Князь Львов добродушно смотрит на меня. Высокий, статный воевода с
чёрными усами и коротко стриженой бородой. На плечах мой подарок - богатая
соболья шуба.
- Видишь, как тебя встречают, атаман?! Герой!
- Хороша встреча! - соглашаюсь я и низко кланяюсь столпившимся на
берегу людям.
Нарастает их приветственный крик:
- Слава атаману Степану Тимофеевичу!!! Слава!!!
- В другой раз зайду - станем под городом, - говорю я воеводе.
Князь Львов что-то порывается сказать, но я его останавливаю: - Скоро
приду, и обо всём потолкуем - и про грамоту, и про пушки, и про
полонянников.
- И аргамаков, что в подарок государю везли, - вставляет воевода и
улыбается, обнажая здоровые, крепкие зубы.
- И про аргамаков, - соглашаюсь я. - А пока дозволь, князь-воевода,
моим казачкам вход в город. Товара у них много, пусть торгуют - твои купцы
будут довольны.
- Пусть отдохнут, погуляют, - соглашается князь, - кабаки государёвы
сидят без уловной деньги.
Я смеюсь:
- До этого мои робята всегда были охочи.
Струги Львова поворачивают к Астрахани - мы идём дальше.
- Нечего нам торопиться, - говорю я Якушке Гаврилову и Фролу Минаеву, -
пусть бояре посидят да подумают, чего ещё от Разина можно ожидать. Пусть
напугаются.
Есаулы смеются:
- Ладная встреча, батька - ждали нас!
- Вот и закончился поход за зипунами, - вздыхает Минаев и сдвигает на
затылок красную запорожскую шапку.
- Да новый начинается! - подмигиваю я своим есаулам. - В город пойдёте,
присматривайтесь - может, скоро вернуться придётся.
- Поговорим с голутвенными да стрельцами, - кивает головой Гаврилов. -
Ведь не зря они нас так встречают. Устроим им Яик-городок!
В город я вошёл через несколько дней - сошёл со струга по алой ковровой
дорожке в окружении верных есаулов. За эти дни они успели узнать город и
тайные думы посадских и стрельцов.
- Батька! - шептал мне в шатре Иван Черноярец. - Ждут тебя там -
предлагают пошарпать бояр да купчишек. Среди стрельцов смута - жалованья
давно не получают, а князь Прозоровский лютует. Ярыжники его ненавидят и
стрельцы тоже. То же самое и в Царицыне. Говорят - придёте, откроем ворота и
сдадим город, пойдём с вами против бояр и воевод. Люди дождались тебя,
атаман - поквитаться хотят, зовут тебя и пойдут за тобой.
- Большое дело затеваем, Иван - не боишься на плаху?!
- Батька, да за тобой - хоть к чертям в ад! Серёга Кривой одобрил бы
такое дело!
- Кривой? Давай, Ваня, помянем его - открывай бочонок, ставь кубки.
Черноярец покосился на вторую половину шатра - там, на ковре, за
прозрачной занавеской сидела Юлдус, моя персиянка. Леско Черкашенин сделал
ей куклу, и она с ней весь день играла.
У входа в шатёр послышались голоса.
- Вот и гости! - усмехнулся я. - Должно быть, опять князь Львов кличет.
Полог шатра откинулся и снаружи просунулась остроносая, с тёмной щёткой
усов, голова Василия Уса.
- Здорово, атаман - привет тебе привёз с Дона и охочих до бояр казаков.
- Вот это гость! - воскликнул я, вскакивая и хватая лихого атамана в
объятия...
На следующий день я посетил город. Рядом, оттирая толпу тугими плечами,
шли Василий Ус, Фёдор Шелудяк, Иван Черноярец, Леско Черкашенин. Все в
разукрашенных, богатых, золотых кафтанах, в лёгких алых чадыгах. У Ивана
Черноярца в левом ухе блестит крупный изумруд. Сабли разукрашены
драгоценными каменьями, ножны покрыты золотом.
Вокруг нас толпились чёрные люди - ярыжники, учужники и другая голь
перекатная. По толпе вслед за нами шёл ропот.
- Отец-избавитель наш идёт!
- Атаманушко-заступник!
Я поклонился:
- Как живёте, люди добрые?
- Глухо живём, батюшко! - закричал ярыжник с впалой грудью. - Нет
управы на наших бояр и приказчиков!
- Соки выпили, жилы повытягивали! - заголосила толпа.
Фёдор Шелудяк да Леско Черкашенин раскрыли ларец и стали раздавать
деньги в протянутые, изъеденные язвами да мозолями руки.
- Спасибо, батюшко!
- Защиты просим, каждый день видим батоги от воеводы Прозоровского.
- Лютует, зверь...
- Знать, ничего не изменилось, люди добрые? - нахмурился я. - Вволю
кормят вас батогами и ослопьем, морят голодом.
- Истина твоя, Степан Тимофеевич. На тебя надея - только ты можешь
навести порядок!
- А вы?! - грозно вопросил я.
- А мы, атаманушко, поможем тебе, город откроем! - раздались крики.
- Что ж - ждите, скоро приду.
- Скажи, атаман, - из толпы вынырнул молодой оборванец, у которого на
лице, измазанном сажей, блестели яркими венисами глаза, - а правда, что твои
казачки Царицын уже взяли?
- Царицын взяли?! - за моей спиной громко рассмеялся Василий Ус.
- Не ведаю - может взяли, может, скоро возьмут, - ответил я.
- Тогда возьми и меня в казаки?! - на чумазом лице заблестели белые
зубы.
- Леско, дай ему денег на зипун и саблю! Приходи к нам в лагерь, будешь
казаком, - я хлопнул голодранца по плечу.
Толпа раздвинулась, и мы оказались перед Приказной избой, куда нас
настойчиво приглашали. Вокруг суетились дьяки - служилые испуганно и
заискивающе забегали вокруг нас.
Я медленно поднимаюсь по крыльцу, атаманы не отстают. Скрипят
выскобленные половицы. Молодые монахи, побросав гусиные перья, таращат на
нас удивлённые глаза.
- Что - не видали таких удалых молодцов?! - смеётся Василий Ус.
Я прохожу в отдельную комнату. Воздух затхлый, застоявшийся - сильно
пахнет лампадным маслом. Пламя свечи колеблется в углу под образами. Нам
навстречу кидается длиннобородый дьяк. В его дрожащих руках грамота - он
начинает перечислять всё, что я им передал.
- ...бунчук атаманский, знамёна шаховы, пленённого сына Менед-хана
Шабалду, - дьяк вопросительно посмотрел на меня.
- Да здесь он - передал твоим чернобородым.
Дьяк смотрит на лист и продолжает:
- Казну шахову, взятую в бою под Свинным островом, чистокровных
аргамаков, что везли в дар государю нашему от шаха персидского Аббаса
Второго, сына персидского купца Мухамеда-Кулибека - Сухамбетя, стрельцы...
Пушки?
- Стрельцов выдал.
- Полонников, взятых в Кизылбаши и в Трухменских землях.
Я развожу руками:
- То ясырь общий - не могу лишать других законной добычи.
- Струги?
- Да на чём же я на Дон уйду?
- Пушки?
- Э, дьяк - ты разорить меня хочешь! А пушки я потерял в Реште. И не
надо было тебе грамоту читать - государь и так нас простил!
- То ведаю.
- А раз ведаешь, - я поворачиваюсь к Черноярцу: - Внесите дьяку
подарки!
Дьяк замолчал, скрутил и спрятал грамотку, только глазки быстро
забегали, оценивая появившиеся богатые подарки: богатые ковры, золотые чаши,
шкатулку с каменьями. Дьяк поклонился в пояс. Быстро сбежалась вся Приказная
изба. Выстроились и пожирали подарки глазами.
- Спасибо, Степан Тимофеевич! - склонились все в поклоне, и я вышел в
сопровождении есаулов.
- Жульё! - ругался за спиной Черкашенин. - Отрыгнуться кровью им наши
подарки.
- Отдай им пять медных и шестнадцать железных стругов - хватит с них.
- Понял. Прозоровский хочет обменять морские струги на речные суда.
- Обменивай. Есаулы-соколы, заглянем к воеводе Прозоровскому -
заждался, небось!
- Заждался - всех подарками наделили, а его обделили, - Якушка Гаврилов
рассмеялся. - Князь Львов в новой собольей шубе, что царю в пору, щеголяет,
а Прозоровскому завидно.
- Айда к воеводе!
* * *
Князь Прозоровский вышел на крыльцо дома - встречал, как дорогого
гостя. Это был высокий, подтянутый старик в голубой бархатной ферязи. На
голове клобук, отороченный соболем, на груди лежит седая борода, стальные
глаза внимательно меня прощупывают. За спиной топчется брат - Михаил, злые
глаза которого гложут моих есаулов. Вот уж приветил бы он нас в Приказной
избе на дыбе! Рядом с ними немецкий капитан Видерос - длинные, узкие усы
висят над гладким, узким подбородком.
Я остановился перед крыльцом и с улыбкой поклонился в пояс:
- Здрав-будь, князь-воевода Иван Семёнович!
Щёлкнул пальцами: вперёд вышли Якушка Гаврилов и Иван Черноярец с
богатыми подарками на руках - расшитыми золотом тканями, большим бухарским
ковром, золотой исфаганьской посудой. Глаза у князей при виде дорогих
подарков алчно заблестели, точь-в-точь как у дьяков в Приказной палате.
- Прими подарки от вольных казаков!
Черноярец вслед за Гавриловым положил на крыльцо тяжёлый ковёр.
- Здравствуй, здравствуй, Степан Тимофеевич! - воевода потеснился на
крыльце и отодвинул брата в сторону. - Проходи, гостем будешь.
Я стал подниматься по крыльцу.
- Многовато у тебя людишек, Степан Тимофеевич - переписать бы всех
надо, - князь Прозоровский ласково улыбнулся и повёл меня в горницу.
- Зачем переписывать - все мои, донские, а с Дону, как водиться, выдачи
нет?!
- Ты ещё не на Дону, - хмуро бросил брат воеводы Михаил.
- Значит, скоро буду - царь грамоту выдал, все вины простил!
- Пушки не все сдал! - не отставал Михаил Семёнович.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг