- И в расцвете агрессивности, - меланхолично вставил Райт.
- Это и понятно, - снова вмешался Хиксман, присаживаясь на край
стола. - Сотни китобоев, где только могут, истребляют единственного врага
малолетних спрутов - зубастых китов-кашалотов. Можно подумать, что люди
заключили союз со спрутами и действуют в их интересах. В океанах
освобождается жизненное пространство для спрутов, и можно ожидать появления
со временем все более крупных чудовищ! Теперь слово за ними: чтобы из
крохотного яйца размером два-три сантиметра развился гигант, им необходима,
вероятно, не одна сотня лет! И они, как рыбы или рептилии, непрерывно растут
всю жизнь. А разве мы знаем что-нибудь о продолжительности их века?.. Когда
щупальца-руки кальмара, или спрута, обхватывают кита и присасываются к нему,
они вырывают из его грубой кожи круглые бляхи с блюдце или тарелку
величиной - по размеру присосок. Эти рубцы наглядно повествуют о кошмарных
битвах в пучинах океана и о возможной величине противников кашалотов.
Китобои содрогаются, рассматривая эти страшные следы. Если судить по их
размерам о головоногих свирепых монстрах, то и тридцать ярдов не покажется
вымыслом. Но кто может сказать, что это предельная величина и что вечный
холодный мрак не бороздят ракетоподобные чудовища в шестьдесят и сто ярдов!
А это значит, что они превзойдут по весу китов!.. - Голос Хиксмана
драматически вибрировал.
- Никто не поручится за это, - откликнулся Челленджер.
- Они ядовиты, - заметил мистер Ричи. - Сила их яда пропорциональна их
величине. А эта ужасная пасть! Этот чудовищный попугаячий клюв! У больших
кальмаров он велик, как бочка!
- Стоит напомнить и о том, что они, как немногие в животном мире,
способны накапливать и обобщать опыт прожитых лет, - заявил Челленджер.
- Можно себе представить, - заметил Райт, - насколько рассудительными
становятся эти престарелые "мешки с завязками" к концу жизни!..
С основными комментариями выступал Бреки Уайт; его заинтересовал
умственный багаж старого кальмара, и ему удалось увлекательно и забавно
раскрыть перед нами таинственные пути его пополнения. Бреки Уайта снова
сменил Райт.
- Мозг головоногих заключен в хрящевую капсулу, - объявил он, - а это
уже некое подобие настоящего мозгового черепа высших животных! Ну, а почему
бы ему не начать расти, увеличиваться в размерах, усложняться? Что,
собственно, может помешать, если это произойдет?.. Разве нельзя вообразить,
что они передают по наследству будущим поколениям более совершенную
структуру мозга? Или свой обширный жизненный опыт? Разве они закоснели на
теперешней стадии и перестали эволюционировать? Они наделены многими весьма
совершенными органами, а их средства нападения и защиты охватывают все
известное в животном мире, кроме, может быть, электричества. Среди них есть
виды с термоскопическими глазами, которыми они отыскивают добычу и
обнаруживают врагов в абсолютном мраке, ибо улавливают теплоту их тел.
Признайте, что они - комплекс самых удивительных возможностей для
биологического развития...
В этот момент плохо прикрытая наружная дверь распахнулась с лязгом и
дребезжанием; в помещение, как злой дух, ворвалась упругая влажная струя
воздуха, распространяя запахи соленого морского ветра и йодистые ароматы
водорослей, выброшенных волнами на берег. На минуту грохот разбивающихся
валов, канонада разбушевавшегося океана, шипение подкатывающихся совсем
близко волн и неистовый вой рассвирепевшего ветра заставили нас забыть обо
всем.
Все вздрогнули. Райт бросился к хлопавшей на ветру двери. Мы смотрели
ему вслед, но никто не тронулся с места. Нам всем вдруг сделалось зябко. Мы
в молчании ждали его возвращения.
- Как с барометром? - деловито спросил Смит.
Одна из женщин направилась в темную комнату Челленджера и сейчас же
вернулась.
- Давление быстро падает, - вяло оповестила она.
- Я только хотел сказать, - как ни в чем не бывало заявил Райт, - что
на планете может возникнуть соперничество...
- На какой планете, какое соперничество?! - с досадой прервал его
Челленджер.
Райт осекся.
- На нас движется ураган, - спокойно, глядя выцветшими глазами на
Райта, пояснил мистер Ричи. - Мы уже чувствуем его дыхание. Нам необходимо
на что-то решиться. До сих пор мы бывали предупреждены заранее и могли
переправиться на большие острова. Мы бы и теперь могли это сделать, но, не
зная прогноза, мы рискуем оказаться в нашей скорлупке в бушующем море, не
говоря о том, что понадобится несколько рейсов. Мы можем искать спасения в
центральной, возвышенной части острова...
Райт молча опустился на стул. Мы слушали, как истерически надрывался
ветер и волны гулко опрокидывались на песок.
- Сами мы ничего не можем сделать, и о нас, конечно, забыли, -
равнодушно констатировал Хиксман.
- Останемся здесь? - с неожиданным хладнокровием вдруг спросил Смит и
поочередно внимательно оглядел каждого.
Лишь теперь для Натики, жены Хиксмана, ситуация прояснилась во всей ее
мрачной определенности. Она взволнованно заметалась по лаборатории, словно в
поисках выхода из создавшегося положения.
Завывание ветра перешло в угрюмый рев. Содрогались стены, и звенели
стекла. Начинался настоящий шторм, ветер и море неистовствовали. Вдруг Смит
взглянул на часы, вскочил и торжественно сообщил, что двадцать минут назад
наступил новый день, а значит, и день рождения Лингулы. Вслед за тем он
весьма экспансивно принялся поздравлять именинницу. И мне показалось, что
все это он делал неспроста. Он потребовал немедленно отпраздновать это
событие, чем поднял настроение приунывшей компании.
Пока мы, несколько ошеломленные его предложением, осваивались с этой
мыслью, он кинулся в наш "амбар" и принялся стучать консервными банками и
звенеть бутылками. Вскоре мы, позабыв о дурных предчувствиях, уже дружно
хлопотали, гораздо больше мешая, чем помогая ему-
И в продолжение всего пиршества об урагане не было сказано ни слова.
Большой стол в лаборатории выдвинули на середину комнаты, сервировка была
элементарна, но яства были в изобилии. Старый пружинный патефон
добросовестно старался перекричать рев бури. И, когда это ему удавалось, мы
слышали некое подобие мелодий.
Все много и беспорядочно говорили, сыпались спичи и поздравления. Все
чаще раздавались громкие восклицания и хохот, словно никому уже не было
никакого дела до того, что творилось за стенами дома.
Оказавшись в разгаре танцев без дамы, Смит взобрался на высокий табурет
и, возвышаясь над всеми, старался привлечь общее внимание. Некоторое время
он размахивал руками, открывая и закрывая рот, но вдруг потерял равновесие и
рухнул спиной на оконную раму. Раздался звон бьющегося стекла, и голова и
плечи Смита оказались за окном. Шум в лаборатории мгновенно стих.
Смита быстро и осторожно втащили обратно в комнату и с недоумением
обнаружили, что его волосы и плечи мокры.
- М-м-меня ок-катила в-в-волна, - промычал отяжелевший Смит, и голова
его беспомощно свесилась на грудь.
- Он сказал "волна"?! - с непередаваемым удивлением повторил мистер
Ричи и, несмотря на ураганный напор ветра и соленые брызги, залетавшие в
открытое окно, проворно выглянул наружу. Он отпрянул назад, будто
отброшенный какой-то силой, и все увидели его испуганные глаза.
- Кругом вода, сплошное море! - едва слышно пролепетал он побелевшими
губами.
- Так близко вода никогда еще не подступала! - подхватил Райт и тоже
захотел удостовериться.
Я поискал глазами Челленджера и увидел, что он сидит за дальним концом
стола, безучастный к происходящему.
- Кругом вода, - сокрушенно подтвердил Райт. - Ужасно неприятно.
- Я... пойду, - сказал вдруг Челленджер.
Он с трудом поднялся и прислонился к стене, держась за сердце. Потом
медленно, волоча ноги, он направился в свою комнату и, прежде чем войти в
нее, оглянулся через плечо. Он обвел всех нас каким-то пустым, отсутствующим
взглядом и затем с усилием прикрыл за собой дверь.
- Он пьян! - резюмировал Бреки Уайт.
- Какие у него были странные глаза, - не удержалась от восклицания
Натика, чего-то не договаривая, - и как он оглядел холл!.. Вы пойдете к
нему, Лингула?
Лингула не отвечала. Она взяла бутылку вина, отыскала на рабочих
столиках тонкостенную мензурку, наполнила ее до краев и, не отрываясь,
выпила. Все в немом изумлении смотрели на нее. Она поставила мензурку и
бутылку на стол.
- Я иду спать, - решительно сказала она и вдруг обратилась к Натике: -
Вы позволите мне переночевать у вас? Ему (она имела в виду мужа) следует
побыть одному. - И неожиданно добавила: - Какая ужасная, отвратительная
ночь!
Она ушла с Натикой в ее комнату, а Хиксман, переминаясь с ноги на ногу,
щурился и размышлял о превратностях семейного счастья.
- Если ураган не унесет нашу хижину, - без тени юмора проговорил мистер
Ричи, - то остаток ночи мы проведем во сне; во всяком случае, мой сон в
грозу всегда крепок.
Раскаты грома заглушали его слова, а лиловые дрожащие вспышки молний
плясали призрачными холодными огнями на наших помертвевших лицах.
- Мы все немного перегрузили себя весельем (он подразумевал вином), но
сегодня выдалась необыкновенная ночь, да и именинница служила истинным
украшением стола. Так что некоторая экспансивность извинительна... Ну, и
желаю всем приятных снов!
С этими бодро сказанными словами Ричи удалился. Мы последовали его
примеру и сразу разбрелись по своим "норам".
Первым проснулся Райт.
Ему снилось, что солнечным днем он плавает далеко в море, и он с
отвращением приподнялся на мокрой постели. Непривычно громко плескались
волны на пляже за окном, легкий бриз шевелил рукава его рубашки, брошенной
на стул. Для раннего утра было слишком светло.
Он посмотрел на окно и увидел, что занавеска на окне вздулась парусом.
"Вот как!" - подумал он. И будто над самым его ухом пронзительно и печально
прокричала чайка. Райт нервно поежился и взглянул вниз, потом резко
выпрямился и сел, свесив босые ноги. Он попал в холодную лужу на полу. На
полфута комната была залита водой, слышалось журчание, по комнате будто в
медленном вальсе кружились пара купальных туфель его жены, один его ботинок
на особо толстой подметке для экскурсий по коралловым рифам, две пустые
бутылки; отдельной стайкой держались карандаши. У изголовья кровати,
накренившись на одну сторону, точно лодка на якоре, плавал его старый
дорожный саквояж.
Райт повернул голову и скосил глаза вправо: он с облегчением убедился,
что на соседней постели спала его жена, над краем простыни он видел кончик
ее загорелого носа и половину подбородка. Ступая босыми ногами по воде, он
выудил из-под стула разбухший том, написанный внуком Чарлза Дарвина, -
"Ближайший миллион лет". Райт задумчиво полистал слипшиеся страницы и
положил книгу на стул. Потом он перевел взгляд на дверь. Она показалась ему
прикрытой слишком плотно. И он, шлепая по воде как можно тише, пошел к окну.
Бамбуковое жалюзи было сорвано и брошено на спинку его кровати.
"Однако который час?" - подумал он, спрыгивая с подоконника на горячий
песок, испещренный обрывками водорослей цвета болотной тины. Но возвращаться
за часами он не хотел. "Я узнаю время в лаборатории", - сказал он себе и
отошел на несколько шагов от окна. Отсюда ему видна была вся станция. "Как
она устояла?! Старушке, конечно, пришлось выдержать изрядный натиск", -
решил он, всматриваясь в нанесенные ей увечья: станция выглядела
полуразрушенной.
Под ноги ему беспрестанно попадались выброшенные ураганным прибоем
обломки бревен и куски дерева; то и другое еще недавно могло быть сваями и
причалами в ближайшем порту. Все было пропитано противогнилостным составом,
похожим на нефть и на смолу, и уже источено морским древоточцем - тередо.
На песке встречались и другие предметы - явно местного происхождения:
черепаховый футляр для очков пробирки, грязные листы писчей бумаги, слегка
подсушенные солнцем, чья-то резиновая грелка...
Он не спеша зашагал дальше, вглядываясь в голубую прозрачность небес,
кое-где перечеркнутых легкими горизонтальными полосами. Вдруг он что-то
вспомнил и быстро обернулся к центру острова: привычных темно-зеленых
верхушек пальм не было. Это открытие среди ряда других поразило его больше
всего.
Дом покосился и как бы осел, хотя такое впечатление создавалось
благодаря песчаным дюнам, которые нагромоздил прибой. Станция утонула в них.
У окна комнаты мистера Ричи подоконник сравнялся с гребнем намытой волнами
косы. "Может быть, только это обстоятельство и спасло станцию?" - подумал
Райт.
Он свернул за угол и остановился как вкопанный - перед ним были
странные следы, словно по песку, как по воде, старались проехать на большой
лодке, загребая длинными веслами... Виднелись четкие полосы от их концов и
широкая, глубокая канава, словно от перетаскивания большой тяжести. Киль
лодки прочертил на песке полуосыпавшуюся борозду. А поодаль, там, где
намытые валы образовали более ровную поверхность, этот фантастический след
напоминал следы трактора. Казалось, гусеничный трактор танцевал, нагромождая
валы песка и прорывая одним мощным усилием целые траншеи...
Райт был настолько поражен, что без сил опустился на землю, собираясь с
мыслями.
- Это все наделали волны! - сказал он вслух, сознавая, что сам не верит
этому.
Он повернул голову, чтобы проследить, насколько близко след борозды к
станции, и тотчас же вскочил, как от ожога: гигантские следы вели к окну
Челленджера... Он обратил внимание, что борется с нелепой мыслью, будто
истекшей ночью Челленджера похитили пираты.
Райт слушал тишину, как занесенный молот нависшую над "коттеджем". "Что
было с остальными? Живы ли они? И что за наваждение эти песчаные буруны?"
Райт бросился к окну Челленджера. Уже в нескольких ярдах от зияющего
оконного проема он мог видеть опустошение, произведенное в его комнате.
Райт сунул голову в окно, и ему показалось, что стены этой убогой
комнатушки были свидетелями отчаянной битвы. Половина стены и угол покрылись
черной краской, вероятно огромной струей брызнувшей из какого-то
неизвестного источника. Койка Челленджера лежала на боку, посередине
комнаты, нетронутая постель его жены вся была залита густой черно-бурой
жижей. Стол был переломлен пополам и походил своими расползшимися ножками на
гигантского раздавленного паука; три стула были превращены в обломки, и
спинка одного пробила тонкую перегородку стены и застряла в ней. Все другие
вещи и одежда были разбросаны в полнейшем беспорядке, книги смяты и
разорваны. Пятна белого кораллового песка, словно известка, покрывали все
предметы и стены. И еще в глаза бросались свисавшие со стен темно-зеленые
фестоны влажных водорослей.
Откуда-то сверху лились ослепительные, горячие солнечные лучи, и от
мокрого стола поднимался туманными кольцами пар. Райт как зачарованный
глядел на эту картину разрушения и вдруг, скользнув взглядом по двери,
заметил, что задвижка двери заперта.
Райт поднял голову, и ему стало ясно, что во время урагана гребни волн
перекатывали через дом, что крыши и потолок в комнате Челленджера продавлены
их напором, и что это тонны морской воды принесли сюда водоросли и песок.
Две балки свисали над головой Райта, все еще придерживая на себе остатки
перекрытия. Челленджера нигде не было.
Райт испытывал такое чувство, как будто он попал в фантастический мир.
Догадки, одна другой несообразнее, вихрем кружили в его голове, пока он не
увидел внезапно Бреки Уайта, выросшего перед ним, как из-под земли.
Мгновение Райт собирался с мыслями. Бреки Уайт оторопело смотрел на него.
- Я выбрался в окно! - вдохновенно сообщил он. - Я не делал этого уже
четыре года - с тех пор как женился... Что-то случилось с дверью - она не
поддавалась. Моя жена спит. Но почему такая тишина в доме? Неужели все еще
спят?
Бреки Уайт был в трусах и пробковом шлеме - он считал верхом
неосторожности выходить на солнце без шлема.
- Вы не встретили Челленджера? - вместо ответа спросил Райт.
- А что, он исчез куда-нибудь? Вот как! - воскликнул Бреки Уайт в
большом волнении. - Нас, кажется, едва не засыпало! Как мы уцелели?!
Он побежал вокруг станции, вслух поражаясь разрушением, а Райт
отправился в холл. Он уже занес ногу на подоконник, когда крик Бреки Уайта,
донесшийся издалека, остановил его. Мгновение он ориентировался, потом
бросился к коллеге.
- Ну?! - раздраженно гаркнул он. - Это уже старо! Я это видел. - Он
ткнул пальцем в развороченные груды песка. - Что вы нашли еще?!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг