предоставил свой кабинет для приватной беседы двух влиятельных членов
Мирового Совета, после чего Мбога зачитал список: Горбовский там занимал
почетное место консультанта. Впрочем, ружье он так и не взял, но все
поручения выполнял на "отлично". Вообще, за эксцентричным поведением Леонида
Андреевича на вверенной Полю территории, производящим шокирующее впечатление
на людей знакомых с Горбовским только по фильмам и книгам, как-то терялось,
что он еще и профессиональный звездолетчик и десантник, осуществивший
высадки на десятки планет сквозь бушующие атмосферы, сумасшедшие
электромагнитные поля и изменяющуюся гравитационную геометрию. Пандора и лес
немного отличались от атмосферы, скажем, Владиславы, но тем не менее на
советы Леонида Андреевича ориентировались при выборе экипировки. А еще одной
плохой новостью было то, что Мбога ввел запрет на привитие УНБЛАФ, и все
члены экспедиции имели сомнительное удовольствие опробовать скафандры высшей
защиты. И здесь Горбовский оказался незаменим.
Проводником должен был выступать Вадим Сартаков, самый опытный егерь
Базы. К тому же место высадки ему должно было быть хорошо знакомым - оно
располагалось в его епархии, и если бы это был не лес на Пандоре, то можно
было бы сказать, что ему там знакома каждая тропа. К сожалению, это было не
так, и Вадим сразу предупредил всех, что вполне возможна ситуация, когда на
месте рекомендованной им площадки для десантирования окажется топкое болото,
кишащее ракопауками.
Вадим с некоторым ужасом прислушивался к шуму в грузовом отсеке и, если
честно говорить, не представлял свою полезность в конкуренции с
неповоротливым, но чертовски вооруженным танком, за рулем которого должен
был сидеть Алик Кутнов - протеже Леонида Андреевича. Если бы этот чудовищный
механизм использовался регулярно, он сожрал бы весь энергозапас Базы за
несколько поездок в лес по грибы, но тут вновь сказал свое слово Мбога.
Биоблокада прорвана, и латать ее приходилось вот такой машинерией. Все
начали ясно понимать, чем же являлась бактерия жизни для космической
экспансии человечества. И скафандром высшей защиты, и танком высочайшей
защиты.
Алик выл от восторга, испытывая этого мастодонта, которого он прозвал
"Мальчиком", на просторах опустевшей Базы, легко и непринужденно выписывая
замысловатые кривые среди жилых домиков, цветников и оранжерей. Пара
разбитых стекол от непродуманно использованного форсажа в счет не шла. Алик
порывался воспользоваться защитными полями и активной броней, но Робинзон
молча погрозил ему кулаком. К Полю Алик обращаться побоялся. Может быть,
Мбога и разрешил бы испытать защиту, но Алик посчитал неэтичным
перескакивать через голову непосредственного начальства. Да и Базу ему тоже
было как-то жалко.
Сидящий в цветнике Леонид Андреевич с грустью наблюдал эту вакханалию,
а когда вспотевший и довольный Алик в белоснежном скафандре с откинутым
шлемом вылез из люка, подозвал его к себе и спросил:
- Алик, вы помните наш давешний разговор в столовой, когда я спросил
вас, что вы делаете, когда по незнакомой дороге подъезжаете к незнакомому
лесу?
- Конечно, Леонид Андреевич, - удивленно заморгал белесыми ресницами
Алик. - Снижаю скорость и повышаю внимание...
- Вот! - многозначительно сказал Леонид Андреевич, подняв палец.
Алик растерянно огляделся, осмотрел почти не поврежденную Базу и с
некоторой обидой сказал:
- Но я ведь здесь все знаю! И это не лес. В лесу я всегда осторожен,
Леонид Андреевич, не беспокойтесь.
Горбовский вздохнул.
Таким образом группа спасения состояла из шести человек.
Тора Мбога - руководитель экспедиции, охотник.
Андрей Шестопал - первый пилот.
Поль Гнедых - второй пилот, охотник.
Вадим Сартаков - егерь, следопыт, охотник.
Алик Кутнов - водитель танка, радист.
Леонид Горбовский - консультант по системам защиты.
Все они теперь были обряжены в эти самые системы защиты с системой
мимикрии, на Земле так до конца и не отлаженной, из-за чего скафандры
расцветали фантастическими пейзажами, достойными кисти импрессионистов.
Мбога надеялся, что в реальной обстановке химизм мимикрии все-таки придет в
норму, а если не придет, то будет оказывать психологическое давление на
вероятного противника. Поэтому в вертолете он уже не приставал к слабо
отбивавшемуся Горбовскому с призывами хоть что-то сотворить с этим цветовым
безумием. Люди от них шарахались еще на Базе.
Автоматические системы поражения были де-активированы уже по настоянию
Вадима: идти по лесу или даже ломиться сквозь лес - это еще полбеды, в
крайнем случае танк можно было замаскировать под тахорга, но позволять
скафандру стрелять во все, что движется и что, по мнению скафандра,
стремится напасть на его драгоценную начинку, это значит привлекать к себе
агрессивную нечисть, только и ждущую драки. Поэтому наплечные скоро-стрелы
жалко обвисли треугольными носами, внося свою лепту в футуристический
антураж экспедиционного корпуса.
О нас только кино снимать, мрачно подумал Вадим, "Покорители Пандоры".
Но, во всяком случае, другого выхода пока не имелось. Вадима одолевали самые
мрачные предчувствия, но из некоторого суеверия он не делился ими с
остальными и соглашался на все меры предосторожности, предлагаемые Полем и
Мбогой. Один только Леонид Андреевич ничего не предлагал, но у него был свой
"бзик" - он категорически отказался взять карабин. Хотя и это могло
оказаться плюсом. Нет ничего хуже, чем завести в лес группу хорошо
вооруженных туристов, воображающих себя великими охотниками. И нет ничего
хуже, чем переться сквозь лес на танке и в броне. Теряешь бдительность.
Теряешь контакт с лесом. Лес зол и враждебен, он никого не любит, но он не
нападает без предупреждения. Хороший егерь всегда чувствует это
предупреждение, эти знаки на собственной коже в районе лопаток.
Предупреждение об агрессии, от которой лучше бежать, чем встречать с широко
открытыми глазами и разинутым от страха и изумления ртом. А с этим
скафандром не почувствуешь никакого холодка, кроме холодка кондиционера,
заботливо охлаждающего твою вспотевшую спину.
Интересно, сколько продержится танк? Утром Мбога передал ему свежую
распечатку спутниковых снимков района предстоящих боевых действий, но Вадим
скептически относился к возможности прочесть по ним что-то полезное для
практической. деятельности. Короткой пешей прогулки, например. Жуткий хаос
разноцветных пятен с компьютерными надпечатками "Возможно, водоем",
"Возможно, тропа", "Возможно, поляна". Возможно, лес. Все очень солидно, но
бесполезно. Вадим, как и все егеря, сам составлял свои карты, вырисовывая их
на бумаге, что могло привести в священный ужас каких-нибудь топографов с
Земли, раз в десятилетие налетающих на Пандору за более подробной
картографической съемкой. Видел он эти карты в БВИ. На них без слез нельзя
было смотреть.
Поэтому тщательно разработанный маршрут, принятый с его, Вадима,
участием, можно было со спокойной душой отправить в мусорную корзину. Он
лишь успокаивал нервы при подходе к местности, но на месте переть предстояло
сквозь неизвестность к неисследованности. Танк продержится недолго - до
первой топи, и главной задачей Алика Кутнова было не утопить его там, а
сохранить в качестве базового лагеря или последней линии обороны. Если уж
очень не повезет.
- Сколько вы отводите танку? - спросил Мбога у Вадима, и тот даже не
удивился его восприимчивости.
- Минут двадцать, только не говорите Алику. Он слишком расстроится.
Мбога кивнул, еще раз посмотрел на расстеленную перед ним карту, сквозь
цветовой хаос которой почему-то просматривалось человеческое лицо, потер
пальчиком нанесенный фломастером маршрут и безжалостно ее скомкал.
Утилизатора в салоне не полагалось, и он запихал комок за спину.
- Ну и правильно, - подмигнул Вадим. - А куда выкинем танк?
- Давайте вашу карту.
Вадим распустил застежку, порылся в комбинезоне и вытащил удивительно
толстую тетрадь в богатом переплете из кожи тахорга. Тетрадь раскрылась на
нужном месте, и егерь растянул перед Мбогой гармошку самодельной карты.
- Народное творчество, - покачал головой Мбога, - фольклор.
Листок был испещрен рисунками, пометками, странными значками и
стрелками. На пластиковую поверхность карты были нанесены странные
топографические знаки, понятные только егерям Пандоры.
- Это что? - ткнул пальцем Мбога. - Лежбище тахорга?
- Озеро, - поправил Вадим. - Вот здесь съедобная земля, там - тропинка.
Вот тут совсем загадочное место - правильное треугольное болото. Если я
правильно понимаю, более точных координат у нас нет и не будет?
Мбога покачал головой.
- Это генодетектор, а не пеленгатор. Он показал наличие, все
остальное - наши с вами догадки.
- Он мог уйти в сотню мест. Да и вообще - как он выжил?!
- Ему могли помочь аборигены, - просто сказал Мбога.
Вадим откинулся на спинку кресла. Ну вот, слово сказано. Аборигены.
Самая главная загадка или даже тайна леса. Разум в лесах Пандоры.
Специалисты будут выть от восторга.
- Вы этому верите?
- Почти не сомневаюсь, - ответил Мбога. - Почему бы в лесах Пандоры не
быть аборигенам? Это многое объясняет. Бритва Оккама требует этого. Вводя
один фактор, хоть и гипотетический, мы разрешаем тысячу загадок леса.
- Задавая еще десять тысяч.
- Может быть.
Сквозь дрему Леонид Андреевич прислушивался к разговору. У него даже
было что сказать, но бессонный день оказал самое изнуряющее воздействие на
организм профессионального десантника. А когда это было в последний раз?
Владислава и империя Бадера, где столь причудливо переплелись тропинки его и
Атоса-Сидорова? Парадоксальная планета Морохаси? Или где-то еще? Не важно.
Хотя один вопрос задать себе стоит - а за что он так обошелся с несчастным
Атосом? Что было бы, если бы не было сказано жестоких слов в адрес этого
мальчишки, чуть не загубившего свою жизнь и жизнь еще нескольких людей? Доля
вины за случившееся? Потребность в искуплении, или здесь нет ничего такого
слишком уж личного, выходящего за рамки обычного человеческого желания
помочь ближнему в беде, возлюбить ближнего? Хотя все эти вопросы
бесполезны... Нет в них ничего, кроме дежурных пинков своей совести.
Сомнение. Вот вопрос вопросов. Не Беспокойство, а Сомнение. Мбога толкует об
аборигенах. Комов предупреждает о важности миссии и рвется на Пандору
(кстати, он не вытащил козырную карту - долг перед старым школьным другом.
Почему?). Рудольф рвет и мечет, но, к счастью, на Пандору не рвется А
Горбовскому уже не интересно. Горбовскому безразлично - есть аборигены или
их нет. Горбовскому не интересны особенности биологических цивилизаций,
инструментом и продуктом которых и является лес, как ему неинтересны все эти
Парадоксальные планеты и десантирования. Горбовскому стало ясно, что же его
интересует (и беспокоит, кстати) больше всего. Горбовского интересует
любовь. Но любовь не к женщине и не к ближнему, а к дальнему, ибо сказано -
возлюби дальнего своего.
"Мбога, а не кажется ли тебе, что весь вопрос в том, чтобы возлюбить
дальнего?"
"Помилуй бог, Леонид! О чем ты толкуешь?"
"Тора, мы с тобой старые товарищи и не менее старые спорщики. Сколько
раз ты язвительно, а на самом деле сочувственно, с полным пониманием,
проходился по моим призывам к добрым решениям. И ты был абсолютно и
совершенно прав".
"Спасибо, Леонид. Хоть в этом я совершенен. Но я все равно не понимаю
тебя".
"Тора, мы толкуем и спорим не о тех проблемах. Возлюби ближнего! Как
это здорово! Это можно сделать девизом Комиссии по Контактам. Возлюби
слабого, защити убогого, накорми нищего. А ведь это просто! Это настолько
просто и естественно, что стало у человечества своего рода социальным
рефлексом. Нам всех надо спасать. Нам обо всех надо заботиться. Помяни мое
слово - Институт экспериментальной истории не остановится на пассивных
наблюдениях, и мы еще взвалим на себя роль богов, которыми, по твоему же
выражению, ох как непросто быть".
"Леонид, пока твои мысли смутны, как сон верблюда. Изъясняйся понятнее.
Почему ты их, я имею в виду другие цивилизации, считаешь близкими? Они и
есть дальние. И нет здесь никаких рефлексов, по твоей терминологии".
"Тора, ты не прав. Легко любить слабого и обиженного. А ты попробуй
полюбить здоровенного мужика в скафандре высшей защиты и с дезинтегратором
наперевес. Вот кто есть настоящий дальний, которого и требуется возлюбить!"
Нет. Не нужно. Не время и не место для таких разговоров. Нет ничего
более невежливого, чем выливать на голову ничего не подозревающего человека
темные воды своего богатого внутреннего мира. Что толку в разговорах? Кто
сказал, что разговором можно кого-то в чем-то убедить? Я даже не знаю, в чем
и кого я хочу убедить.
Леонид Андреевич от острого чувства неудобства зашевелился.
- Леонид, ты не спишь? - тут же оживился Мбога. - Нам нужно твое
мнение. Нам нужны добрые поступки и обратимые решения.
Горбовский вздохнул и открыл глаза. Лес. Вертолет. Опять лес и снова
вертолет. Заколдованный круг какой-то.
- Не дождетесь, - хмуро сказал Леонид Андреевич. - Я уже не душка
Горбовский, а злой профессиональный десантник.
Мбога и Вадим переглянулись.
Поль смотрел на приборы. На лес смотреть было бесполезно - там никогда
ничего не менялось, а если и менялось, то человеческий глаз не в силах был
это заметить, ему не за что зацепиться, как в меняющемся рисунке морских
волн. Другое дело приборы. Бегущие цифры координат, снимаемые со спутника.
Бегущие цифры состояния машины. Бегущие цифры времени. Метеосводка. Как
всегда - солнечно. Ясно. А почему? Почему здесь столь редки дожди? Туманов,
которые не совсем туманы, сколько угодно. А дождей, ливней, дождиков -
раз-два и обчелся за весь сезон. А почему верблюд горбат? Дело. Предстоит
дело. Важное и благородное. Неужели Мбога прав и... Вдруг приборы ошибаются?
Кто сказал, что приборы не ошибаются? Вы это егерям расскажите. В лесу все,
что может сломаться и выйти из строя - ломается и выходит из строя. Закон
леса. Поэтому в лес не рекомендуется брать ничего сложнее застежки на
комбинезоне. Карабин, радио и фонарик - вынужденный компромисс. Дьявол.
Дьявол. Атос, неужели ты жив, дружище? Сколько раз мне снилось, что все,
произошедшее с тобой, лишь страшная ошибка и ты поднимаешься на лифте на
Базу, чтобы надрать уши хитрому Полли, или прилетаешь на починенном
вертолете, чтобы надрать уши хитрому Полли... А затем сон сменялся явью, и
не было никаких чудесных спасений и возвращений. Были только тоска и желание
отомстить лесу.
Но, похоже, в этом мире все же есть место чудесам. И тут нельзя
задаваться вопросом - найдем или не найдем. Найдем. Обязательно найдем.
Спасем, вырвем из цепких ветвей леса. Я не уйду оттуда без тебя. Я загляну
под каждый кустик, в каждую пасть, но отыщу, спасу, вызволю. Остальные?
Остальные как хотят, но я почему-то не сомневаюсь, что и они не уйдет без
тебя. Вот только каким ты стал, Атос? Годы в лесу не проходят даром. Без
общения, без цивилизации... На необитаемом острове - на Земле - люди
забывают собственную речь и сходят с ума. Что уж говорить о Пандоре! О
безжалостной Пандоре, полной чудесных и неприятных сюрпризов. Сохранилось ли
в тебе хоть что-то человеческое? Наверное, это было бы самое ужасное -
спасти тело, но не спасти душу.
- Подлетаем, - сообщил Шестопал. На этот раз он был удивительно
молчалив и серьезен.
Поль посмотрел вниз, словно мог рассмотреть в бескрайней пене леса
что-то кроме розоватых крон деревьев и клочков сиреневого тумана.
Забродивший кисель, растекшийся по континенту. И в него, в который уж раз,
предстояло нырнуть.
Поль включил интерком:
- До расчетной точки высадки осталось пять минут. Всем занять свои
места. Кутнов, как танк?
- "Мальчик" к десантированию готов! - бодро и весело отозвался Алик. И
он действительно чувствовал себя бодро и весело. Карантин был изнуряющим
испытанием для инженера-водителя. Не потому, конечно, что он верил в
реальность угрозы какой-нибудь эпидемии. Мир слишком юн, светел и весел,
чтобы в нем могли существовать такие вещи, как болезни, смерти или
предательство. Карантин казался какой-то игрой, скучной и вымученной, не
идущей ни в какое сравнение с ежедневными учебными тревогами, объявляемыми
П.Гнедых. Вот это было дело! Вот это была работа! Вот это была опасность -
ясная, понятная, предсказуемая. Пожар на энергостанции! Заводим двигатель,
сгоняем толпу киберов и мчимся на энергостанцию тушить пожар. Метеоритная
опасность! Заводим двигатель, сгоняем киберов и мчимся отражать метеоритную
атаку. Землетрясение! Заводим двигатель, сажаем людей и мчимся прочь от скал
сквозь джунгли, сквозь болота, сквозь тахоргов и ракопауков.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг