Двое братьев сперва рубились плечом к плечу с ним, но потом битва
растащила их в стороны. Время от времени Халльгрим разыскивал их глазами.
Эрлинг делал нелюбимое ратное дело, как всякое другое - спокойно и без
лишних слов. Но Халльгрим знал, какой воин просыпался иногда в сердце
кроткого Эрлинга. Его противники валились один за другим. Люди, ходившие на
красном корабле, могли гордиться вождем.
Секира Хельги размеренно взлетала над головами... Гардский шлем издали
виднелся среди других. Хельги дрался без щита, и под дареной гардской
броней не поскрипывало железной кольчуги. Гудмундовы люди наверняка
изумлялись словенскому воину, разившему их халогаландским топором.
Изумлялись неслыханному боевому кличу, которым он сопровождал свои удары:
- Ас-стейнн-ки!
Это был страшный счет: с каждым ударом падало по человеку.
Крылья ратей схлестнулись намертво и теперь перемалывали друг друга,
покачиваясь то вперед, то назад... Люди, родившиеся далеко от Роси-Булги,
прорывали копьями брони, падали и вытаскивали ножи. Опьяненные кровавым
вином, убивали и умирали сами.
Но решать судьбу сражения предстояло не им. Мертвые тела печенегов
заполнили волчьи ямы, приняли в себя словенские стрелы. Не увидеть им
больше родных степей, не обнять ласковых жен, не взять на руки детей! Не им
делить добычу и снимать с мертвых дорогие одежды. Мимо них, над ними
полетели копыта рослых коней. Мохо-шад повел вперед свою главную силу...
- Вперед, сыны Тогармы! - во второй раз прозвучал его голос. Качнулось
на древке, наклонилось священное знамя Волка. И поплыло, следуя за белыми
перьями его шлема. Туда, где схватка кипела теснее всего. Немного ходило
под солнцем храбрецов, равных царевичу Мохо.
Тридцать аль-арсиев ехали следом... Индийские клинки разваливали на
словенах клепаные шлемы. Они шли полукругом - и этот полукруг был схож с
косой, занесей-ной ангелом смерти.
Камнем на пути смертной косы встала дружина боярина Вышаты! Он и его
молодцы и вооружены были получше, и к воинскому делу привычны поболе
других.
Длинными копьями встретили арабских коней. За ноги потащили с них
седоков...
Чурила хорошо видел, как надломился полумесяц. Но слишком много было
хазар! Пронзенные железом, порубленные, затоптанные, гибли Вышатины люди.
Только сам боярин старым медведем еще долго ворочался в кругу
обступивших врагов. Нежелана и Лют смотрели в ту сторону не отводя глаз. И
кинуться бы на помощь, и пришпорить коней!
Страшно рубился боярин и красиво... Так красиво всякое дело, когда
делают его умеючи и с любовью. Не считал ран, не берегся, уже зная, что
падет.
Однако падать не торопился. Стоял по колено в поверженных вражьих
телах. Валил каждого, кого доставал тяжелым мечом...
Но вот подплыл к Вышате белый султанчик на шлеме царевича Мохо. Шад
был молод и свеж - не тронут ни усталостью, ни разящим железом. Сошлись -
один на один!
Издалека разглядели Вышатичи, как пошатнулся, поник серебристый
боярский шлем. Как опустился и не взлетал более иззубренный меч...
Взяла-таки верх упругая, быстрая молодая сила.
Не выдержала Нежелана:
- Княже... дозволь.
Чурила нехотя обернулся. Кому другому не ответил бы вовсе.
- Не время...
Он смотрел на реку.
Хан Кубрат хорошо знал хазар, знал царевича Мохо. Из-за острова,
лежавшего посередине реки, выдвинулись корабли. Один за другим они
взметнули пестрые крылья. И ветер погнал их прямо на берег. Знай
посверкивали мокрые весла!.. Низко сидели в воде нагруженные драккары. За
драккарами поспешали отяжелевшие снекки. За шумом битвы не слыхать было
пугливого ржания множества лошадей...
Хазары оглянулись, когда корабли стали втыкаться в песок у них за
спиной. С плеском падали в мелкую воду тяжелые сходни. Булгарские воины
бегом выводили коней. Самые нетерпеливые выпрыгивали через борта.
В этом месте не было крутого обрыва: всадники резво вылетали наверх и
сразу строились для боя. Уже плясал под ханом Кубратом рыжий, как хорошее
золото, скакун. Пылало в солнечных лучах хвостатое знамя!
Гребцы, вагиры и халейги, покидали корабли и бегом спешили за
булгарами.
Охранять корабли не оставили никого. Перемогут хазар и возвратятся,
ничего с ними не будет. А не перемогут - не все ли равно!
Старый Олав соступил на берег во главе четверки сыновей. Узорчатые
ножны хлопали по бедру.
- Не ходил бы ты, отец, - сказал Бьерн. Гуннар добавил:
- Халльгрим тебя не похвалит.
Взрослые мужи, перед отцом они все еще были мальчишками. И даже теперь
отваживались лишь на совет.
Олав обвел их глазами. Не всякая седая борода могла похвалиться таким
потомством... Бьерн, Гуннар, Сигурд. И приемыш Гудред Паленый, внук
великого Лодброка, со своей каменной секирой в руке... Статные, сильные,
голубоглазые... живые.
- Халльгриму, - сказал Олав, - я дал кормщиков не хуже, чем я сам.
Он закинул за спину щит, что был знаком еще с ударами Рунольва
Скальда.
И зашагал вверх, на зовущий голос рога. Старшим над воинами с кораблей
Халльгрим поставил Торгейра Левшу. А вагирами повелевал Дражко, Олегов
боярин.
Давняя, застарелая ярость направила булгарский удар! Выплескивалась
обида, поколениями жившая у каждого очага. Навеки оставленная великая
степь.
Глаза женщин, уведенных в гаремы Атыла!
Нет страшнее противника, чем воин, знающий, что заслоняет собственный
дом.
Хан Кубрат несся в битву первым, и обнаженная сабля светилась у него в
руке. Сколько ни уговаривали его распоряжаться боем из безопасного места -
не послушал. Скакали следом отважные братья. Сидели в юрте смышленые
сыновья. Не останется пустым ханское седло.
Над гудевшей землею неслись они в спину хазарам, завязшим, как в
болоте, в пешем войске врага... В густой пыли бежали за всадниками воины с
кораблей. Не всех же порубят булгары, останется и им!
Мохо-шад разглядел летевшую опасность и понял, что не успеет
развернуть свое войско и встретить Кубрата как следовало. Он уже бросил в
бой все, что имел. Думал смести, затоптать пешее ядро словен, а вышло -
погорячился... И не было рядом Алп-Тархана, умевшего столь многое
предусмотреть!
Вот тогда-то и достиг его ушей слитный, леденящий крик, от которого
когда-то вздрогнули в Барсучьем Лесу бесстрашные юты... Это князь Чурила
Мстиславич надвинул урманский шлем на глаза и рукой в рукавице выхватил
меч:
- Вперед!
Его вятшая, старшая дружина - бояре - с самого начала битвы дралась в
полках: пример для простых ратников и присмотр. Но стояло за князем
достаточно юных отроков и могучих мужей, чтобы опрокинуть хоть кого!
Кременецкие и круглицкие - вместе. Все в кольчугах, с грозными мечами,
ринулись они за князем. Попробуй останови...
Железные челюсти были готовы сомкнуться, перекусить пополам хазарское
войско. И показалось царевичу Мохо, будто в небе над ним померкло светлое
солнце, а под ногами заколебалась земная твердь.
И то добро - не видел своей невесты круглицкий князь Радим!
Пласталась в беге злющая кобылица. Всякий, кто не знал, только принял
бы Нежелану за безусого отрока, не по-мужски легкого в кости. Воины
постарше все норовили заслонить поляницу - кто щитом, кто собственным
телом, залубеневшим от шрамов... Да поди за ней угонись!
Вот приметила хазарина, с поднятым копьем спешившего наперерез. В
черту сдвинулись у переносья соболиные брови. Гибким девичьим телом
увернулась от удара.
Свистнул в руке беспощадный клинок. И что ветром выдуло из седла
черного степняка!
Стрела на излете клюнула ее в ногу, но застряла, не пробив сапога.
Прямо перед собой Нежелана увидела спешенного хазарина, со всех ног
улепетывавшего прочь... И погналась, занося меч. Но шарахнулась кобылица -
и Нежелана впервые промахнулась, не сняла с плеч вражью голову, только
сбила с нее шлем.
Русые вихры вместо хазарских черных кос оказались на той голове! Упал,
беспомощно заслонился руками... И из-под этих рук глянул на нее глазами
родного брата.
- Любим!
Не стала марать меча о труса. Мигом расправила тугие кольца аркана,
свернутого у седла. Метнула, ударила пятками кобылицу - и поволокла брата
по земле, по кровавым телам. Словенина - к словенам в полон!
Дружина - она дружина и есть. Куда князь, туда все княжьи. Скатится
его голова, и они свои сложат неподалеку. Шел за князем меченоша Лют... Но
что поделаешь, если судьбе было угодно провести его по тому самому месту,
где он в последний раз видел отца!
Не ведал отдыха меч у Люта в руках. А глаза, непослушные, помимо воли
все рыскали по сторонам - не видать ли боярина?
И ведь разглядел. Повернулся в ту сторону, где гуще лежали мертвецы, и
признал край втоптанного в землю плаща.
Ни разу не называл Лют Вышатич отца - отцом... Не назвал и тут. Но
некая сила вынула его из седла. Бросила наземь, на колени. Видга кружил
рядом на Воронке, охранял.
Обдирая пальцы, Лют расстегнул на боярине железный ворот кольчуги.
Сдвинул со лба, с седых кудрей, просеченный шлем... Открыл глаза
Вышата... увидел сына... хотел что-то сказать, да не смог. Лишь выпустил из
ладони Береженый меч, нашел руку Люта и сжал.
И - угас...
Лют прикрыл его хазарскими щитами, благо их достаточно валялось
вокруг.
И пустился вдогон князю, чей урманский плащ мелькал уже далеко...
Третьяка-новогородца никто в битву не звал. Он пошел сам, напросившись
на корабль к Торгейру Левше. Толи чем приглянулся ему калека халейг, то ли
надеялся вернее встретить его отца... На корабле Третьяк греб за двоих. А
когда побежали на берег - обогнал всех, подоспев к схватке едва не вперед
конных булгар.
Он не буйствовал с того самого дня, когда его подобрали отроки. Но тут
безумие снова его оседлало! Кинулся в самую гущу, отбросив топор, которым
его вооружили. Содрогайся, кто не видел, как дерется бешеный берсерк. Со
звериным криком намертво стиснул пальцами чью-то загорелую шею... И пал тут
же, пронзенный несколькими копьями враз.
Торгейр не успел его защитить.
Люди Эрлинга Виглафссона шли за ним с тою же яростной силой, что
когда-то по палубе Рунольвова корабля... Эрлинг Приемыш не любил
воинственных слов. Никто никогда не слыхал, чтобы он называл себя викингом.
Но ни один враг не мог похвалиться, будто видел, как выглядела его спина!
Все бешеней делалась битва.
До предела разгорелся костер, в который с обеих сторон было брошено
равное количество дров. Эрлинг давно уже потерял из виду Халльгрима.
Сражение не давало ему времени гадать, дрался ли еще его старший брат или
уже погиб.
И лишь секира Хельги все так же взлетала и падала неподалеку. Эрлинг
видел, что вокруг Хельги нападавшие толпились плотнее всего. Наверное, сам
Хельги тоже это видел. И гордился.
- Ас-стейнн-ки! - все так же бесстрашно звучал его клич. С этим именем
для среднего сына Ворона не существовало ни боли, ни усталости, ни страха
за свою жизнь.
Олав кормщик шагал вперед, окруженный сыновьями. Хазарские всадники
разбивались о них, как вода о каменную скалу. Будет пожива воронам и
волкам!
Там, где проходили эти пятеро, оставалось чистое поле.
Сыновья Можжевельника как могли защищали отца. Но особой нужды в том
не было. Никогда еще не пятился он от врага, будь то сам Рунольв Скальд или
эти воины на тонконогих конях... Если и жили на свете бойцы лучше, чем он
сам,старый Олав пока еще не встретил ни одного...
И сыновья долго не могли поверить в случившееся, когда он упал.
Казалось, Олав просто остановился перевести дух и склонил седую голову
на грудь, прислушиваясь к далекому зову... И рухнул лицом вперед, так и не
разжав ладони, стиснувшей черен меча.
На нем не было ран.
Просто замерло давно уставшее сердце.
Один призвал его к себе - знать, понадобился ему еще один искусный
мореход для небесного корабля Скибладнир...
Почти до человека были равны сдвинувшиеся полки.
Но для одних это был просто набег, суливший славу, золото и рабов.
Другим - из-за полей и лесов глядел в спину родительский дом... Глядел
со строгостью и надеждой - не осрами!
Долго не находилось равного Эрлингу среди Гудмундовых людей. Когда
гарда-конунг повел своих конников, он уже отбил первый вражеский натиск и
сам пошел вперед, валя всех, кого встречал. Но тут сыскалась погибель и на
него!
Рассерженной змеей прошипел чей-то клинок, глубоко ужалил Эрлинга в
левое бедро.
Жестокая боль кипятком обдала ногу, разом сделала ее чужой, тяжелой,
непослушной. Эрлинг упал на одно колено, продолжая бешено отбиваться.
Осмелевшие недруги тут же взяли его в кольцо, обложив, как
затравленного кабана.
Он не стал звать на помощь. Но не зря говорили про Хельги, будто в бою
у него и на затылке открывались глаза! Он заметил беду. И не встало между
братьями ни зеленоокой красавицы Гуннхильд, ни иных прежних обид... Хельги
бросился на помощь, прорубая себе путь. И встал над Эрлингом, который к
тому времени распластался на земле без сознания и без сил. И как пошел
выписывать секирой светившиеся круги:
- Ас-стейнн-ки!
И умирал всякий подходивший к нему близко. Ибо недолго живет мелкая
пташка, заглянувшая в глаза орла.
Гудмунд Счастливый, херсир из Халогаланда, наконец-таки высмотрел
словенского конунга... И двинулся сквозь кровавый беспорядок сражения,
расшвыривая врагов и не выпуская из виду остроконечного шлема.
Щит висел у Гудмунда за спиной. Он двумя руками держал тяжелое копье
Гадюку и рубил им и колол, не давая пощады... Он поклялся истребить
гарда-конунга. Он выполнит свой обет.
Он переступал через раненых и убитых, перебирался через мертвых коней.
Не оступятся ноги, привыкшие к Скользкой палубе драккара. Не ошибутся
глаза, привыкшие высматривать в море вражеские паруса.
Раздавая удары, он шел все вперед и вперед. И про себя славил Одина за
ниспосланную удачу. Он знал Тор-лейва конунга лишь по рассказам хазар. Но
понял, что не ошибся, увидев шлем с горбатой стрелкой, тот самый плащ и
украшенный бляшками пояс... Еще понял - достойного вождя выбрал себе его
Торгейр. Счастлива была земля, рождавшая подобных бойцов. Конунг яростно
защищал кого-то, бессильно поникшего у его ног, - и люди Гудмунда побитыми
псами отскакивали прочь. Раз за разом взвивался над головами свистящий
топор, и далеко был слышен неведомый Гудмунду клич:
- Ас-стейнн-ки!
Гудмунд побежал, раскачивая в руках облитое железом древко.
Сколько добрых мужей пало без толку, не сумев одолеть гардского вождя.
Он покажет им, как это следует делать.
Не было воина опытнее, чем Гудмунд Счастливый.
Он безошибочно подгадал тот краткий миг, когда Торлейв конунг
повернулся к нему спиной.
И ударил.
Без промаха, с разбегу, вложив в этот удар всю силу рук, все свое
искусство бойца!
Ударил и сам едва устоял на ногах. Он думал, что придется прорывать
кольчугу, а кольчуги не оказалось. Скользкое древко так и рванулось у
Гудмунда из рук. Тяжелая Гадюка прошила соперника насквозь, как игла тонкую
парусину...
Но херсир все же устоял и проворно отскочил назад, выдернув
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг