добротный кожаный пояс - подарки отца, которые он до тех пор хранил бережно
и ревниво, - к Видге подошел Сигурд и взял его за плечо.
- Что ты делаешь?
Рука Сигурда слетела с дернувшегося плеча. На обезображенном синяками
лице горели бешеные глаза. И Сигурд отошел, смекнув, что спрашивать дальше
было небезопасно.
Разбуженный шумом, поблизости зашевелился Скегги. Зевая, приподнялся
на локте и увидел, что Видга натягивал на плечи кольчугу...
- Ты куда? - испуганно спросил малыш. Видга, обдирая пальцы, застегнул
на себе железные крючки и коротко бросил:
- Я ухожу.
Он вскинул на плечо тощую котомку. Выдернул из-под лавки верные лыжи.
Бьерн встал было у. него на дороге,. но Видга опустил руку на нож.
- Мы не ссорились с тобой, Олавссон.... Бьерн, далеко не трус, счел за
лучшее предоставить его самому себе.
- Не наше это дело, - остановил он Сигурда, пытавшегося выйти за
беглецом. - Я уже оказался раз между двумя жерновами. И не советую тебе
совать туда нос!
Лыжи размеренно несли Видгу к лесу, черневшему впереди. Он гнал себя
беспощадно - пришлось остановиться передохнуть, еще не добравшись до
деревьев... Какое-то время он стоял неподвижно, потом сбросил на снег свою
котомку, сел на нее и застыл.
Куда бежать, для чего?
Мороз, от которого с гулом трескались стволы, легко раздвинул лохмотья
его изодранной куртки, тронул мокрую от пота кольчугу.
Видга не почувствовал, как волосы надо лбом подернул ледок. А если и
почувствовал, ему это было безразлично.
Морской берег... и корабли под полосатыми парусами, что один за другим
проходили у горизонта... и никогда не сворачивали к берегу - взять его с
собой... Не было больше тех кораблей: ушли далеко, назад не вернутся.
А ведь восходило же, алым цветком распускалось над фиордом прохладное
утро, и маленький мальчик шел к морю, ласкавшему черные камни... и чайки
вились над ним с криком, и плакали надрывно, и он не знал, о чем они
плачут, ведь вокруг так хорошо.
Облачко вплотную придвинулось к луне. Видга посмотрел на черную тень,
подкрадывавшуюся к нему по широкому лугу. И закрыл глаза. Чайки незримо
летели над ним, летели к далекому берегу...
Нежданно раздавшийся звук спас ему жизнь. Оцепенение вмиг слетело с
Видги при мысли о погоне, которая потащит его обратно домой. Ну нет, просто
так они его не возьмут.
Но это не было погоней. Маленькая фигурка бестолково ковыляла по его
следу, неся за спиной большой круглый щит.
Скегги!
Видга вполголоса выругался, послав кого-то на север и в горы, а после
того в брюхо к Мировому Змею. Потом поднялся на окоченевшие ноги. Следовало
бы продолжить путь, но не подождать теперь маленького скальда значило бы
загнать его насмерть.
Торопясь к Видге, малыш наехал лыжей на лыжу и шлепнулся в снег,
оказавшись под щитом. Арфа выкатилась из мешка и потонула в сугробе. Видга
поднял ее и сунул обратно.
- Возвращайся, - сказал он мрачно. - Я не знаю, куда я иду, только то,
что ни очага, ни одеяла там нет!
Скегги привстал, чтобы тут же вновь запутаться в лыжах и рухнуть
обратно, успев только взмолиться:
- Не бесчести меня, хевдинг. Я ведь не обещал следовать за тобой лишь
до тех пор, пока ты будешь удачлив! Видга поставил его на ноги и повернулся
к лесу.
- Ты мне вовсе ничего не обещал.
Скегги понял это так, что ему позволили остаться. И храбро двинулся
вперед, утирая слезившиеся глаза.
Между тем его бросало то в холод, то в жар. И веки смыкались сами
собой, требуя сна. Дома... дома стоило попросить у доброй старой рабыни
горстку сушеных ягод, и...
Дышать почему-то становилось все трудней. Скегги поправил на плечах
котомку и закашлялся. Черные деревья держали луну на растопыренных голых
ветвях.
Видга честно старался приноровить свой размах к запинающимся шагам
непрошеного спутника, но пару раз, задумавшись, убегал далеко вперед.
- Я боюсь, хевдинг... - чуть не плача, выдавил маленький скальд, когда
Видга вернулся к нему в очередной раз. - Ты... пожалуйста... не уходи так
далеко...
- Боишься? - проговорил Видга зло. - Тебя никто не звал!
Скегги ответить не посмел. Вместе выбрались они на широкую поляну... и
почти сразу услышали близкий вой.
Это был голос матерого вожака, ведущего свою стаю. В тоскливой песне
звучали голод и смерть.
Скегги от ужаса сел прямо на снег. Видга за шиворот подтащил его к
ближайшей сосне и коротко приказал:
- Лезь.
В тощей груди сына Орма сыскалось достаточно мужества, чтобы спросить:
- А ты? А как же ты?
Видга без большой натуги поднял его, подсаживая на нижние ветви -
сосна, возросшая на просторе, вымахала не столько вверх, сколько в ширину,
- и сказал:
- Ты не промолчишь, Скегги Скальд, когда станут спрашивать, дорого ли
я ценил свою жизнь.
Настанет для него новое утро или не настанет, но волки могли не
рассчитывать на легкую поживу... он вытащил нож и повернулся туда, откуда
слышался вой.
Что-то мягко шлепнулось в снег у него за спиной. Скегги преданно встал
рядом - хоть и подгибались от страха трясущиеся коленки...
- Ты тоже не промолчишь, хевдинг... когда станут спрашивать, бросил ли
я тебя в беде.
Волков они увидели сразу, как только те выскочили на открытое место.
Серые привидения пластались над снегом, светя мертвенными огоньками
глаз.
Громадными скачками надвигался на Видгу вожак - широкогрудый,
лобастый, с ухом, разорванным в схватке за волчицу... Посмотришь на такого
один раз и никогда не позабудешь. За ним, чуть приотстав, неслась молодая
подруга, гибкая, как стальной прут, и не менее свирепая, чем ее супруг. А
уж за нею неровными скачками шли трое сыновей-сеголетков, для которых
кровавая добыча была еще наполовину игрой.
- Будет у меня волчья куртка, как у берсерка Соти! - не оборачиваясь,
сказал Видга хрипло. - Первый мой! Скегги не отозвался.
Вожак прыгнул со всего разбега, привычным усилием бросив в воздух
могучее поджарое тело... Он метил в горло. Он никогда не промахивался.
Видга поддел рукой жарко ощеренную морду, уходя от клыков, и
одновременно ударил ножом.
Рука его была верна. Пораженный в сердце, волк умер, не кончив прыжка.
Он так и не пустил в ход зубов, но его мертвое тело рухнуло Видге на
грудь и опрокинуло его навзничь. А с ним и Скегги, не сумевшего отскочить.
Видгу с силой ударило головой о сосну. Яростным усилием он сбросил с
себя зверя, готовый к смертному поединку с волчицей... но увидел только
Скегги.
Малыш смотрел на него, закусив губы и сжимая в руке меч, впервые
окрасившийся кровью.
- Где волчица? - прохрипел Видга, поднимаясь.
Волчица корчилась неподалеку, загребая лапами снег. Оскаленная,
залитая пеной морда тянулась к древку стрелы, пронзившей ее бок...
Сеголетки во весь дух улепетывали к лесу. А за ними, захлебываясь бешеным
лаем и быстро настигая, мчался самый громадный пес, какого Видга или Скегги
когда-либо видели.
Оставалось дождаться хозяина. Быть может, это сам Улль, древний Бог
поединков и охоты?
Но все кончилось куда проще. Видгу так и перекосило при виде знакомой
меховой шапки, которую он только что срывал с ненавистной кудрявой
головы...
Огромный пес вернулся победителем, хотя и припадая слегка на переднюю
лапу. Он преданно завертелся около Люта, а на чужаков сдержанно зарычал.
Лют приструнил его, поименовав Волчком. Потом вытащил свою стрелу, долго
чистил ее и прятал в колчан. И наконец спросил, не глядя на Видгу:
- Далеко собрался-то?
Видга молча встал на одно колено и принялся завязывать ремни.
- Послушай, - сказал Лют. - Я... рассказал им, что это я начал.
Видга привязал лыжу и повернулся к Скегги:
- Вставай. Надо идти.
- Я сейчас, - отозвался Скегги и привалился к сосне, закрывая глаза. -
Я сейчас... ты иди, Видга хевдинг... я догоню...
Видга взял Скегги за руку, чтобы поднять его силой, но безуспешно -
маленький скальд висел мешком.
- Плохо дело, - сказал Лют. - Уморить его хочешь, больного?
И тогда Видга двинулся прямо на Люта, ощупывая у пояса нож. Сын ярла
спас ему жизнь. Ну что же. Тем лучше...
- Я не буду драться с тобой, - сказал Лют.
- Будешь, - сказал Видга почти весело. - Видишь эту луну? Она и то
знает, что один из нас здесь лишний. И поторопись, этот островок заливает
во время прилива...
- Я не буду драться с тобой, - повторил Лют. Видга засмеялся,
продолжая идти. Но не дошел: звенящая тьма поглотила и лес, и луну, и
ненавистного врага с его псом... Видга рухнул лицом вниз и остался лежать.
Язык у Волчка был горячий и мокрый. Волчок, скуля, облизывал его лицо.
Видга оттолкнул собаку и сел. Первое, что он увидел, был его нож - Лют
не позаботился хотя бы затоптать его в снег.
- Это ты ударил меня? Лют покачал головой:
- Нет, - и добавил:
- Ты вот что... Пойдем-ка ко мне. Пока не замерзли оба...
Одинокое Лютово подворье стояло в самом сердце темного леса, ничем не
отгороженное от чащи, кроме жиденького забора. Лес и грозил ему, нависая
ветками над заснеженной земляной крышей, и сам же укрывал от всякого
недоброго глаза. За плечами вековых исполинов избушка стояла точно за
надежным городским забралом. Подойдя к воротам, Видга не приметил внутри
никаких сторожей. Только вился над крышей пахучий дымок. Но во дворе тут же
задохнулись лаем злющие волкодавы: без боя не подойдешь.
Окрик хозяина успокоил собак. Лют отворил калитку, и псы умильно
заскакали вокруг. Двое чужих были ими обнюханы со всей строгостью, но
вполне дружелюбно.
- Ну, нечего, пошли, пошли, - погнал их Лют. И отворил перед Видгой
дверь избы, крикнув куда-то в глубину:
- Мама! Гости у нас!
- Слышу, слышу, - долетело в ответ... Молодой викинг стоял неподвижно,
прижав к себе накрепко забывшегося Скегги. Между двумя дверьми было еще
темнее, чем снаружи. Расширенные зрачки смутно угадывали очертания стен,
одежды и какого-то имущества, развешенного на деревянных гвоздях. Пошарив
впотьмах, Лют вытащил веничек и обмел сапоги - себе и Видге. Тут же
распахнулась внутренняя дверь, и сразу задышало теплом, и в ярком свете
лучины возникла женщина - еще молодая, стройная, в туго подпоясанном
платье, с двурогой кикой на голове. Мать Люта, сообразил Видга. Другая
ярлова жена.
Долгождана, знать, была предупреждена сыном о гостях. По крайней мере
не испугалась Видги и даже вроде бы не удивилась ему. А может, просто
привыкла, что Лют во всякое время тащил домой разную обиженную тварь: то
сироту лосенка, то слепую собаку... а то, вишь ты, урманского княжича с
хворым дружком.
Тут же взяла она Видгу за жесткий кольчужный локоть и потянула
вовнутрь:
- Иди, иди, сыночек. Вот сюда, к печке... да садись, устал поди,
бедный.
Видга не помнил, чтобы с ним когда-либо так разговаривали. Каждое
слово будто гладило, утешало, ласкало...
- Малого, малого-то положи...
Он опустил Скегги на лавку и тут только почувствовал, как закостенели
руки. Скегги что-то жалобно пробормотал и свернулся клубочком. Долгождана
захлопотала над ним, стаскивая заиндевелую одежонку.
- Ох ты, - разобрал Видга, - а косточки-то светятся. Тут до него
дошло, что он стоял как есть в шапке, в меховой куртке и в сапогах, и под
ногами на чистом полу уже растекалась талая лужица. Он отодвинулся обратно
к двери, расстегнул пояс. Лют взял у него одежду и куда-то унес.
Больше всего хотелось лечь в пушистую овчину рядом со Скегги и ни о
чем не думать. Голова гудела и кружилась, как будто он и впрямь выпил не в
меру хмельного пива... Видга опустился на лавку, прислонился к стене и
закрыл глаза.
- Есть будешь? - спросил его Лют. - Садись, горячее.
Он держался сурово и хмуро.
- Не хочу, - сказал Видга. И сразу почувствовал мучительный голод.
Мудрая Долгождана, не слушая, уже снимала с печки разогретый горшок.
- Иди ешь! - позвала она Видгу. - Остынет!
Он поднялся на ноги... ноги ощутимо подрагивали. Сел к столу и с
удивлением обнаружил, что в избе, кроме Люта и его матери, обитало еще
двое.
Мальчишка помладше Скегги и старый старик... Видга с первого взгляда
распознал в них не родичей и не слуг. Просто гостей, которых, как и его
самого, когда-то подбросила к этому очагу бездомная бродяжья судьба... да
так здесь и оставила - милостью доброго хозяина и хозяйки. Деда он видел
впервые и мог бы в этом поклясться, но зато внучек был ему определенно
знаком. Уж не его ли он, Видга, таскал, схвативши в охапку, на том острове
посередине реки Рось? Его, его - ишь, смотрит, сейчас цапнет за палец...
Видга подумал, что не проведет в этом доме ни одного лишнего дня.
Но сама собой возникла перед ним жаркая миска с румяной рассыпчатой
кашей, а стол здесь, как во всех гардских домах, был высокий, колени
проходили под него свободно. Так и дохнуло в лицо, так и умыло горячим,
домашним, вкусным духом, от которого запылали обожженные морозом скулы и
вновь неодолимо потянуло на лавку... носом к стене... и не думать, ни о чем
не думать, начисто вырвать из памяти все бывшее в эту ночь.
А еще - потянуло подхватить эту миску и залепить кашей о стену,
выскочить вон и бежать, бежать без оглядки, покуда вновь не появятся волки
или не догонит где-нибудь под деревом тяжко ступающий холод... У него ведь
не было больше уютного теплого дома... и матери... и не было никогда...
И как знать, что сделал бы Видга, да отвлекся: подошла Долгождана,
поставила деревянную плошку, в которой горкой лежали крепенькие, один к
одному, соленые грибки. Лют немедля запустил в плошку руку и захрустел
ядреной шляпкой:
- Что смотришь, бери... мамка делала, других таких нету!
Дед Вышко, степенно работавший ложкой, и стремительно уписывавший кашу
внучок тоже потянулись к грибам. Если бы не это, Видга наверняка подумал бы
- хотят отравить. Сколько этой гадости он сбил ногами в Торсфиорде и здесь,
потому что ели это одни только тролли... да еще Ас-стейнн-ки...
Видга положил в рот скользкий сизоватый грибок и долго жевал. Какая
разница, отрава это или нет.
За его спиной приподнялся Скегги. Испуганно отстранился от Долгожданы,
вливавшей ему в рот горячее питье. И вскрикнул:
- Ты кто? Видга хевдинг... не уходи без меня... я не хочу...
Видга рванулся к нему из-за стола. Почувствовав его рядом с собой,
Скегги, казалось, немного успокоился и принялся послушно глотать. Но потом
неожиданно вновь оттолкнул кружку и сел. Маленький, тощий, тщедушный... Что
было мочи вцепился он в руку Видги и твердо произнес:
- Халльгрим Виглафссон! Ты, наверное, велишь меня казнить, но все-таки
я скажу!
Нездоровым, горячечным пламенем горели его глаза.
И никакая сила не убедила бы его, что Халльгрим был далеко.
Он сказал:
Внемли, Фрейр сражений, складной скальда речи! Знай, играть не станет
скальд двумя щитами, держа нос по ветру!
Если б, недруг ютов, в буре бычьих копий ты пил меньше браги, то
решать о важном ты б не торопился!
Если б, тополь шлема, об осине злата ты думал поменьше, то в бурю
кормила, евур, ты б не бросил.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг