- Может быть, вы разъясните, как пленение одного сочлена способно так
повредить?.. Или он хранитель секретной информации, которая теперь в
руках... простите, в силовых полях врагов?
- Ах, - простонал Правый. - Проклятые ладари похитили... Я содрогаюсь
всеми своими полями, когда помыслю о такой утрате! Мы потеряли идею дружбы.
- Как? Или мы неправильно поняли? Вы сказали?..
- Да, именно, - горестно ответил Правый. - Мерзкому Тоду не хватает
животворящих мыслей. В древности войны возникали из-за воздуха. Ропухи с
ладарями питаются воздухом, сам Тод без этого отвратительного зелья...
Ладари злодейски конденсировали наш воздух на губчатых поверхностях и
удирали с добычей. К сожалению, многообразие наших реакций, лишь суммарно,
а не единично отвечающих на раздражения... Вы меня понимаете, люди?
- Вполне. Ваша статистическая логика заставляет вас действовать
хаотичней, чем действуют хищные ладари, - так?
- Логика у нас такая же, как у них. Злая воля Тода, направляющая
ладарей, в бою дает им преимущества перед свободными вариалами.
И вот тут мы узнали, что идея, высказанная мной для забавы, вовсе не
фантастична. Я, сам в это не веря, натолкнулся, по существу, на весьма
трагическую черту дзета-мира. В каждом вариале материализована, по крайней
мере, одна из важных общественных категорий, И Тод, чтобы не мыслить
самостоятельно, похищает вариалов, обогащая себя недостающими идеями. Это
можно было терпеть, пока у вариалов существовали материальные дубли идей.
Но идея дружбы сохранилась в единственном экземпляре - естественно,
двойном, то есть сопричастном бедному Иу. И сегодня основная половина
экземпляра дружбы исчезла, а сопричастный еле пульсирует, и его с трудом
удерживают от самоуничтожения, что было бы просто бедствием. Когда еще
удастся восстановить категорию дружбы в ином материальном воплощении! И
страшно подумать, что может совершиться за это время! К тому же дружба
ропухам ни к чему, у них субординация. Похищение Иу не принесет им пользы.
- Артур, ты что-нибудь понял? - спросил Николай, когда мы покинули
Правого. - Набеги для кражи мыслей... Да это мистика! Лично я печалюсь не о
пропаже идей, а о похищении доброго и нежного друга! Теперь, когда я знаю,
что он воплощал в себе идею дружбы, он стал мне еще дороже, чем когда я
думал, что в нем загорелась любовь. А что до Иа и его отношения к Казимежу,
то там самая несомненная любовь.
Артур возразил, что никакой мистики нет: Николай просто переносит
понятия космоса в этот тоже материальный, но значительно менее предметный
мир. Здесь основная материальная единица бытия - взаимодействие физических
полей - свободно меняет пространственнотелесный облик. И моральные
категории, связанные с взаимодействием полей, легко обретают телесную
форму. Наоборот, наш мир, где моральные понятия и социальные категории
облекаются в форму невещественных отношений, показался бы здешнему жителю
чудовищной мистикой. Он был бы потрясен нематериальностью нашего мира. Он
просто не мог бы понять, что это за штука - невещественное, не выраженное в
образе предмета взаимоотношение людей в обществе и между двумя индивидами.
- Мне думается, вариалы лишены индивидуального мозга в нашем
понимании, - сказал далее Артур. - Именно на это недавно указывал Полинг, и
я теперь с Казимежем полностью согласен. Лишь полное их сообщество
представляет мыслящую единицу, отдельный же вариал - или крохотный участок
коллективного мозга, или материализованная частная мысль, как считает наш
капитан. Даже Правые и Левые - не больше чем контрольные центры
мыслительного аппарата. И тогда понятен неаристотелев тип логики у
отдельных вариалов и близкие к нашим формы мышления у Правого и Левого.
Лишь собранные в коллектив, вариалы мыслят по-нашему. А что пропажа того
или иного вариала приводит к исчезновению определенных понятий, то ведь и
гибель отдельных участков человеческого мозга вызывает повреждение не всего
сознания, но лишь некоторых способностей - памяти, равновесия, ощущения
тепла, гнева, голода и тому подобного.
Это было не совсем то, что утверждал я, но спорить я не стал. Для меня
самого было неожиданно, что фантастические мои идеи в какой-то степени
подтверждаются. И я готов был согласиться, что Артур глубже моего оценивает
загадку общества вариалов.
Жак с сомнением сказал Артуру:
- Если ты прав, то должен существовать и некий верховный разум, тот
мозг, элементами и мыслями которого являются сами вариалы. И этот мозг,
несомненно, мыслит в категориях нашей логики, а не статистически. Но кто
он? Где он? Почему мы не слыхали о нем?
- Все общество вариалов является своим коллективным мозгом, - ответил
Артур. - К сожалению, мы пока не нашли способа общаться непосредственно со
всем обществом, а имеем дело лишь с отдельными его членами, с
материализованными мыслями и идеями, поддерживающими одна другую. Но
когда-нибудь решим и эту задачу.
Николай стал злиться.
- Элементы целого - клеточки, нечто несамостоятельное. А эти ребята,
вариалы, - законченные существа, хотя по-твоему лишь элементы какого-то
огромного существа, а по Казимежу - материализованные мысли. А для меня
каждый вариал - личность! Каждый со своим характером - разве не так? И они
мне приятны, я хочу дружить с ними, с каждым в отдельности дружить! И хочу
освободить попавшего в беду товарища. Полинг, почему ты молчишь? Объяви
свое решение!
Я сказал:
- Наше пребывание в стране вариалов заканчивается. Следующий объект
изучения - страна ропухов. Там мы объединим исследовательскую работу с
борьбой за освобождение нашего друга, кто бы он ни был - необходимая часть
общества или порожденная им и материализовавшаяся в образе доброго существа
идея дружбы.
Глава вторая
ВТОРЖЕНИЕ В СТРАНУ РОПУХОВ
1
Провожать нас высыпали, вероятно, все жители города - так их было
много. Но по мере приближения к куполу то один, то другой отставал.
- Статистически бегут назад, хотя динамически продвигаются вперед, -
объявил Николай.
Равнина уже не казалась загадочной. Расширяющаяся перспектива
становилась для нас такой же естественной, как и сходящаяся. Лишь одно
смущало: вверху простиралось одно и то же, не меняющее ни яркости, ни цвета
небо - животворящее светило этой страны, если оно было, разрасталось на
отдалении так, что виден был лишь крохотный кусочек его поверхности, сильно
ослабленный от расширения на все небо.
- Прощаться с эскортом! - скомандовал я у купола.
Эскорт теперь был совсем невелик - девять вариалов, среди них Иа, Ие,
Ии. Двое, Яу и Су, остановились в отдалении, еще четверо потихоньку
увеличивались, отступая, но трое И, не покидая нас, взволнованно
трансформировались, падали чуть не на голову, обреченно взмывали вверх,
вспыхивали, почти погасали - всеми способами отговаривали от рискованного
поступка: они не верили ни в спасение собрата, ни в наше возвращение из
грозной страны ропухов.
Я вошел в купол последним. Во входном отверстии показался и мой Иа. Он
один осмелился проникнуть внутрь страшного сооружения. Я пытался успокоить
его, но статистическая логика на этот раз не срабатывала. Дешифратор на все
уговоры доносил только истошные трансформации: "Дальше - нельзя! Дальше -
нельзя!"
- Очевидно, все они гибнут, едва попадают к этому загадочному Тоду, -
невесело проговорил Жак.
Потеряв терпение, я отмахнулся от Иа. Но он вклинился между Артуром и
Жаком и, судорожно пытаясь удержаться внизу, трансформировал одну и ту же
фразу: "Погибну с вами! Погибну с вами!" Даже обычные шумы несуразностей не
забивали горестных воплей.
Жак с нежностью глядел на льнувший к нему, уменьшившийся до размеров
человеческой головы зеленый комочек. Артур отвернулся. У меня сжало горло.
Николай взволнованно сказал:
- Я понимаю, Казимеж, нельзя... Но ведь это не просто дружба, это
гораздо больше... Прошу тебя! Заэкранируем Иа, это же можно. Не ты - ты
должен быть свободным. Могу я, может Жак.
Я колебался.
- А если лишим вариалов какой-нибудь важной общественной категории?
- Сколько я уяснил себе, в Иа материализована категория жертвенности,
но, кажется, она не единична у вариалов, так что потери не будет, - ответил
Артур.
В отличие от Николая, он упорно отрицал возможность любви у вариалов -
так на него подействовали откровения Правого.
Жак с мольбой глядел на меня.
- Введи его в свое поле, Жак, - сдался я.
Защитное поле хорошо держало вариала. Но, в отличие от нас, он
пропадал из оптического пространства даже при слабом увеличении ротонного
потенциала: люди отчетливо видели друг друга, когда он уже был невидим.
Зато шумы логики почти стерлись: в человеческом поле у вариала резко
уменьшилась неаристотелевость мышления. Впрочем, очевидным это стало лишь
впоследствии.
Я выглянул на покинутую равнину. Осиротевшие Ии с Ие метались
неподалеку, статистически оплакивая исчезнувшего товарища. Потом, словно
испугавшись, что им тоже грозит участь попасть в ротонное поле, унеслись
назад.
2
Мы знали, что проход в страну ропухов лежит рядом с выходом к
вариалам. И около этого третьего отверстия Артур нарисовал извивающегося
золотого дракона, распахнувшего огромную зубастую пасть. Мне этот рисунок
показался лучшим из всех живописных творений Артура.
Как и в стране вариалов, перспектива у ропухов была расходящаяся. Но
та, оставленная страна казалась пустыней сравнительно с той, куда мы
попали, выйдя из купола.
Мы очутились на улице города, до того похожего на земной, что Николай
не удержался от восторженного возгласа. Кругом вздымались дома,
многоэтажные, ярко освещенные, каждый следующий выше того, что был ближе, а
дальние такие громадные, что крыши зданий смыкались над головой.
Даже в стереотеатре, где спектакли разыгрывались впереди и позади
зрителя, под ним, рядом с ним и на высоте, нам не приходилось видеть такого
удивительного зрелища, как эти раскинувшиеся по бокам и над нами дома. И ни
одно из закрывавших все небо зданий не выглядело кривым, они не
переламывались, не изгибались, не заполняли собой высоту, как тучи или
летающие предметы. Здания стройно вздымались ввысь, они были далеко и
одновременно вверху. И от этого небо в городе казалось не сферическим, а
конусообразным - все дальние дома смыкались в зените крышами, как шесты
дикарского чума.
А на улицах проносились ропухи - гигантские вдали, метра на два
вблизи.
По отдаленным силуэтам они представлялись крылатыми драконами вроде
того, которого нарисовал Артур на входе в их страну.
- Пророческий рисунок, - с уважением сказал о нем Жак.
Но, присмотревшись, мы убедились, что лишь во время полета, когда
туловище свободно извивалось в воздухе, ропух мог сойти за летающего змея.
Опустившийся, он скорее напоминал человека, чем дракона, но странного
человека, двухголового, с короткими руками, мощными ногами и поднятым
хвостом, увенчанным небольшой короной. Такие же короны, но побольше - пять
гибких прутьев с шариками на концах - украшали обе головы ропуха. Над
шариками пылали огни Эльма. А на спине, животе и по бокам от голов к хвосту
тянулись четыре зубчатых гребня, и на каждом зубце мерцали те же
электрические огни.
Когда одно из чудищ, увешанное гирляндами искрящихся огней, промчалось
мимо, вариал, обреченно сжавшийся в комочек в экранном поле Жака, едва не
погас - так ослабело его свечение.
- Ропухи вещественны, - сверившись с показаниями анализаторов,
установил Николай. - И вещественны в нашем смысле - твердых форм, четких
пропорций. А летают, по-видимому, при помощи электростатических полей.
Кстати, здесь имеется атмосфера. Помните, Правый говорил, что подданные
Тода питаются воздухом.
- Пока они не открыли нас, - констатировал я. Больше всего я опасался
немедленного нападения ропухов, внезапные сражения с неизученными врагами я
недолюбливаю. - Итак, немного пофланируем по их городу невидимками.
Мы чуть не сталкивались с пролетающими ропухами. Ничто не показывало,
что наэлектризованные летуны догадываются о присутствии невидимок.
В диковинных домах были стены и окна, освещенные изнутри, но
отсутствовал даже намек на двери и ворота. При ходьбе облик города
менялся - приближающиеся здания опадали, отдаляющиеся вздымались, а над
головой перемещались квадраты освещенных окон.
Нетерпеливый Николай вскоре пожаловался, что наш метод знакомства с
дзета-странами - ходить и присматриваться, ото всех таясь, -
малоэффективен. Мы явились сюда для вызволения попавшего в беду друга, а не
для прогулок по бульварам чужих столиц. Без прямого общения с местными
жителями этого не добиться.
Я проверил связь с "Пегасом". Энергетические резервы межмирового
лайнера могли быть вызваны в любой миг на помощь. Меня тоже не прельщала
перспектива пассивного разглядывания чужого города. Но и рисковать не
хотелось.
- Я обнаружусь один, а вы пока оставайтесь за экранами. Очередность
выявления такая: за мной Артур, потом Николай, страхует нас Жак. Вариалом
лучше не рисковать. В случае нападения на меня я снова ныряю в невидимость.
Теперь я был не только виден, но и доступен влиянию местных физических
полей. Однако ропухи, усеянные электрическими огнями, вначале проносились
мимо, не оборачиваясь. Потом один замер в воздухе, опустился передо мной и
уставил на меня обе головы - переднюю и заднюю. Кроме двух коротких мощных
рук, ропух обладал еще десятком руконожек, гибких и крепких, - в полете они
развевались, как волосы, а на почве он поддерживал ими туловище
вертикально. Головы ропуха мало напоминали человечьи - безносые лица,
большой, с подергивающимися губами рот, один тусклый глаз надо ртом.
Интерес, вызванный у ропуха моим появлением, проявлялся сперва лишь в
том, что разряды, срывавшиеся с зубцов четырех гребней, и огни Эльма,
плясавшие на шарах двух корон, уже не вспыхивали и погасали, как при
полете, а исторгались непрерывным электрическим гейзером. А затем в глазах
обеих голов появился свет - крохотная недобрая точка, забрезжившая в
глубине зрачка.
Дружественно протянув руку, я сделал шаг к ропуху.
- Не ослабляй слишком экран, Казимеж! - Жака обеспокоили раздраженные
электрические разряды и зловеще засветившиеся глаза. Вариал, пугливо
прижимавшийся к Жаку, спазматически твердил об опасности. - Он, кажется,
готовит нападение.
- Пусть нападает! - Я сделал еще шаг вперед. - Ему не поздоровится,
если он кинется на меня.
Но ропух не кинулся, а выстрелил глазами. Из обеих голов вылетело два
световых пучка. Кинжальные пучки свободно промчались сквозь меня.
- Да у него лазерные гляделки! - удивленно пробормотал Николай. -
Дай-ка ему силовую оплеуху, Полинг!
Вместо ответного удара я снова дружественно протянул руку. Около
первого ропуха опустилось еще два. Эти тоже пытались испепелить меня
глазами, и им тоже не удавалось. Ропухи больше не ударяли глазами, лишь
недоуменно таращили их. И сейчас глаза их походили на человеческие, только
глупые.
- Их способ речи - колебания электрических потенциалов, - сказал
Николай, уловивший дешифровку. - И какой интервал напряжений - от единиц до
миллионов вольт!
- У них опасная речь, - с тревогой сказал Жак. - Полинг, поберегись!
Эти молодцы могут сразить тебя даже дружеским приветствием. Их ласка не
менее грозна, чем их ярость.
Я все старался завести контакт с ропухами: по привычке прибегал к
улыбке и дружелюбным жестам, потом возбудил вокруг себя переменные
потенциалы. Ропухи сразу оживились, когда запульсировало вызванное мной
силовое электрическое поле. Один, скосив набок заднюю голову, пытался
ощупать меня руконожками - связка молний вырвалась из них. На какую-то долю
секунды я весь был обвит синеватой огненной бахромой. Дешифраторы
высчитали, что разность потенциалов в разряде достигла полумиллиона вольт,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг