Матвей дошел до своего просторного, с резными ставнями терема. В светелке
красивая полная жена вышивала скатерку, а девки пряли пряжу, лениво
переговариваясь, - обычное времяпрепровождение для женщин. Матвей поцеловал
жену и прошел в свою комнату. Она была застлана двумя медвежьими шкурами,
стены завешаны стрелковым и холодным оружием, которое не являлось простым
украшением, а побывало во многих битвах. Матвей просидел несколько минут за
столом, обхватив голову руками и задумчиво смотря на горящую свечу.
- Нет сомнений, это все-таки он, - прошептал дворянин. Он еще раз
попытался сопоставить различные факты, и тут в голову ему пришли рассказы о
жестоком разбойничьем .главаре, объявившемся здесь из Муромских лесов. Зовут
его Романом. Не он ли? Очень похож. И имя то же.
Не мог ошибиться боярин, ведь много он перевидал всякого сброда, а
скольких сам, будучи в прошлые лета на службе у Самого Федора Михайловича
Ртищева, возглавлявшего Тайный приказ, переловил да в цепи заковал.
Матвей взял чернильницу, пододвинул к себе лист бумаги, окунул гусиное
перо в чернила. Аккуратно и неторопливо, довольный своим красивым почерком,
вывел: "Батюшка наш думный боярин Николай..."
АТЛАНТИДА. ЧАС ВОЗВРАЩАЮЩИХСЯ
Взошла жирная отечная луна. Ее лучи придавали очертаниям сада
загадочность. А еще нагоняли жуть, которой и днем было здесь немало. Парк и
строения были созданы извращенной фантазией Белого Рапиполла - гениального
безумного архитектора Атлантиды. Даже самых нечувствительных людей пробирало
тут до костей могильным холодом. Картанаг Змея обожал свой парк - тот как
нельзя лучше соответствовал огромному мрачному замку главного советника
Императора.
Картанаг и Пантеомон сидели за огромным мраморным столом - в его центре
был выбит двенадцатиугольник, исчерченный таинственными значками. Бледные
факелы освещали большое мрачное, как и все здесь, помещение. Советник
Императора держал в руках мешочек для "костей назначения" - они заменяли
атлантам гадальные карты. Их можно было увидеть в павильонах ярмарочных
шарлатанов, в кварталах гильдии магов. Они служили больше развлечением.
Обманщики всех мастей за века научились виртуозно составлять самые общие
фразы, которые можно трактовать как угодно, и любой человек находил в подобных
"предсказаниях" долю истины, так что создавалось впечатление, будто они
сбываются. Но Картанаг не принадлежал к шарлатанам. "Кости назначения" в его
руках служили безошибочным инструментом, они действительно открывали будущее -
конечно, часть его, но порой и часть целого знать достаточно для того, чтобы
принять единственно правильное решение.
Он открыл мешочек и в четвертый раз выбросил "кости". Рассмотрел картинки
на выпавших двадцати кубиках и поморщился:
- Полная бессмыслица. Я не могу ничего прочесть. Что посоветуешь ты,
деревенский колдун? Пантеомон пожал плечами:
- Действительно, полная бессмыслица. Я уверен, кости не движимы потоками
вселенской сути. Сейчас это просто кубики с картинками. И больше ничего.
- Но почему? "Кости назначения" никогда меня не подводили. Хоть что-то, но
предсказывали.
- Значит, будущее сокрыто. И не только для тебя и для меня. Для всех.
- Как такое может быть?
- Такое бывает во времена больших перемен. Будущее закрывается от всех
темным пологом. И никто не вправе приоткрыть его.
- Так уж и никто! - воскликнул Картанаг. - Я приоткрою! У меня есть
"Лунный осколок". У меня есть знание. У меня есть жертва!
- Не надо, хозяин. Это не доведет до добра.
- А мне не надо добра!
- Мы не узнаем ничего! Тебя просто заморочат, как морочили всех тех, кто
пытался жертвами приобрести мудрость.
- Ты трус, Пантеомон! Но ты поможешь мне.
- Когда-нибудь они выйдут из круга. И ринутся на свободу.
- Это мое дело. Ты хочешь противоречить мне, ярмарочный шарлатан?
- Нет. Я повинуюсь. Кто будет жертвой?
- Ты же знаешь условия договора. Жертва должна заслужить свою роль.
Элимонора!
- Но... - Пантеомон растерялся.
- Я решил...
Единственный в году час "возвращающихся", когда нечисть вырывается наружу
и пытается вернуть себе власть над подлунным миром, наставал через три дня. К
этому времени была закончена подготовка, довольно сложная. Желчь казненного,
кровь ребенка, слезы земли - много чего нужно было для церемонии. Картанаг не
знал, насколько полезны эти ингредиенты для составления порошков, отваров, но
знал, что нарушать технологию нельзя ни в коем случае. Лучше соблюсти тысячу
ненужных пунктов, чем забыть об одном необходимом и рухнуть в такую пропасть,
которую вряд ли бы пожелал даже самому страшному врагу. Хотя нет, врагам он не
стеснялся желать и куда более худшего.
На большой глубине под замком располагалась святая святых - лаборатория
черного мага. Пылал в очаге холодный огонь, разбрасывая свет, который почти не
давал теней. Бились в клетках летучие мыши - больше дань традиции, чем
действительно необходимые участники церемоний. На полу был очерчен зеленоватым
веществом трехметровый круг, исчерканный значками. Рядом с кругом стояла
завернутая в белое покрывало женщина.
- Давай, - произнес Картанаг.
Пантеомон сдернул покрывало.
Женщина была красива и молода. Ее глаза светились умом, но в этот момент
они метали яростные молнии, готовые испепелить все вокруг. Женщина была
опутана веревками и не могла сделать ни одного движения.
- Картанаг, что это значит? Ты позволил этому жалкому факиру издеваться
надо мной?!
- Элимонора, я люблю тебя, - вздохнул Картанаг. - Ты единственная женщина,
которую я люблю.
- Тогда развяжи, забери тебя нечисть болот! -
- Точнее, любил... Для церемонии "возвращения" необходимы только те люди,
которых ты любишь и знаешь.
- Что? Какая церемония! - пока в голосе был напор, но не испуг.
- Ты умрешь, любимая. Но твоя смерть послужит мне так же, как служила мне
и ты сама.
- Что? Как ты можешь? - Она еще не верила в реальность происходящего.
- Не кричи. Не трать время. Ты ничего не изменишь. Я уже решил.
Тут до нее дошло, к чему все идет. Она видела кровавые жертвоприношения,
которые совершал Картанаг, и даже с удовольствием участвовала в них, надеясь
приобрести часть силы, которой владел ее возлюбленный. Моей не могло прийти в
голову, что когда-то в жертву принесут ее.
- Я прошу тебя, любимый... Я сделаю все... Пожалуйста, не надо...
- Лучшее, что ты можешь сделать, помочь в ритуале...
- А...
Змея сделал шаг навстречу женщине и положил ладонь на ее лоб. Взгляд
Элимоноры начал мутнеть. Потом застыл.
С нее сдернули одежду и прикрепили железными кандалами к кресту, имеющему
форму "X" и стоящему в самом центре круга.
Змея шагнул в круг. За ним последовал удрученный Пантеомон. Он боялся, но
делал все, чтобы изгнать свой страх. Страх - лучшее питание для нечисти. Она
растет на человеческом страхе, набирает силу. Страх - для нее ворота в этот
мир. И особенно в ночь "возвращающихся" нужно, чтобы дух был крепок и воля
непоколебима. -
Маг разбрызгал куриной лапой зеленую жидкость внутри круга. Взял массивную
книгу, открыл ее. И по залу полетели каркающие звуки заклинаний. Он чертил в
воздухе пальцем символы. Называл страшные имена. Знающий имя демона получает
власть над ним. Но кому, как не колдуну, знать, насколько призрачна эта
власть, насколько опасно это действо. Пантеомон знал, и страх опять начал
пропитывать его тело, сжимать в холодных объятиях душу.
Внешне ничего особенного не происходило. Но присутствующие чувствовали,
что пока все идет успешно. Змея шагнул к женщине. Дал ей отпить черной мутной
жидкости из своей ладони. А потом тонким лезвием перерезал ей горло. И опять
зазвучали заклинания.
Самый опасный момент - неустойчивое равновесие. Мост между двумя мирами
был пока слаб, и те, кто находились на нем, могли в любой миг рухнуть в
бездну.
- Я люблю тебя, - прошептал Картанаг и поцеловал женщину в мертвые губы.
Потом сжал "Лунный осколок", зажмурил глаза и закричал:
- Я жду тебя, любимая.
Тело дернулось в конвульсии. Картанаг взял в одну руку ладонь женщины, в
другую - ладонь Пантеомона. Тот сжал вторую руку убиенной - так что получился
замкнутый круг. Круг в круге - мистика.
- Кабаррзагг!!! - взревел скрытое имя Змей. И тут же круг вспыхнул синим
светом, который пронзил воздух и образовал вокруг людей цилиндр. Загадочные
мистические знаки в круге тоже вспыхнули и будто приобрели свою жизнь - они
колебались, пульсировали, искрились. Получался знатный фейерверк - получше,
чем на празднествах в императорских кущах, но вот только насладиться этим
зрелищем не мог никто.
Душа Элимоноры зависла в сером безмолвии, разделявшем два мира. Ей
приоткрылась бесконечность сущего, но она еще не встала на путь. И она могла
видеть прошлое и будущее материального мира.
- Отвечай мне, - приказал Змея.
Веки дрогнули, и наполовину отсеченная голова приподнялась. Глаза
посмотрели на Картанага. Даже советника передернуло от этого бездонного,
видящего все взора. Но он тоже знал, что страх гибелен. Он еле-еле удерживал в
своей власти уходящую душу и не давал ворваться в мир демонам, ждущим миллионы
лет своего шанса.
- Что грядет? - спросил Картанаг. Губы приоткрылись. Элимонора зашептала,
и ее голос продирал до костей:
- Я не вижу.
- Не может быть! Отвечай! Ты обманываешь меня!
- Будущее в зеркалах?
- В каких зеркалах?!
- Зеркала. Те, кто стоит за ними...
- Что хочет Видящий маг и змееныш принц?
- Они ищут Саамарит.
- Амулет амулетов.
- Да-а, - голос стал отдаляться.
- Саамарит, - повторил ошарашенный советник. И едва не потерял контроль
над, кругом.
Рядом с ним мелькнула тень. Синее сияние стало слабеть. Вокруг закружились
демоны, набрасываясь на тела людей, пытаясь высосать их силу и проникнуть в
мир.
Картанаг начал выкрикивать заклинания. Из последних сил он загонял демонов
обратно. И чувствовал, что не успевает. Круг слабел слишком быстро.
Он продолжал шептать заклинания. Круг погас... Все, теперь нечисть не
держит ничего.
В полузабытьи он продолжал творить волшбу.
И демоны не вырвались. Он успел закрыть ворота прежде, чем круг рухнул.
Он очнулся на полу. Рядом лежал Пантеомон. На кресте висел труп Элимоноры.
Картанаг поднялся, постоял, шатаясь, потом нагнулся над Пантеомоном.
Похлопал по щекам. Шпион был жив. Он задышал чаще. Лицо стало вновь розовым.
Зеленоватая бледность сходила.
- Ты не выпустил их, хозяин? - прошептал он.
- А как ты считаешь? Глупец.
- Не выпустил.
Пантеомон приподнялся. Съежился, на глазах выступили слезы.
- Что тебя удручает, мой друг?
- Ничего, хозяин.
- Страх лишил тебя воли?
- Нет, хозяин.
- Слабость рождает предательство, мой друг.
- Как ты можешь, хозяин?
- Надеюсь. У нас много работы. Нам предстоит прибрать Саамарит. Мне не
нужны те, кто слаб. Мне не нужны предатели.
- Ты не усомнишься в моей верности.
- Надеюсь. Или ты верен. Или ты мертв... Я люблю тебя, Пантеомон. Ты дорог
мне. Поэтому можешь стать следующим говорящим. Место на кресте найдется
всегда...
РУСЬ. ВОЕВОДИНЫ ЗАБОТЫ
Приказная изба, в которой сидел воевода и вершил дела, располагалась в
самом центре деревянного кремля рядом с каменным пятиглавым собором -
предметом гордости местных жителей. Строился собор на деньги купцов - те
неожиданно загорелись мыслью перещеголять другие города, которые, может, и
населением поболе будут.
На площади перед избой заплечных дел мастер порол розгами нерадивого
должника, не внесшего вовремя деньги. Палач относился к порученному заданию
прилежно и добросовестно, орудовал своим инструментом ловко и справно. Тот же,
кого пороли, столь же прилежно был занят тем, чем и положено быть занятым
человеку в его положении - громко стонал и после каждого удара вскрикивал что
есть мочи. Пощады не просил - бесполезно, да и не положено.
Народ толпился перед воротами воеводиной приказной избы. Так было принято,
что за забор пускали только лишь по приглашению дьяка. Люди были ко всему
привычные. Иные с жалостью, иные с любопытством взирали на порку ну а
некоторые незаметно потирали спину, думая о батогах, которые проходились по
ним в прошлом, или о тех, которым суждено пройтись по их спинам в будущем.
Быть поротым по гражданским законам вовсе не считалось зазорным. А если тебе,
будь ты хотя б и знатного рода-племени, батоги назначал сам царь-батюшка,
почитали их за честь, считали свидетельством заботы монаршей.
Больше ждущих волновали свои собственные дела, и мысли у многих были
невеселые. Ведь воевода был человек суровый, и суд порой вершил не только
правый, но и жестокий. Обязанности судебные этот государев слуга уважал, и
редко случалось, чтобы в отведенное на это время он отвлекался на что-нибудь
другое. Но сегодня он заперся в избе, приказал всем посетителям ждать, а сам
битый час сидел и беседовал с губным старостой. Кто встречал воеводу, тот
говорил, что вид
он имел взволнованный. Известно, ежели он в дурном расположении духа, то
простому народу ничего, кроме неприятностей, ждать не приходится. .
- И чего-то они там все говорят и говорят? - недовольно произнес
низенький, упитанный купчина, пришедший сюда по делу о взыскании денег с
должника. В его кармане позвякивали монеты, необходимые для того, чтобы
поднять настроение воеводе и придать ему расположение к просителю. Ну а
свидетелями купец давно заручился, хоть тоже недешево обошлось.
- Может, опять война началась, - обеспокоенно сказал худой, как щепка,
стрелец, прислонившийся к забору.
- Да какая там война?
- Может, опять польский царь с войском идет?
- Не, не пойдет. Он уже свое получил, - встрял в разговор белобрысый
мужичонка.
- Зачем нам война? - рассудительно произнес купец. - Опять поляки придут,
разор наводить будут, все дела наши купеческие порушат. Не, нам война не
надобна.
- Так война тебя и спросит. Сама придет... Порка перед избой закончилась,
беднягу обелили холодной водой из ведра, и он сам, без посторонней помощи,
поднялся на ноги. Это означало, что отделался он легко. Нередко бывало, что
после таких наказаний люди отдавали Богу душу, что, впрочем, мало кого
смущало. Ежели заслужил, то получи сполна, а выживешь или нет - Господь
рассудит. Покачиваясь, как пьяный, и глупо улыбаясь, наказанный побрел прочь,
прямо к кабаку, где хотел надавить на жалость, демонстрируя свои раны, и
напроситься на бесплатную выпивку. Обиженных на Руси всегда жалели.
Тем временем в просторной приказной избе решались важные государственные
вопросы. В крошечные окна падал утренний солнечный свет, и в его лучах были
видны пылинки. В углу избы на полках лежали толстенные книги, грамоты и
приказы. У окна стоял грузный, толстогубый, с красным носом картошкой и
румяными щеками мужик. Его синий, отороченный серебряной тесьмой кафтан с
рукавами до пола, которые сейчас были засучены, спускался до икр и не скрывал
шитые золотом желтые сапоги. Толстогубый и был воеводой Семеном Ивановичем.
Некогда он являлся одним из приближенных самого государя. До тех пор, пока не
проворовался. Его отправили в опалу, "почетную ссылку", подальше от царского
двора, назначив воеводой в "глухое место". Однако и тут он себе не изменял -
воровал, воровал и воровал. Сейчас он действительно был чем-то озабочен и
время от времени нервно теребил конец своей бороды.
На лавке в центре комнаты, широко расставив ноги, сидел худющий губной
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг