Но куда там! Сын Халльгрима видел, как повалился отец, и Эйнар не совладал
бы с ним и здоровый.
Видга отшвырнул его с дороги с силой, какая редко встречается в
шестнадцатилетних. И молча бросился к Вигдис.
Та нашла в себе силы засмеяться ему в лицо:
- Я убила его... и теперь мне все равно, что со мной будет!
Видга молча вцепился ей в горло... С треском переломились обе стрелы,
сидевшие у нее в плече. Вигдис умирала не сопротивляясь, и уже недалека
была от нее смерть, когда чья-то железная рука оторвала от нее Видгу и так
отшвырнула прочь, что внук Ворона ударился о доски затылком и мачта
закачалась перед глазами! Видга вскочил с яростным криком... и застыл на
месте.
Его отец, Халльгрим хевдинг, стоял на коленях рядом с полузадушенной
Вигдис. По лицу Халльгрима бежала струйка крови: нож располосовал ему
висок. Но это была не та рана, на которую стоит обращать внимание. Вот он
разрезал на Вигдис ее чешуйчатый панцирь, принялся растирать ей шею... а
потом поднял девушку на руки и понес, не замечая приросшего к палубе сына.
Вигдис застонала и открыла глаза. На ее шее уже проступали страшные
пятна, оставленные пальцами Видги.
- Зачем... ты... ему не дал...
- А затем, - усмехнулся Халльгрим, - что теперь-то ты никуда больше от
меня не сбежишь.
Пощады в бою не просили и не давали, и пленных было не так много:
человек десять или двенадцать, все израненные - ни один из них не пожелал
сдаться, пока руки держали меч... Всех их согнали и стащили в одно место
захваченного корабля, и Бьерн Олавссон спросил подошедшего Хельги, как
следовало поступить с ними дальше.
Средний сын Ворона думал недолго:
- С этими? Сруби им головы, да и в воду. Кормщик нахмурился... Одно
дело - в бою, Бьерн сам только что рубил налево и направо, но когда враг
беспомощен и связан, что в этом за радость?
Навстречу Бьерну поднялся крепкий коренастый парень, единственный,
кого пришлось скрутить. Он лишился глаза в бою, все лицо было в крови. Он
сказал Бьерну:
- Станешь рубить, волосы не перепачкай! Волосы у него, правду сказать,
были красивые - длинные, густые, пепельного цвета. Бьерн перехватил меч
поудобнее:
- Я голову тебе снимать пришел, а ты о волосах. А ну становись к
борту, и хватит болтать!
- Погоди, - проговорил голос за его спиной, и Эрлинг Приемыш взял
Бьерна за плечо. Хельги, как раз перебиравшийся на свой драккар,
остановился, а потом вернулся и подошел.
- Я тебе сказал - руби! - напомнил он Бьерну. - Делай, как я велел!
- Срубить голову недолго, - сказал Эрлинг. - Однако обратно уже не
приставишь. Погоди, Бьерн.
Олавссон плюнул в сердцах и сунул меч в ножны.
- Договоритесь сперва между собой, а потом уж приказывайте мне! -
сказал он двоим вождям. - Что-то мне не улыбается обозлить одного из вас,
угождая другому!
И поссориться бы братьям, не вмешайся Халльгрим хевдинг.
- Что тут еще? - спросил старший Виглафссон, и Хельги сразу понял что
по его не получится: Халльгрим улыбался.
- Ты кто, такой толстошей? - обратился хевдинг к одноглазому. - Как
тебя звать?
Тот ответил, что Бедваром. Халльгрим потянул себя за усы:
- А не Медвежонок ли твое прозвище, приятель?
Раненый хмыкнул:
- Не было у меня такого прозвища. Прозвали бы, пожалуй. Одноглазым или
Кривым, да ведь не судьба!
- Не отказался бы я, чтобы в моем хирде было побольше парней вроде
тебя, - сказал Халльгрим. - А вот что бы ты сделал, если бы я, Виглафссон,
прозвал тебя Кривым и в придачу дал жизнь?
Бедвар облизнул пересохшие губы: при всем его мужестве такое
предложение застало его врасплох. Он повернулся к своим... и многие ему
кивнули, а Эйнар ответил за всех:
- Живи, друг... будет кому защитить нашу дроттнинг если ее вздумают
здесь обижать.
Сам Эйнар беспомощно висел на плечах двоих своих товарищей. В бою ему
досталось хуже других, собственные ноги его не держали. Бедвар ответил
Халльгриму так:
- Пожалуй, я и соглашусь принять от тебя жизнь, раз уж ты так хочешь
мне ее подарить. Но только если и они тоже ее получат!
Халльгрим расхохотался:
- Такого, как ты, и в ступе пестом не утолчешь. Если вы все тут и мне
будете служить так же, как служили... моей Вигдис!
Он сам освободил Бедвару руки:
- Кто может, полезайте на мой корабль и скажите, чтобы вас перевязали,
а кому совсем плохо, лежите здесь. И обратился к Хельги:
- А ты, брат, отправляйся-ка поискать те лодки. Они, .. я думаю, и
сейчас там же. Найдешь? Хельги зло огрызнулся:
- Я, конечно, не такой мореход, как наш Эрлинг, но, думается мне, тоже
немножко умею ходить в море! И в том числе во время тумана!
Перепрыгнул в свой драккар и во все горло заорал на гребцов. Пестрый
корабль сорвался с места и легко скользнул вперед. Он прошел как раз там,
где еще недавно торчал из воды драконий нос и покосившаяся мачта кнарра.
Кнарра больше не было: пока длилось сражение, озерный Бог утащил его в
глубину. Эрлинг теперь только это и заметил.
- Добрый был у меня кнарр... А был бы похуже, я бы не разговаривал с
тобой тут, брат.
- Возьмешь этот - отвечал ему Халльгрим. - И с ним все, что здесь
найдется. Он, должно быть, немногим хуже наших, раз уж заплыл в этакую
даль!
Хельги Виглафссон сдержал свое слово. Бледное солнце едва-едва
проглянуло в тумане, когда его драккар возвратился, ведя обе лодки за
собой.
Перегнувшись через борт, Эрлинг вынул из лодки жену... да так больше
ее и не отпускал. Плача и смеясь, она рассказала ему, как рыжая Вигдис
подошла к ним на корабле. Поиздевалась и велела сказать, где находились
остальные. И как пригрозила всех утопить - кроме Ас-стейнн-ки. За то, что
та когда-то кормила ее в плену. И как в конце концов приказала развернуть
свой корабль, бросив со смехом, что умеет отличить нос лодки от кормы, и
они поняли, что Эрлингу не миновать новой беды, и тут совсем рядом
появились из тумана драккары братьев...
Эрлинг спросил ее:
- А что же Грис? Этот-то как сразу же не проболтался?
И сам заметил, что Гриса не было между теми, кто забирался из лодок на
корабль.
- Мы его подарили здешнему Богу, - ответил ему один из мужчин. - Нам
показалось, что так будет лучше всего!
Несколько дней ушло на то, чтобы привести в порядок красный корабль и
сделать его пригодным к дальнейшему плаванию. На драккаре не было обширного
трюма. Пришлось сколачивать покойчики на носу и на корме.
Сигурд радовался, наконец-то оказавшись кормщиком настоящего боевого
драккара. Эрлингу, напротив, новый корабль совсем не пришелся по душе.
- Зачем он мне? - сказал он Сигурду. - Я же не викинг. А чем
переделывать его посреди дороги, оставили бы мне лучше мой кнарр.
- Не горюй, Эрлинг хевдинг, - ответил ему Олавссон. - Может, здешние
Боги окажут нам больше милости, чем до сих пор. Неплохая жертва им
досталась. Разве только то, что между храбрецами оказался один Грис!
Вот так и был в последний раз помянут неудачливый Поросенок.
С гибелью кнарра многие лишились всех своих пожитков. На корабле
Вигдис взяли кое-какую добычу, но на всех не хватило. Многие стали
поговаривать, что следовало бы запастись одеждой и едой. Воины помоложе
предлагали отыскать на берегу селение - и поживиться. Опытные мужи
напоминали им о ладожском конунге: великим воином был этот правитель и не
давал спуску обидчикам, а здесь как раз и лежала его земля. И даже великий
Рагнар Лодброк не сумел в свое время с ним совладать.
Сошлись на том, чтобы посетить какой-нибудь торговый город - с белым
щитом. И там продать часть захваченного в пути.
- В Ладогу бы, - размечтался Улеб. - Туда не то что на лодье... Пешком
отсюда дотопать и поршней не стоптать...
Звениславку жуть взяла при этих словах. Если Виглафссон велит
поворачивать в Ладогу, она спрячется на корабле и носа не высунет наружу.
Ладога вся для нее состояла из лужайки у берега Мутной реки. Торга
рабского! И купца-сакса, глаз его, когда он ее разглядывал, отвязывая
кошель...
- В Альдейгьюборг не пойдем, - распорядился Халльгрим. - Нечего к нему
соваться, к этому вендскому конунгу. Хотя бы и с миром. Хватит мне
сражений!
Звениславка знала, что Улеб жил в Ладоге бобылем: проданный на
чужбину, не лил слез ни о детях, ни о жене.
Все же думала - повесит голову. ан нет. Еще и хитро ей подмигнул.
- И то верно, что нечего соваться! - сказал не без гордости. - Рюрик
наш зверь, да дело помнит. На то и звали их, вагиров варяжских, чтобы
урмане твои Ладоги бежали!
Вот так и настал день, когда страшное море Нево скрылось позади... Да
страхи остались. Корабли входили в устье стремительной Свири. На узкой
реке, стиснутой лесистыми берегами, сражаться с врагами было бы туго. И
люди не жалели сил, стараясь миновать ее побыстрее.
Но временами течение одолевало-таки молодых гребцов. Тогда все
выходили на берег, оставляя на кораблях только кормщиков и еще по несколько
человек с длинными шестами в руках. Дружно впрягались в крепкую сбрую и
тащили тяжелые корабли. А иные шагали рядом, держа оружие наготове. В лесах
жили корелы, которых Улеб называл ливвиками и людиками. От них, как и от
ижор, добра ждать было трудно...
Но с ними корабельщики не встретились. Однажды утром впереди открылся
онежский берег, и даже Хельги порадовался ему. Там, на берегу, он вступил в
побратимство с Торгейром Левшой.
На косе, выдававшейся в озеро, подрезали полосу земли с травой и
подперли ее копьем... И Олав начертал на копье руны, а Скегги ему помогал.
Названые братья прошли под этим дерном, и каждый рассек себе руку:
пусть кровь смешается с землей и сохранится в ней навсегда. Потом оба
опустились на колени и сплели пальцы под свисавшими корнями травы...
Торгейр сказал:
- Пусть Отец Павших и Фрейр хлебопашец помогут мне быть достойным
братом тебе, Виглафссон. Хельги отозвался:
- Пусть Аса-Тор даст мне силу для мести, если я когда-нибудь тебя
потеряю. Ведь может быть и так, что наша кровь не последний раз смешивается
в этой земле!
Дернину опустили на место, вытащив из-под нее копье: пусть запомнит...
Скегги смотрел, как совершался древний обряд, и по временам забывал
даже дышать. У него не было ни брата, ни отца. Не было даже сестры! А кому
захочется вступить с ним в побратимство? Вот только то, что Видга с
некоторых пор никому не позволял его бить.
Вспомнив о Видге, малыш поискал его глазами. Но Видги нигде не было.
Сын хевдинга на косу не пришел.
...И вот над пространствами населенного мира вновь наклоняется ночь, и
Видгис лежит в белом меху, под светлым небом, и считает редкие бледные
звезды, медленно вращающиеся над палубой драккара. Она слышит, как на
другом конце корабля, тоже без сна, ворочается с боку на бок Видга
Халльгримссон. Пальцы у него отцовские... До сих пор ей больно говорить в
дышать, и на горле не проходят синяки.
А Халльгрим спит совсем рядом, так близко, что она чувствует тепло его
тела. Он ни разу не попытался обнять ее, ни разу не поцеловал. Намаявшись
за день, он глубоко дышит. И улыбается во сне. Хотела бы она знать, что ему
снится. Его рука касается шеи Вигдис: только пошевелись, и он сразу откроет
глаза. И она не двигается. Она уже пробовала незаметно вывернуться из-под
этой руки. Пускай он спит.
Настанет утро, и все повторится как всегда. Халльгрим проснется раньше
всех, и хриплый голос далеко разлетится над морем, сгоняя дрему с людей на
трех кораблях.
И пока мореходы, зевая, будут скатывать одеяла, сын Ворона наклонится
к ней и проведет ороговевшей ладонью по ее щеке. И спросит, не болит ли
плечо.
Он глупец, этот Халльгрим Виглафссон. Он думает, что дочь Рунольва
Скальда станет плакать из-за царапины.
Она отвернется, и он не услышит от нее ни слова. Ни разу за весь день
она не поглядит на него, сидящего у весла.
Для того, чтобы смотреть на него, спящего, будет новая ночь.
С берега наверняка наблюдали за кораблями... Однако народ в этих
местах жил, как видно, осторожный. А может, просто опытный, знали, чего
ждать от полосатого паруса, - попадись только на глаза! Озирались и
викинги. Мало радости все время чувствовать на себе чей-то внимательный
взгляд. Но не рыскать же по каменьям и сыпучим песчаным холмам только
затем, чтобы, как Гуннар, получить в шею стрелу?
В этом втором великом пресном море совсем не видно было кораблей.
Торговый люд еще из Нево-моря все больше сворачивал на юг по сердитой
Мутной реке, к Ладоге, к гостеприимному и деловитому Новому Городу, что
быстро рос у перепутья речного... То была свежая Дорожка, недавно
проторенная. Халейги шли самой древней, еще не успевшей оскудеть. Другое
дело, что они первыми в этом году одолели Невское Устье.
Единственный раз сверкнул впереди парус, затрепетал далеким белым
облачком под крылом утренней зари. Торгейр его углядел раньше других.
Гребцом он был никудышным, зато глазам Левши многие завидовали. Вот он и
стоял обычно на носу, глядя вперед.
Он сразу позвал Хельги, и тот подошел, отдав свое весло. Торгейр
показал ему парус:
- Видал?
Хельги оглянулся на своих молодцов, начиная прикидывать, догонит ли
чужака его пестрый корабль. Сын херсира точно подслушал его мысли:
- Не поймаешь, побратим... Это вендская снекка, а я на них
насмотрелся.
Хельги, гордившийся расписньм драккаром, свел брови:
- Кто, я не поймаю?
- Ты, - кивнул Торгейр невозмутимо. - Халльгрима догнали ингры на
лодках? Не догнали. Вот так и тебе не схватить за хвост венда. Он летит по
воде, как конькобежец по льду. У него сорок четыре человека на веслах.
Хельги сердито проворчал что-то в ответ, но в погоню пускаться все же
не стал. Вендская лодья самое малое время бежала им навстречу и вдруг,
когда на белом парусе уже стало видно глазастое нарисованное солнце, -
вильнула к берегу.
Спряталась за каменный мыс... Когда с этим мысом поравнялся пестрый
корабль, Хельги, ожидавший увидеть речное устье или глубокий залив,
недоуменно почесал в голове. Берег был чист и пуст. Снекка исчезла.
- Вот морской тролль! - выругался Виглафссон. - На север его и в горы!
Торгейр спрятал усмешку в кудрявой молодой бороде:
- Я же говорил тебе, побратим, что потерся рядом с ними, пока жил в
плену. И ты знаешь, я мало печалился, что они не живут поблизости от нашего
Халогаланда. Одноглазый расположил их на юге и сделал неглупо!
Хельги сказал задумчиво:
- Если и Торлейв конунг такой же отчаянный викинг, как эти...
Вечером корабли бросили якоря возле устья реки с непроизносимым
именем:
Вытегра.
Олав кормщик указал ее уверенно. Река приходила почти прямо с
полудня...
После широкой морской дороги - узенькая тропа! И кто знает, что ждет
на этой тропе?
Халльгрим хевдинг, поразмыслив, позвал к себе Звениславку.
- Трэля твоего хочу забрать, - сказал он. - К себе на корабль.
Звениславка побоялась отпустить Улеба одного: как бы горемыка
ладожанин в запальчивости не наговорил чего грозному Виглафссону!..
Напросилась с ним.
Сказала - может, и с нее будет толк! И следующим утром, когда корабли
приготовились подниматься по реке, взошла на драккар. Ей велели сидеть под
мачтой, около Вигдис... Рыжая пленница лежала молча, спрятав в подушку
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг