в
лаборатории фотографировать нельзя, корреспондент тут же извлек из
фотоаппарата кассету и передал ее Ирине Антоновне. Та принесла пленку ему,
Казарину. Он проявил ее, отрезал конец ленты с запретным кадром и спрятал
его в свой сейф, где хранились все схемы, в том числе и схема шестьдесят
шестой модели генератора сонного торможения. К этому сейфу имели доступ
только два человека - Казарин и профессор Браилов. Каким же путем схема
генератора и злосчастная пленка попали в руки врагов?
Можно было допустить только три версии: первая - Казарин сделал
отпечатки с злым умыслом; вторая - Казарин сделал отпечатки, не подозревая о
последствиях, потом фотографии были у него похищены; третья - кто-то
подобрал ключи к сейфу и заснял документы Четвертая исключалась
категорически.
Но экспертиза опровергла все три версии и заставила искать четвертую,
как раз ту, которая категорически исключалась. Эти эксперты вечно
преподносят сюрпризы. Они доказали, что фотокопии схемы сделаны не с того
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг