Словно говорила: "Я прикрываю тебя собой от всего мира!"
Паспорта, наконец, были получены, и Максим отправился в военкомат
становиться на учёт.
- Я иду, Толик! Будь внимателен!
- Не волнуйся! Я своё дело знаю.
Прапорщик с орденской колодкой на кителе - афганец, наверное,
презрительно посмотрел через окошечко на Максима: не служил, рядовой
необученный.
- Зачем в Запорожье прибыли?
- Дед у меня отсюда родом, а я не совсем здоров, вот и решил в тёплые
края перебраться.
- Не совсем здоров! И что, в этом чаду думаешь здоровье поправить?
Подышал бы в Брянске из выхлопной трубы, эффект приблизительно тот же. Ну да
ладно. Каждый гробит себя по-своему.- Прапорщик оттиснул в военном билете
штамп "Принят на учёт", поставил дату и закорючку.- Придёт личное дело, если
что, вызовем вас, Виктор Петрович.
- Всё, можешь выключаться,- раздался голос Толика.- Вскорости с тобой
Айна свяжется.
Айна появилась вечером, когда Максим осматривал подходы к зоне грумаго
под Мелитополем, сидя за столом на мансарде.
- Вернись на землю, только разговаривать будем молча. Не надо пугать
бывших хозяев.
Айна сидела на тахте в своём походном комбинезоне и улыбалась. Максим
повернулся к ней и почувствовал импульс желания, но подавил его - желать
Айну было кощунственно, да и не во плоти она сидела на его тахте, это была
всего лишь голограмма, а телепатический канал тянулся прямо на Соуэллу.
- Ты неплохо устроился. Толику повезло меньше. Правда, для него там
лишь времянка, а ты тут надолго обосновываешься, по-семейному.
Я вчера разговаривала с Эллой. Вот так, как сейчас с тобой, в её
комнате в Буцнево. Твоя подруга - сильная женщина, я в ней не ошиблась. Не
удивилась, не испугалась - приняла моё явление, как должное. Скорей всего, я
была немного удивлена - у неё энергетика не слабее твоей. Потом посмотрела -
ворон над ней поработал, выправил всё и усилил, причём чувствуется отпечаток
небесного вдохновения. Он её творил, как Галатею! Парадокс - бог нижнего
мира творит для верхнего! Хотя и нет парадокса - ведь все мы творим для
верхних миров!
Я рассказала ей, что у тебя изменена внешность, показала тебя. И это
она тоже приняла, говорит, что привыкнет.
Сегодня увольняется из школы. Рвалась к тебе сюда, в Запорожье, но я
уговорила её быть сдержанной - за ней до сих пор наблюдают. Пусть
возвращается в Киев, устраивается там в школу. Даже из Черновцов потом пусть
переведётся в один из киевских вузов. И всё это будет означать, что она с
Максимом Курило порвала, выкинула его из головы. Слежку снимут, вот тогда
она и появится здесь как хозяйка.
- Но ведь это ещё год, а то и два! Это больно, и мне, и ей.
- А кто тебе запрещает появляться в Киеве? Просто становись невидимым,
когда приближаешься к Элле. Более того, ты это можешь проделывать и в её
квартире. Запиши киевский телефон - я знаю про твои путешествия по проводам,
но это, чтобы сориентироваться, а так, как все люди, поездом будешь в Киев
добираться. Думаю, что призрака Элле недостаточно!
- Спасибо, Айна!
- Это не всё, котёнок! Я не могу то же, что и с Эллой, проделать с
твоими родителями, они будут в шоке. Десятилетиями их воспитывали в атеизме,
и тут является то ли ангел, то ли демон, сказки рассказывает. Представляешь?
У твоего отца после этого крыша вообще поехать может, да и мать на грани. Ты
их сам подготовь, ладно?
- Как? Телефон слушают. Я думал сразу появиться невидимым, но теперь
понимаю, что это их испугает.
- Войди в сон, к обоим одновременно, предупреди, чтоб никому об этом
сне не рассказывали. А чтобы поверили, что это не просто сон, перенеси в
квартиру нечто материальное.
- Я не умею входить в сны.
- Это не сложнее путешествия по телефонной сети. Душа во сне блуждает в
астрале, найди её по серебряной нити, останови и поговори. Навряд ли они там
будут рядом, но пусть позовут друг друга, так вы и встретитесь все трое.
После ты уже без опасений можешь и во плоти заявиться. Только предупреди
родителей и сам имей в виду, что в корпусе телефона - жучок. Слушают не
только телефонные разговоры, им известно каждое слово, сказанное в квартире.
Теперь о наших делах. Запрос в Брянск уже отправлен. Чтоб не стирать
запись в реестре, Толик подменил бумажку: просят уточнить диагноз Лебедева
В.П., который будто бы подал заявление о приёме на службу фельдъегерской
связи в Запорожье. Ответ будет изъят, а вместо него появится папка с твоим
личным делом.
С грумаго ознакомился, и ладно. Работай с местной АЭС, обследуй решётки
в секторе. Закончишь с Тернополем, легализуйся окончательно - на работу надо
устроиться. Кроме насосной, ещё один вариант намечается: освобождается место
бакенщика, но до базы отсюда двенадцать километров, если берегом. Придётся
тогда мотоцикл покупать. Сам выбирай. Если надумаешь, протекцию обеспечим.
Правда, там зарплата - всего семьдесят рублей в месяц, но, думаю, что это
тебя не тревожит? Ты ведь солидный молодой мужчина, у которого есть
сбережения?- Айна смеялась.- Прощай, Максим! Чем дальше, тем реже мы будем
видеться. Я уже не подсматриваю и не подслушиваю.- И Айна исчезла.
Когда угомонился шум вечернего города, затихла музыка и гомон
телевизионных передач в распахнутых окнах, Максим вытянулся на тахте,
представил тернопольский массив Дружба, и его сущность мгновенно перенеслась
в район пединститута.
На улице Карпенко одинокая фигура отчаянно пыталась поймать такси, но
машин было мало, и все они проезжали мимо. Максим приблизился и удивлённо
повис надо мной. Да, да, это был я! Сигареты кончились, а где их в час ночи
взять, как не на вокзале? Транспорт уже не ходит, вот и ловил я такси, чтобы
сгонять за несчастной пачкой "Столичных". Я почувствовал Максима - словно
ветер в голове подул по всем извилинам, но старый приятель на дальнейшее
удивление не разменивался - повернул на Мира и исчез в крайнем доме - в том,
что над магазином. Знаете, там ещё покатые каменные ступеньки, и в гололёд
каждую неделю кто-нибудь хоть руку, до сломает?
Максим завис над старым раскладным диваном, какие раньше в изобилии
поставляла Бережанская колония для неполнолетних правонарушителей. Тихонько
похрапывал отец, мама чему-то во сне улыбалась, и Максим полетел вдоль её
серебряной нити. Улыбаясь, она подбрасывала на дуршлаге его любимые
пельмени, чтобы лучше стекла вода, а за столом сидел он сам, приехавший на
каникулы. Двойник из сна не был сущностью - его образ создала мама, потому
Максим без труда слился сам с собой. Пельмени дымящейся горкой уже лежали
перед ним в суповой тарелке, а мама пододвигала уксус.
- Рюмочку выпьешь, сыночек?
- Не надо, мама. Лучше позовите отца, нам поговорить нужно.
- Славик! Иди к нам, кинь свою газету! Максим поговорить хочет.
На кухню вошёл отец - в старой тенниске и тренировочных брюках, на
босых ногах дырявые тапочки.
- Садись, я тебе тоже пельмешков подсыплю!
Отец сел.
- А что ты нам, Маша, сто грамм не нальёшь? Максим приехал, однако!
- Предлагала, отказывается.
- Ладно, мама, наливайте, раз так!
Чокнулись, выпили. Водка из сна была не слабее настоящей. Максим
испугался, что сон рассыплется, и стёр её из своей сущности.
- Что-то случилось, сыночек? Ты какой-то весь из себя напряжённый.
- Случилось, мама. Я ведь не на каникулы. Прошлой осенью меня
арестовали, и сейчас я в бегах. Вы знаете - я вам звонил два раза.
Контуры родителей начали расплываться - напоминание о жестокой
реальности прогоняло их из сна, и Максиму большого труда стоило удержать их
в астрале.
- Пожалуйста, потерпите. Это всё сон, и я вам тоже снюсь, но я пришёл в
сон из реальности, я умею это делать. Я не совсем так выгляжу, как раньше,
пришлось изменить лицо. Видите?
- Пластическая операция? - спросил отец.
- Можно и так сказать.
- Тебя не узнать, приходи и так, не во сне!
- Не всё так просто. За вами до сих пор гэбе наблюдает. И телефон
слушают, и всё что в квартире. Я приду на днях, но не пугайтесь, если голос
появится из ниоткуда. Я научился быть невидимым. И никому про этот сон не
рассказывайте! И между собой не обсуждайте - в телефоне подслушка. А чтоб вы
знали, что это не просто сон, я вам кое что на холодильнике оставлю. Как
проснётесь, посмотрите!
Максим отодвинул тарелку.
- Мне пора. Ждите, на днях приеду!- Обнял родителей и тут же
телепортировал на холодильник розовую пачку десяток. Сон развеялся, и Максим
через мгновение уже был в мансарде своего дома.
Рано утром Ярослав Иванович погромыхивал эмалированными бидончиками -
собирался в парк за свежей водой. В голове крутились обрывки сна: что-то
тревожное и в то же время радостное, но что конкретно, вспомнить он никак не
мог, пока глаза не запнулись за пачку денег на холодильнике, которая была
завёрнута в узенькую полоску записки: "Не надо собирать для меня деньги. Это
я вам буду помогать, а не вы мне. Целую! Максим". Сон тут же вспомнился -
весь, до каждой чёрточки на старой столешнице.
- Маша! Иди сюда! Скорее!
- Что случилось? Недовольная Мария Михайловна, запахивая халат, входила
на кухню.
- Маша, смотри!- и отец указал на деньги с запиской.
- Сон... Значит, это не только сон? Но... Как такое может быть?
Невидимым... Голос из ниоткуда...
- Не суши, жена, голову! Да хоть как - главное, что будет скоро!
Максим появился через два дня. Доехал на такси до площадки, где
разворачивался автобус на Белую, зашёл в подъезд ближайшего дома, и уже
никто не видел, как он оттуда вышел.
На площадке третьего этажа в родительском доме он остановился, осмотрел
соседние квартиры - люди спали. Дотянулся до телефона и нашёл маленький
пластмассовый паралелепипед, в котором вдруг случилось короткое замыкание, и
схема, превращающая голос в ультразвуковой сигнал, приказала долго жить.
Позвонил в двери.
- Кто?
- Это я, мама, Максим.
Двери открылись, но Мария Михайловна никого не увидела.
- Не пугайся! Я же предупреждал: голос из ниоткуда! Дайте, я войду!
Мария Михайловна посторонилась и испуганно вздрогнула, когда Максим,
проходя, задел её плечом.
- Кто там, Маша?
- Не пугайся, отец, это я! Сядьте на диван, я сейчас проявлюсь. Да не
дрожите так, я не чёрт, и не привидение.
Максим сел в кресло напротив родителей и снял невидимость.
- Кто ты? Ты - не Максим!
- Я же предупреждал, что пришлось изменить внешность. Однако, мама, вы
же помните родинку на плече?- и расстегнув пуговицы, Максим обнажил правое
плечо.
- Крест! Он, сыночек!
Мать плакала, обнимала его и целовала, а отец просто сидел со
счастливой улыбкой и молчал.
Максим пробыл в квартире сутки, как мог, объяснил родителям всё, что
случилось, обещал изредка появляться.
- А сейчас уходить надо. Ваши пастухи забеспокоились - квартира
онемела. На улице внешнее наблюдение организовали. Ждут, когда вас обоих
дома не будет, чинить "телефон" придут. Если же сегодня им это не удастся,
лазером будут снимать разговоры с окон. Так что, сделайте им доброе дело,
уйдите днём в парк на прогулку!
- А ты им вообще всю эту технику пережечь не можешь?
- Могу, но ведь только хуже станет. Они, заподозрив сверхъестественное,
вас же со всех сторон обложат, как мышей под стеклянным колпаком. Пусть
лучше думают, что вы обо мне ничего не знаете.
- Элла нашлась?
- Нашлась. Была всё время в Буцнево, но пока мне запретили с ней
встречаться.
- Так ты, сыночек, выходит, на службе у инопланетян, что ли? Ихний
шпион, выходит?
- Не шпион, мама! Я - косморемонтник, и служу не инопланетянам, а
людям! Если шире - то Вселенной и Богу! Всё, пора уходить, прощайте!
Ещё не раз невидимкой Максим появится в этой квартире и даже придёт
время, когда его будут встречать с Эллой, а пока, сдерживая горечь
расставания, он уходил к соседнему дому, чтобы выйти оттуда Виктором
Петровичем Лебедевым.
Через гидропарк он прошёл к городскому рынку и скоро оказался на старой
автостанции, где купил билет на Почаев.
Когда Максим вошёл в Свято-Успенский собор Почаевской Лавры, литургия
уже началась, и, перекрестившись, Максим встал позади молящихся. Солнечные
лучи вливались в храм через витражи купола, смешиваясь с потоками Благодати,
и омывали души людей. Даже праздные туристы, заглянувшие в храм, чтобы потом
было что рассказать за водкой, ощущали, как просыпается в них что-то
небывало светлое, как рвётся оно ввысь вместе с молитвой.
Максим дождался, когда освободится моложавый иеромонах, в бороде
которого только-только начала пробиваться седина, подошёл к нему и встал на
колени.
- Я хочу креститься, святой отец!
- Встань, сын мой!- Взгляд священника был таким же пронзительным, как у
Рюрика на Ингрунне, но тут он был исполнен великой любви и сострадания.- А
ты уверен, что это угодно Богу? Демонов ведь не крестят, ангелам же это не
нужно, поелику они и так в Божьей Благодати перебывают. Так кого же тогда
крестить будем?
- Человека, отче! Того, что между демоном и ангелом.
- Хорошо ответил, сын мой! Иди в канцелярию, запишись, как положено, а
завтра Таинство примешь. Постись, думай о Боге! Хорошо бы было исповедаться,
душу очистить.
Этот монах-священник был явно не прост. Максиму казалось, что и без
исповеди он уже знает всё, иначе откуда бы появились вопросы про ангела и
демона?
Максиму было известно, что списки окрещенных передаются куда надо, но
он был приезжим, а оргвыводы по месту работы и жительства делались лишь в
пределах области. Знал он и то, что тайна исповеди многими священниками
нарушалась - молитва за заблудшую душу шла к Богу, а бумажка с доносом - в
райуправление КГБ, но тут Максим почему-то безоговорочно поверил иеромонаху.
- Я готов, отче! Если можно - сейчас!
- Это не совсем по правилам, но думаю, что грех невелик. Идём, сын мой!
Они уединились, и Максим, не вдаваясь в детали, рассказал священнику о
своих злоключениях, начиная с летней поездки в Одессу.
Получив отпущение грехов, Максим посмотрел в глаза исповеднику - вдруг
он ошибся, и сейчас священник смотрит на него, как на одного из шизиков, что
нередко заглядывают в святую обитель? Но отец Богдан смотрел в ответ
печально и радостно.
- Ты не обижайся, сын мой! Уж больно велики искушения на твоём пути, и
без Бога в душе ты рано или поздно уподобился бы тому ингрунновскому Рюрику.
И та, что явилась к тебе в образе Кали, правильно сказала: "Расти сердце!",
ибо любовь обретается сердцем, а не разумом. Если же нет в сердце любви, не
сможет человек стяжать Святой Дух. Иди, сын мой! Жду тебя завтра.
Расписываясь в регистрационной книге канцелярии, Максим обратил
внимание на одну из вчерашних записей: "Радецкая Элла Иосифовна". Элла была
здесь, и они несколько часов назад могли встретиться... Чтобы не узнать друг
друга - не мог же Максим в святом месте пользоваться своими явно не
ангельскими возможностями!
Когда церковный служка спросил, какое он имя хочет взять себе во
Христе, Максим немного растерялся.
- Может, по святцам записать - на Максима приходится? Или так, как в
паспорте - Виктор?
- Нет, пусть будет Максим! Мне это имя с детства нравится.
- Ну раз с детства нравится, на то воля Божа! Значит - Максим!
На ночлег он попросился в монастырь, и хотя по уставу не положено было
на ночь оставлять в обители посторонних, его почему-то пустили, и Максим до
рассвета дремал на широкой лавке в подсобном помещении.
На следующий день он стоял возле серебряной купели, и старинный кафель
пола приятно холодил его босые ноги. За воротник рубашки скатывались
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг