гномы - пидоры!". Начертание рун показалось мне смутно знакомым. Я напрягся
и сумел-таки выцепить их из памяти. Ну да, точно - именно так они были
пропечатаны в "Саге об Эгиле", репринт издания 1831 года. Перевод
достопамятного обращения Эгила к вражеской орде раешные редактора смягчили,
а вот в рунную надпись лезть побоялись.
Внутри было уютнее. Удобные стулья, ненавязчивое освещение, музыка -
что еще нужно для приятного времяпровождения? Ну, разве что пожрать бы
чего.
Я углубился в разложенные на столике листы меню и тихо присвистнул.
М-да. Понятно, почему они цены в у.ё. указывают - для деревянных ноликов
никакой бумаги не напасешься. Но даже так - мы ж все-таки не в
Нью-Амстердаме, хотя и успешно догоняем по количеству наличных талеров на
душу населения. Правда, распределены они у нас весьма... неравномерно.
И тем, у кого они отсутствуют, вход сюды, извините, заказан. Сюда
изволить ходить "публика" - новоделанные купчины, бандюки... киллеры,
кстати.
- Чего-с изволите-с?!
Хм. Я зацепился взглядом за мудреное франкское название. Вот еще бы
произнести его так. чтобы эта рязанская морда распознала...
- Же не манж па сис жюр! - отбарабанила, не моргнув глазом, рязанская
морда, проследив за моим пальцем. - К нему обычно изволят-с белое
"шато-де-рийон" пятилетней выдержки и десерт-с! Фруктовый-с!
- Отлично. - Я изобразил барственный кивок, вытянул из кармашка
титановый "брегет" и глянул на циферблат. - Действуйте.
Официант сгреб рассыпанные по столику меню и умчался.
Оставшись в одиночестве, я огляделся по сторонам. Что ж, вполне
ожидаемая публика. Которой, кстати, на удивление не так уж много. Компания
"конкретных братков" в модных кожаных колетах, что-то оживленно обсуждающая
в правом углу, группка неведомо как забредших студиозов - судя по плащам и
фуражкам, мгушников - и еще с полдюжины едоков более неопределенного
статуса. Для этого часа, пожалуй, народу маловато. Впрочем, время вечернего
наплыва у каждого заведения свое. Интересно, а кем моя... кстати, кто? Не
клиентка же!.. ну, скажем, знакомая, работает? Хорошо, если в зале, а не,
скажем, на кухне.
В зал, оживленно галдя, вломилась кучка - человек семь -
"новорусских". Когда они начали рассаживаться всего лишь за два столика от
меня, я непроизвольно поморщился. Ну, что, блин, тише разговаривать никак
нельзя?! Хозяева жизни, блин!
Я неожиданно вспомнил как мы - пятнадцать рыл свежеиспеченных
егерей-дембелей - завалились всей толпой в "Регалию", тут же
переименованной по такому случаю в "Рыгалию". Зачем я туда пошел - сам не
знаю. После Черного Ущелья прошло всего несколько месяцев и внешний мир я
все еще воспринимал... ограниченно.
Вскоре выяснилось, что тот ресторан уже облюбовали местные, тогда еще
начинающие коммерсанты. Мы-то еще не представляли всего размаха перемен на
Стройке за последние два года и наша реакция на них была однозначной - мы
там, за речкой, за вас, сук, кровь проливали, а вы тут... А мы вас туда не
посылали, но вот сейчас пошлем... Ресторан мы разгромили качественно. Не
зря учили. Была бы взрывчатка - мы бы и здание напоследок рванули.
Воины-миссионеры!
Мы привыкли, что там, за речкой, куда мы несли Святое Слово на
винтовочных штыках, пуля в лицо, нож из-за угла и рассчитывать можно только
на такого же, как ты сам. И мы верили... нас хорошо воспитали и мы
верили...по крайней мере, вначале. А через полгода те, кто выжил... просто
выполняли свою работу, честный ратный труд. Спасибо, хоть это нам
оставили - чистую совесть.
Но видит Бог, мы не ждали, что на родине нам станут плевать... хорошо,
если в спину. Нас всех предали! Кого-то меньше, кого-то больше. Собственная
страна!
- Простите-с.
- А? - Я очнулся и удивленно уставился на сверкающий круг у себя в
руке.
- Сорри. - виновато сказал я, кладя нож на место. - Я немного..
задумался.
- Ваш заказ-с.
По крайней мере, выглядело то, что я так неосторожно заказал, вполне
аппетитно. А на вкус... Я осторожно попробовал отщипнуть с краю кусочек.
От блюда - уже наполовину опустошенного - меня оторвал какой-то
неприятный тренькающий звук. Это был не дикий акын, как я сперва подумал, а
всего-навсего юный менестрель в эльфийской курточке новомодного
ядовито-зеленого цвета, настраивающий свою эолу.
К моему немалому облегчению, вскоре к нему присоединились барабанщик -
полугном, если судить по росту и полугоблин, если судить по внешности -
однако, услышав пробную дробь, я решил, что дело он знает туго, и бард -
парень средних лет, с характерным хвостом за правым ухом.
Я, было, решил, что он и будет петь, но время шло, а корме треньканья,
позвякивания, бдин-ннов, бумов и прочих деловых звуков с эстрады не
доносилось. Похоже, музыканты ждали еще кого-то.
И дождались. Через зал стремительно пронеслась никто иная, как моя
давешняя знакомая, стремительно вскочила на помост и бросив на ходу что-то
вроде, "извините, ребята, задержалась," подошла к краю. Почти сразу же за
ее спиной вспыхнуло неяркое сияние, а в остальном зале стало чуть темнее.
М-да! От такого сюрприза я едва не выронил вилку вместе с нанизанным
на нее кусочком заморской вкусности.
Ай да девица Валевич, вероисповедания истинного, роду, вне сомнения
человеческого - без всяких там накладных кончиков ушей, хотя глаза все-таки
чуть подведены.
Зато вот платье на ней было... я бы сказал, вызывающее. Короткое -
чуть ли не до колен - черное, только у самой шеи ярко белела полоска
воротничка. Ладно, хоть без этого... как бишь его... декольте. Зато руки
почти все на виду.
Нет, я, конечно, все понимаю, и, вообще-то, даже приветствую... В
конце концов, в двадцатые одевались и похлеще - пока не выяснили, что для
фиговых листочков расейский климат, мягко говоря не тот. Но я-то рос в
восьмидесятых, когда разве что паранджу не ввели, и то исключительно по
идеологическим соображениям.
- Добрый вечер, господа, - проговорила девушка. Голос у нее оказался
очень звонкий и... чистый. А то я уж было начал опасаться, что она, как
некоторые свежезапалившиеся звездочки, пытается скомпенсировать недостаток
таланта недостатком одежды.
- Я спою вам сегодня несколько песен. И первая из них - "Весна".
Эту песню я уже слышал - она несколько раз мелькала в эфирнике.
Незатейливая и совершенно незапоминающаяся мелодия. Но исполняла ее девица
Марина хорошо. С чувством.
Пожалуй, решил я, рассеяно вертя в руках бокал, прикинуться
восхищенным до глубины души поклонником особого труда не составит.
Попробовать пригласить ее к столику и попытаться найти ее... гримерку, что
ли. Должна же она где-то переодеваться в это... безобразие.
По-моему, это была третья по счет песня... или четвертая? Неважно!
- А сейчас песня для тех, - девушка на миг задумалась, - кто в далекой
стране сумел сохранить веру, любовь и надежду. "Афганская сказка":
Пробелило курганы поземкою рано
Вечерами одной не гуляется, Таня.
В сентябре проводила на службу Ивана
А служить ему выпало в Афганистане.
На миг мне почудилось, что я уже слышал где-то эту песню - так знакома
была мелодия. Или просто близка.
Я отчетливо увидел в призрачном свете колдовского зрения берег
безымянной горной реки, темную груду сбитого транспортного ковра -
магозащита не сумела уберечь его от "эрликона" - и бесчисленные белые
квадратики уплывающих вниз по теченью солдатских писем.
Пролетела весна - и лето настало.
Поднялся одуванчик, готовясь к полету.
И нашла она в ночь на Ивана Купала.
Чародейный цветок у степного болота.
Попросила его: - Посвети мне в тумане.
Я тебя напою и от зноя укрою.
Ну а ты помоги мне увидеться с Ваней.
За горячей пустыней, за снежной горою.
Белые вершины оставались справа по борту. Мы летели уже второй час, и
впереди раскинулось плоскогорье Талим-Шах и трое!.. трое не вернулись из
этого рейда и мы даже не смогли вытащить их тела - нас зажала оркская
банда, пришлось менять позицию, вызвали "прикрышку", а после драконов там
не осталось ничего, даже пепла - только спекшийся камень...
Девушка пела... а я сидел и смотрел на нее... сквозь нее... туда где
за пределами светового круга стояли призрачные тени в окровавленном
камуфляже. Не было видно только лиц, но мне и не нужно было их видеть - я
помнил их. Всех их.
Мы подъехали к броду вечером, но темнеть еще не начинало. А до кишлака
на том берегу, было, версты три. Мы даже не успели толком расположиться -
воздух наполнился свистом и мины рванули чуть впереди - первый залп лег
недолетом. Несколько воткнулось в песок почти рядом с нами и все здорово
струхнули, но они так и не взорвались - китайское барахло, в них взрывчатки
не было, потому и улетели дальше остальных. Майор приказал сворачиваться -
кто бы там не был, в этом кишлаке, нас они рядом терпеть не желали.
Три душмана вдоль берега ставили мины.
На подмогу к себе призывая Аллаха.
А на плотной стене остывающей глины
Пела нежную песню какая-то птаха.
Под моими пальцами что-то жалобно треснуло. Я механически переломил
полированную планку пополам... потом еще раз. Потом до меня, наконец,
дошло, что я делаю, и я быстро запихал получившиеся щепки под скатерть.
По-моему, хлопал еще кто-то, кроме меня. Не помню.
Ноги, казалось, сами вынесли меня наружу. К счастью, на этот раз
извозчика ловить не пришлось - украшенный черно-белыми шашечками ковер
парил поодаль и мгновенно среагировал на призывный свист.
- Гони! - потребовал я, плюхаясь на подушки.
Пилоту, похоже, подобные закидоны пассажиров были не впервой. Он
спокойно набрал высоту и лишь саженях в ста от земли, не оборачиваясь,
осведомился: - Прямо?!
- К Цветочному гони! - Заорал я так, что, наверное, расслышали
прохожие внизу, и, чуть отрезвев, добавил. - Ближайшему.
Больше всего я опасался, что торговцы уже разбрелись. Времени уже - не
так, что бы позднее, но, по нонешним меркам, достаточно тревожное.
Слава Богу! Под деревянными навесами еще переминалось с лапы на лапу
достаточно зеленых и пупырчатых лиц орочьей национальности и, пролетая над
ними на бреющем, я разглядел искомый мною... предмет.
- Вон к тому!
Не дожидаясь, пока ковер опустится, я перегнулся через борт, и, ткнув
в нужное ведро, крикнул.
- Сколько?
- Э-э, дарагой. - Орк ожесточенно зачесал затылок. - А сколько надо,
а?
Вся его тяжкая мыслительная работа была выписана у него на морде
огненными буквами - день почти что закончился, цветы не проданы, но клиент
на прокатном ковре, по всему видеть торопится - заломить покруче, потом
сбросить и попытаться втюрить максимум цветов.
- Все!
- Ы?
- Все забираю, морда зеленая, понял, да!?
- Весь ведро!? - уточнил орк. - Это будет... э-э... будет...
Не дожидаясь, пока он продерется сквозь трясину арифметических
подсчетов, я рванул кошелек, сыпанул несколько талеров прямо на ковер -
пилот сгреб их в тот же миг, хоть и сидел все время спиной - швырнул
кошелек прямо под сапоги торговца и сгреб всю охапку - колючих, черт! -
безупречно алых роз на ковер.
- Гони!
- Прямо?
- Обратно гони!
Пожалуй, дверь в служебные помещения я пнул излишне сильно. Не стоит
так обращаться с имуществом, тем более, чужим. Ладно, хоть не вышиб
напрочь.
Но все равно я решил исправить свою ошибку и дверь в гримерку пинать
не стал. И стучать тоже.
- Кто... Ой!
Несколько секунд мы с девицей Мариной ошеломленно смотрели друг на
друга. Точнее, я смотрел на изящную, кружевную, прозрачную, да ко всему же
изрядно задравшуюся сорочку, а госпожа Валевич глядела на охапку роз из-за
которых выглядывали... пожалуй, что только мокасины "Ред Бул".
А потом руки у меня словно сами по себе разжались и цветы начали
медленно-медленно падать на пол. Один, два, дюжина - бух - и на полу
гримерки образовалась алая копна.
- Это... мне?
Я сглотнул и попытался хотя бы кивнуть, но сумел всего лишь моргнуть,
зато довольно явственно.
- Ой! - Девица придала кулачки к подбородку.
Какая же у нее ослепительно милая улыбка - подумал я и сообразил, что
стою, все еще растопырив руки. А еще я сообразил, что вот уже полминуты
бесстыдно пялюсь на... на... и начал медленно подстраиваться под цвет пола.
Интерлюдия
Валентин Зорин
Люблю бетон! Так по нему красться хорошо - не передать! Просто чудо,
как хорошо. Тихо ступаешь, не скрипит ничего, и домовые бетона не любят.
Сквозь доску домовому просочиться - как раз плюнуть, а вот через
железобетон - ни-ни. Значит, соглядатаев этого рода можно не опасаться. А
на прочих - вон, гапон наш стоит с крестом наготове.
И ничего бы им, сволочам, не было, если бы не зарывались, вот что
характерно! Жадность людей губит, недаром причислена она к смертным грехам.
Наши орденцы, правда, так дело повернули, что за смертные грехи как раз по
смерти и судят. Но это уже теология.
А так - ну судите сами. Повадилась одна банда московскими квартирами
торговать. По бумагам, само собой, продавала их не банда, а фирма, но кто
же на бумаги смотрит? Орки орками... то есть урки урками . Скупают у
стариков квартиры, наводят косметику, потом перепродают. А старушки куда-то
все деваются. Уезжают, наверное, к внучкам на Кудыкину гору.
Мы все гадали, какими утюгами они старушек пытают. Даже договора
проверяли - нет, подписано по доброй воле! Никому и в голову не приходило,
как на самом деле у них все устроено. И не пришло бы, когда б наших фраеров
жадность не заела.
Никто старушек не пытал. Убивали их сразу. Смертельная доза миндальной
кислоты в чай - и каюк бабушке. А наготове стоял некромант, который этих
бабушек быстренько поднимал на ноги. Зомбабушка подписывала все, что ей
подсовывали, после чего ее упокаивали - уже навеки. Зомби, конечно, и так
никому и ничего не расскажет, ежели его правильно заколдовать, но для
надежности... Тем более, что тела зомби разлагаются очень быстро, а от
изначальной ауры остается на костях шиш да ни шиша.
Так бы и уменьшалось поголовье московских пенсионерок стремительными
темпами, ежели бы этим уркам не захотелось огрести двойной гонорар. В самом
деле - бабка почти совсем свежая, а они - на помойку. Непорядок. И решили
они этих бабок приспособить к делу. Начали с малого - записали в нищенки.
Замотали в тряпье, измусолили во всякой дряни - поди разбери, чем там от
бабки несет, грязью или тухлятинкой? А потом аппетит пришел во время еды. И
начали эти зомбированные бабки осаждать конторы по всей Москве. То в одну
аферу влезут, то в другую. Обнаглели их хозяева вконец. Но и это бы им
сошло с рук.
А погорели смешно. Мало им было прикарманивать старушечьи
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг