нов. И я, так же как и он, не вижу другого объяснения этого факта, кроме
того, что клетка даже после сильнейшего поражения проникающим излучением
при известных условиях сохраняет или восстанавливает способность к
нормализации.
- Даже если разрушен аппарат генетической информации? - перебил его Штейн.
- Если даже разрушены нуклеиновые кислоты. Белок создает все заново, если
только он не утратил жизненных свойств.
- Значит, катастрофа в Колорадо человечеству ничем не угрожает? - спросил,
усмехаясь, Брандт.
- Не стоит касаться этого вопроса. Он ничего не меняет в оценке данных
Чернова. Но уж если вы его задаете, я отвечу. С вашей точки зрения
катастрофа в Колорадо обрекает человечество на верную гибель - одних от
лучевой болезни и рака, других от наследственного вырождения. Мы смотрим
на ее биологические последствия иначе. Катастрофа оставит в живом веществе
нашей планеты страшный след. Но, как все следы в живом веществе, этот след
не является неизгладимым. Живая материя рано или поздно восстановит
оптимальные отношения с внешней средой, нарушенные лучевой травмой. Потому
что сущность жизни заключается в сопротивлении разрушающим факторам
внешней среды.
- С помощью рибосом? - прогудел могучим басом Фролов.
- Да, я разделяю взгляд профессора Панфилова на рибосомы как на
элементарные единицы жизни, которые, войдя в состав клетки, обеспечивают
синтез и воспроизведение белков.
- А белки, в свою очередь, обеспечивают синтез рибосом?
- Да, мы так думаем.
- Но это еще не основание для изменения общепринятой точки зрения,- сказал
Штейн, вежливо улыбаясь.
Председатель торопливо постучал карандашом о графин.
- Товарищи, я боюсь, что мы отвлекаемся от существа вопроса,- сказал он,
поднимаясь с места.- Не будем забывать, что речь идет о работе Чернова. И
что оценки работы мы выносим в закрытом заседании экзаменационной
комиссии, в отсутствие студентов. Есть ли еще замечания? Нет. Вы желаете
что-нибудь сказать, товарищ Чернов?
Юрий встал, не поднимая глаз. С трудом ворочая языком, поблагодарил
профессора Брандта и доцента Штейна за руководство работой, потом
рецензента. Полагалось благодарить всех. А у него уже не было сил. И все
же он не забыл упомянуть Постникова. Он назвал даже и Панфилова.
- ...Труды Павла Александровича Панфилова оказали большое влияние на
постановку моих экспериментов и анализ их результатов. Конечно, мне трудно
решать вопрос о реакции живой материи на лучевое поражение в целом. Я
получил определенный факт. И постарался объяснить его как умел. Может
быть, я поспешил с описанием контрольного опыта и его, возможно, не
следовало вводить в дипломную работу. Но за достоверность описанного мной
факта...
Он поднял глаза. Все молча смотрели на него, ожидая продолжения его речи.
- ...я отвечаю, поскольку это в моих силах.
Комиссия заседала больше часа. Студенты, изнывая от ожидания, бродили по
коридорам. Было уже около трех часов, когда им объявили решение.
Насупившись, темный, хмурый, из аудитории вышел Постников и направился к
лестнице, ни на кого не глядя. Студентов пригласили в аудиторию. Все
работы получили оценку "отлично", кроме одной. Юрию поставили "хорошо".
Глава восьмая
"Будем работать вместе"
Юрий даже не пытался попасть на заседание комиссии по космическому
снаряду. Он не смог забежать в больницу к Андрею и Зое ни в день защиты,
ни днем раньше - часы приема совпадали с занятым временем. А на другой
день после защиты приемные часы в больнице пришлись на вечернее время,
когда в Доме ученых должно было состояться это заседание.
С Андреем, по-видимому, было что-то неладно - повысилась температура.
- Возможно, у него грипп,- сказала сестра.- Время весеннее - посетители
заносят инфекцию.
Словом, в палату к Андрею Юрия не пустили. Зоя встретила Юрия не в палате,
а в большом холле больницы, где родных и знакомых принимали
выздоравливающие больные.
Уходящий июньский день лил желтовато-красные солнечные лучи сквозь
раскрытые окна. Зоя шла навстречу Юрию, мягко ступая по нагретому солнцем
паркету. Юрий, смущаясь, неловко подал ей купленную дорогой ветку
темно-лиловой махровой сирени.
- Спасибо,- Зоя подняла ветку к лицу. Розовый отблеск упал на ее бледные
щеки.- Я тебя ждала,- продолжала Зоя.- Тебя уже два дня не было. Как
прошла защита? Сядем.
Она увлекла Юрия в дальний конец холла, где перед низким круглым столиком
стояли два мягких кресла в светло-голубых чехлах.
- Ну, рассказывай,- Зоя положила сирень на полированную поверхность стола,
села в кресло и взяла руку Юрия. Ее глаза, казавшиеся огромными от теней
под ними, сияли нескрываемой радостью. Ветром колыхнуло открытое окно, и
солнечный зайчик, отброшенный стеклом, упал на ее колени.
- Как хорошо, что ты пришел,- сказала она.- У меня сегодня такое хорошее
настроение. Я проснулась и почувствовала, что я совсем - понимаешь? -
совсем-совсем здорова. И передо мной длинная-длинная жизнь. И 1вот я стала
думать, что я сделаю в своей жизни... Ты только не смейся...
Она не отпускала его руки. Юрий молча смотрел на нее и слушал, не отводя
глаз от ее лица. Пальцы Зои потеплели, словно согреваемые идущим от них из
ладони Юрия неведомым током.
- Не смейся. Я думала, что, может быть, испытания, которые перенесла, не
зря выпали мне на долю... Может быть, то, что я сама знаю об этом, будет
меня всю жизнь побуждать работать над лучевой проблемой. Я видела сама,
что такое лучевое бедствие... Это было, может быть, не так чудовищно
страшно, как в Хиросиме, но все-таки непереносимо страшно...
Ее пальцы вздрогнули и крепко сжали руку Юрия.
- Я пишу сейчас об этом,- сказала она.- Меня попросили... Маленький очерк
для "Комсомольской правды". Я все восстанавливаю в памяти. Нужно, чтобы
все знали, что такое лучевая стихия. И как еще много нужно работать, чтобы
ее укротить...
Она улыбнулась.
- Укрощение лучевой стихии,- мечтательно-восторженно произнесла она.-
Правда, этому стоит посвятить жизнь?
- Конечно,- сказал Юрий.
- И может быть, мы будем работать вместе, правда?- спросила она.- Как Ирен
и Фредерик Жолио-Кюри,- добавила она, бросив на Юрия смеющийся взгляд.
- А почему бы и нет? - отозвался он без улыбки.
- А почему бы и нет? - повторила она, как эхо. Она ласково потрепала его
волосы. Сердце Юрия замерло. Но Зоя отняла руку, откинулась на спинку
кресла, и волшебство кончилось.
- Укрощение лучевой стихии,- сказала она с восторженно-мечтательной
интонацией.- Знаешь, кто это сказал?
Юрий пожал плечами.
- Это слова Германа Романовича,- Зоя улыбнулась, сохраняя мечтательное
выражение лица.
Очарование исчезло. Юрий вдруг остро почувствовал, что Зоя красивая, очень
красивая, удивительно красивая взрослая женщина. А на нем простая
спортивная рубашка, выбивающаяся из брюк. И брюки по-мальчишески помятые,
с пузырями на коленях. И на ногах - простые, темные, не, по сезону,
ботинки,- Юрию как-то совсем не приходило в голову заниматься своей
одеждой. Он с поразительной ясностью представил себе сидящего на его месте
Штейна в элегантном летнем костюме. И отчетливо услышал слова,
произносимые его звучным баритоном:
- Укрощение лучевой стихии...
- Он был у тебя? - спросил Юрий, не глядя на Зою и все равно видя ее
загадочно улыбающееся лицо.
- Да, был,- протянула она, и улыбка опять прозвучала в ее голосе.-
Позавчера. Он мне рассказывал о плане Всеволода Александровича. Как это
интересно!
- Что интересно?
- То, что он собирается делать. Это замечательный план. И я верю, что ему
и его сотрудникам действительно удастся укротить лучевую стихию.
- С помощью ДНК?
- Да, Всеволод Александрович считает, что ДНК - это ключ к управлению
живой материей...
- Хорош ключ, который сам не поддается управлению,- угрюмо сказал Юрий.
Улыбка сбежала с лица Зои.
- Не понимаю, о чем ты.
- О том, о чем ты говоришь,- сказал Юрий,- о всемогуществе ДНК. Я не могу
понять, о каком укрощении лучевой стихии можно говорить, не обманывая
себя, если считать, как считают Брандт и Штейн, что лучевая стихия
безнадежно разрушает это всемогущее вещество в живых клетках.
- Но план Всеволода Александровича в том и состоит, чтобы научиться
заменять в живых клетках разрушенные молекулы ДНК целыми. Так мне объяснил
Герман Романович. Разве это сейчас не делают на множестве организмов, в
сотнях лабораторий? Правда, пока эти эксперименты ведутся на низших
организмах- фагах и бактериях. Но разве ость сомнения в том, что в конце
концов с более сложной методикой удастся прорваться и в клетки высших
организмов? Герман Романович мне рассказывал, какие замечательные работы
сделаны на кафедре Брандта по действию хромосом на синтез белка в
облученных клетках...
- Да, да, я был на его докладе,- сказал скороговоркой Юрий.
- И да тебя не убедил?
- Возможна и другая трактовка этих опытов,- упрямо сказал Юрий.
Зоя с огорчением покачала головой. Ветер шевельнул рамой окна, солнечный
зайчик скользнул по ее коленям и умчался в глубь холла.
- Как прошла твоя зашита? - спросила она.
- На четверку,- отрывисто ответил Юрий.
- Не может быть,- огорчилась Зоя.- Герман Романович так хвалил тебя и твою
работу.
- Он даже не удосужился ее как следует прочитать,- мрачно сказал Юрий.- И
не заметил, что ее выводы никак не соответствуют их плану укрощения
лучевой стихии.
- У тебя ничего не вышло?
- Так, по-видимому, думают Всеволод Александрович и Герман Романович,-
ответил Юрий с усмешкой.
- И ты не согласен с ними?
- Да, не согласен,- сказал Юрий, чувствуя, каким нелепым мальчишкой
выглядит он сейчас, на том самом месте, где два дня назад Герман Романович
Штейн рисовал Зое величественную картину покорения лучевой стихии. И еще
сильнее он это ощутил, когда Зоя в самом деле сказала не то с упреком, не
то с огорчением:
- Какой ты еще... мальчик, Юра.
Он просидел у Зои еще с полчаса. Прощаясь, она опять задержала его руку в
своей.
- Не понимаю, чего ты хочешь,- сказала она, смотря ему в глаза. Он вынес
этот взгляд спокойно, хотя внутри у него все дрожало от обиды и злости на
себя, на Штейна, на Зою.
- Ну, иди,- сказала, наконец, Зоя.
И вдруг быстрым и решительным движением она притянула его к себе и
поцеловала в губы. Он застыл на месте, пораженный. Зоя остановилась в
дверях холла, махнула ему рукой и исчезла...
Долгий-долгий июньский вечер на улицах Москвы. Юрий шел по Садовому
кольцу, восстанавливая в памяти и переживая еще раз каждое мгновение,
отсчитанное ему счастливой судьбой в этот вечер. Она сказала: "Как хорошо,
что ты пришел!" А разве он мог не прийти? Она сказала: "Передо мной -
длинная-длинная жизнь.- И добавила:- И может быть, мы будем работать
вместе. Как Ирен и Фредерик Жолио-Кюри".- "А почему бы и нет?" - ответил
ей Юрий. "А почему бы и нет?" - отозвался ее голос, как эхо.
- А почему бы и нет? - произнес Юрий вслух. Идущая навстречу девушка
посмотрела на него смеющимися глазами. Юрий подходил к Крымской площади.
Вечернее июньское небо светилось над рекой.
"Может быть, мы будем работать вместе",- сказала она. "Укрощать лучевую
стихию",- сказал ей Штейн. Впрочем, не надо о Штейне. Она еще увидит, кто
прав - Штейн или Юрий. "Ну, иди",- сказала Зоя. И поцеловала его.
Он остановился на мосту. Да, Юрий еще покажет, на что он способен. Они
будут работать вместе, как Ирен и Фредерик Жолио-Кюри.
...Ярослав ворвался в комнату, как метеор.
- Не спишь, старик? - он в волнении буквально упал к Юрию на кровать.- А
ты знаешь, что творится на этой планете?
Юрий приподнялся на локте.
- Который час?
- Первый, только не в этом дело. Знаешь ли ты, что я был очевидцем и
участником исторического заседания?
- Так уж и участником! А в чем же выразилось твое участие?
- Я аплодировал. С сотнями других участников - гениальности Павла
Александровича Панфилова.
- Постой,- остановил его Юрий и поднялся на кровати.- Расскажи обо всем по
порядку.
- Милый мой!- сказал Ярослав, в волнении вскакивая и снова усаживаясь -
теперь уж на свою койку.- Это была самая настоящая сенсация. Сундуки с
сокровищами из космоса. Прежде всего, как я пробирался на заседание, ты
себе не можешь представить! Я пришел в Дом ученых за три часа до начала.
Час просидел в столовой. Потом в библиотеке. Потом в парикмахерской.
Чувствуешь? - все ближе и ближе к заветным дверям. И упросил кинотехников,
чтобы они разрешили мне помочь им нести их причиндалы в кинобудку, где я и
пробыл до того, как стали пускать в зал. Было настоящее столпотворение -
столько набилось народу. Докладывал Владимир Николаевич Тенишев. Бее
готово для вскрытия центральной камеры. Выстроен огромный павильон -
Тенишев показывал фотографин. Центральный зал, куда помещен снаряд,- сорок
метров в диаметре, тридцать метров в высоту. Все приспособлено к вскрытию.
Внешняя капсула уже снята - Владимир Николаевич показал кинокадры, на
которых было видно, как она отделяется от внутренней капсулы. Потом
показал цветную пленку - вскрытие внутренней капсулы. Понимаешь, в ней
расшатывают какие-то молекулярные связи в швах, которыми спаяны отдельные
фрагменты ее стенки. Они отваливаются, как скорлупки с ореха. Для
расшатывания этих молекулярных связей были применены чудовищной силы
ультразвуковые колебания.
- Ну, хорошо, хорошо, молекулярные связи,- нетерпеливо перебил Юрий.- А
что оказалось внутри?
Ярослав вскочил и забегал по комнате.
- Все было показано в цветном кинофильме. Оболочка рассыпается на
фрагменты. Падает последний фрагмент. И вот открывается дно камеры в свете
юпитеров, при которых ведется съемка. Ослепительное, феерическое зрелище!
Представь себе - как бы широкая чаша из сверкающего, точно расплавленное
серебро, металла. Это дно внутренней камеры. И на нем такие же сверкающие
металлом сооружения, вроде гигантских шкафов. Шесть стоят вертикально, по
кругу. И седьмой - горизонтально, в центре, похожий на огромный саркофаг.
Владимир Николаевич называет их "контейнеры". Все они уже, конечно,
детальнейшим образом обследованы - размеры, приблизительный вес, и с
помощью рентгеновских установок выяснено, что в них может содержаться.
- И что же в них оказалось?
- Ишь какой скорый! - воскликнул Ярослав.- Этот вопрос и был предметом
дискуссии. И какой дискуссии!
- Что же все-таки выяснилось?
- Вот тут-то и начинается схватка мудрецов. Большинство членов комиссии
пришло к заключению, что в контейнерах должна заключаться информация с
планеты, откуда прислан снаряд, и приборы для ее расшифровки. Оболочки
контейнеров оказались почти непроницаемыми для рентгеновых лучей. Они
сделаны из какого-то очень сложного сплава редких металлов. В полостях
контейнеров смутно просвечивают какие-то правильно расположенные предметы.
На фотографиях похоже на пчелиные соты. Отсюда и догадка о том, что это
хранилища информации, а не какие-нибудь бытовые предметы или произведения
искусства. Один из контейнеров решили прозондировать раньше, чем
раскрывать. В нем обнаружился жидкий гелий - значит, содержимое содержится
при температуре, близкой к абсолютному нулю. Это значит, что можно
надеяться на хорошую сохранность содержимого контейнеров, так как при
такой температуре внутреннее молекулярное движение практически
отсутствует, и любое тело и любое устройство может храниться без изменений
хоть миллион лет. Насчет шести малых контейнеров почти все члены комиссии
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг