приуготовление к предприятому пути.
Асклиада, не имея никакой надежды ехать с своим мужем, просила его
неотступно умолить Вратисана, чтобы он согласился жить во дворце вместе с
нею: ибо намерение её было такое, чтоб иметь завсегда в глазах Алима помощию
того чрезъестественного зеркала, и думала она ещё, что Вратисан, имея
добродетельную жизнь и весьма просвещённый разум, будет воздерживать её от
печали. Человек имеет такое глубокое неведение, что нередко ищет сам своей
погибели и усердно старается ввести себя в бездну злоключений.
Алим желание её хотел непременно исполнить: ибо думал он, что сделает ей
тем великое облегчение в печали, и для того поехал он один в пустыню к
Аскалону и просил его неотступно о той милости.
Развратный набожник долгое время на сие не соглашался, чтоб больше
утвердить о себе истину и уверить неведущего Алима в своей добродетели. Он
представлял ему, что светская жизнь для него такое бремя, которого сносить
он не может, и всякое людей обращение почитает суетным, и для того не желает
иметь с ними никакого сообщения; наконец, по многих отговорках, как будто бы
поневоле, а угождая только тем своему государю, объявил своё желание и хотел
переселиться в то время к Асклиаде, когда Алим оставит сей остров.
Млаконский обладатель в неведении с превеликою радостию объявил сию
пагубную весть своей супруге, которая не меньше его радовалась незнаемой
своей погибели. Когда же объявили Алиму, что всё изготовлено к отъезду,
тогда, учредя все свои дела, следовал он в Перунов храм и там при приношении
жертвы просил милосердого бога о покровительстве народа и также своей
супруги в отсутствии его. Потом снявши перстень с руки своей, положил его на
престоле пред истуканом, по общему обыкновению всех славянских князей,
которые, отъезжая куда-нибудь из своего владения, оставляли оные залогом,
чтоб опять туда возвратиться, и, сделав земное поклонение, отступил от
идола.
Итак, простившись со всем народом и с своею супругою, следовал на
корабль, куда провожали его подданные с великими слезами и воплем; но
сокрушение Асклиадино превосходило всех; и она пришла тогда в беспамятство,
как подняли парусы и поехали от берега.
Алим находился тогда в неописанной печали и думал, что великое и
умножающееся поминутно в нём сокрушение будет причиною его смерти. Асклиада
не выходила из его понятия, и сердечное чувствование ясно представляло ему,
что он в последний раз с нею простился; но предсказание сего вестника
понимать мы неудобны.
Итак, Алим продолжал свой путь; Асклиада неизъяснённо о нём сокрушалась;
народ находился в великой печали, а Аскалон радовался, что предприятие его
имеет счастливый успех.
Печальная супруга млаконского обладателя, достойная всякого сожаления,
как скоро несколько очувствовалась, то просила Бейгама, который от неё ни на
минуту не отлучался, чтоб привёл он к ней великого того мужа, который
обитает в пустыне. Бейгам, угождая своей государыне и желая весьма усердно
избавить её от печали, в короткое время исполнил её желание. Аскалону отвели
комнату подле спальни Асклиадиной, и он расположился в ней совсем к
зверскому своему намерению.
Пришед к отчаянной государыне с важным видом и будто от добродетельного
сердца, советовал ей, как возможно, воздержаться от печали и говорил, что
сие несносное для неё время минуется скоро и что всякая печаль не бывает
вечною, по претерпении которой приятнее бывает радость.
Асклиада употребила к нему всякую просьбу и ласкательство, чтобы он
удостоил её той неслыханной милости, которую показал её мужу.
- Что касается до моей, государыня, к тебе услуги, - говорил ей
Аскалон, - то ты можешь пользоваться оною до возвращения твоего мужа: ибо
оному дал я слово, что всё его путешествие будешь ты иметь его в глазах
своих; изволь идти в мою комнату, которая всякую минуту будет тебе
представлять любимого тобою супруга и те места, в которых он будет
находиться.
Супруга млаконского обладателя, пришед в Аскалонову комнату, сквозь
околдованный флер к превеликой радости увидела своего мужа, который сидел
тогда на постеле и находился в великой печали. Сие чрезъестественное
действие показалось ей столь великим и удивительным, что с самой этой минуты
начала она почитать Вратисана хотя не первостатейным, однако не последним
богом и готова была на всё согласиться, чего бы ни пожелал Вратисан. После
сего показал ей Аскалон книгу, и как Асклиада рассматривала её не покрывшись
флером, то видела, что в книге той ничего написанного не было; а как накрыл
её Аскалон флером, то тогда читала она все хорошие для себя предвещания. Сие
неслыханное доселе странное приключение приводило Асклиаду иногда ко страху;
для чего Аскалон, стараяся ободрить её, говорил, что он имеет покровителями
себе богов, которых завсегда обитает с ним благодать, чему Асклиада верила
без всякого сомнения.
Всякую минуту смотрела она в то зеркало и почти никогда от него не
отставала, примечала все шаги и предприятия любовника и супруга своего
Алима; любовь к нему каждую минуту возрастала в её сердце, с которою
умножалось желание всегда его иметь в глазах. Однако не насыщалися глаза её
зрением, а сердце тению Алимовою; она просила неотступно Вратисана, чтобы он
неизъяснённою своею силою сделал ей свидание с возлюбленным её мужем: ибо
она, без сомнения, думала, что сие Вратисану возможно и он может в природе
произвести всё то, что только захочет. Развращённый Аскалон долго не
соглашался на её желание и говорил, что хотя это ему возможно, но весьма
трудно; а в самом деле он её обманывал и готовился исполнить неистовое своё
желание. Наконец, будто бы чувствуя великую преданность к Асклиаде,
согласился дать ей свидание с супругом и принести его на время в его
государство, чему Асклиада столь обрадовалась, что не знала, чем будет ей
возблагодарить сего великого и добродетельного мужа Вратисана за сие
неслыханное одолжение.
Аскалон, обещавшись сделать ей сию услугу, говорил:
- Надобно, сударыня, приготовиться к тому таким образом: завтра ввечеру
поедем мы в Провову рощу и, не доезжая до оной, оставим тут всех служителей
и велим им возвратиться в город, а чрез несколько времени явиться на том же
месте: ибо не должно им быть свидетелями того действия, которое понятие
смертного гораздо превышает.
Млаконская государыня, не предвидя себя никакой из того опасности и
погибели, беспрекословно соглашалась на все представления мнением
добродетельного Вратисана; и если бы человек предузнавал свою погибель, то
бы, конечно, не вдавался в оную самопроизвольно.
На другой день, когда наступило вечернее время, то Асклиада нетерпеливо
пожелала быть в посвящённой великому Прове роще, чтоб там благосклонностию
сего бога увидеться ей с возлюбленным своим супругом. Аскалон со злобным
своим духом и она отправилась немедленно туда. Служителей они отпустили, как
соглашено было о том ещё до исполнения дела.
Вратисан приказал своему духу прежде вступления в рощу, чтобы он
осмотрел, нет ли там какого человека, который не сделал бы помешательства в
похвальном его намерении; и когда тот уведомил, что она находится пуста,
тогда Вратисан вступил в средину оной, ведя за руку Асклиаду, которая
трепетала от радости, что найдёт в оной любимого ею Алима.
Бледная луна в то время не закрыта была облаками и слабыми своими лучами
освещала всю рощу. Асклиада прежде всего пошла к Провову истукану и, сделав
ему поклонение, просила Вратисана в обещанной им милости, который, оборотясь
ко своему духу, сказал:
- Сними с меня сей образ и возврати мне тот, который я имею от природы.
В одну минуту исчез почтенного вида пустынник, а явился пред Асклиадою
неистовый Аскалон.
Асклиада, узнав его, в ту ж минуту пришла в великое отчаяние и увидела
ясно изготовленную ей погибель.
- Великий Прове! - возгласила она, озревшись к истукану. - Тебе всё
возможно на земле, избавь меня от сего варвара и вырви из рук сего злодея, я
не имею теперь никакой помощи, ни защищения; и если ты для меня милостив, то
тронись моими слезами и поспеши избавить меня от смерти!
Аскалон, видя толикое в ней отчаяние, предприял было воздерживать её
ласкою, но когда не имел он в том нималого успеха, то употребил силы к
скотскому своему желанию; однако произволение судьбины не допустило его
исполнить зверское своё намерение, ибо несчастная государыня, видя, что не
может иметь ниоткуда и никакой помощи, весьма поспешно прекратила жизнь свою
и пала бесчувственна на землю.
Аскалон, увидев её мёртвую, столь много освирепел, что, выхватив свой
меч, хотел раздробить её на части, но диявол, в сём случае сделавшийся
чувствительнее сего развращённого человека, воспрепятствовал ему варварское
намерение произвести в действо. И так без всякого сожаления оставили они
Асклиадино тело, поверженное на земле и облитое невинною кровию, которая без
отмщения от богов оставлена быть никогда не может.
Что ж предприял по сём Аскалон? Он нимало не раскаивался в сём
непростительном прегрешении и хотел, как возможно, истребить Бейгама как
первого врага своего на сём острове и просил для того духа, чтобы он сказал
ему средство для погубления того добродетельного мужа. Дух отвечал ему на
сие, что он больше служить ему не должен, как только отнести с сего острова,
куда он изволит.
- Ибо, - говорил он, - имею я такое приказание от Гомалиса; и если ты
хочешь остаться на сём острове, то я тебя оставлю и возвращусь в моё
обитание; мне приказано перенести тебя на твёрдую землю, а если ты того не
хочешь, то это остаётся в твоей воле.
Аскалон, опасаяся мщения за Асклиаду, не хотел на Млаконе остаться и
говорил духу, чтобы он перенёс его на противную сторону той, в которую
поехал Алим.
Итак, когда приближались они к берегу, то диявол, бросившись в море,
сделался дельфином и, посадя на спину Аскалона, поплыл в известную ему
дорогу.
Отпущенные от рощи служители приехали к оной в то время, в которое
приказано им было от Вратисана, и, дожидаясь тут больше двух часов, не
дерзнули войти в рощу и там искать своей государыни. Наконец начала
показываться уже заря, и вскоре после оной появилось на небесах солнце;
некоторые набожные граждане шли уже к истукану Пронову для отправления
утренних молитв, как обыкновенно оное бывало. Великое сомнение вселилось
тогда во всех людей, которые приехали за Асклиадою, они не хотели больше
ожидать её и пошли сами в рощу.
Не много старания надобно было прилагать, чтоб нашли они свою погибель и
великое сокрушение всему их отечеству. Немилосердая судьба поразила их
зрения и сердца неизъяснённым страхом и болезнию: нашли они бесчувственное
тело несчастной своей государыни. Какой вопль и стенание сделались тогда
между ними, то представить себе могут одни только те добродетельные люди,
которые чувствуют великую преданность и усердие к милостивым и попечительным
своим государям. Всякого роду отчаяние, тоска и неизъяснённое сетование
летали тогда по плачевной той роще; казалось, что и древа соответствовали
тогда народной печали.
В одну минуту известился город о своём несчастии; всякий гражданин,
оставив всё, бежал в Провову рощу. В городских воротах сделалась великая
теснота, и многих передавили тогда до смерти. Прежде никто не смел коснуться
божественной той рощи; но в сём отчаянии и, может быть, в беспамятстве
влазили на древа те люди, которым не видно было плачевного того позорища, и
в скором времени все древа наполнены были народом. Солнце, сказывают, в то
время остановилось и, переменив яркое своё блистание в кровавые и тусклые
лучи, удивлялось сему позорищу и соболезновало народу, - словом, плачущему
тогда гражданству казалось, что вся земля и все на оной вещи испускали
великим обилием слёзы; море утихло, и одна только стремящаяся от острова
Млакона тонкая струя несла на раменах своих сию плачевную весть к Алиму,
которого, может быть, терзающееся сердце находилося в великой тоске; но
горести своей изъяснить было ему не в силах, который тем больше несчастливее
был, чем больше чувствовал любви к своей супруге.
Первостатейные бояре, также и первенствующие жрецы взяли бездушное и
омытое гражданскими слезами Асклиадино тело, при великом вопле народном
внесли его во град и положили во дворце в большой зале, куда дозволили
входить всем невозбранно оплакивать смерть государыни и собственное своё
несчастие.
На третий день приехал Бейгам (ибо ездил он для исправления некоторых
надобностей на острове Ние), который, будучи поражен нечаянною сею вестию,
пришёл совсем в помешательство и, приближившись к гробу Асклиадину, ударился
об стол, на котором лежало её тело, столь отчаянно, что сей удар по малом
времени был смерти его причиною. В сие время вынесли его бесчувственного из
залы, дыхание его пресекалось и язык не имел уже больше действия; к вечеру
он скончался и последовал за своею государынею в неизвестный всем смертным
путь.
Похоронили его с должною честию, и в знак неограниченного усердия к
государыне и великой любви и защищения отечеству поставили надгробное
украшение, высеченное из лучшего мрамора. Всякий, желая оказать своё в оном
усердие, был при провожании его тела и достойно омывал оное слезами.
По погребении сего добродетельного мужа не старалися найти Вратисана и
его духа, ибо заключили все, что во образе пустынника попущением богов был
на острове их дьявол, ненавистник всего смертного племени.
Итак, сыскан был весьма искусный человек, которому приказано было
обальзамировать Асклиадино тело по египетскому обыкновению; и когда оное
исполнено, то народ определил себя со страхом ожидать прибытия Алимова, и
что тогда учинит с ними милосердое или прогневанное ими небо.
Пять лет плавал Аскалон по морю на демоне во образе дельфина и наконец
приплыл к некоторому камню, который казался великою горою и выдался из моря
более двадцати саженей.
Подъезжая к оному, увидел Аскалон весьма толстыми цепями прикованную
женщину к самой середине камня; и чем ближе подъезжал он к оному, тем больше
слышалось стенание, которое испускала в то время мучающаяся та женщина: ибо
две великие птицы терзали её груди, отрывая от оных куски, глотали их весьма
жадно.
Аскалон, к превеликому удивлению, узнал, что это была мать Алимова и
имела точный тот образ, в котором казалася она в зеркале сыну своему и
Аскалону, и была в том одеянии, в котором они её видели, по чему узнал
Аскалон, что чрезъестественное то зеркало весьма бы много стоило, ежели бы
оно после его осталось таковым; но оно по исполнении презренного его
намерения сделалось без действия.
Азатов сын когда вступил на камень, то терзающие Тризлинины груди, так
называлась мать Алимова, птицы улетели, и он хотя с трудом, однако дошёл до
самой Тризлы. Она чувствовала тогда ещё боль и для того не говорила ни слова
Аскалону, испуская чрезвычайное стенание; растерзанные её груди в глазах
Аскалоновых оживлялися и наконец сделались таковыми, как будто бы были ни
чем невредимы.
В то время перестала она стенать и, взглянув на Аскалона, говорила ему:
- Я весьма радуюсь и больше ещё удивляюсь тому, какою дорогою приехал
ты на сие место: гору сию окружают ужасные пучины, и к сему месту ни одно
судно достигнуть не может; а как смертные не имели ещё от сотворения мира
крыльев, то я никогда не ожидала увидеть здесь человека; ты мне кажешься не
духом, и для того весьма мне удивительно, как возмог ты достигнуть до сего
места.
Аскалон отвечал ей на сие, что человеческое понятие и искусство доходит
иногда совсем до невозможного.
- Я больше удивляюсь, - продолжал он, - видя так прекрасную женщину,
наказываему или богами, или природою толико жестоко, и в том нимало не
сомневаюсь, чтоб ты терпела оное не понапрасну. Скажи мне, сударыня, за
грехи твои терпишь ты сие мучение или за грехи твоих предков или потомков,
или за преступление народное, которым, думаю, когда-нибудь владела?
- Я не знаю, - говорила она, - для чего так боги несправедливы и
данную им власть свыше употребляют по своим пристрастиям! Мы не столько
подвержены порокам, сколько они; всякий час и всякую минуту услышишь на
земле стенание, которое приключили не по справедливости боги или отнятием у
коего жены, или умерщвлением мужа, или превращением человека в какое-нибудь
другое животное. От начала мира, как мы уже о том известились, сколько
стенали от них государи, сколько опровержено ими народу, а мы ещё столь
суеверны, что покоряемся власти столь неправосудных и столь гнусных богов с
охотою; они весьма за малое преступление наказали меня толико злым мучением.
Сии хищные птицы, которых ты видел, всякое утро прилетают ко мне и терзают
мои груди, которые весьма скоро после их совсем заживляются; в сём мучении
нахожуся я пятнадцать лет и не думаю, чтоб получила когда-нибудь избавление.
- Есть ли к тому способ? - спрашивал её Аскалон.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг