Сергей СМИРНОВ
СИДЯЩИЕ У РВА
Роман
Все дороги ведут в Бездну, хотя у каждой дороги два конца.
Обернись - и увидишь тот же ров и ту же Бездну,
и лишь другими будут сидящие у рва.
Надпись на камне-квадривии
на площади Четырех Путей в Нуанне.
ЭПОХА АХХУМАНА
Аххуман поднялся на вершину Гем. Отсюда, из поднебесья, как на ладони
был виден весь восточный борт Земли-Корабля. Изрезанные берега вклинивались
в изумрудное тело Матери-Моря, и белая пена прибоя очерчивала ослепительно
желтый песок, над которым громадными волнами вздымались зеленые и голубые
холмы, рассеченные серебряными нитями каскадов.
Намухха ушел дальше. Он будет править на западном борту, там, за
уходящими в облака белоснежными хребтами Туманных гор. Неважно, что все,
построенное там Аххуманом и его народом, будет разрушено, разграблено,
предано Бездне. Теперь Аххуман владеет востоком, и здесь, на девственной
земле, ему предстоит сделать то, что должны делать сильные.
Аххуман еще раз окинул взглядом незнакомую землю, разглядел полуголых
людей, идущих цепочкой по заросшим лесом холмам, увидел дымы костров,
сплетенные из ветвей хрупкие хижины...
Аххуман вынул из-за пояса кирку, вздохнул, и стал выбирать подходящий
камень.
Главный камень должен быть надежным, как якорь. На нем возводятся
стены. Стены можно разрушить, а над краеугольным камнем не властны даже дети
Намуххи.
Он наметил киркой очертания камня, разложил инструменты, и принялся за
дело. Это будет крепкий и мощный камень. Его не сдвинут с места ни вздохи
Неба-Отца Аххуама, ни слезы Матери-Моря Хуаммы, все еще скорбящих о
потерянной дочери Аххе, о Первоземле.
Ахха погибла. Аххуман построил корабль, и отплыл в океан, приютив на
своем корабле и богов и людей. Много лет корабль носился по бурным волнам;
люди рождались и умирали; когда стало не хватать места на палубе, Аххуман
велел вылавливать из воды гигантские деревья, в изобилии плававшие на
поверхности после того, как Ахха погрузилась на дно. Эти деревья пошли на
строительство, и корабль начал расти, пока, спустя столетия, не стал таким
громадным, что Матери-Морю стало тяжко нести его. Потом корабль сел на мель.
Куски корабля, отвалившиеся в бесконечном плавании, превратились в острова.
А корабль стал новой землей...
Аххуман высверлил в базальте глубокие шурфы и начал вбивать в них
клинья - исполинские стволы дерева ббау. Потом он начал носить воду в
больших деревянных чанах, выдолбленных из цельных стволов, на гигантском
коромысле. Воду он черпал внизу, спускаясь с западного склона гор Гем в
долину, в которой драгоценным ожерельем сияла цепочка озер.
Когда гора стала лопаться, он снова взял кирку, помогая клиньям вырвать
из тела горы гигантский кусок базальта. Когда же гора отдала этот кусок, и
он с грохотом покатился по восточному склону, к берегу, Аххуман на мгновение
замер и улыбнулся. Он знал, что в этот самый момент, далеко-далеко на
западе, Намухха вздрогнул и прислушался, поняв, что означает этот грохот. И,
утерев лицо, закопченное дымом пожарищ, Намухха облизнулся и сказал своим
детям:
- Еще один камень. Еще один город. Будет что разрушать!
А Аххуман взял пилу и начал распиливать камни, а его дети помогали ему,
поливая пилу водой, чтобы она не лопнула от перегрева.
Аххуман знал, что камни - это сама вечность, и он выламывает куски
вечности, обтесывает их; он возведет из них новые города, которые переживут
его самого и его детей, и исчезнут, только когда исчезнет сам Корабль-Земля.
Намухха тоже знает об этом, и потому-то он так спешит разрушить все, что
создано, выломать все камни из стен и мостовых, и сбросить их в Бездну. Он
торопится, догадываясь, что осколки вечности не исчезают, что и сама Бездна
рано или поздно наполнится.
Сильные строят. Слабые разрушают.
Но дети опять все перепутают...
* * *
...Те, что сидели у рва, слышали, как за их спинами тяжкий молот звенит
о камень, слышали визг пилы и чувствовали запах раскаленной каменной пыли.
Но все, что происходило, не волновало Сидящих у рва. Они сидели спиной
к живому миру, но им не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, что
происходит. Они ждали, сидя перед бездной. В бездне пылал вековечный огонь.
Они знали, что рано или поздно все живое упадет в ров, и сгорит в этом
вечном огне. Они были спокойны. Они не вмешивались. Ров не наполнится
никогда. Скверну очистит огонь. Впереди - целая вечность.
Мир сползает в бездну. Мимо тех, что сидят у рва.
Они следили за тем, как занимаются огнем города и страны, как ров
прерывает полет тысяч летящих всадников, которые только что составляли
непобедимую армию.
Но любопытство давно уже погасло в их глазах. Они ничего не ждали.
Просто следили за гибелью всего, что уносил поток, исходящий из тьмы.
СТРАНСТВИЕ ПЕРВОЕ
НГАР БЕСПРИЮТНЫЙ
НУАННА
"Град сей велик и безобразен, окружен великой тройной стеною из глины,
причем первая стена выложена плитами некоего камня, вторая сложена из того
же камня, скрепленного глиною, а третья - из глиняных кирпичей двойного
обжига, твердостью не уступающих мрамору", - так писал о древней Нуанне
великий историк Картиан из Карт, живший за четыреста лет до описываемых
событий.
Четыреста раз обежало Солнце земной круг, за это время поднимались и
рушились царства, многие иноземные завоеватели покоряли Нуанну, правили ею,
и исчезали, как дым, а город стоял и стоит все там же - в разветвленной
дельте полноводной Желтой реки, окруженный древними, частично разрушенными
стенами. Внутри стен - беспорядочное скопище глинобитных домов в лабиринте
узеньких улочек, и Царский Холм, и дворец жрецов на холме. Дворец кажется
высеченным из скалы - нелепое нагромождение каменных глыб с беспорядочно
разбросанными узкими окнами, балкончиками и колоннадами, с этажами,
уходящими на невиданную высоту - вверх, и на неизвестную глубину - вниз.
Холм огибают два протока Дельты, и над томной желтой водой перекинуты четыре
моста, осевших от груза времени; на мостах растут пальмы, такие же древние,
как и камни под ними. Входы стерегут каменные исполины, ни на что не
похожие, вызывающие мистический трепет нуаннийцев. Но не страшны исполины с
выщербленными ветрами лицами, не страшна и стража в полотняных схенти, с
плетеными из прутьев щитами и легкими копьями. Нечто куда более грозное
охраняет покой жрецов - древняя, как сам город, религия, древние боги,
кровожадные и всесильные, способные менять облик, умирать и возрождаться в
новом обличье. Древние боги живут во дворце, в его таинственных лабиринтах,
в которых сгинули бесчисленные орды завоевателей - входили во дворец и
исчезали в нем, не возвращаясь. Так было всегда. И так будет всегда. И боги
нуаннийцев так же бессмертны, как их медлительные волы, тянущие скрипучие
двухколесные телеги по бесконечным пыльным дорогам Ну-Ана, страны
бессмертных жрецов и смертных богов.
Ниже столицы воды Желтой реки образуют запутанное переплетение
мелководных протоков, заросших высоким тростником. В этих зарослях,
тянущихся на много миль, живут невиданные исполинские крокабры -
длиннохвостые, скользкие, зубастые, бросающиеся на любое живое существо, и
еще - бесконечной длины лентообразные хиллы, и чавкающие, внезапно
всплывающие из омутов гигантские черепахи, и, наконец, неназываемое
чудовище, которому некогда нуаннийцы приносили человеческие жертвы, - речное
божество Хаах.
Когда боевые колесницы Аххага остановились перед стенами Нуанны,
никто - даже сами нуаннийцы, - не знал, что этот великий миг знаменовал
собой не начало новой эры, а окончание старой. В мертвой тишине реяли
черно-белые стяги аххумов, ослепительно сверкали на солнце смертоносные
лезвия колесниц, многотысячная армия, кажется, замерла в изумлении: стены
древней Нуанны оказались даже более громадными, чем говорили о них знающие
люди. Слегка покатые, они поднимались в темно-синее небо на непостижимую
высоту. И хотя каменная облицовка едва ли не полностью осыпалась, хотя
кое-где в древней кладке проросли ползучие растения и даже деревья - все
равно стены казались совершенно неприступными.
Аххаг, великий воин, покоривший множество стран и народов, снял с
головы великолепный позолоченный шлем, принадлежавший некогда царю Киатты, и
склонил голову, выражая свое уважение древнему городу, величайшему из
городов мира.
Потом разом взревели военные трубы и многоголосый воинственный клич
ударил тараном в древние стены.
И вновь тишина, и в тишине стал слышен протяжный скрип: нуаннийцы
открывали Северные ворота. Двести темнокожих рабов-привратников при помощи
канатов и блоков открыли одну-единственную исполинскую створку, составленную
из множества плоских бронзовых сегментов.
Аххаг тронул коня и въехал в великий город победителем, не пролив ни
единой капли крови, не выпустив ни единой стрелы. Завоеватели овладели
городом и остались в нем - казалось, навсегда.
Великий жрец Исигда, правивший Нуанной, поступил так же, как поступали
все великие жрецы, без боя сдававшие город завоевателям: с ближайшими
помощниками и слугами прошел одному ему ведомым путем по лабиринтам дворца к
приготовленной в толще камня нише и велел замуровать себя оставшимся снаружи
жрецам-прислужникам. Прислужники, выпившие яд, который действовал через
определенное время, исполнили приказ, после чего ушли лабиринтом в нижние
этажи дворца - в глубины, из которых не возвращаются.
* * *
На первом военном совете, состоявшемся во дворце, присутствовали все
полководцы Аххага. Решали один вопрос: куда направлять теперь боевые
колесницы? Было два пути - на восток, чтобы захватить сохранившие
независимость мелкие княжества в Равнине Дождей, а также богатые приморские
города Каффар, Ровандар, Йессауа, Альканзар, Додабетту, Куинну и таким
образом объединить под властью Аххума всю Равнину Дождей, или же на запад -
через пустынные предгорья, через хребты Огненных гор - в Приозерье, страну
богатую и процветающую, чванливые правители которой уже не раз приглашали
аххумов испытать остроту наррийских клинков.
- На восток! - сказал седой Музаггар, знавший Аххага еще мальчишкой,
учивший его владеть игрушечной сабелькой. - Приморские княжества слабы,
правители их беспечны, а удачливее и богаче их купцов нет больше нигде в
целом свете. Мне приходилось бывать в Альканзаре, Каффаре, Азамбо. Это
прекрасные города из белого камня, синие волны моют их белые набережные, а
горожане погрязли в неге и роскоши... Теперь посмотрите, что ждет нас на
западе: сто миль пути по враждебным территориям Данаха, предгорья, наконец,
путь через неведомые горы, в которых нас будут ждать засады; узкие горные
тропы, не предназначенные для передвижения больших воинских отрядов, с
колесницами и обозом... А дальше? Пусть небольшая, но сильная армия
приозерцев, которых, как я слышал, никто никогда не мог покорить - даже
великий герой древности Эхгар, покоривший все западное побережье от Лагуны
до Кераля... Я сказал.
В наступившем молчании заскрипели перья придворных писцов. С шипением
горели факела, развешенные парами по стенам овального зала.
Музаггар сел, заскрипев ремнями. Стукнул о скамью висевший на поясе
боевой топорик, с которым седой Музаггар не расставался с того самого дня,
как этот топорик спас ему жизнь: было это ночью на привале; женщина-грау,
убийца, подосланная соплеменниками, прирезала двух стражей, охранявших вход
в шатер полководца и уже занесла кривой нож над Музаггаром. Тогда божьим
промыслом пробудился от сна верный раб Музаггара, родом из Каффара. И
первое, что попалось ему под руку - небольшой боевой топорик - опустилось на
голову убийце. Женщина-грау не промахнулась, но ее рука уже потеряла силу.
Кривой нож лишь поранил Музаггара; сама убийца осталась лежать с раскроенным
черепом.
Поднялся суровый, огромного роста Нгар - командир бессмертных. Лицо его
было изуродовано шрамами, из которых один был чуть ниже рта. Рубец этот,
налитый кровью, казался третьей губой. Нгар коротко сказал:
- Запад. Мы воины. Не время еще отдыхать.
- Но разве мы пойдем на восток отдыхать? - возразил Аххаг негромко.
- На востоке нечего делать бессмертным. С Каффаром справятся даже наши
союзники - легкая конница арлийцев.
Нгар прямо взглянул в глаза Аххагу. Аххаг не ответил и Нгар сел.
Снова заскрипели перья, покрывавшие листки тростниковой бумаги
хитроумными закорючками, понятными лишь писцам высшей фадды.
- Два года мы шли к Нуанне, - заговорил флотоводец Гарран. - Мы
потеряли храбрейших бойцов в битвах с Арли, Киаттой, Тао, Наталем и Намутом.
Мы перенесли страшные лишения, пересекли семь хребтов, переправились через
сотни рек. Вспомните. Я говорю: Нуанна, этот центр мира, был нашей целью.
Теперь мы в Нуанне. Войску пора отдохнуть. Можно выслать отряды в Ровандар,
Каффар и другие купеческие города. Можно обложить их данью, можно, в конце
концов, найти третий путь. Не забывайте, что перед нами - море, и в двух
днях пути по нему - сказочные острова Архипелага, райский остров Таннаут, а
еще южнее - Нильгуам, благоуханный неведомый рай, где правит беспечный
султан... Я против новой большой войны с Приозерьем. Пора вспомнить о наших
домашних делах и осушить слезы вдов, чьи мужья погибли в походе. Так, Аххаг?
Флотоводец развернул широкие плечи и взглянул на царя.
Аххаг взял кубок и отпил из него. Шуршали перья. Потрескивали факела.
Тени плясали за спиной царя, где двое бессмертных стояли, скрестив тяжелые
копья. Телохранители из агемы - личной охраны - всегда были рядом с царем,
как громадные тени, и от них незачем было таить секреты: они были
глухонемыми.
- Хватит ли у нас кораблей, чтобы посадить войско и отправить его к
Нильгуаму? - спросил Берсей, один из тех, чей голос никогда не сотрясал
воздух впустую.
- Кораблей хватит для десяти тысяч войска, - ответил флотоводец. - А в
гавани Аббагу, аванпорта Нуанны, найдется еще множество вспомогательных
судов.
- А если буря разметает их? Разве аххумы - земноводные твари? Мы
привыкли к коням и тверди под ногами, - возразил бледнолицый храбрец Ассим.
И снова стало тихо. Писцы закончили запись и теперь сидели немо, как
истуканы, сложив руки на коленях.
- Да, мы забыли о доме, - проговорил вдруг Аххаг. - Два года сражений,
два года забот и трудов. Пора отдохнуть и оглянуться на пройденный путь...
Раздался общий вздох изумления. Все взоры обратились на царя.
Толстокожий Нгар даже приоткрыл рот, но тут же опомнился.
- Наш дом - дорога, - сказал он. - Спроси у любого воина-аххума, чего
он хочет - вернуться в свой нищий убогий дом в высокогорном селении, или
продолжить поход, сулящий вечную славу?
Нгар поджал губы и рубец на мощном подбородке словно оттопырился в
выражении презрения к речи царя.
- Хорошо, что ты вспомнил о наших бедных селеньях, Нгар, - ответил
царь. - Время отдавать долги.
Он взглянул на писцов и те замерли с поднятыми перьями.
- Вот мое решение. Нгар с тремя тысячами бессмертных отправляется на
запад. Он покорит Данах и приготовит путь нашему войску - путь в Приозерье.
Гарран, снаряжай корабли! Тебе плыть в Йессауа и дальше на юг. Там ждет тебя
богатая добыча - корона Жемчужного короля. Ты, Берсей, с сильным отрядом
отправляйся вдоль побережья на восток, и иди, покуда хватит сил - до Куинны,
до Альдаметты и дальше, до киаттской столицы Оро. А для тебя, Музаггар, я
приготовил особую задачу. Ты вернешься в Аххум с нашими дарами тем, кто
остался нас ждать из похода. Ты осушишь слезы вдов и вознаградишь стариков.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг