* - Среди казаков было много горячих людей, на ежегодных выборах
начальства, популярность кандидатов определялась по шуму поднятому их
сторонниками. Если возникало сомнение, его разрешали кулаками,
подкрепляя иногда, для весомости, подобные аргументы кистенями.
Действовать саблей или огнестрелом в подобных случаях считалось "не по
понятиям". Да и всех убийц своих товарищей казнили лютой смертью -
закапывали живьём под гробом убитого.
** - Черкасск в реале стал столицей донцов позже.
Даже добрые советы, не говоря уж о делах, оборачиваются...
29 березня 1637 года от Р. Х.
"Каждое доброе дело оборачивается, для сотворившего такую
глупость, неприятностями. А если намылился менять к лучшему ход
истории, так жди гадостей от целых народов. Соответственно, готовься к
неприятностям в кубе или бог знает какой степени. И, естественно, к
проистекающим из них болевым ощущениям".
Утреннее настроение в этом мире, можно сказать, традиционно, было
у Аркадия минорным. Это если не прибегать к куда более точным и резким
выражениям родного ему русского языка. Проснулся опять в семнадцатом
веке. Марш-бросок накануне почти на сотню вёрст и привычных к таким
манёврам казаков вымотал. А из бедолаги попаданца, он высосал силы,
будто оголодавшая вконец стая вампиров. Вчера две последние пересменки
лошадей, его перегружали из седла в седло, как куль с г... чем-то
неаппетитным. Удивительно, просто невероятно, что он смог доехать сам,
без привязки к лошади. Здорово помогли какие-то настойки, отвары и
порошки характерника, но всё равно, если удастся ему выжить, можно
будет этим броском на юг гордиться и хвастаться. Выдержать такую
нагрузку можно, если ты не кочевник, только предельным напряжением
воли. Хотя, в случае нужды, сегодня ему пришлось бы передвигаться на
конских носилках, усидеть в седле Аркадий точно бы не смог.
"А я то думал, что жизнь чёрного археолога трудна и опасна!
Господи, насколько же я был наивен и глуп. Прежние мои занятия -
синекура для ленивого, безответственного лоботряса. Здесь о такой жизни
и мечтать бессмысленно. Не то, чтобы в семнадцатом веке нельзя было
устроиться с некоторым комфортом. Можно. Но, к сожалению, не мне. После
встречи с характерником, считай, судьба определила вектор движения. Не
позаботившись о целостности моей шкуры. Ох, чую, дальше ещё хуже
будет".
Действительно, наслушавшийся рассказов о руине, голодоморе,
расказачивании и прочих реалиях будущего, Иван принял идею к изменению
истории ОЧЕНЬ близко к сердцу. И твёрдо вознамерился не допустить всех
этих безобразий. Аркадий, при виде такого энтузиазма, невольно немного
сдал слегка назад. Робкие его намёки, что вместо одних предотвращённых
неприятностей, на головы могут свалиться другие, ещё горшие, на
характерника впечатления не произвели. Позавчера они по этому поводу
поспорили, но если Васюринский что брал в голову, то вышибать это
оттуда надо было ломом. Аркадий вспомнил свой разговор с Иваном
позавчера вечером.
- То, что вместо тех паскудств, о которых ты рассказывал, может
случиться, вилами по воде писано. А не допустить голодомора сам Бог
велел.
- Может, тебе он и велел, а я ничего не слышал. Ко мне Господь не
обращался.
- Как, не обращался?! А чьей волей ты сюда переброшен был?
- Так ты ж сам сто раз говорил, что в этом черти виноваты!
- Так это тебя чёрт сюда перенёс мне на голову. Но без божьего
соизволения, такое невозможно. Значит, Бог захотел, чтоб мы этого не
допустили. Понял?
Попаданец понял, что спорить бесполезно. И отныне его судьба -
переворачивать мир. Архимед, наверное, если косточки не сгнили, в
могиле извертелся. Мир таки переворачивают, но без него. Иван
Васюринский сменил цель жизни. Раньше он защищал родную землю от
врагов, татар и католиков, когда была возможность. Теперь, получив
инсайдерскую информацию, вознамерился перевернуть ход истории.
Загорелся он этой идеей явно всерьёз. Теперь его остановить могла
столько смерть, да и то, старухе стоило подкрадываться к характернику
очень осторожно. Во избежание крупных неприятностей для своих костей и
рабочего инвентаря.
Аркадий сидел на солнышке в очень приятной глазу низинке,
предаваясь с наслаждением стыдному делу. Жалел самого себя. Мысленно,
конечно. Слабаков, которые жалуются всем и каждому о том, как им плохо,
он с детства на дух не переносил. А друга, которому поплакаться
простительно, у него в этом мире ещё не было. Да и в покинутом, положа
руку на сердце... в этом отношении, у него тоже были проблемы. Грузить
же своими соплями боевых товарищей, считал дурным тоном. Да и негоже
крутому характернику, которым он тут старался выглядеть, ныть вслух. Не
поймут. Запорожцы привыкли переносить неприятности с шутками.
А ведь затеял этот марш-бросок, можно сказать, он сам. Вспомнил о
посольстве султана в Москву и роли посла Кантакузена в предупреждении
азовчан о скором нападении казаков. Вспомнил и предложил использовать
это посольство для осложнения жизни врагов. Старшину, прибывшую к тому
времени к Васюринскому, такое предложение заинтересовало (участвовать в
военном совете с Хмельницким и Сирко - ошизеть можно!).
Отношения с крымскими татарами в то время у турок действительно
сильно испортились. Крымский хан, как известно, не откликнулся на
призыв султана о помощи войсками, а затеял долгую войнушку в тридцать
пятом году с непокорными буджакскими татарами. Покорив же которых, с
помощью запорожцев под предводительством Павлюка как раз к весне
тридцать седьмого, пошёл войной на другого подданного османской
империи, молдавского господаря Кантемира. Казнив, кстати, пашу Кафы,
посмевшего угрожать ему из-за невыполнения ханом требований султана.
Одно утешение, на саму засаду его не взяли. Вечером после первого
же дня рывка на юг, Васюринский осмотрел его ноги и, явно
встревоженный, пригласил на консилиум других характерников. Как и
положено медикам, они о чём-то пошептались и вынесли приговор:
"Продолжать путь к Азову верхом Аркадию нельзя". Состояние здоровья не
позволяет. Его решили отправить на конных носилках в Монастырский
городок. В сопровождении нескольких характерников и старшин. Попаданец
и сам видел, что рана на правом бедре не только воспалилась, но и
загноилась. Учитывая, что с антибиотиками в семнадцатом веке было туго,
оставалось надеяться на... просто надеяться. Можно было ещё помолиться,
но рассчитывать на эффективность молитвы может только глубоко верующий
человек. То есть - никак не Аркадий, хоть и крещёный, но к Богу
обращаться не приученный.
Против своего отстранения от участия в засаде, им же предложенной,
попаданец не возражал. Чувствовал он себя всё хуже, сумасшедшая скачка
весь день, без отдыха, его чуть не убила. Нужды, кстати, в его
присутствии там не было. Стрелять из лука он не умел, а в советах по
устройству неожиданных нападений Хмельницкий, Сирко и прочие
характерники и старшины, не нуждались. Сами кого хочешь научат.
"Да-да, Хмельницкий. Тот самый Богдан Зиновий. Рослый, массивный,
ещё не располневший и, пока, не гетман, а чигиринский сотник. Вполне
живой человек, а не легендарная историческая личность из далёкого
прошлого. Если не смотреть ему в глаза, обычный казак. И Сирко тот
самый, Иван, знаменитейший из характерников. Ещё молодой, немного
тушующийся в присутствии старшин, куда более известных на тридцать
седьмой год. На интеллигентного юношу, впрочем, он всё равно походил не
всегда. Проскальзывали то и дело, и хищные повадки и немалая харизма. А
благородство, за которое его ценили многие, проявлялось в полной мере.
Куда более уверенно вёл себя тот же Остряница, друг и соратник
нынешнего кошевого Сечи - Бута. Наверно потому, что не без оснований
считал себя одним из признанных казацких вождей".
Назвался груздём - полезай в кузов.
Полдень 29 березня 1637 года, Дикая степь.
Паршивое настроение, оказывается, заразно. Это Иван Васюринский
понял, когда сегодня проснулся. Глянул на кислую, перекашивающуюся от
боли морду Аркадия и понял, что всё вокруг - не так.
"Небо какое-то сероватое, а облаков-то нет. Трава на прошлогодней
гари... какая-то не очень зелёная. Воздух несвежий, будто через кобыльи
кишки пропущенный. Ладно, чего морщится попаданец, понятно. Когда
болячки достают, не очень повеселишься. Непонятно, как он вчера до
конца в седле усидеть мог. Вот ещё морока, надо вставать и его ноги
спасать, чтоб не сдох стервец. Ишь чего удумал! Для него-то казачья
честь - пустой звук, глупо и обижаться. Но братья характерники, лучшие
и честнейшие из старшины, они-то что, не понимают?!!"
Единодушная поддержка старшиной и характерниками предложения
Аркадия поразила Ивана. Можно сказать, ранила душу.
"Ну, не по-лыцарски убивать врага под личиной! Казак - душа
простая. Если надо кого убить, убьёт, а вот так, тайком,
по-иезуитски... стыдно".
Вставать не хотелось чрезвычайно. Так бы и лежал, переживая обиду
на весь белый свет. Но уж если совет характерников постановил,
выполнять надо вне зависимости от личного отношения к этому решению. Со
стоном душевным (вовне никак не прорывающимся) Иван поднялся и
приступил к лечебным процедурам. Большая часть болячек Аркадия
благополучно подживала, но разодранная внутренняя поверхность правого
бедра требовала серьёзного врачевания и прекращения каких-либо скачек.
Характерник принялся мотать ус на палец. Была у него такая
привычка, в случае трудных ситуаций. Да сколько ты ни крути, тащить
дальше бедолагу было невозможно. Правильно вчера решили, что затем ему
предстоит путешествие на носилках прямо в Монастырский городок. Сотня
казаков, загоняя лошадей, продолжила путь на перехват османского
посольства, а попаданец с сопровождением не спеша отправились прямо в
Монастырский городок, нынешнюю столицу казаков Дона.
"По уму надо было его вообще с собой в налёт на посольство не
брать. Только как его оставишь в отряде под началом выб... Пилипа? Уж
что-что, а причину попытать и казнить проклятого характерника, моего
друга или ученика, тот всегда найдёт. Но и на юг тащить попаданца
нельзя. Старшины и характерники будут посольством на Дон. Дай-то Бог, с
ними и доедет. Если татары не перехватят. Чтобы объяснить братьям на
Дону наши поступки и начать подготовку к совместным действиям. Авось
такой переход его ноги выдержат".
Несмотря на все неприятности, что вошли и наверняка ещё войдут в
его жизнь из-за попаданца, ощущал Иван и грусть. Успел привыкнуть и
привязаться к нему за эти сумасшедшие дни.
Васюринский посмотрел на совсем не выглядевшего молодцом попаданца
и тихонько вздохнул. Сказать, что Аркадий смотрелся не очень хорошо,
значило сильно смягчить действительность. За всеми важными делами
ухудшение его здоровья проморгали. И скачками его перегрузили. Но на
пустые сетования времени не было. За здоровьем его теперь есть кому
присмотреть, а Ивану предстояло скакать дальше.
Начало изменений.
30 березня 1637 года от Р. Х.
Засада удалась, как по заказу. Хотя в караване посольства шло
более двухсот человек, большая часть с оружием, Васюринский организовал
её так, что у турок не было никаких шансов не то чтобы отбиться, но и
нанести казакам сколько-нибудь серьёзный урон. Не спасли османов ни
храбрость янычар, ни хитромудрость посла Кантакузина. Под ливнем метких
стрел почти все османы сгинули прежде, чем успели схватиться за оружие.
Попытки нескольких, самых сообразительных или везучих, вырваться на
лошадях из лощинки провалились. Она стала смертельным капканом. И
впереди, и сзади таких бегунов ждали конные казаки, быстро с ними
расправившиеся. Через минуту после первого выстрела караван перестал
существовать. Раненых и притворившихся мёртвыми добили сразу же. Через
час в лощине остались только трупы. Людей - обобранные, раздетые
догола. Несколько тел случайно погибших лошадей и мулов, со снятыми
багажом и сёдлами. Нельзя сказать, что редкий в этих местах
грабительский налёт. Правда, обычно жертв грабежа не убивали, но турки
обязательно сами придумают причину такой жестокости. Оставалось
осуществить самое неприятное для Васюринского. Придать избиению вид
татарского налёта.
Собственно, основное для этого было уже сделано. Все жертвы
погибли от стрел. Причём не подобранные нападавшими стрелы были только
татарскими или черкесскими*. Зато характерных при казачьих атаках
огнестрельных ран у погибших не обнаружат. След убийц поведёт
расследователей по направлению к Перекопу, пропав, растворившись в
степи. Способов запутать следы татары - и казаки - знали множество.
Ночью этого дня к стене Азака поскакал всадник. Приближаться
вплотную он не стал, несмотря на ночь. Весть, которую он прокричал,
объяснила такое поведение. Прокричал, кстати, на чистейшем татарском,
точнее, с ярко выраженным ногайским акцентом этого языка.
Сообщение, ради которого немедленно разбудили азовских пашу и
мухафиза**, было неожиданным и очень неприятным. Всадник известил
стражей Азака, что посольство султана в Москву уничтожено и ограблено
по приказу крымского хана. После чего ускакал прочь.
Такое его поведение никого не удивило. Быть не только
подозреваемым, но и свидетелем по такому делу - крайне вредно для
здоровья и очень опасно для жизни.
Уже через сутки, азовское начальство считало, что сообщение было
правдивым. Посланные с рассветом люди нашли убитых из каравана.
Отсутствие огнестрельных ран, найденные ногайские и черкесские стрелы
подтверждали сообщение всадника. Сердар, в который уже раз, пожалел,
что не имеет возможности подробнее расспросить его. Знал-то наверняка
больше, чем прокричал тогда, ночью.
"Подвесить бы его на дыбу, да пораспрашивать...проклятое отродье
ишака и блудливой суки. Чуял, негодяй, чем такие дела пахнут. Нельзя
тянуть расследование, сейчас любое промедление может нам с пашой жизни
стоить. Совсем обнаглел Инайет-Гирей. Видно, голова на плечах мешать
стала. Ничего, повелитель правоверных быстро избавит его от такой
обузы".
Утром 4 Зуль-Ка'да 1046 хиджры облегчённая до пределов каторга
отплыла в Истамбул с дурной вестью.
* - Черкесы ежегодно продавали татарам сотни тысяч стрел
собственного изготовления.
** - Начальник местного гарнизона.
Приступ лени с положительным итогом.
29 березня 1637 года от Р. Х.
После отбытия сотни с Васюринским на юг Аркадия хватило ненадолго.
Ехать лёжа, к сожалению, оказалось ещё менее удобно, чем сидя. По
крайней мере, в импровизированных конных носилках. Снижение нагрузки на
капитальнейшим образом стёртые ноги "компенсировалось" болью в локтях,
плечах и прочих сбитых частях организма. К тому же кобылы, имевшие
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг