Нулик работает. К тому же Евгений писал хорошие песни и сам исполнял их. Это
у него выходило очень неплохо. Не зря же именно Нулик всегда исполнял на
конвентах гимн фэнов. И собеседник он был очень приятный, умело рассказывал
забавные истории из жизни писателей, да и на философские темы с ним было
интересно разговаривать.
Неторопливо размышляя о будущем интервью, Дмитрий спустился по
лестнице.
Как он и думал, слева от администратора за стеклянной дверью притаился
тихий бар.
В баре за длинной металлической стойкой на фоне бутылок с пестрыми
этикетками восседал, сверкая лысиной, краснолицый пожилой бармен в белой
куртке с засученными рукавами. Его большие волосатые кулаки лениво лежали
среди серебряных колпаков, покрывавших блюда с закусками. Слева от бармена
возвышалась непонятная серебряная машина, от которой поднимались струйки
ароматного пара.
Над головой бармена висел плакат, который гласил: "Ваш старый Микки
Маус борется за звание бара отличного обслуживания".
При виде Дмитрия бармен оживился, волосатые кулаки пришли в движение,
бармен удовлетворенно закачал головой.
- Добрый день, - сказал он. - Новенький?
- Сегодня приехал, - сказал Баскунчак, вешая сумку на крючок рядом с
сиденьем.
- Выпить? - поднял седые брови бармен.
- В такую жару? - искренне удивился Баскунчак.
- Хотите поесть? - задумался бармен. - У нас очень дешевые блюда.
- Пива! - решительно сказал Дмитрий. - У вас есть холодное?
- Обижаете, - гулко захохотал бармен. - Только холодное у нас и есть.
"Балтику"? "Толстяк"? Или вы предпочитаете баночное?
- Местное есть? - поинтересовался Баскунчак.
Бармен снова засмеялся.
- Хороший подход к делу, - сказал он. - Вы мне нравитесь. Значит,
"Толстяк", жигулевское сегодня еще не привезли. Меня зовут Джойс, старина
Джойс.
"И этот туда же, - с некоторой неприязнью подумал Баскунчак. - Ладно
еще молодежь себе иностранные имена берет. Мода у них такая. Тебе-то это
зачем, виски уже совсем седые. Ты бы еще Улиссом назвался!" Но вслух ничего
не сказал.
Из открытого морозильника пахнуло холодом.
Бармен ловко опрокинул бутылку над пузатой коричневой кружкой с
изображением Мефистофеля. Кружка сразу запотела. Журналист с удовольствием
принял ее. Пиво и самом деле оказалось ледяным.
- Давно здесь работаете? - вежливо спросил Баскунчак, делая бодрый
глоток.
Бармен подумал.
- Третий год, - сказал он. - До этого я работал в МирзаЧарле, потом
порт закрыли. Хотел податься на родину, но Иван меня уговорил, и я приехал
сюда.
- Вы не Жилина имеете в виду?
- Ивана, - без удивления подтвердил Бармен. - И знаете, он оказался
прав. Ну, что бы я делал дома? Скучно. А вы с ним знакомы?
Ответить Баскунчак не успел.
В бар вошел человек. Бармен торопливо извинился, отходя от журналиста.
Баскунчак внимательно разглядывал вошедшего, машинально вытирая свои
щегольские черные усы, промокшие от пива. Вошедший выглядел обычно - средних
лет, не намного, значит, старше его, Баскунчака, плотный, круглолицый. Одет
он был в светлую рубашку с широким воротом и в светлые же брюки. На ногах
синели небрежные шлепанцы, звонко щелкающие на каждом шагу. Лицо посетителя
казалось озабоченным и даже немного хмурым. Бармен плеснул ему в бокал
бренди - на два пальца, долил соком и добавил льда.
Он что-то спросил посетителя. Тот недовольно и безнадежно махнул рукой,
залпом допил коктейль и вышел так же стремительно, как и вошел. Слышно было,
как торопливо шлепают его шлепанцы в холле. Бармен поставил фужер в мойку и
вернулся к Баскунчаку.
- У каждого свои неприятности, - философски сказал он. И радости у
каждого свои. Но все ко мне все равно заглядывают, к старому Микки Маусу. Не
забывают. - В голосе бармена неожиданно зазвучала теплая нотка. - К нам
надолго?
- Дня на два, - прикинул Баскунчак. - Найти человека, взять у него
интервью... Ну и город посмотреть. Ни разу в Царицыне не был.
- Каждый человек в душе путешественник, - мудро рассудил бармен
Джойс. - Однако рано или поздно всех тянет домой. Вчера Леонид Андреевич
вернулся. На травке, говорит, хочется поваляться. Я его понимаю. Сам
постепенно становлюсь домоседом.
Они поговорили о разных пустяках. Бармен подсказал, как быстрее
добраться с "Семи ветров" до Мемориала, потом поговорили об увеселительных
заведениях, работающих в центре города. Бармен Джойс оказался патриотом
своего заведения.
- Можете сравнить, молодой человек, - сказал он. - Но лучше моего бара
в городе вы не найдете. Конечно, если вам нравится галдеж и долбежка, если
вы не дурак подраться или покадрить девочек, можете отправляться в
"Молотов-гараж". У меня всегда тихо и спокойно, публика приличная, музыка -
сами можете убедиться, - ниже классики ничего не держу. Вивальди, "битлы",
Ванесса Мэй... Желающие могут Николая Баскова послушать...
Только сейчас Баскунчак заметил легкий акцент в говоре бармена. Однако
расспрашивать его Дмитрий посчитал неудобным. Допив пиво, он расплатился.
- У вас телефон есть?
- Естественно, - сказал бармен. - Сейчас принесу. Сумму за разговор вам
внесут в стоимость номера. - Он подмигнул. Учет и контроль, молодой человек.
Возможно, так не становятся богатыми, но не становятся и нищими.
Нулика все еще не было дома. Дублировать свою просьбу о встрече на
автоответчик Баскунчак не стал.
Глава третья
Времени было много.
Он неторопливо прошел через пустынный прохладный вестибюль и вышел на
улицу. Тело моментально обволокло зноем. Правильнее было бы переждать жару в
номере, но Баскунчак все-таки решил съездить на Мемориал. Времени у него
было немного, хотелось посмотреть, как все выглядит на самом деле, а не на
рекламных плакатах или в телевизионных передачах. И надо сказать, Мемориал
его ожиданий не обманул. С Кургана Славы открывалась панорама всего города.
Царицын был длинным, он подковой располагался на изгибе реки. Вблизи
центральная статуя выглядела грандиозно и грозно, тропинки, ведущие вниз,
окружала низенькая и ровная зеленая трава, словно газоны кто-то ежедневно
подстригал. У братских могил толпились уже знакомые Баскунчаку немцы из
Люфтваффе. Похоже, возлагали венки.
Немцы негромко переговаривались между собой, время от времени показывая
в раскинувшейся панораме города памятные места. Словно вновь разглядывали
Царицын из остекленных кабин своих "юнкерсов" и "мессершмиттов". Время от
времени кто-то из старых пердунов принимался делать плавные движения
ладонями, и по этим жестам можно было понять, что обсуждаются воздушные бои
с использованием фигур высшего пилотажа.
Странное дело, но сейчас Баскунчак почувствовал неприязнь к этим
иноземным ветеранам, ведь не только в воздушных боях они принимали участие,
баржи и катера с гражданским населением они топили, жилые дома в воздух
поднимали.
Ишь расчувствовались, боевое прошлое вспомнили!
Он лениво спустился по широкой лестнице, окруженной многочисленными
бетонными барельефами и обрамленной ровными рядами зеленеющих тополей.
Несмотря на зелень и на многочисленные разбрызгиватели, над которыми стояли
маленькие радуги, жара чувствовалась.
В Царицыне функционировало невероятное чудо техники скоростной трамвай
или, как его здесь называли, метротрам. Выглядело это так, если бы в одну
упряжку, невзирая на изречение классика, впрягли коня и трепетную лань.
Часть своего пути трамвай совершал по подземным туннелям. Себялюбивые
местные жители даже облицевали несколько подземных станций мрамором и
гранитом, но сделали это несравненно скромнее, чем в столице. Тем не менее,
пусть хоть и схожий с тянитолкаем, метротрам довольно быстро довез
Баскунчака до центральной аллеи. Предназначена она была исключительно для
героев, это уже потом аллето облюбовали художники и иные ремесленники,
которые с разрешения мэрии продавали здесь свои поделки чуть в стороне от
длинных мраморных стел с именами героев. Здесь продавались картины, изделия
из уральских камней, забавные поделки и монеты, продавали стихи, изданные за
свой счет, непризнанные гении, обменивались ордена и медали, здесь всегда
было людно и интересно.
Баскунчак потолкался в рядах, посмотрел картины и купил жене забавного
гномика в настоящих лаптях, которые, как заверила дородная мастерица с
обвисающими красными щеками, и в самом деле изготавливались из настоящего
липового лыка. Дмитрию было все равно, из какого лыка плелись крошечные
лапоточки гномика, просто кукла очень понравилась. Да и цены здесь были, не
в пример Арбату, божеские.
Таскаться с гномиком в руках было неудобно, и Дмитрий купил
полиэтиленовый пакет. Выпив в красном брезентовом павильоне, украшенном
надписями "Мальборо", пару кружек холодного пива, Баскунчак закурил.
Жара постепенно спадала, аллея заполнялась людьми. Больше всего было
девушек. Легко, если не легкомысленно одетые, они напоминали Дмитрию
бабочек-однодневок. Стройные, длинноногие, с диковинными прическами, они
гордо несли себя по улицам, делая вид, что им безразлично внимание
окружающих. Трогательные в своей нахальной уверенности, что они самые
лучшие, они и в самом деле были такими.
Баскунчак вспомнил, как пару лет назад приехавший из Царицына Юра
Селецкий, потирая обеими руками свою коротко, под машинку, остриженную
голову, восторженно рассказывал о царицынских девушках. Тогда Баскунчак ему
не поверил, теперь он Селецкого понимал. Здесь и в самом деле можно было
запросто заработать косоглазие. Глаза разбегались.
Смеркалось по-южному быстро. Когда Баскунчак вышел из павильона, небо
уже было совсем темным, на нем загорались неяркие городские звезды.
Маршрутку на "Семь ветров" он ждал минут двадцать - вдвое больше, чем
ехал на ней. Остановки он днем не запомнил, поэтому поинтересовался у
водителя, где ему лучше сойти, чтобы попасть в гостиницу. Вечером в чужом
незнакомом городе ориентироваться гораздо труднее.
- А какая гостиница на "Семи ветрах"? - удивился водитель. - Я сам там
живу. Нет у нас никакой гостиницы.
- Там еще бармен... Джойсом его зовут, - настаивал Дмитрий, пытаясь
выудить из кармана магнитную карточку.
- Так тебе на Перекресток? - Водитель засмеялся. - Скажу, где сходить.
А то заладил свое - гостиница, гостиница...
- А разве это не гостиница? - Дмитрий достал наконец карточку,
близоруко вглядываясь в нее в полутьме. Поверх карточки действительно
краснела надпись "Перекресток".
- Конечно, нет, - сказал водитель. - В гостинице разная шушера живет, а
там - люди. Сам их возил, знаю.
Туманный ответ этот ничего не объяснял, но Баскунчак на объяснениях и
не настаивал. Хорошо еще, водитель знал, где сходить, и готов был
подсказать. Как там Иван сказал? Чтобы не особо удивлялся? Баскунчак и не
удивлялся, устал он от жары и от выпитого пива устал: Покажи ему сейчас
снежного человека или инопланетянина, Дмитрий посмотрел бы на него
равнодушно. Чего в мире не бывает! Вот и такое случается.
Вечером он до Нулика дозвонился. Оказывается, тот уезжал на дачу.
- Мы же с Шаховым договаривались, - удивился он. - Я тебя только завтра
ждал.
- Вы не ждали, а мы приперлись, - грубовато сказал Баскунчак. - Давай
договариваться, Женя, когда встретимся.
- А ты где остановился? - поинтересовался Нулик. - Я на Мерецкова живу.
- А я на Перекрестке, - с удовольствием сообщил Баскунчак.
- Это где? - с некоторой растерянностью поинтересовался Нулик, и
Дмитрий с удовольствием представил, как писатель сейчас задумчиво теребит
свою бардовскую бородку, которая вкупе с тельняшкой придавала Нулику вид
бывалого матроса, за какие-то провинности списанного с корабля.
- У вас, на "Семи ветрах", - злорадно сказал Баскунчак.
- Понастроили, - неопределенно хмыкнул Нулик, и непонятно было,
радуется он развернувшемуся в родном городе строительству или порицает
его. - Ладно, я понял, где ты якорь бросил. Оттуда до нас маршрутка ходит,
сорок пятый номер, на остановке "Орбита" выходить. Записал?
А чего записывать? Такие вещи Баскунчак в памяти своей журналистской
держал. Договорились на десять утра. Нулик долго объяснял, как найти дом и
на какой этаж подниматься.
Наконец они вежливо попрощались. Баскунчак положил трубку на аппарат,
не раздеваясь, рухнул на постель и некоторое время бессмысленно смотрел в
потолок. Все складывалось хорошо. Если завтра они с Нуликом интервью
отработают, можно будет брать билет на поезд. В крайнем случае можно уехать
послезавтра. Думается, Нулик позволит ему набрать текст на своем компьютере,
а то и завизирует его. Хорошо бы завизировать тест, чтобы избавиться от
возможных неприятностей.
Писатели - народ капризный, скажет еще потом, что его неправильно
поняли, неверно мысль изложили.
Вечером аппетит разгулялся. Весь день есть не хотелось из-за жары, но
теперь, когда жара спала, организм требовал своего. Пивом сыт не будешь.
Чтобы заглушить голод, Баскунчак достал из холодильника сок. Сок был
виноградный, именно такой, как Дмитрий любил, - в меру терпкий и
кисло-сладкий, но лишенный приторности.
Он включил телевизор. На втором канале шла передача "Криминальная
Россия", на этот раз посвященная новокузнецкому людоеду Спесивцеву, который
харчил исключительно девочек-подростков. От слишком натуралистических
деталей этой передачи Баскунчака замутило, и он переключил каналы. На ОРТ
шла содержательная беседа двух дам и одного старого импотента, которые
обстоятельно обсуждали животрепещущий вопрос надо ли немедленно
легализировать проституцию, или следует пока подождать. Судя по
сладострастным улыбочкам телевизионных дам, они хотели немедленной отмены
всех запретов. На СТС шел фильм, посвященный трудной жизни геев в
современном обществе. Баскунчак плюнул на культурную программу и выключил
телевизор.
Поколебавшись, он решил сходить в бар. Конечно, для интервью нужна
свежая голова, но, честно говоря, примерный вопросник Баскунчак составил еще
в Москве, а пара рюмок хорошей водки или коньяка еще никому не вредили. На
худой конец, можно было выпить пива, сняв им ощущение духоты, царившей в
номере, несмотря на работающий кондиционер.
Завтра он встретится с Нуликом, возьмет у него интервью, постарается
его завизировать, можно будет новые песни Нулика послушать, если выпадет
такой случай. Вообще завтрашний день обещал быть приятным, лишь бы жара
такая не стояла. Однако в то, что погода резко изменится, верилось с трудом.
В баре было по-прежнему тихо. Посетителей, правда, прибавилось, но на
журналиста никто не обращал особого внимания. Негромко играла музыка, но,
несмотря на свою некоторую музыкальную образованность, Баскунчак не мог
сказать точно, что играют и кто исполнитель. Он заказал салат и двести
граммов "Белого аиста", в качестве которого был уверен.
- Обижаете, молодой человек, - взмахнул пухлыми руками бармен Джойс. -
У меня все напитки качественные. Но... двести граммов... Не много ли? Может,
для начала две рюмочки по пятьдесят? И салат... Разрешите, я вам
порекомендую кое-что из сегодняшней кухни?
Да, гостиница была необычная. И бар был необычным. В любом московском
баре не нашлось бы работника, который стал уговаривать взять меньше
спиртного, наоборот, сделали бы все, чтобы он и двумястами граммами не
ограничился. Да и их московская компания на этом никогда бы не остановилась.
Банные оргии трезвости не прощали. Баскунчак вспомнил Селецкого, Баритонова,
Имперяна и весело хмыкнул.
- На ваш вкус, Джойс, - великодушно сказал он.
- Есть что-нибудь будете? - поинтересовался бармен. - Сегодня хорошая
китайская кухня. Я бы рекомендовал тун жэу мин танн, обжаренный красный рис
и чай. Можно взять чоу мейн из морепродуктов.
- Джойс, - спросил Баскунчак. - А тун жеу мин... э-э-э... танн... что
это такое? - И порадовался, что с одного раза запомнил название. Китайской
кухне в Царицыне он удивляться не стал. Мало ли где у русского города может
оказаться его побратим. Последнее время экзотические кухни стали
пользоваться особой популярностью. Одно Баскунчак знал точно: с китайской
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг