И было уже очень похоже на то, что договаривать предстояло мечам.
А уж они-то объясниться сумеют.
Хуже всего у гарда-хевдинга были все-таки глаза - бесцветные на
прокаленном лице. Глаза ястреба, падающего с небес на добычу. Тут Халлырим
понял, чего тот от него добивался.
Поединка. Хольмганга...
Из-за мальчишки, притихшего в трюме, в кожаном мешке.
Сын Ворона не привык оценивать человека на лошади, но русский вождь
был определенно силен. И крепко верил в себя. По крайней мере, Халльгрима
не боялся нисколько. И он был здесь дома, этот шрамолицый. А Халлырим
пришел, чтобы выстроить себе дом. Начинать это с драки...
- Молод ты меня бить, - сказал он миролюбиво. Еще он хотел сказать,
что нужен ему был Торлейв конунг сын Мстилейва, а вовсе не подвернувшийся
под руку сопляк, которого он был готов выпустить хоть сейчас, если только
всадники и вправду были конунговыми людьми... Гарда-хевдинг опередил его:
- Может быть, и молод, но зато не боюсь. Халльгрим оглянулся на своих
и зарычал сквозь зубы:
- Весло!
Видга первым подставил ему свое. И он свирепо шагнул через борт на
скользкую пружинящую жердь. Воины замерли на местах, глядя ему в спину:
поскользнись Халльгрим, срам будет несмываемый.
Но Виглафссон благополучно соскочил на песок... Гарда-хевдинг спрыгнул
с седла и пошел ему навстречу, и Халлъгрим только тут как следует
разглядел, на какого соперника напоролся. Благосклонная судьба не обделила
сына Ворона ни плечами, ни ростом, - этому бойцу голову задирать не
приходилось. Он молча смотрел на подходившего Халльгрима, не торопясь
хвататься первым за меч.
Две дружины смотрели на двоих вождей. Ни те, ни другие не могли
похвалить своего хевдинга в ущерб вражескому. Лицом к лицу стояли два
воина, и самый придирчивый глаз не нашел бы в них недостатка. Стояли грудь
в грудь - как два орла!
Ну, убью, а дальше, подумал Халлырим, глядя гардцу в железные серые
глаза. Вот тебе, конунг, твоя Ас-стейнн-ки, а вот голова твоего ярла. Или
он меня? Подойдет Хельги и...
Гарда-хевдинг повел плечами, и из-под просторного кожаного одеяния
послышался металлический скрип.
- Мне твоя жизнь не нужна! - бросил он Халльгриму, как подачку. - Меч
вышибу - отдашь мальчишку! И духу вашего чтобы здесь больше...
- Коня твоего возьму, - сказал ему Халльгрим. А про себя подумал:
этого убьешь.
Он опустил руку к мечу, следя за тем, как гардский вождь неторопливо
проделывал то же. Пальцы обняли знакомый черен, выложенный потертым
серебром, и меч выполз из ножен с шипением потревоженной змеи.
Не трону, внезапно решил Халльгрим, чувствуя, как привычно подобралось
все тело, как нашли опору крепко расставленные ноги, как глубоко и емко,
точно перед прыжком в прорубь, вошло дыхание в обтянутую панцирем грудь...
Обезоружу, и хватит. От этой мысли сразу стало спокойно и легко на душе.
Халльгрим ударил первым, заранее зная, что его противник не из тех,
кого можно обмануть, провести обманным движением, безнаказанно достать
острым железом... Так и вышло. Как ни быстро мелькнул его меч, черноволосый
ифая поймал его и остановил на середине пути. Тяжелые лезвия скользнули
одно по другому и замерли, сцепившись коваными крестовинами. Кто кого?
Они одновременно отскочили каждый в свою сторону. Не одолел ни один.
Халльгрим впервые встретил равного себе.
И вот уже гарда-хевдинг со свистом обрушил на него меч. Халльгрим
отбил чужую сталь в двух ладонях от своей головы. И в следующий миг
полоснул шрамолицего по плечу. Легкая кожа повисла трепещущим лоскутом, на
солнце блеснуло переплетение железных звеньев. Кольчуга!.. На торгу за нее
попросили бы полкорабля.
Величайшего бойца выставил против него Торлейв конунг. Тем почетней
будет победа.
И снова пропел гардский меч, и снова Халльгрим заставил его со
скрежетом отлететь прочь. Меч только щелкнул по его плащу, надвое разорвав
вышитое полотнище. Свободной рукой Халльгрим содрал его с плеч и швырнул
вниз по течению, чтобы не мешал.
Гарда-хевдинг оскалился в улыбке: знать, и ему достойные соперники
попадались нечасто.
Кто кого?
Они месили сапогами влажную землю, прыгая то вперед, то назад.
Нападали и защищались. Опускали мечи так, что казалось - вот-вот вгонят
один другого в рыхлый песок! Две дружины затаили дыхание, одни в седлах,
другие на корабле.
Два вождя стоили друг друга. Что будет, когда за оружие схватятся
остальные?
Вот меч гарда-хевдинга все же коснулся ноги Виглафссона... Видга
вздрогнул сильнее отца, стиснул пальцами бортовую доску. По Халльгриму и не
было заметно, что его ранили. Только левый сапог на нем начал медленно
промокать.
Он и сквитался со шрамолицым почти что сразу. Ударил так, что тот едва
не пал на колено... И поползла по рукаву, ниже плеча, широкая темная
полоса!
Рыжая Вигдис в кровь искусала губу, глаза ее горели. Кто кого?
И тут молчаливые гардские хирдманны зашевелились, встревоженно
заговорили, указывая на реку! Халльгриму оглядываться не понадобилось. Он
знал: там, из-за дальнего поворота, как раз выдвинулась Эрлингова лодья. А
следом за ней верный страж - расписной драккар Хельги.
Гарда-хевдинг, тоже не оборачиваясь, что-то крикнул своим... Наверное,
команду, потому что они собрались все вместе и замолчали. Только кони
фыркали под седоками. И сказал хрипло, глядя на Халльгрима совсем
побелевшими глазами:
- Уговор!
И Халльгрим ответил ему:
- Уговор.
Пускай происходит все, что только угодно судьбе. Но они завершат свой
спор один на один.
Корабли подходили все ближе - весла и паруса вместе гнали их вперед. А
поединщики смотрели друг на друга и одинаково боялись отвести взгляд.
Однако потом Халльгрим увидел, как глаза словенского вождя покинули его и
устремились на реку, на летевший по ней красный корабль... Мгновенно
вернулись.
Помедлили... Метнулись обратно... Нашли там что-то. И замерли,
застыли, прикипели. И что-то начало медленно меняться в этих глазах бойца.
Тут бы и ударить! Сейчас Халльгрим смог бы зарубить его без труда. Но
викинг не двинулся с места: уговор...
Он не знал, что там, на высоком корабельном носу, Уже можно было
разглядеть какую-то фигурку в светлой, вьющейся на ветру одежде...
Халльгрим стоял спиной к реке и вздрогнул, как от удара, когда оттуда, еще
издали, послышался отчаянный крик:
- Чурило!
Вороной конь вытянул шею и заржал.
Гардский вождь чужим движением сунул меч в ножны. И незряче двинулся
мимо Халльгрима - в реку.
Торлейв конунг!
Красный корабль мчался вперед, и весла пели в гребных люках. Вот
ринулся вниз парус, и Сигурд кормщик велел гребцам поднять весла повыше,
чтобы ненароком не проломить Торлейву конунгу головы. Прожурчал мимо
форштевень.
И Ас-стейнн-ки птицей слетела с высокого борта, и князь легко поймал
ее, подхватил... да так и остался стоять там, на мели, по пояс в воде.
***
Расписной драккар шел следом, и Хельги, отстранив удивленного и
обиженного Бьерна, взялся за правило сам.
- Спустить парус! - прокаркал он сорванным голосом и выругался:
- На север и в горы!
Откуда было знать старшему Олавссону, что только так Хельги мог
спастись от вида тех двоих на мели...
А на берегу творилось странное, неслыханное! Викинги бросали в воду
мостки, сходили со своих кораблей, словенские воины покидали седла - и шли
навстречу друг другу. Все еще настороженно, но уже без прежней
враждебности, говорили каждый на своем языке, рассматривали незнакомые
лица, одежду, оружие.
Пробовали улыбаться...
Олав Можжевельник сам извлек из-под палубы Мала. Вынул его из мешка,
спустил через борт в теплую воду, достигавшую колен. Подтолкнул к берегу,
сопроводив шлепком. Взметая брызги, мальчишка мячиком выкатился на песок.
Бросился к конунговым людям, спрятался за чью-то широкую спину,
исчез...
Сошел с красного корабля Скегги Скальд. Он немного смыслил по-русски -
и отчаянно хотел сказать что-нибудь этим воинам в кольчугах, укрытых от
солнца кожаными куртками. Что-нибудь такое, что заменило бы белый щит, так
и не поднятый над мачтами кораблей...
И не решался - только бестолково краснел.
Да и было тут от чего захлебнуться мальчишеской душе! Эти хирдманны
составили бы честь и славу любого вождя.
Скегги видел несокрушимых седоусых бойцов, похожих на старого
Можжевельника. Видел гордых и отчаянных молодых парней, которые могли бы
побрататься с Видгой. И могучих мужей - не попятятся и перед Халльгримом
Виглафссоном!
Но зато поодаль стоял кудрявый юнец не старше Видги, такой же сильный
с виду, как сын хевдинга, и уж точно не меньше его ростом. Парень смотрел
на мореходов, непримиримо выставив покрытую пухом губу. И лютая ненависть
светилась в глазах! Его взгляд уперся в Скегги, как поднесенный к носу
кулак.
Видно, что сейчас же с вызовом плюнул бы на землю - если бы не строгий
княжеский запрет! С одной руки парня свисали поводья чалого коня, другой он
прижимал к себе горько плакавшего Мала. Храбро державшийся в плену, дедов
внучок теперь отчаянно ревел, уткнувшись в его тонко подпоясанный
кольчужный живот. Наверное, эти двое были родичами.
Чалый ласково обнюхивал мальчишку, трогал губами красное оттопыренное
ухо.
Посмотрев на них, Скегги отвернулся и затосковал... И вдруг смертельно
захотелось домой. Туда, где, кажется, даже скалы над фиордом смотрели
приветливее. Туда, где плескало на камни холодное море, осененное крылом
серого утра, встающего из-за береговых гор...
За это Скегги не торгуясь отдал бы даже красивую и звонкую арфу,
которую Видга купил ему в Бирке, на торгу.
Больше они, конечно, в тот день с места не двинулись... Дружины
осторожно знакомились, а двое вождей долго беседовали на берегу. Халльгрим
с трудом подбирал гардские слова. Но все-таки сумел рассказать конунгу и о
Харальде Косматом, властно собирающем под свою руку фюльк за фюльком в
Норэгр.
О его походе в Халогаланд, о прощании с родными местами...
Об удаче, приведшей к ним Ас-стейнн-ки, Халльгрим не поминал.
Расскажет ему сама!
Князь слушал молча, должно быть, дивясь про себя непривычным названиям
да именам. Только раз понимающе кивнул - когда Халльгрим завел речь про
Бело-озеро и про вендского ярла. И вот наконец Виглафссон выговорил то, что
нес в себе, оттачивая, от самого родного порога:
- Не называют люди приличным, если кто сразу заводит речи о деле... но
я все-таки скажу, потому что тебе следует знать, зачем мы сюда пришли. Я
пообещал своим людям, что у них будет здесь дом. И я не поднимал меча на
тех, кто живет в твоей земле!
Чурила ответил ему так:
- Мыслю, ты говорил прямо, как это и следует мужу. И я так же с тобой
поступлю. В моем доме ты гость, и я не прогоню тебя прочь. А в остальном
будет так, как Господин Кременец о том порешит!
Ладно - ждать, чтобы гардский вождь тут же кинулся отмерять им землю,
мог только глупец...
Халльгриму определенно понравился Торлейв гарда-конунг. И тем не менее
вечером он приказал снять драккары с отмели и поставить их на якоря,
подальше от берега, там, где глубина превышала человеческий рост. В эту
ночь, как всегда, викинги ложились спать на кораблях.
Одна Ас-стейнн-ки осталась со своими - на берегу. Улеб забрал ее
котомку с красной лодьи и ушел следом за ней. Скегги Скальд проводил его
глазами и сник совсем. Он тоже не был больше нужен своей Ас-стейнн-ки.
Навряд ли она теперь еще когда-нибудь зашьет ему рубашку...
А Звениславка сидела со своим князем на речном берегу. И он кутал ее
от вечернего холода в свой плащ. И все время чувствовал ее теплое плечо
подле своего. И мог взять ее за руку. И знал - покуда он дышит, в его
власти оборонить ее от любой беды. И от себя он ее больше никуда не
отпустит...
Сидели, и прямо из-под ног - вниз, вниз! - обрывалась песчаная
крутизна, стремительно вниз, в омут, в котором не было дна, а вот водяной
жил точно, ухал по ночам, тянул из пучины руки-коряги, это они оба помнили
с малолетства... А за рекой, за отлогим волгасом, тонуло в надвигающихся
сумерках широкое поле и за ним - никем до конца не пройденный лес, и был ли
у него конец, у того леса?
Может, так и тянулся до самого края земли, до синей бездны, где живут
солнце и ночь!
А позади, обласканные дождями, тихо стояли двойняшки-елочки, тянуло
дымком, слышались голоса, фыркали пасшиеся кони...
Сидели, и обо всем было переговорено. И Звениславка уже успела найти
рану у него на руке и длинный синяк, оставленный железными звеньями,
впечатавшимися в тело, - все это причинил ему Халльгримов меч. И рассказать
князю о том, как ее украли и продали заезжие гости, и услышать в ответ, как
Чурила отчаялся в поисках, пошел к осени на полдень, встретил там какой-то
хазарский отряд и устроил тем хазарам пир бранный - как раз в те дни, когда
она гадала в далеком Сэхейме, вместе с зеленоокой Гуннхильд, отдаст или не
отдаст бушевавшее море Эрлинга и черный корабль...
Подошел сзади вороной конь Соколик, положил голову Звениславке на
плечо, вздохнул. Чурила ей сказал:
- А не обижали тебя урмане твои. Все кругла да бела, что репка мытая.
Что замуж там не пошла? Аль не звали?
- О чем спрашиваешь? - отозвалась она с укоризной. - Сам жену тут поди
завел без меня? Да не одну еще!
Молодой князь проговорил с добрым лукавством, какого в нем и не
заподозрить было с беглого взгляда:
- А ты думала как! Сватали мне тут красную девицу - не тебе чета,
конопатой...
Она отмахнулась - да ну тебя! Но тут же спросила доверчиво:
- А кого?
- Нежелану! Звениславка так и ахнула:
- Вышатичну?
Краше Нежеланы Вышатичны, дочери боярской, в Кременце не было ни
старой, ни молодой.
- Вышатичну, - кивнул князь. - Да ведь прибежала ко мне Нежелана-то...
И в ноги бух! Пожалей, дескать, батюшка князь, не сватай за себя, мне за
тебя, что белой лебедушке да за черна ворона... что в княгини, мол, что в
воду. А ты - жена!
- А не сказала она, твоя Нежелана, - как серой воронушке да за ясна
сокола?
Чурила притянул ее к себе. Вся здесь - не пропадет больше...
- То мать моя с Вышатой Добрыничей за углами шепталась. А мне... сама
знаешь, одна ведовица надобна, единая... Которая, сказать?
- А не вернулась бы? Так бы состарился? Одинцом? Чурила ответил тихо:
- Я этот год знаешь как жил? Смерть-то не брала...
В эту ночь мало кто спал. И на берегу, и на кораблях То и дело
приподнимались головы - от седел, брошенных на землю, от палубных досок...
Как они там, те, другие, не приснились ли, не примерещились? Не затевают ли
чего?
***
Водяной ворочался в своем омуте, грыз берег, булькал тащил в омут
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг