юбки-ширмы, как только юбку-ширму развернули и поставили на пол.
И крик действительно раздался. Но какой! Это был вопль, крик ужаса.
- Ай-яй! - визжал женский голос. - Тут какой-то чертик! Ай-яй!
Помогите!
Глава двадцать девятая
МУРА ПУЗИКОВА
Мура Пузикова не просто собиралась на ситцевый бал. Мура хотела
получить первую премию за лучший ситцевый наряд. Первую премию! И во что бы
то ни стало!
В самом деле - все прежние школьные Мурины подруги уже давно чем-то
отличились, уже давно нашли свое жизненное призвание: одна вышла замуж и
нянчила прелестных ребятишек-близнецов, фотография которых была даже
помещена в журнале "Работница". Другая работала где-то на целине и -
представьте! - тоже попала в газету и прославилась. Третья уже четвертый
год преподавала в самой лучшей районной школе, и ежегодно 1 сентября
десятки мальчиков и девочек, нарядных, чистеньких, несли ей в школу букеты
цветов. И - кто бы мог подумать - эта подружка тоже попала в газету как
"лучшая учительница района".
Одна только бедная Мура еще не прославилась.
- Конечно, - говорила она матери, - я не лезу вперед, вот меня и не
замечают!
- Да-да, Мурочка, - поддакивала мать. - Но, может быть, ты зря
отказалась пойти на курсы машинописи и стенографии при папином учреждении?
Вот Лизочка окончила их и уже на городской конференции стенографировала...
- Вот видишь! - кричала Мура. - А меня всегда оттирают!..
Нет, Мура должна была получить первый приз. Она хорошо обдумала свой
наряд: юбка колоколом, как носили в старину, но из самого дешевого ситца,
на голове - чалма из того же ситчика, а на шее - мамин настоящий жемчуг, на
руке - золотые часы, на ногах - серебряные туфли. Шикарно будет! Первый
приз будет! Ведь платье шьется не в каком-нибудь ателье, а у самой мадам
Втридорога, то есть у Викиной мамы.
И вот она привезла домой это призовое платье - и вдруг...
- Мурочка, не кричи, не кричи! - успокаивала ее мать, прибежавшая на
Мурины вопли из кухни. - Какой же это черт - это просто кукла такая. Мы еще
таких в театре видели, когда ты была маленькая. Это Петрушка.
- Никаких кукол я не видела! - вопила Мура. - Никаких Петрушек! Как он
сюда попал? Зачем?
- Успокойся, Мурочка, успокойся, - уговаривала мать. - Ведь это,
наверно, тебе мадам на счастье положила - как украшение к твоему платью.
Гляди, какой он забавный!
И Мурина мать, надев Петрушку на руку, заставила его поклониться Муре,
что тот исполнил с большой неохотой.
- Фу, черт какой-то! - кривилась Мура.
Она сердито глядела на Петрушку и вдруг хлопнула себя рукой по лбу:
- Придумала! Будет шикарно! Я пойду на бал с этим - как его -
Петрушкой, как будто это театр. И он будет со всеми раскланиваться! А?
Здорово? И получу первый приз!
- Вот видишь, как хорошо, Мурочка, а ты огорчалась! Конечно, получишь
первый приз. И платье у тебя шикарное, и сама хороша, и Петрушка этот,
смотри, как одет! Прямо под цвет твоего лица!
- Как! - снова завизжала Мура. - Что ж, у меня лицо синее, что ли?
- Да ну что ты, Мурочка, я оговорилась - я хотела сказать: под цвет
твоих глаз.
Глава тридцатая
ЗОЛУШКА И ПРИНЦ. МУРИНА НЕУДАЧА
Ах, как ярко горели люстры, как переливалось в их свете разноцветное
конфетти, как весело гремела с подмостков музыка, когда Мура - в
накрахмаленном ситцевом платье колоколом, с жемчугами на шее и золотыми
часами на руке, в серебряных туфлях на ногах и с Петрушкой в руках -
входила в зал.
Ей казалось, что она в своем наряде похожа на принцессу на балу и ее
сразу же заметят.
Как ни мало читала в своей жизни Мура, особенно после окончания школы,
но сказку о Золушке и прекрасном принце она знала. И, оглядываясь вокруг,
она ждала и принца и восторгов. Но вокруг было так много других и куда
более привлекательных Золушек!
Все они пришли вовремя, к самому началу бала, потому что не хотели
упускать ни одной веселой минутки.
А Мура считала, что приходить вовремя - не по правилам хорошего тона.
И она пришла на бал очень поздно и вошла в зал с таким видом, как будто все
это - и цветы, и наряды, и музыка - ей давно наскучило.
Она считала, что такой поздний ее приезд будет особенно эффектным.
Но никакого эффекта не получилось.
Вокруг, как мы уже сказали, было много других Золушек. Все Машенькины
подруги, в славных, собственноручно сшитых ситцевых платьях, танцевали и
веселились от души. Веселились или делали вид, что веселятся, и девушки,
похожие на Муру (а таких было, по правде говоря, тоже немало). И все они
танцевали, и ситцевые их платья развевались по залу, и зал был похож на
большой цветник, когда по нему пробегает теплый ветер.
Но вот музыка замолчала, и Мура решила действовать: она пробралась
поближе к эстраде и остановилась там на виду у всех в самой красивой позе.
И ее сразу заметили! Вернее, заметили Петрушку, которого она держала в
руках. На это и рассчитывала Мура.
- Кукольный театр! Сейчас будет кукольный театр! - послышались голоса.
Веселые Золушки и танцевавшие с ними принцы густой толпой придвинулись
к эстраде. Одни стали хлопать в ладоши, другие - останавливать их, и
наконец наступила тишина: все ждали начала представления.
А Мура, сначала очень обрадованная этим вниманием, совершенно
растерялась: от нее ждали какого-то кукольного представления!
Она неуверенно подняла Петрушку, и тот сейчас же, по своей давней
театральной привычке, раскланялся с публикой. Раздался одобрительный смех и
веселые аплодисменты.
Но что делать дальше, Мура решительно не знала.
- Петрушечка, - сказала она своим неприятным голосом, - поклонись еще
раз публике!
Но Петрушка больше не хотел кланяться. Он упирался и вертел головой.
Снова раздался смех и послышались аплодисменты. Но впервые в его
театральной жизни они были неприятны Петрушке.
- Товарищи, пропустите, пожалуйста! - раздался вдруг из задних рядов
чей-то звонкий голос. - Пропустите меня вперед!
Голос был такой звонкий и вместе с тем такой требовательный, что все
стоявшие позади расступились, и прямо к Муре стала пробираться... кто бы вы
думали? Машенька!
Оказывается, Машенька пришла на бал еще позже Муры. Но сделала она это
не по правилам Муриного "хорошего тона", а просто потому, что только что
смогла закончить свое бальное платье. И какое же это было милое платье!
Оно походило на самый скромный и застенчивый и поэтому самый милый
лесной букет. Сшито оно было так просто, что фасон его совсем не был
заметен, а заметна была только его скромная и веселая расцветка.
По светло-зеленому ситцевому полю, похожему на молодую весеннюю
травку, рассыпались белоснежные головки ландышей и веточки первых синеватых
фиалок. Сама молодость, свежесть, весна вместе с Машенькой вошли в зал, и
все это сразу почувствовали. Все головы повернулись к Машеньке, и про Муру
с Петрушкой все сразу забыли. Но Машенька пробиралась именно к ним.
- Это Петрушка моей знакомой девочки - как он сюда попал? - звонко и
горячо говорила она окружающим. - Это тот самый Петрушка. Я сама ему
недавно сшила костюм!
- И прекрасно сшили, - подхватил чей-то приятный мужской голос, и
юноша в спортивной куртке с молниями, с фотоаппаратом через плечо появился
возле Машеньки. - Вы, может быть, и свое платье шили сами?
- Ну конечно, сама, - засмеялась Машенька.
- В таком случае я должен вас сфотографировать для нашей газеты.
Извините, я прошу вас об этом! - поправился юноша, и нахмурившаяся было
Машенька опять засмеялась и пошла за принцем... то есть, извините, за
фотографом в спортивной куртке.
- Ой, подождите, - вдруг вспомнила она. - Тут Петрушка!
- Хорошо, снимем и Петрушку, но только сначала вас, - сказал юноша и
увлек Машеньку в другой конец зала.
И все Золушки и принцы хлынули вслед за ними. Все надеялись, что,
может быть, их тоже снимут. И Мура осталась одна.
Она поспешила сначала за всеми, - ведь это была ее самая страстная
мечта - появиться на страницах газеты! Но ей и поворачиваться было трудно в
стоявшем колоколом платье... А фотограф уже снимал Машеньку. И снимал ее
подружек. И опять Машеньку.
- Все, - сказал он, щелкнув еще несколько раз. - Теперь и я имею право
потанцевать.
Он склонил перед Машенькой голову, и она сейчас же положила ему на
плечо руку...
А с эстрады полились увлекательные мерные звуки вальса, и Золушка, то
есть Машенька, умчалась с принцем в спортивной куртке, и вслед за ними
закружились другие пары.
И Мура опять осталась одна. Или, вернее, вдвоем с Петрушкой. И на него
первого обрушился ее гнев.
- У, черт противный! - прошипела Мура и со злостью швырнула Петрушку в
первый попавшийся угол, побежала вниз по лестнице, в раздевалку.
Когда она бежала вниз, с ее ноги упала серебряная туфля, и старые
часы, висевшие в гардеробной, начали отбивать двенадцать часов.
- Гражданочка, башмачок потеряли, - сказал старый клубный швейцар
Непейвода.
Он хотел подать Муре туфлю, но она сама схватила ее, замахнулась ею на
швейцара и, вырвав из его рук паль-то, выбежала на улицу.
Когда за ней с грохотом захлопнулась входная дверь, старый швейцар
покачал головой и почесал в затылке. Вид у него был недоумевающий, -
казалось, он силился что-то вспомнить или решить какую-то задачу.
Может быть, и он читал в детстве сказку про Золушку и сейчас вспомнил
ее?
Как ни трогательно подобное предположение, но надо сознаться, что
старый швейцар размышлял о чем-то совершенно другом. И мы с вами должны без
его помощи решить, какая девушка в этот вечер больше походила на Золушку из
старой сказки: та ли, которой сшила платье добрая и весьма дорогая фея, -
платье, в котором эта девушка убежала, уронив туфельку, около двенадцати
часов ночи. Или та, которая сшила себе платье сама, без всякой помощи фей,
и танцевала сейчас в зале с милым юношей из местной газеты, очень мало, в
сущности, похожим на принца.
Для меня-то этот вопрос уже решен, и поэтому, пока вы будете его
обдумывать, я могу заняться иными героями этой книги: немного уже позабытой
нами девочкой Сашей и окружающими ее людьми.
Глава тридцать первая
КЛАВДИЯ ГРИГОРЬЕВНА НЕГОДУЕТ
Клавдия Григорьевна вошла в комнату и со стуком поставила на стол туго
набитый портфель.
Саша кинулась ей навстречу.
- Ну как, здорова? Все в порядке? - отрывисто спрашивала тетка,
переодеваясь в свое домашнее клетчатое платье. (Вид у этого платья был,
надо сказать, скорее официальный, чем домашний.) - Все в порядке?.. Ну,
очень хорошо, я рада. И моя командировка прошла неплохо. Я привезла тебе
кое-что из города... Погоди, погоди, успеешь, сначала поужинаем.
И Клавдия Григорьевна, словно не замечая Сашиного волнения, принялась
собирать ужин. Когда стол был накрыт, она вынула из портфеля кулечек с
городскими конфетами и высыпала их в вазочку. Саша, не сводившая с портфеля
глаз, огорченно вздохнула. Но тетка не обратила на это внимания.
И только после ужина, убрав и вымыв с помощью Саши посуду, она
сказала:
- Ну, Александра, наделала ты мне хлопот с твоим Петрушкой! И даже не
хлопот, а неприятностей!
И она взялась за газету.
- Тетя! - не выдержала Саша. - Тетя! Вы привезли его? Он в портфеле?
Петрушка в портфеле? - повторила она, так как Клавдия Григорьевна не
отвечала.
- Никакого Петрушки в портфеле нет! - отрезала тетка. - Я же сказала
тебе, что он доставил мне много хлопот и далее неприятностей.
- Но что же случилось? Тетя!
- А случилось то, что некоторые люди думают, будто им все позволено, -
неожиданно изрекла Клавдия Григорьевна и снова погрузилась в чтение газеты.
Нет, это было совершенно нестерпимо, и Саша, отчаявшись, отошла к
своему диванчику и, уткнувшись в подушку, тихонько заплакала. Ей не
хотелось, чтобы тетка услышала ее - Клавдия Григорьевна не выносила слез, -
но та сейчас же опустила газету и строго взглянула на Сашу. Саша
почувствовала ее взгляд, но уже не могла остановиться и продолжала горько
плакать.
- Это ты о кукле? О Петрушке своем? - сердито спросила тетка. - Саша,
немедленно перестань реветь! Найдется твой Петрушка! Уж будь уверена, что я
добьюсь этого. И добьюсь того, что некоторые люди перестанут думать, будто
они имеют право так обращаться с чужими вещами. Подумать только, - с гневом
продолжала она, - потерять чужую вещь и сделать вид, что в этом нет ничего
особенного! Да ведь вещь эта стоит денег, труда! И она принадлежит другому
человеку! Принадлежит ребенку!
Высказавшись так, Клавдия Григорьевна снова - и уже окончательно -
погрузилась в свою газету.
Но Саша уже поняла все: ее Петрушка был потерян!
Ведь после ее усиленных просьб тетка, отправляясь в командировку в
город, пообещала забрать Петрушку у Вики ("Все равно - хоть в старом
костюме", - просила Саша) и привезти домой.
И, оказывается, Вика не вернула его. Потеряла!
Не с кем было даже поделиться своим горем. Саша так привыкла все свои
горести и надежды поверять маленькому другу, но его больше не было с ней.
Олег и Муся уже уехали обратно в Москву, отчитываться перед
таинственным Мосгосэстрадой в проделанной ими (и немалой) работе.
Светлана? Она по-прежнему приветливо улыбалась, встречая Сашу. Но при
этих встречах она никогда не бывала одна: рядом обязательно находился
Костя. Не рассказывать же при Косте о Петрушке!
С местными ребятами диковатая Саша так и не подружилась до сих пор.
Она надеялась, что, когда начнутся занятия в школе, у нее появятся среди
этих ребят друзья. Но сейчас некому даже рассказать о том, что случилось.
Хотя как это некому? Есть человек, которому рассказать об этом просто
необходимо, - человек, подаривший ей маленького актера, которого она не
уберегла.
Глава тридцать вторая
СНОВА В ДЕТСКОЙ БИБЛИОТЕКЕ.
РОЗА ПОЛУЧАЕТ ПИСЬМО
Вы, конечно, догадались, кому собралась рассказать Саша о том, что
Петрушка потерян. И так как рассказать это устно она не могла, то на
следующее же утро написала маленькое, очень грустное письмецо и отправила
его в Москву - Розе.
В этом письме она просила у Розы прощения за то, что так давно не
писала ей, и, главное, за то, что потеряла ее хорошего, милого Петрушку. И
посылала привет "дорогой Анне Петровне". И в конце посылала поклон от тети
(как когда-то в письме к Олегу и Мусе) - от тети, которая, по правде
говоря, никому не кланялась ни в тот, ни в этот раз. Но Саша решилась
вторично на эту маленькую ложь, потому что ей очень не хотелось, чтобы люди
жалели ее и думали, что тетка ее такая сердитая и неприветливая женщина,
какой она казалась всем.
А самой Саше? Какой Клавдия Григорьевна казалась ей?
Вероятно, Саша сама не смогла бы ответить на этот вопрос.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг