Оставалось только отступать туда, куда его загоняли, отстреливать наиболее
наглых преследователей и успокаивать себя тем, что скафандр высшей защиты
выдержит укусы разъяренной выстрелами стаи. Может быть.
Эфир молчал. Алик крутил настройку, уже не доверяя автоматике, но
ничего внятного не пробивалось сквозь шумы и какое-то кваканье, как будто в
приемнике поселились лягушки.
- Бесполезно, - выразил общее мнение Поль и стал расстегивать держащие
его привязи.
- Не стоит, - сказал Леонид Андреевич. Веско сказал.
Он был прав. Главное правило в лесу - никогда не разделяться. Они его
уже нарушили, и теперь Поль хочет довершить дело, оставив в лесу одних -
безоружного Горбовского и юного Кутнова. Поль вздохнул.
- Тогда надо пробиваться.
- Алик, это возможно? - спросил Леонид Андреевич.
Алик задумчиво посмотрел на непроницаемую гряду леса, постучал пальцем
по панели управления:
- Все возможно, только надо попробовать.
- Попробуй, Алик, - попросил Леонид Андреевич.
Поль расстелил оставленную Сартаковым карту.
- Здесь полоса леса метров триста-четыреста, затем обозначена поляна и
горячее озеро. По чистой дороге - несколько минут хода, но вот сквозь...
Алик ничего не ответил, но стал что-то переключать на панели
управления. Сквозь. Эх вы, егеря-начальники! Не доверяете вы технике, не
доверяете вы водителям. Все вам кажется, что в лесу надо тихо, на цыпочках,
потому что в лесу водятся большие буки. А у нас на каждую буку своя бяка,
несколько тонн весом, в тротиловом эквиваленте. И если надо, мы этот лес в
хорошую посадочную площадку укатаем для любой грузовой колымаги, хотя бы для
громадного "Тариэля" уважаемого Леонида Андреевича. Нужно только решиться и
не мешать профессионалам.
Никому не было видно, что сейчас происходит с "Мальчиком", но Алик себе
прекрасно представлял, как эта похожая на неповоротливого жука машина
начинает топорщиться, поводить надкрыльями, выгибать брюшко и шевелить
усиками. Он развернул танк поперек дороги, направив его туда, где исчезли
Мбога и Сартаков, поднял руки над клавишами, как пианист, пошевелил
пальцами, улыбнулся и каким-то незнакомым голосом сказал:
- Поехали!
И они поехали.
Твари не ожидали нападения с тыла и оказались зажатыми между двух
огней. Диспозиция была следующей. Среди плотных зарослей леса находилась
обширная поляна с круглым озером. По берегам оно кое-где заросло густым
тростником, вода в нем была горячей и дымилась, так что сумрак усугублялся
влажным туманом. Видимость была отвратительной, и если бы не стрельба Мбоги,
то Вадим ни за что его бы не увидел. Маленький доктор стоял по колено в
озере и хладнокровно и методично расстреливал подступающих ракопауков.
Активированные наплечные скорострелы выплевали огонь куда-то вдаль и по
поверхности озера расплывались неопрятные пылающие лужи с почерневшими
шипастыми и клешнястыми остовами, похожими на сгоревшие корабли. Однако
передние ряды продолжали напирать, фланги заворачивались, огибая водную
гладь, тростники кишели ракопауками, а по воде легко бежали все новые и
новые нападающие.
[VOZLUB06.GIF]
Вадим выругался. Столько ракопауков с такой боевой выучкой ему никогда
не приходилось видеть. Рано или поздно ядовитые твари должны были взять
верх. Но пусть лучше это будет поздно Вадим упал на колено, втиснул приклад
в плечо и поразил нескольких особо наглых агрессоров. Вести войну в лесах
Пандоры ему еще не доводилось.
Подкрепления поступали откуда-то слева и справа, так что Вадим не
слишком опасался за свой тыл. Один скорострел охранял его спину, а другой
бестолково отрыгивал напалм во все стороны, и оставалось надеяться, что под
огненный смерч не попадет Мбога. Автоматика ничего не понимала в тактике и
порой перебивала цели у Вадима, расходуя боезапас на смертельно раненного
ракопаука. Иногда поле боя слегка освещалось пылающими кляксами, но тут же
скрывалось за разлетающимися хитиновыми клочьями и облаками липкой гадости.
Поначалу Вадим и Мбога пытались совместными усилиями проложить широкую
просеку между озером и лесом, чтобы доктор мог выбраться из ловушки, и они
вместе бы достойно отступили под прикрытие танка. Но нападающие накатывались
волна за волной, и ни о какой осмысленной тактике речи быть не могло -
оставалось только отбиваться и отстреливаться. Инициатива находилась целиком
в клешнях ракопауков.
Радиосвязь не функционировала, но наружные микрофоны работали. Хотя,
наверное, лучше было бы, если бы молчали и они - жуткие вопли чудовищ
вгрызались в уши, проникали под кожу мириадами мурашек и заставляли почти
непроизвольно жать на курок, только бы разбавить эту какофонию ударами
тамтама крупнокалиберного карабина. От каждой попавшей в цель пули ракопауки
взрывались. Сразу. Все целиком, от клешней до кончика задней ноги. Как
перегретый паровой котел. Гремел короткий гром, эхо отражалось и
раскатывалось над полем боя, а на месте чудовищ вспухали плотные, на вид
даже твердые тучи белого пара.
Нападавшие разделились. Теперь Вадим имел сомнительное удовольствие
глядеть на многочисленные зеленые бельма и судорожно клацающие клешни,
истекающие черным ядом. Долей секунды, затрачиваемых им на смену магазина,
хватало на то, чтобы какой-нибудь особо активный умник чуть ли не тыкал ему
в лицо шипастой ногой. Вадим морщился и хладнокровно обращал героя в
очередную порцию ошметок и осколков хитина. Поле перед ним вновь очищалось,
ряды паучиных лап освещались яркими факелами, затем патроны иссякали, и
приходилось вновь близко знакомиться с весьма крупными экземплярами.
Все новые и новые дивизии втягивались в эту кровавую мясорубку перед
озером, и тут внезапно Вадим стал замечать в рядах ракопауков шустрых
рукоедов и волосатиков - тварей мелких, пугливых, но абсолютно безжалостных
к безоружному противнику. Сколько ими было покалечено неопытных туристов и
неосторожных егерей, сосчитать было невозможно, пока на них не запретили
охоту. Изрезанные острыми, как бритва, челюстями руки и ноги, ободранные в
доли секунды филейные места непрофессионалов-охотников с трудом поддавались
лечению и, как правило, навсегда отбивали желание подлетать к Пандоре ближе,
чем на несколько сотен парсеков. Теперь звери демонстрировали трогательную
дружбу с ракопауками и высокие боевые качества. Они прыгали с панциря на
панцирь, ловко перебирались на кончики выставленных вперед клешней и жадно
распахивали челюсти-ножницы. Некоторые смельчаки спрыгивали на землю и
катились к ногам Вадима темными, неуклюжими шариками, почти незаметными в
траве, и приходилось отдавать тяжелую панцирную кавалерию на откуп
скорострелу, а самому косить всю эту жуткую мелочь длинными очередями.
Мбоге повезло не больше - волосатики и рукоеды панически боялись воды,
и тогда главное командование ввело в бой авиацию. Плотный свод над поляной
как-то поредел, словно, подчиняясь приказу, деревья и лианы расцепили свои
тесные объятия, в нем образовались широкие проемы, и вместе с солнечным
светом в него стали ухать гигантские снаряды в виде орнитозавров Максвелла.
Смахивающие на драконов звери у самой воды распускали крылья-капюшоны,
переворачивались, выставляя оснащенные колоссальными когтями лапы, и резали
водную поверхность, попутно расчленяя подвернувшиеся дредноуты ракопауков.
Из похожих на большие амфоры гнезд лениво вытекали потоки диких пчел,
ощупывая в поисках противника стволы деревьев и выпуская к земле острые
тугие комки разведывательных отрядов. И когда воздушные подкрепления должны
были уже обрушиться на почти невидимое пятно, изрыгающее огонь и пули, Мбога
упал в воду, вцепился, вжался в дно. Над озером стал раздуваться сверкающий
раскаленный пузырь, от соприкосновения с которым вся живность исчезала с
негромким щелчком, но это не останавливало разъяренную экосистему, и она
безостановочно продолжала бросаться на это облако, чтобы превратиться в
ничто.
От ужаса и изумления Вадим перестал стрелять, чем немедленно
воспользовались ракопауки и рукоеды, усилив натиск, и тут позади егеря
начали с громким треском валиться деревья. "Тахорг", - обмер Вадим, но долго
размышлять ему не дали, и тяжелая, величиной с лошадь тварь сбила его с ног
и сжала клешни на горле.
Танк пер. Иного слова на ум и не приходило. Он пер сквозь лес, сквозь
гигантские стволы псевдосеквой, привязанных друг к другу толстенными
канатами лиан, сквозь подлесок корчащихся прыгунцов, которых здесь оказалось
неимоверное количество, и Поль впервые увидел, как они, словно странные
животные, цепляются ветками-крючьями за своих соседей и тщетно пытаются
вскарабкаться наверх. "Мальчик" безжалостно перемалывал древесину,
разбрасывая в стороны и вверх клочья листвы и крупных мясистых цветов,
брызжущих кровавым соком, вбивал во влажную землю останки прыгунцов, и они
еще долго ворочались в грязной колее. Со стороны машина, наверное, походила
на сухопутного кита, если таковые обитали во Вселенной - такая же
неповоротливая, но несокрушимая и упрямая. Или на тахорга.
Алик чувствовал вдохновение. Он играл, и рев двигателя, хруст валящихся
деревьев сливались для него в безумную, но дьявольски привлекательную и
завораживающую симфонию. Так вот как оно было! Вот как шли герои ушедших
столетий, осваивая далекие планеты, со своей допотопной техникой - тяжелой,
неповоротливой, слабовооруженной, но такой же упорной и упрямой. И на плечи
давил тяжелый скафандр высшей защиты, и глаза заливал пот, и ничем его
нельзя было вытереть сквозь спектролитовый колпак, оставалось только терпеть
и раздраженно моргать глазами. Я Горбовскому памятник поставлю, обещал себе
Алик, за то, что взял, настоял. Прямо вот здесь, на этой просеке. А еще
Мбоге, за то, что приходится его спасать. А в том, что спасти его и
Сартакова удастся, Алик нисколько не сомневался. Броня крепка, и танки наши
быстры! Памятник. В бронзе. Как на Венере. И каждый день буду приезжать сюда
и снова и снова прокатываться по этой тропе, чтобы неповадно было этому
враждебному и непонятному лесу отвоевывать уже не принадлежащую ему
территорию.
А Горбовскому это вновь напомнило незабываемый штурм Владиславы. Ныряли
и выныривали, каждый раз все глубже и глубже погружаясь в бешеную атмосферу
планеты. Он работал на превосходном импульсном планетолете "Скиф-Алеф",
который ему предоставил Бадер. Первые пять поисков он произвел в одиночку,
пробуя экзосферу Владиславы на полюсах, на экваторе, в различных широтах.
Наконец он облюбовал район Северного полюса и стал брать с собой
Валькенштейна. Они раз за разом погружались в атмосферу черно-оранжевой
планеты и раз за разом, как пробки из воды, выскакивали обратно. Но с каждым
разом они погружались все глубже.
А потом до поверхности Владиславы оставалось двадцать пять километров
совершенно неизученного слоя. Это были очень опасные километры, и там он
собирался продвигаться особенно осторожно, сделав еще по крайней мере
десять - пятнадцать поисков. Он намеревался быть предельно осторожным и
потому посчитал себя вправе взять с собой Сидорова.
Танк, казалось, действительно продирается сквозь горизонтальные потоки
яростной атмосферы, сквозь плотные облака зелено-розовой кристаллической
пыли, напирая и отступая, вгрызаясь и отплевываясь.
Леонид Андреевич потряс головой, прогоняя наваждение. Хотя, вероятно,
было в этом нечто символическое, какая-то гримаса судьбы, которой, как
известно, нет, но которая любит порой выкидывать такие вот злые шутки.
Теперь уже не он сидел за управлением машины, и уже не в его силах было
прекратить этот безумный штурм унд дранг, но опять за всем этим маячила тень
Атоса-Сидорова, словно бритый наголо биолог перехватил управление и бросил
планетолет вниз, к столь близкой земле, с которой почти невозможно
подняться.
Горбовский снова закрыл глаза. Как там Мбога? Как там Сартаков? Раньше
такого не было, если его правильно информировали. Предыдущая вылазка в лес,
хотя и состоялась при драматических обстоятельствах, тем не менее напоминала
загородную прогулку по земным лесам. Что изменилось? Намерения? Чужаки
захотели вырвать из объятий леса его, возможно, самую важную тайну, и он
отреагировал? Стал агрессивен? Собрал свою армию и двинул ее на чужаков,
первым нарушив тот вооруженный нейтралитет, который был установлен между ним
и землянами с первой прививки УНБЛАФ? Или это все случайность, каких
полным-полно на Периферии, и даже еще более странных и загадочных?
Леонид Андреевич вспомнил, что Мбога ему рассказывал о первом визите на
Леониду и знакомстве с леонидянами и их биотехнологиями. Весьма похоже, и в
то же время - разительные отличия. Если здесь и имеется биологическая
цивилизация, то она полностью лишена интереса к чужим. Равнодушна до
безжалостности. Как танк к уничтожаемому им лесу. И в этой точке мы
сходимся. Как люди, мы слишком любопытны и милосердны, но стоит нас прижать
спиной к стене - и мы ощетиниваемся нашей бездушной и равнодушной техникой,
позволяя ей совершать то, на что сами лично мы не решились бы. Ни при каких
обстоятельствах. Человечным легко быть только с человеком, гуманным к
гуманоиду. А к негуманоиду? Негуманным?
Полю показалось, что лес начал редеть, напуганные деревья расступились
слегка в стороны, ровно настолько, чтобы пропустить танк по ниоткуда
взявшейся плавно вьющейся тропинке. Поль хотел сказать Алику, чтобы он не
поддавался на подобные штучки, но Кутнов и без подсказок гнал танк по
прямой, не обращая внимания на тропки, а, может быть, и не замечая их вовсе.
Словно стрела мчалась сквозь лес, стальным наконечником прокладывая себе
путь и оставляя позади идеально утрамбованную дорогу. И вот деревья
кончились, и "Мальчик" величаво вполз на невысокий пригорок над озером.
6. Горбовский
Леонид Андреевич сразу же потерялся. Это казалось невероятным, но не
было иного объяснения тому, что он вот уже несколько минут бредет по лесу,
не встречая ни последствий деятельности танка, ни той полянки с ракопауками.
Когда Поль крикнул "Соскакивай!" - Леонид Андреевич послушно скатился по
броне, предварительно сбросив на землю чемодан с меданализатором, но
зацепился за какой-то выступ. Он плашмя упал на землю, сильно, до
ослепляющей боли, до искр, ударившись лбом о колпак скафандра, но ждать,
пока боль пройдет, времени не было. Нужно было бежать к Сартакову и Мбоге, и
Горбовский, нащупав чемодан, побежал. Как теперь выяснялось - в другую
сторону.
Первое время он кружил на месте, затем стал ходить по разматывающейся
спирали, но это был лес, и он предпочитал единолично диктовать скорость и
направление движения попавшего в его объятия чужака. Тем более, что этот
чужак был причастен к жестокому уничтожению местной флоры и фауны, поэтому
церемониться с ним вообще не следовало, и Леонид Андреевич чуть не угодил в
болото. Твердая, поросшая цветами земля под ним внезапно расступилась,
расплескалась, открывая черную бездну,
Леонид Андреевич замахал руками, выронил чемодан и схватился за
ближайшие кустики. Чахлые на вид кустики оказались довольно крепкими и
выдержали повисшего на них десантника в скафандре. Леонид Андреевич неистово
забил ногами, так как ему показалось, что их начинает опутывать нечто живое,
похожее на змею, рванулся в сторону спасительной растительности и оказался в
небольшом озерце. Озерцо было мелким, с чистой, прозрачной водой, в которой
плавали мелкие рыбешки. Любопытный косяк собрался перед Леонидом
Андреевичем; рыбешки тыкались в ткань скафандра и не проявляли никаких
враждебных намерений. Сидеть вот так, в теплом озере, среди рыбок, было
удивительно приятно. Встроенные навигационные приборы показывали какую-то
ерунду, эфир задумчиво молчал, и лишь внешние микрофоны приносили внутрь
скафандра мирные и убаюкивающие голоса леса.
[VOZLUB07.GIF]
Затем кусты раздвинулись, сквозь них просунулась поросшая мхом рука и
пошлепала по воде, отчего рыбешка немедленно кинулась к ней. Если не считать
мха, то пальцы на руке были самые обыкновенные - пять штук надлежащей формы
и анатомии, насколько мог разобрать Леонид Андреевич, разве что ногти были
неаккуратно обкусаны и под ними скопилась красная земля. Рыба, видимо, тоже
ничего странного в руке не обнаружила. Со дна всплыл крупный экземпляр -
мама или папа веселых мальков, - обнюхал пальцы, потерся об них чешуей и
немедленно угодил в цепкие объятия. Глупая рыба затрепыхалась, забилась,
пытаясь вырваться, и это ей почти удалось, но тут возникла вторая рука,
перехватив добычу около хвоста, а затем появилось и лицо.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг