устройств вне себя все то, что некогда мы имели в себе?
Особенно вопрос о любви меня занимал. Наблюдая иногда за гуляющими под
луной влюбленными парами, я вспоминал свои ночи с Агатой, ночи
любви-единения со Вселенной, и мыслил в том же русле: ведь в том и отличие
человеческой любви - и прежде всего молодой, трепетной, со слезами и
стихами - от простого обезьяньего занятия, что она стремится охватить весь
мир! Если так... мы, европейцы, с высокомерием и брезгливостью смотрим на
отношения полов у дикарей, считаем свои образцом и вершиной; но в сравнении
с тикитакскими какая же она вершина! На миллиметр выше, чем у дикарей,
только и всего. И главное, с каждым веком они все ниже, проще: нет уже
рыцарей, посвящавших себя служению Прекрасной Даме, все меньше стихов и все
больше похабства. А ведь то, что упрощение отношений между мужчиной и
женщиной, приближение их к животному примитиву есть признак вырождения,-
оспорить нельзя.
Выходит, и тут тот долговязый с голым черепом не так и неправ?
Или взять развитие нашей цивилизации (как добавил бы Донесман-Тик, "с
позволения сказать") с помощью внешних устройств: от карет до микроскопов и
от реторт до пушек - прогресс ли это? Для самих устройств, безусловно, да;
для методов их расчета и проектирования, для всех сопутствующих наук - тоже.
А для людей? Ведь для них в конечном счете дело сводится к тому, что все это
можно купить. Обменять на стойкий к желудочным кислотам металл. То есть
главным для пользования "прогрессом" оказывается он (или эквивалентные ему
ассигнации), как и во времена, когда прогресса не было Купил - телескоп
(рассматривать соседние дома), корабль (перевозить рабов) , что угодно
мудреное и точное, красивое и интересное - а сам можешь хоть хрюкать, ибо
все это остается вне нас и не меняет нас. А если и меняет, то в какую,
собственно, сторону?
Такие размышления шли у меня параллельно с написанием данного отчета.
Вот так и получилось, что чем ближе к концу, тем яснее я понимал, что
опубликовать его не вправе. Во-первых, не выйдет дело, не воспламеню я
современников-соотечественников идеей прозрачности - и именно потому, что
она должна быть не во вне, а внутри нас. Изменять придется себя. Вот если бы
все выгоды прозрачности можно было купить (и, кстати, тем возвыситься над
другими, кто не смог купить), а самому остаться все тем же скрытным,
своекорыстным, лживым темнотиком, тогда другое дело. А так... нет!
Возможно, конечно, что публикация этих сведений подвигла бы некоторых
ученых и врачей на исследования в том же направлении: постепенно, за
сотню-другую лет, оно развилось бы. Но - и это уже во-вторых - надо смотреть
на вещи прямо: пока что впереди нашей цивилизации идут не ученые, а люди с
оружием. Люди, которые сначала стреляют, а потом думают, если вообще думают.
Люди, для которых все не похожие на них (по виду, цвету кожи, по образу
жизни, по религии... особенно по религии!), хуже их. А раз так, то - бей их!
Вспомним, что осталось от ацтеков и инков.
Тикитакам грозит та же участь. В отчете, в главе IV, я рассказываю о
том, как они потопили английский фрегат. Нетрудно угадать, какой приказ
отдаст наше Адмиралтейство посланным к острову новым фрегатам и баркам, если
за убийство даже одного белого уничтожается туземный поселок. Да, днем, при
свете солнца, остров неприступен; но ведь здесь я неизбежно выдаю и то, что
в темное время суток или в пасмурную погоду тикитаки беззащитны. Такую пору
и выберут для нападения. И начнется резня. То, что вид островитян с
непривычки вызывает ужас, отвращение и желание пустить в ход оружие, я знаю
сам.
А разве рассказ о носимых тикитаками внутри драгоценностях не привлечет
к острову пиратов, флибустьеров и иных рыцарей наживы? Эти джентльмены не
станут роскошествовать со слабительными, а будут просто вспарывать животы.
Нет, дело не только в том, что на острове остались люди, которые мне
дороги: жена и сын, хотя и это не могу не учитывать. Главное - в другом: мы,
европейцы, считаем себя умнее других, будучи всего лишь сильнее. Пока мы с
этим идем к другим народам, мы ничего не сможем взять у них, кроме сырья,
рабов и товаров, и ничего не оставим там, кроме унижения, разорения и
страха.
В то же время знания не должны пропасть; похоже, что мы и так их больше
теряем, чем приобретаем.
Поэтому я завещаю эту рукопись своему старшему сыну Джону Гулливеру с
тем, чтобы он передал ее своим детям, а те - своим и так далее до тех пор,
пока положение не изменится, пока люди не начнут понимать две простые
истины:
1) что подлинно разумная жизнь - та, когда меняют не только внешнюю
среду, но и себя;
2) что нет народов лучших и худших, а есть разные - и все друг друга
стоят.
И пусть пройдет до этого век, и два, и более - только тогда я позволяю
сообщить, что
Весь покрытый зеленью, абсолютно весь,
Остров Тикитакия в океане есть.
1985-1986
Похитители сутей
...И долго еще определено мне чудной властью идти рука об руку с моими
странными героями, озирать всю громаднонесущуюся жизнь, озирать ее сквозь
видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы!
Н.Гоголь "Мертвые души"
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПАССАЖИР СЕДЬМОГО КЛАССА
Число "13" несчастливое. Поэтому, если вам дали тринадцатую каюту на
теплоходе или тринадцатое место в вагоне, ведите себя так, чтобы о
вас -потом все вспоминали с содроганием.
К. Прутков-инженер. "Советы туристам"
1
Тело © 176, тело мужчины массивного сложения, выкатили из ряда лежащих
в анабиотическом оцепенении (ниц на самокатных столиках с отверстиями для
рта и ноздрей) в подвале-холодильнике Обменного фонда. Столик проследовал
через ВЧ-туннель, где электромагнитные волны незримо промассировали и
нагрели до нормальной температуры каждую жилку и клетку тела; когда же
мышцы, оживая, начали медленно, но мощно сокращаться, то служители на выходе
ловко закрепили руки, ноги, поясницу и шею кожаными захватами. Затем столик
был вкачен в лифт и вознесся из подземелья на самый верхний ярус
Кимерсвильского пси-вокзала - туда, где производилась трансляция, а также
прием и оформление пассажиров двух высших классов, шестого и седьмого.
Служитель приемного отсека VII класса - немолодой, в светлом
комбинезоне, преисполненный сознания своего веса ничуть не меньше, чем
швейцар дорогого отеля, - принялся за дело не спеша: в седьмом классе
пассажиры редки. Он установил столик вдоль стены под рефлекторами, затем
наложил на тело две нашлепки из воскообразного, сплошь пронизанного
разноцветными проводами материала; каждый провод оканчивался у тела едва
заметным игольчатым выступом-электродом. Это были контактные устройства, в
просторечии контактки; одна, с крестовыми ответвлениями, легла на спину
вдоль позвоночника; другую, похожую на мягкий шлем с ячеистыми просветами,
служитель нахлобучил на голову мужчины. Подровнял, обжал, в ячейки выпустил
пряди волос; затем воткнул ощетиненные серебристыми контактами колодки на
другом конце жгута проводов в щелевые разъемы в стене. Возле засветились
созвездия зеленых искорок, повторяя рисунок контактов в нашлепках: знаки,
что каждый электрод надежно касается соответствующего нервного окончания в
коже спины и головы.
Тем временем из плоского зева пневмопочты на полку под ним упали
соединенные в вереницу лентой четыре пси-кассеты: белого цвета - Интеллект,
розовая - Характер, голубая - Память и зеленая - Здоровье.
Служитель, взглянув на них, уважительно поцокал языком:
свето-индикаторы во всех кассетах полыхали ярко-голубым сиянием, признаком
чистоты и большой силы пси-зарядов. Сейчас эти коробочки, чуть больше кассет
портативного магнитофона, и заключали в себе личность прибывшего из
космических далей пассажира: общие для всех разумных существ Вселенной сути
их натур. Их надлежало ввести в земное тело.
Само тело © 176 мало интересовало служителя: оно могло принадлежать
землянину, отправившемуся в пси-круиз и сдавшему тело напрокат
(галактические круизы стоят дорого), или обменнику с этим пси-туристом;
могло и вовсе быть ничьим, остаться от погибшего. Но пассажир вызывал
любопытство: по VII классу путешествуют знаменитости, деятели, тузы... а
этот к тому еще был весь голубой. Поэтому, установив кассеты в гнезда и
нажав на пульте четыре клавиши вдоль надписи "Пси-интегрирование" (эту
операцию обслуживающий персонал по-свойски именовал всучиванием), после чего
в работу вступила автоматика, служитель углубился в изучение Документов.
На первой странице пси-паспорта, где давались общегалактические
сведения, было сказано крайне мало. В графе "Место постоянного обитания"
указано коротко: "Ядро", то есть имелось в виду все ядро нашей Галактики,
обильная звездами область размерами в сотни парсеков; в графе "Самоназвание"
стоял мудреный индекс "ГУ-5 (пси)Н 7012", а в графе "Пол" и вовсе напечатано
телетайпным шрифтом: "По своему усмотрению". Редкий случай, подумал
служитель.
Самыми информативными пока были индексы "(пси)Н"- психически
нерассеивающийся. Сути землян, а равно и других жителей Солнечной, помечали
индексами "(пси)Р" - они психически рассеивались, не могли сохранить себя
при трансляции на межзвездные расстояния в виде волновых электромагнитных
"пакетов", сникали и исчезали, не долетев. Поэтому кассеты с их сутями
просто грузили в звездолеты и гиперзвездолеты, доставляли куда надо, там
воплощали в местные тела. "Пакетами" же земляне обменивались с
инопланетянами только в пределах Солнечной.
А этот, можно сказать, своим ходом добрался из Ядра в наше захолустье.
В кассеты ею записали только здесь, приняв антеннами, - чтоб в тело ввести
по высшему классу. М-да!..
Следующие листки пси-паспорта имели фотографии и записи об иных
воплощениях существа ГУ-5 (пси)Н 7012. Чего здесь только не было, кем только
не оказывалось оно в разных мирах! Гуманоид непарнокопытный пластинчатый
Уа-Уах-Эва со второй планеты быстролетящей звезды Барнарда... Бересклет
живородящий мигрирующий, образчик расы разумных растений на планете у
Антареса... Сернокислотник двоякодышаший Вжик-Вжик XVII (на снимке -
дельфиноподобное существо опирается хвостом о туманную поверхность моря) со
сплошь покрытой кислотным океаном невидимой у нас карликовой звезды в
Плеядах... Астролет кристаллический © 11250 класса "твердь- космос"
(блестящий эллипсоид вращения с усиками антенн впереди, лопастями
фотобатарей по бокам и чашей фотонного отражателя сзади), не нуждающийся в
планетах житель трехзвездной системы Сириус-А, В, С... Листая паспорт,
служитель еще раз осознал, как редки во Вселенной человекоподобные:
верблюжья харя непарнокопытного пластинчатого барнардинца казалась почти
родной. Земная страница паспорта была чиста. Другим документом был вкладыш
ограничений: в нем оговаривали срок пребывания в земном теле, а также
различные, по желанию первичного владельца, запреты и рекомендации (не
полнеть, не загорать, соблюдать определенную диету, бегать трусцой...). Но
на данном вкладыше тем же телетайпным шрифтом было напечатано категорическое
"Без ограничений".
Нет, это не обменник, не турист, соображал служитель, вписывая в графе
"Пол" на земной странице слово "мужской" (какое там "по усмотрению" - все в
наличии). Серьезный дядя - всюду побывал, и тело ему отдается вроде как
насовсем, и вон откуда прибыл. ГУ-5. Гэ-У-пять... уже не пятое ли
Галактическое управление?! Все они находятся в Ядре. Наше Гэ-У-один -
транспортное... а пятое чем занимается?
Служитель был не весьма сведущ в структуре своего учреждения, но решил
быть настороже - а вдруг начальство!
2
Свечение древовидных индикаторов в кассетах быстро слабело и сползало
по спектру от голубого до зеленого, затем до желтого, красного,
рубинового... и сошло на нет. От столика донесся протяжный вздох, будто
человек пробуждался от глубокого сна, шевеления. Служитель подошел, снял
контактки, освободил тело от ремней и помог пассажиру подняться.
- Земля, третья планета нашей Солнечной системы, рада приветствовать
вас! - произнес от с заученной улыбкой.
Пассажир стоял, расставив ноги, осматривался взглядом осмысленным, но
чуть сонным. Вместо ответа он протянул служителю левую руку, на которой
болталась пластиковая бирка с номером 176
- Ах, простите! - тот отвязал бирку, с полупоклоном указал на дверцу
кабины. - Пожалуйте сюда, там ваша одежда. Если понадобится помошь, нажмите
кнопочку. Как оденетесь, я вас запечатлею для паспорта, хе-хе... пажалте!
Пассажир проследовал в кабину. Служитель укатил пустой столик к лифту,
отправил его вниз, вернулся к себе. Выждав достаточное время, он с
фотоаппаратом, мгновенно выбрасывающим снимок, вошел к пассажиру. (В классах
пониже в паспорт лепили фотографию прямо с анабиотического тела, но в
"люксовых" учитывали, что после всучивания-оживания и во внешности
отражается новая натура - какими-то напряжениями лицевых мышц, новыми
складками у рта или около глаз...) Тот уже облачился в темно-коричневый с
искрой костюм, безразмерно облегавший тело, - такие были в моде. Но когда он
обернулся, служитель обмер: лица у пассажира не было! Служитель не запомнил
лица у тела © 176 - но ведь было же какое-то... а теперь нет ничего: нечто
гладкое, розовое, каплевидное - с шевелюрой поверху. В нижней части капли
обозначилось отверстие, бесцветный голос произнес:
- Я еще не готов, погодите.
Многое повидал служитель за время работы в высших классах
Кимерсвильского пси-вокзала, но такое - впервые: пассажир перед зеркалом
воздавал и примерял себе различные внешности! Вот лицо его, а затем и тело
удлинились, сузились плечи (безразмерный костюм послушно следовал за
трансформациями); из "капли" выступил резко заостренный подбородок, над ним
обозначился рот со втянутыми губами, выпятился топориком хрящеватый нос с
высокой горбинкой, запали щеки, оформился высокий, но узкий лоб, глубоко
сидящие глаза. "Что-то знакомое", - подумал служитель. Но пассажир
критически оглядел себя, хмыкнул - не понравилось. Все оплыло, осело, костюм
превратился в подобие мятой пижамы. И начал формироваться полненький, даже с
брюшком и широким тазом, среднего роста человек с округлой, коротко
подстриженной головой, с припухлым лицом нездорового желтого цвета, светлыми
бровями, вздернутым носом; глаза с жидким водянистым блеском будто плавали в
светлых ресницах.
Но и эта внешность не приглянулась существу ГУ-5 (пси)Н 7012 - все
опять расплылось в сдерживаемую костюмом жидковатость. "Ох, напрасно я
пол-то указал, поспешил!" - испугался служитель.
В третьей трансформации пассажир принял внешность пожилого массивного
мужчины, седоволосого, с массивной челюстью и волнистым носом на брюзглом
лице, с мешочками под небольшими, близко поставленными глазами; кого-то и
этот облик напоминал. Соответственно преобразовался и костюм.
- Теперь позирую, действуйте! - с - легким акцентом сказал пассажир
сипловатым грудным голосом, повернулся к служителю, фотогенично приподнял
уголки плоских губ.
Тот щелкнул. Извлек из щели фотоаппарата готовый снимок, наклеил в
паспорт.
- Записать вас как прикажете?
- Запишите... м-м... пишите так: Порфирий Петрович Холмс -Мегре.
"Ух, едрит твою напополам!" - только и подумал служитель,
каллиграфически занося в паспорт названное имя. Ему многое стало понятно.
Во-первых, внешность новоприбывшего соответствовала кинооблику комиссара
Мегре в наиболее популярной габеновской интерпретации (а предшествовавшие и
забракованные - Шерлока Холмса и, вероятно, следователя Порфирия из романа
Достоевского). Во-вторых, сразу расшифровалось в уме таинственное ГУ-5 - это
было ГУ БХС, Галактическое управление по борьбе с хищениями сутей.
Новоприбывший был не только нерассеивающимся, но и сотрудником этого
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг