там никто прожить не мог.
Попаданец ожёг взглядом разбойничьего атамана, тот дёрнулся, будто
в него действительно ткнули чем-то раскалённым. Решимость предать
разбойников особо мучительной смерти после того эпизода у попаданца
окрепла. О наличии у них пленниц ни один из них и не заикнулся во время
допросов.
"И за позор, который они навлекали на звание казака, и за убитых
ребят из сторожевого дозора, и за мучения несчастных женщин... слишком
милосердно их будет просто повесить. Чёрт! Забыл я подробности
отпускания с колом в заднице, надо будет в Азове поспрошать, наверняка
среди старых казаков знаток найдётся".
Дальше караван двинулся уже с дамами. Мужчины из каравана,
естественно, в пути бедолаг не домогались, они получили возможность
постираться и помыться. До Азова доехали уже не потасканные пожилые
бабы, а весьма привлекательные молодые женщины. И никто из них не
отказался посмотреть, как отпускали - Москаль-чародей же обещал -
разбойников на волю. Такой человек не может себе позволить не выполнять
обещания.
Их действительно отпустили, ничего не отрубив и не отрезав. Не то
чтобы сразу на волю... однако никого кроме них на том донском острове
не было, как и не существовало на нём стен и решёток. Им щедро отсыпали
круп, дали немало сушёной рыбы, а воды на острове - хоть топись. Вот
только предварительно они же сами друг другу под присмотром
казака-знатока - действительно нашёлся такой в Азове - каждому в зад
аккуратненько засунули небольшой, но гарантированно не извлекаемый
из-за заструг кол. Не кол, можно сказать, а так, колышек из небольшого
поленца, сантиметров так в двадцать. Подарок на прощание. Извлечь его
обратно можно было, только порвав в клочья прямую кишку.
У обречённых на медленную и мучительную смерть была возможность
прекратить пытку самоубийством. Но они были слишком трусливы и
безвольны, чтоб осмелиться на такое. Лишь один из девяти решился и
через два дня, бросившись в реку, поплыл против течения, не пытаясь
доплыть до недалёкого берега. И вскоре утонул. Возможно, он надеялся,
что господь не посчитает такую смерть самоубийством?
Остальные так и передохли на том острове. Передвигались они там, в
основном, на четвереньках. Регулярно, как бы не чаще нормальных людей,
ели. Судя по жестикуляции - постоянно грызлись между собой, даже
пытались драться, но по наблюдения зевак, коих из Азова наезжало
посмотреть на такую экзотичную казнь много, схватка причиняла боль
обоим драчунам, поэтому потасовки быстро затухали. Еда и вода у них
были в достатке, так что перемёрли от отравления собственными отходами
разбойники нескоро. Среди зевак возникла мода на битьё об заклад,
спорили, кто больше всех продержится. Победили те, кто ставил на
атамана. Гнат протянул дольше всех и подыхал особенно мучительно.
Осуждений своего решения Аркадий ни от кого не слышал.
4 глава.
Мир вокруг Вольной Руси.
Сентябрь-октябрь 1638 года от Р. Х.
Накал страстей в Польше после ухода из неё орд грабителей не
снизился. Да и боевые действия продолжали вестись активнейшим образом,
хоть и не в таких крупных масштабах. Воспользовавшись смутой и
изменившимся на местном уровне балансом сил, многие паны сочли
благоприятной сложившуюся ситуацию для сведения счётов, мести или
округления своих владений. В стране, и без того разорённой, запылали
местные войнушки.
- Общая беда? Что может быть общего у шляхетного человека с
быдлом? - именно так ответили бы многие из панов на призыв к сплочению
нации перед страшной угрозой. И собирали они челядь для налёта на
соседнее имение, и гибли в усобицах умелые воины.
Начало октября всегда считалось самым сытым временем, но в этом
году тысячи людей после сбора урожая оказались на грани голодной
смерти. Враги ведь не столько грабили, сколько палили и разрушали,
лишая этим сотни тысяч людей средств к существованию. Но если дороги
Малопольши и Великопольши были полны нищих, просящих подаяние, то мало
пострадавшее Поморье продолжало вывозить хлеб, хоть и далеко не в тех
размерах, что раньше.
Заметно обострилось положение и в городах. Купцы и ремесленники
столкнулись с резким снижением спроса на свою продукцию, их финансовое
положение стремительно ухудшалось. Зато цены на продовольствие росли
невиданными прежде темпами. Во многие мещанские семьи также заглянул
голод. Попытки некоторых горожан выехать в село и выменять там еду
часто заканчивались исчезновением таких инициативных людей. Опасно
стало появляться в польских сёлах без хорошей охраны.
Вальный сейм в очередной раз продемонстрировал свою неспособность
к исполнению собственных обязанностей. На заседаниях скандал следовал
за скандалом. Всем было ясно, что весной надо собирать общепольское
Посполитое рушение и нанимать новое кварцяное войско. Но когда король
доложил, что даже половины доходов, оставшихся в его распоряжении, для
этого недостаточно, вместо серьёзной работы депутаты принялись выяснять
отношения между собой и с королём. К счастью для последнего, помощь
пришла со стороны. Сначала Франция заявила о готовности выделить Речи
Посполитой миллион ливров, потом выразила желание дать заём в
полмиллиона гульденов под низкие проценты Голландия. Там очень
встревожились из-за резкого сокращения хлебных поставок из Польши и
готовы были платить за их возобновление. Разорённая долгой войной
Западная Европа сама себя прокормить была не в состоянии. Там ещё не
осознали, в какое неприятное положение попали в связи с гражданскими
войнами в Речи Посполитой и Оттоманской империи, при полном прекращении
хлебного импорта из Московии.
Великое княжество Литовское нашествиям вражеских орд в этом году
не подвергалось. Казаки и их союзники границы не переходили, фальшивой
оказалась тревога по поводу сосредоточения русских войск напротив
Смоленска. Но и в Литве обстановка постепенно накалялась. То там, то
тут вспыхивали восстания местных хлопов. Их беспощадно подавляли, но
тут же начинали бунтовать селяне из соседних поместий. Неспокойно было
и в городах - православная часть их населения волновалась и не скрывала
надежд на приход освободителей с юга. По городам и весям
распространялись разные слухи, большей частью весьма неприятные для
высокоуважаемого панства.
Не решаясь вступить в войну, московиты стали всё чаще беспокоить
пограничье налётами дворянской конницы, уводя хлопов из приграничных
усадеб к себе. Пришлось великому коронному гетману Литвы Кшиштофу
Радзивиллу инициировать посполитое рушение в воеводствах, граничащих с
Московией и русскими воеводствами Польши. Русско-литовской шляхте
пришлось сесть на коней. На востоке всадники активно противодействовали
налётам русских дворян, на юге препятствовали массовому уходу хлопов к
казакам. Вольная воля и богатейшие, плодороднейшие почвы были для
инициативных крестьян большим соблазном.
Экономика Литвы, в отличие от польской, пока серьёзно не
пострадала. Хотя и без того небольшой вывоз хлеба в Европу почти
прекратился из-за недорода этого года, вызванного засухой, и активной
скупки хлеба купцами с юга, деньги в государстве были. Великий канцлер
Альбрехт Станислав Радзивилл даже смог выделить на увеличение
кварцяного войска немалые дополнительные средства. Литовскую гусарию
довели до полутора тысяч, пехоты набрали до десяти. Литва интенсивно
готовилась к войне, но сама в неё вступать не торопилась, что вызывало
всеобщее одобрение панства и ропот в иезуитских кругах. Панство было
встревожено, однако встать дружно и оружно на защиту собратьев по
классу в русских и польских воеводствах не спешило.
Иезуитов встревожила гибель нескольких членов ордена в Литве.
Слухи, что их убили кальвинисты, заметно теряющие влияние, сработали.
Из-за этого обострились отношения между католической и кальвинисткой
общинами, великим канцлером, истовым католиком, и великим гетманом, его
близким родственником, убеждённым кальвинистом. А здесь и ответные
удары пошли. Несколько покушений было произведено на кальвинистских
проповедников, при совершении одного из них был пойман иезуит.
Неудачное посягательство на жизнь Кшиштофа Радзивилла накалило
обстановку до опасной черты. Кальвинисты, понимая, что им трудно будет
выстоять в этой борьбе, если литовским католикам помогут польские
единоверцы, запросили помощи у Оксешерны.
В Москве также было неспокойно. Поражение в Смоленской войне
больно ударило по стране. И без того ещё не восстановившаяся после
Смуты экономика зашаталась и дала трещины. Военные подати и тяготы
оказались чрезмерными для многих. По стране прокатились волнения и
бунты. Нерешительный Михаил после обидной осечки в новую авантюру лезть
не желал. Столько было у него надежд и чаяний связано с недавней
попыткой отбить у врагов русские земли... а получилось... только и
радости, что проклятый католик Владислав отказался от претензий на
русский трон.
Хотя татарская опасность вроде бы исчезла, Белгородскую
оборонительную линию продолжали достраивать. Во-первых, татары как
ушли, так могут и вернуться - наладится жизнь у осман, помогут они
татарве и полетят казаки вверх тормашками со всех недавно захваченных
земель. Тем более и обиженные поляки одновременно им в спину ударить
способны, есть ещё порох в панских пороховницах. Во-вторых, сменившие
ногаев в степях калмыки ещё более опасными выглядят. Разведка доносит,
что у них много доспешных воинов, дворянам с такими будет управиться
труднее, чем с татарами.
Предупреждённые заранее о возможности засухи, московские власти
прекратили вывоз хлеба в Европу. На финансовом положении страны это не
сказалось отрицательно, так как излишки зерна охотно купили казаки.
Благодаря исчезновению опасности татарских набегов срочно распахивались
новые земли на юге. Весьма пригодились в этом деле руки поставленных
казаками и черкесами турок, поляков и... черкесов. Оживилась, давая
дополнительную прибыль в казну, торговля с Персией.
Однако к войне страна готовилась ускоренными темпами. Да,
обманутые сладкозвучными французскими и шведскими дипломатами русские
оказались в войне против поляков один на один и проиграли. Но сейчас-то
панов бьют, считай, самостоятельно, казаки, проще говоря - разбойники с
большой дороги. Если так и дальше будет продолжаться, сам Бог велел
вернуть под руку православного государя Смоленск и Чернигов.
Весь Северный Кавказ - привычное дело - воевал. В Кумыкии
продолжалась война с осколками шамхальства. Гребенцы, кабардинцы,
калмыки и окоты, уничтожив два северных кумыкских царства, планомерно
выжигали и разоряли два центральных. Кумыки, засев в труднодоступных
твердынях, отчаянно и умело отбивались.
В Кабарде увлечённо продолжали резать друг друга кабардинцы. Что
уже вынудило вернуться на родину большую часть кабардинцев,
участвовавших в замирении Кумыкии. Тенденции к затуханию братоубийства
пока видно не было.
В многоплемённой западной Черкессии война не прекращалась никогда.
Некоторые из вернувшихся с богатой добычей рыцарей обнаружили, что ни
домов, ни семей у них уже нет. Пока они добывали славу и деньги за
границей, соседи заботились разорением их домов, убийством и продажей в
рабство их родных и близких. Естественно, пошли ответы - кровная месть
на Кавказе была святым делом.
Леван Дадиани решился и двинул войска на юг. Царь Имеретии
Теймураз III Багратиони предвидел такой поворот событий и успел собрать
войско. Недавно вернувшись из мингрельского плена, в который попал,
проиграв сражение ещё в тридцать четвёртом году, он надеялся взять
реванш. Из-за его плохого состояния здоровья, войско возглавил его сын
Александр. Под стенами Кутаиси, своей столицы, они попытались разбить
армию вторжения. Ожесточённая бой был недолгим. Удар трёхтысячной
навербованной Дадиани черкесской конницы опрокинул левый фланг
имеретинского войска и решил судьбу битвы. Теймураз и Александр
вынуждены были спасаться бегством. Казна им для этого была подготовлена
заранее.
Учитывая, что Имеретия и Мингрелия были провинциями Османского
султаната, то и искать защиты стоило у султана. Ближайшим человеком,
так себя называвшим, был Ахмед Халебский. К нему-то имеретинский царь с
сыном и бежал, моля о восстановлении на троне и наказании зарвавшегося
владетеля Мингрелии. Но Ахмеду было не до грузинских разборок.
Подношения его окружение от Багратида охотно брало, однако исполнять
его просьбу не спешило. Новоявленному султану нужна была реальная
помощь в предстоящих внутритурецких разборках, Теймураз III же сам
просил о помощи.
Дело решилось после прибытия посольства от Левана Дадиани. Он
заявил о своей покорности, прислал богатую дань (собранную с Имеретии)
и сообщил о движущемся на помощь Ахмеду войске - трёх с половиной
тысячах тяжёлой конницы. Правда, предупредив, что черкесы - наёмники,
им придётся платить. Шедшие с черкесами пятьсот имеретинских дворян
были им посланы с иезуитской целью - отмазаться от помощи Ахмеду, если
он проиграет в борьбе за власть. Мол, помогали только черкесы и
имеретинцы, ни одного мингрела там не было. Когда же Ахмеду доставили
доказательства просьб Теймураза III о переходе под руку московского
царя, со свидетельством об этом католикоса-грека, имеретинского царя и
его сына тихо удавили, присвоив всё, что они с собой привезли.
Еэн-паша и Мусса-паша работали с интенсивностью большей, чем рабы
на кадирге во время погони за вражеским судном. Тем хоть иногда дают
передохнуть, чтоб не сдохли раньше времени. Паши, ввязавшиеся в борьбу
за власть, себе отдыха позволить не могли - в Стамбул пришёл голод.
Первые признаки его грядущего наступления появились раньше, когда
казаки резко сократили османское мореходство на Чёрном море, хлеб
пришлось из Болгарии и Валахии везти сушей, что немедленно подняло его
цену. Из Анатолии подвоз продовольствия прервался совсем, оно было
нужно для прокорма хозяйничающей там армии оджака.
Морские перевозки прекратились почти полностью. На Чёрном море
свирепствовали казаки, лишь иногда вдоль берега Румелии удавалось
проскочить в столицу судам из северных портов провинции. Эгейское море
было в руках венецианцев и греческих корсаров. Даже в полностью вроде
бы контролируемом Белом (Мраморном) море порой бесследно исчезали
османские корабли. Таким образом, можно было рассчитывать только на
поставки провианта по суше. Пусть более дорогой, но в Стамбул хлеб
попадал.
Несколько месяцев Еэн и Мусса выкручивались за счёт усиленного
обдирания Румелии. Начинающую бунтовать бедноту безжалостно отправляли
во вспомогательные части стремительно растущей армии. Но когда в
Румелию вторглись орды ногаев и татар, превратив весь юг и центр
полуострова в разворошенный муравейник, поставки резко снизились. Часть
урожая пошла на прокорм скота вторгнувшихся орд, другая не могла быть
доставлена из-за реквизиций, производимых кочевниками.
Между тем население Истамбула росло не по дням, а по часам. Туда
сходились и съезжались люди из многих мест, уже к сентябрю его
численность вплотную подошла к допожарным цифрам. В страхе перед
кочевниками люди прятались за городскими стенами. Самыми надёжными не
без основания считались стены Стамбула. Туда и хлынули толпы болгар,
греков и турок. По суше снабжать продовольствием растущее население
становилось всё труднее, на юге море попало во власть венецианцев и
греческих пиратов, цены на хлеб и мясо поползли вверх уже с такой
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг