показалось сначала!
Халльгрим привел его на корму и показал плотно закупоренный трюмный
лаз:
- Здесь мы держим свое оружие...
На крышке лаза сидел красивый молодой воин, вооруженный копьем. Рядом
с копьем у него на коленях лежал деревянный костыль. Абу Джафару неоткуда
было знать, что воина звали Эйнаром и что Халльгрим оказал ему величайшее
доверие, посадив караулить мечи. Абу Джафар увидел только, как сын Ворона
махнул рукой и воин слез с крышки лаза и встал поодаль, тяжело опершись на
костыль.
Халльгрим взялся за кольцо: показался крепкий дубовый сундук.
Халльгрим открыл его и вытащил огромный меч с лезвием длиннее вытянутой
руки. Привычно извлек его из ножен, и славный бороздчатый клинок, смазанный
от ржавчины жиром, так и вспыхнул на ярком свету.
- Это мой, - довольно щурясь, сказал Виглафссон. И добавил, ткнув
пальцем в чужеязычную надпись, выдавленную в блестящем железе:
- Его выковали франки. Такими ли сражаются в твоей стране?
Абу Джафар взялся за рукоять, и его ладонь заняла ее едва наполовину.
Он сказал:
- У нас в ходу другие мечи. Наши воины скачут в бой на конях, а этот
для всадника неудобен.
Халльгрим спрятал меч обратно в сундук и вытащил другой.
- Мы не сражаемся верхом. А это меч моего сына... о, говорят, делали
где-то у вас.
Узорчатая сталь отливала на солнце благороднейшей синевой. Абу Джафар
наклонился прочесть благословение, начертанное на клинке. А когда
выпрямился, то увидел, что Халльгрим, отвернувшись, смотрел на свою
невесту. И его лицо вовсе не было лицом счастливого жениха. Выждав немного,
путешественник коснулся его руки. Халльгрим опустил крышку сундука, кивком
велел Эйнару занять свое место и проговорил:
- Ее отец был моим врагом... и она больше думает о том, как бы
отомстить.
И пришлось Абу Джафару признаться самому себе, что дикари вовсе не
были дикарями. Потом он попросил:
- Расскажи мне о своей земле, мореплаватель.
Халльгрим провел рукой по растрепавшимся на ветру волосам...
- Что же тебе о ней рассказать?
Абу Джафар ответил:
- Я слышал от многих, что там, откуда ты приехал царит вечный мрак и
от холода невозможно жить.
Халльгрим усмехнулся, положил руки на гладкую бортовую доску и
посмотрел на север-запад. Усмешка понемногу пропала с его лица.
- Моя земля, - сказал он глухо, - такова, что краше ее нет во всем
населенном мире. Ты не видел ее, чужестранец, а что толку рассказывать о
том, о чем рассказать нельзя... Может статься, однажды тебе повезет, и ты
увидишь наше море и услышишь, как оно грохочет у подножия черных скал. Ты
увидишь зеленые пастбища и горы, сверкающие льдом... Увидишь кружащихся
чаек и воронов, летящих вслед кораблям...
Абу Джафар долго молчал... Потом спросил осторожно:
- Я слыхал, что земля в твоей стране едва отдает обратно то зерно,
которое в нее посеяно... Халльгрим ответил не задумываясь:
- У нас не принято отказываться от матери из-за того, что ее лицо в
морщинах.
- А далеко ли твоя родина? - спросил Абу Джафар.
Халльгрим опустил голову.
- Я четвертый месяц в пути и нигде не задерживался подолгу...
- Значит, ты намерен зазимовать в стране русов? А когда ты поедешь
домой?
Тут Халльгрим выпрямился, и путешественник сразу понял, каков был этот
вождь, когда видел перед собой врага.
- Я никогда туда не вернусь!
Абу Джафар продолжал смотреть на него, и Халльгрим добавил уже потише:
- А ты остался бы там, где конунг из Вестфолля насильно заставляет
свободных людей платить ему дань да еще кормить его хирдманнов? И мало что
сулит им за это, кроме того, что и без него от века им принадлежало?
Абу Джафар сказал примирительно:
- Прости меня, если я расшевелил твою рану. Сложи крылья своего гнева
и не сердись... Я ведь такой же скиталец, как ты. У меня тоже есть дом,
куда стремится мое сердце, и семья, которую я не видел так давно... Ты
видишь - белая пыль тысячи дорог осела в моей бороде, но ни одна из этих
дорог не привела меня назад...
- Тебе-то что не сиделось в своем одале? - наполовину стыдясь
собственной вспышки, проворчал Виглафссон. - Ведь у вас там, люди говорят,
и солнце круглый год не заходит, и треску можно ловить прямо с порога!
Абу Джафар сложил на груди руки, и его черные глаза стали двумя
окошками в цветистом ковре, затянувшем трясину.
- Я табиб, - ответил он тихо. - Я лечу людей, поднимая их с ложа
болезни в седло деятельной жизни. Я хотел научиться читать человеческое
тело, словно мудрую книгу... Ответь мне, можно ли оставаться там, где
ищущему света завязывают глаза?
Вечером этого дня в одном из домов на берегу ветреного озера Весь
долго не гас глиняный светильник. Поскрипывало в узкой смуглой руке
тростниковое перо.
Абу Джафар Ахмед ибн Ибрагим записывал:
"...Теперь я должен рассказать о том, как меня принимали в стране
Вису, куда я прибыл из страны Булгар. Здесь меня поселил у себя один
почтенный человек, которого я исцелил от язв на ногах. Люди вису
розовокожи, с волосами как лен. Они носят льняную одежду, хорошо эащищающую
от холода, иные же одежду из шкурок пресного бобра мехом наружу. А кроме
бобровых шкур, отсюда вывозят мех горностая, белки и черной лисы...
...Сегодня, второго сафара двести пятьдесят пятого года хиджры, я
беседовал с путешественником из далекой страны Яджус... Мне многие
говорили, будто эта земля совсем не знает благодатного солнечного света,
однако он сказал, что это не так. Их земля представляет собой остров,
затерянный в вечно бушующем море. Все они рыжи, с глазами неприятного
синего цвета, и их кожа бледна в тех местах, где ее не покрывает загар. Все
это, как и нездоровый цвет глаз, происходит от жизни в холоде и постоянной
сырости, источаемой морем..."
Абу Джафар ненадолго задумался, глядя на огненный язычок, и продолжал
писать:
"...Впрочем, эти люди крепки и совершенны телом, как пальмовые
деревья, выросшие у родника. Они храбры и неустрашимы в бою. Но надо
сказать, что они не проявляют своей храбрости сидя на коне и сражаются
пешими, а к месту боя приплывают на кораблях. Человек, с которьм я говорил,
проехал великое множество разных рек и морей, надеясь только на себя самого
и на свой меч, выкованный в стране Ифранджа.
Я желаю ему, чтобы когда-нибудь он смог примириться с властолюбивым
правителем, захватившим его земли. И вернуться на родину, которую он любит,
обретя благо, в коем судьба отказала мне много лет назад..."
***
Как ни торопил своих товарищей опытный Можжевельник, они все-таки
упустили самое выгодное время для плавания по Шехсне. Отшумел весенний
разлив, напоивший в верховьях реки богатые заливные луга, и вода быстро
пошла на убыль.
Скоро вновь в полную силу зарокочут пороги, перегородившие извилистое
русло.
***
- Поспеши, - сказал Олав Халльгриму хевдингу, глядя, как по сторонам
вырастали откосы, увенчанные шапками жирной черной земли. - Мне
рассказывали, здесь будет порог, который называют Плоская Гряда. В paзлив
вода там покрывает голову рослого человека. Но зато потом ее остается с
ладонь!
Приди они к Плоской Гряде в самую сушь - и пришлось бы надрываться не
меньше, чем на волоке меж Вытегрой и Ковжей. А ведь этот порог был только
первым в целом семействе быстрин, и тянулись они на множество поприщ вниз
по реке. Кроме Плоской Гряды, была еще Черная, а еще Сосенка, Березка,
Коленец, Змея, Бесповоротное Плесо и иные. И у каждого - свой особенный
нрав, свое течение, своя глубина! И никакой дядька Любочад не ждал здесь с
ватагой, готовой помочь протащить корабли.
Однако им все-таки повезло. Высокую воду удалось схватить за самый
кончик хвоста - драккары прошли над порогами, и люди только придерживали их
с берега за канаты. Лишних рук не было. И Халльгрим радовался тому, что
здешние финны, кажется, уже попривыкли жить за щитом Ольгейра ярла в мире и
тишине - первыми нападали редко...
И тем не менее на кораблях услышали его строгий приказ: поодиночке от
берега не отлучаться.
Первые несколько порогов удалось благополучно миновать в один день.
Потом случилась непредвиденная остановка.
Однажды, когда корабли подогнали к берегу и стали готовить еду, Видга
и Скегги вместе отправились в ближний лес. Зайдя за деревья, сын хевдинга
поручил Скегги свой меч и нырнул в кусты. И буквально тут же стрелой
вылетел назад!
- Там камень, - сказал он малышу, выхватывая у него свое оружие и
торопливо пристегивая к поясу. - А на камне руны!
Они со всех ног помчались обратно к кораблям. Выслушав сына, Халльгрим
недовольно спросил:
- Ну и что, что камень? Мало у нас наставлено памятных камней...
Зато Хельги сразу же велел позвать Улеба:
- Где там этот Ульв трэль! Пускай он посмотрит руны и скажет, что они
говорят!
Замшелый валун безмятежно грелся на солнце посреди круглой поляны. У
ног камня толпилась цветущая земляника, а крутой серый лоб и вправду
украшали кривовато врезанные буквы.
Улеб долго приглядывался к надписи, шевеля губами и хмуря широкие
брови.
- Ну? - спросил Хельги нетерпеливо.
- Добро положил... - пробормотал Улеб. - Дальше сколото, не разберу, -
Клад! - хлопнул себя по бедру средний Виглафссон. - Правильно он читает,
Ас-стейнн-ки?
Звениславка кивнула.
- Здесь надо искать клад! - сказал Хельги. - Добро положил!
- Кто же прячет клады там, где все ходят и ездят? - спросил Халльгрим
спокойно. - Мало ли кто мог куда положить какое добро и написать об этом на
камне!
Но Хельги только отмахнулся. Сотня сильных мужских рук долго толкала и
раскачивала вросший в землю валун. И наконец камень со вздохом уступил и
дал повалить себя набок. Принесенные лопаты жадно впились в каменистую
лесную землю... Вот-вот потревожат трухлявое дерево сундука или ударят в
круглую крышку котла, полного серебряных украшений!
Время шло...
Взмокшие и очень злые, все они сидели на краю вырытой ямы, рядом с
выкорчеванным валуном. И кто-то из них указал пальцем в подсохшее каменное
пузо:
- Да тут еще что-то написано! Наверное, где искать!
Снова кликнули Улеба и велели читать. Улеб почистил палочкой брюхо
валуна, вывернул шею и прочел - громко, со злорадством:
- Не ищи того, чего не клал!
Хельги Виглафссону сразу же захотелось переломить свою лопату то ли об
камень, то ли о спину Улеба, но он и виду не показал. Недовольно ворчавшие
воины уже отряхивали руки, когда он неожиданно распорядился:
- Заваливай яму!
Непонятный приказ все равно остается приказом... Халейги вновь взялись
за лопаты - зарыть бы в этой яме того, кто разукрасил валун! А Виглафссон
еще и велел для чего-то разровнять и утоптать землю, так что все приняло
почти прежний вид. Если не считать растерзанного земляничника и лежавшего
на боку валуна. Сын Ворона первым подошел к камню и навалился плечом:
- А теперь поверните-ка его на место! Так же, как он стоял!
Все сделалось ясно. Викинги с хохотом облепили валун. Даже Улеб и тот
по своей охоте подошел помочь. Камень оставил их в дураках - только
потеряли из-за своей собственной жадности добрых полдня. Но зато можно было
хорошо проучить всех остальных, кому еще случится идти этим путем. И ведь
требовался умница вроде Хельги Виглафссона, чтобы догадаться продолжить
обман!
Они заботливо поставили камень на место, постаравшись, чтобы надпись
нельзя было не заметить.
Больше на извилистой и длинной Шехсне с ними не случилось ничего
такого, что следовало бы запомнить... Минуло несколько дней, и мать всех
рек, великая Рось, в должный час подняла их на широкой синей ладони,
дохнула теплым ветром и точно принялась рассматривать: это еще что за диво
пожаловало?
Теперь корабли двигались так: Халльгримов черный шел впереди, за ним -
красный драккар Эрлинга Виглафссона, и последним - расписной. Звениславка,
ехавшая с Эрлингом, так и рвалась на переднюю лодью. Кременец делался все
ближе, того гляди, со дня на день встретится дозорный отряд если не самого
Чурилы Мстиславича, то кого-нибудь из его бояр... Халльгрим понимал, что
при такой встрече без нее трудно будет обойтись. Но на корабль к себе не
брал, как ни просила. Даром, что ли, и он сам, и все его люди которую ночь
спали в одежде и держали под руками мечи.
А великая Рось голубела под ласковым солнцем. И казалось, будто все
непогоды остались где-то на севере - далеко-далеко! Легкие волны играли у
бортов, шуршали на ветру камыши, и яркие стрекозы садились на головы
деревянных драконов.
Халльгрим смотрел на берега, как смотрел бы на нелюбимую красавицу, с
которой ему предстояло бы навек забыть о прежней любви. Если ему повезет,
где-нибудь здесь он выстроит себе новый дом, обнесет его оградой и утвердит
у очага дремлющих под палубой Богов. Но этот дом уже не будет называться
Сэхеймом.
Великая Рось журчала под ним, как неторопливая песня. И уходила вдаль,
вдаль - к теплому Хазарскому морю, синевшему за дальними горизонтами...
В тот день корабль Хельги Виглафссона шел, как обычно, последним и
ближе к берегу, чем два других. И вышло так, что Бьерн кормщик разглядел в
камышах острый нос лодочки-однодревки. То ли плохо схоронились ее хозяева,
то ли глаза у Бьерна оказались острее, чем у братьев и отца... Бьерн позвал
Хельги и указал рукой в камыши.
- Так, - скомандовал Виглафссон. - Весла на воду!
Правь туда.
И не было рядом ни Халльгрима, ни Эрлинга, чтобы его остановить. Их
корабли ушли вперед, скрылись за мысом. Хельги поднял со скамей двоих
воинов, о которых ходила слава метких стрелков:
- Выгоните мне эту лодку на чистую воду... Парни привычными движениями
натянули огромные луки. Стрелы посыпались в воду за кормой однодревки,
срезая высокие камыши. И сидевшие в лодке не выдержали. Вместо того чтобы
глубже спрятаться в зелень, легкая долбленка вылетела из нее, как из огня,
и помчалась по открытой воде. Двое, оказавшиеся в ней, отчаянно работали
короткими веслами: светлоголовый мальчишка на носу и старый дед на корме.
Они гнали лодку сильными взмахами, почти не поднимая волны, - но разве уйти
от драккара, на котором когда-то плавал Рунольв!
- Хватит, - сказал Хельги стрелкам.
Пестрый корабль вклинился между лодкой и камышами, оттирая ее к
середине реки. Викинги гребли вполсилы, потешаясь над стариком. Он молча
оглядывался на них, все чаще ударяя веслом... Бьерн кормщик легонько двинул
правилом, и дубовая скула коснулась однодревки, не давая грести.
- Прыгай, Мал! В воду прыгай! - закричал дед, забыв о грозно
работавших веслах драккара и отбиваясь гребком от хватавших его рук. Но
внучка уже сцапали за вихры, за некрашеную рубашонку - только мелькнули в
воздухе босые брыкающиеся пятки! Следом втащили на корабль и старика.
- Не дело ты затеял, побратим, - сказал Торгейр негромко. - Смотри,
ждать нам теперь Торлейва конунга в гости со всеми его людьми, ведь это уже
его фюльк.
Хельги огрызнулся:
- Может, именно этого я и хочу!
Торгейр понял, что с Виглафссоном не совладает, и замолчал... А Хельги
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг