школы мужества? Оздоровляющей и физически и морально.
В давние времена сама жизнь с ее опасностями заставляла мужчину
становиться мужчиной. Физическая слабость, робость, нерешительность,
отсутствие выдержки и терпения - все это считалось стыдным для мужчины.
Теперь идет по улице хлипкий паренек в женской косыночке на плечах и не
стыдится, нервничает, как избалованная дамочка, по каждому пустяку и не
краснеет. "Феминизация" - пишет "Литературная газета". Это не феминизация
- сплошное безобразие - женоподобные мужчины и мужеподобные женщины.
Говорят: времена меняются, теперь сила проявляется не в игре мышц, а в
шевелении мозгов. Врут! Какое шевеление мозгов у тех хлюпиков в цветастых
кофточках, что топчутся на брусчатке улиц? Ни поспорить по-мужски, ни даже
подраться. Разве что в спину ударить.
Где теперь учат мужественности? В школе одни учительницы. В вузах вся
цель жизни - отметка в зачетке. В спортивных клубах? Но там сплошь
рекордомания, поиски исключительности, что-то вроде выставочных залов для
будущих чемпионов... Вот и получается, что едва ли не единственный,
поистине массовый институт морального и физического оздоровления -
армейская служба. Особенно заметно это по санчасти. В первые месяцы
молодые солдаты бегают туда чуть ли не ежедневно. На втором году в
санчасть не ходят. Куда же деваются болезни, хилость, трепет за свое
здоровье?..
В дверь постучали.
- "Тритон" заявил срочный отход, - доложил дежурный, не переступая
порога.
- Опасно.
- Разъясняли. Настаивает.
Демин пожал плечами:
- Оформляйте.
Он встал, походил по кабинету, занятый своими мыслями. Потом вышел в
коридор и толкнул дверь в соседнюю комнату. Здесь за широким столом,
заваленным газетами и журналами, сидел заместитель начальника КПП по
политической части подполковник Андреев, торопливо писал. Увидев Демина,
привстал, не откладывая ручку: не раз бывало, что начальник заглядывал и
выходил, занятый своими думами.
- Что домой не идете? - спросил Андреев.
- Не идется. - Демин стоял, покачиваясь с пяток на носки, высокий,
угловатый. - Скажи, комиссар, как думаешь, при коммунизме армия будет?
- Зачем? - засмеялся Андреев, выходя из-за стола.
- Лишние расходы?
- Конечно.
- А сколько сейчас государство тратит на спорт?
- Вот вы о чем, - догадался замполит. - Может, что и будет, но не
армия же.
- Ну... почти. Только без школы мужества не обойтись. Захиреют мужики
в теплом гнездышке из благ, которые принесет научно-техническая революция.
- Почему они должны захиреть?
- Уже теперь хиреют. У моего соседа лоботряс жениться собрался. Как
есть Митрофанушка. Так и заявляет: не хочу в институт, жениться хочу. А
ведь рубля в свой жизни не заработал. В колхоз осенью поехал, через два
дня вернулся - простыл, видите ли. Глава семьи. Тьфу! Привык, все даром
дается, думает, так всю жизнь будет...
- Н-да, больной вопрос.
- Уже теперь больной. Вспомни, и у нас появлялись Митрофанушки. А
какими они увольнялись?
- Н-да, любопытно, - улыбнулся Андреев. Его все больше занимал этот
разговор.
- А сколько их будет при коммунизме, когда каждому по потребностям?
- Но от каждого по способностям.
- А кто определит эти способности? Он сам? А если он искренне
убежден, что не может? Кто-то ведь должен помочь ему поверить в себя, в
свои силы?
- Школа, наверное.
- Может, и школа. Только не такая, как теперь. Или какая-либо вторая
ступень школы, где будут одни подростки, или юноши, или уже парни. Школа
мужества. И будет всеобщая повинность, как сейчас воинская. И непременно
должна быть дисциплина, чтобы каждый осознал ее необходимость в жизни.
Заставить человека поверить в себя, это и при коммунизме часто будет
связано с ломкой характера...
- Любопытно.
- Все атрибуты армии. Только что вместо автоматов, может, пуки со
стрелами да гантели, эспандеры всякие...
На столе глухо загудел телефон. Андреев взял трубку, послушал в
задумчивости и зажал микрофон рукой.
- Прапорщика Соловьева просят. Из милиции.
- Так позовите.
- Он три часа, как уехал. В милицию...
- Вот тебе и "домой", - сказал Демин.
- Найдется. Не иголка.
- Рабочий в порту на час опоздает - по всему городу ищут, а тут
пограничник целых три часа неизвестно где.
Демин повернулся и крикнул в полураскрытую дверь дежурного по КПП.
- Где прапорщик Соловьев?
- В милиции, товарищ полковник. С разрешения товарища подполковника я
ему машину давал. - Дежурный аккуратно отогнул рукав, посмотрел на часы. -
Три часа и семнадцать минут назад.
- Шофера сюда!
Шофер дежурного "газика" рядовой Евстигнеев, важно-медлительный, как
все шоферы, смотрел на офицеров наивно-удивленными глазами и вертел в
руках какую-то мелкую деталь.
- Вы ездили с прапорщиком Соловьевым?
- Так точно.
- Куда вы его отвезли?
- В милицию, товарищ полковник.
- До самых дверей?
- Никак нет. Он на углу сошел, велел обратно ехать.
Офицеры переглянулись.
- Не верю. Кто другой, только не Соловьев.
- А ну поехали, - сказал Демин и решительно пошел к двери.
Они мчались по ночным улицам, не слыша шума мотора: ветер выл и
скрипел во всех щелях, как сотня тормозящих поездов. На набережной, там,
где к ней спускался тенистый бульвар, машина остановилась.
- Вот здесь. Он туда пошел, вверх, по правой стороне.
Демин прошел несколько вдоль темных спящих окон и остановился, поняв
бесцельность такого поиска. Вернулся в машину, посидел в задумчивости.
- У него тут девушка живет, - сказал Евстигнеев.
- Где?
- На этом бульваре.
- Откуда ты знаешь?
Шофер пожал плечами.
- Может, у Головкина спросить?..
Таможенного инспектора Головкина Демин нашел на "Тритоне" - оформлял
отход судна.
- Ясно - у нее, - сказал он, узнав, в чем дело. - От такой девушки я
бы тоже не ушел.
Демин покачал головой.
- Ему надо быть на службе.
- Сейчас?
- На этом же "Тритоне". Пришлось других посылать.
- Я с вами, - решительно сказал Головкин.
Через полчаса они гуськом входили в тихий и темный подъезд. Светя
фонариком, поднялись по лестнице, позвонили у дверей. Никто не отозвался.
Под ногами хрустели осколки стекол. Пахло чистыми половиками и залежалой
пылью.
- Фантастика, - сказал Головкин. - Чтобы и Верунчика не было?..
- Кого?
- Веру так зовут, девушку эту. Чтобы она дома не ночевала? Хоть дверь
ломай.
- Милицию надо, понятых - длинная история.
- Давайте позвоним директору музея?
- Зачем?
- Может, скажет что? Она там работает...
Разбуженный звонком, директор музея долго кашлял в трубку.
- Это на нее непохоже, - сказал он хрипло. - Может, Корниенко знает?
Вчера они весь вечер вдвоем крутились.
Цепочка грозила растянуться до бесконечности. Но пока она не
замкнулась в кольцо, по ней следовало идти, ибо другого пути не было.
- Где живет этот Корниенко?
- Не "этот", а "эта", женщина, стало быть. - В трубке снова
прерывисто захрипело, и непонятно было, кашляет директор или смеется. -
Она рядом со мной живет. Приезжайте, я покажу.
Машина проползла по улицам, гудящим как органные трубы, на окраину
города, где в голых, еще не загороженных тополями новостройках у моря
ветер был особенно силен. Директор вышел сразу, видимо, ждал у окна. Молча
втиснулся на заднее сиденье, прижав Головкина грузным телом, по-хозяйски
махнул рукой, показывая вдоль улицы. И уже через два квартала похлопал
шофера по плечу.
- Погодите, я один, - предложил он, вылезая из машины. - Переполошите
людей в фуражках-то.
Ждать пришлось недолго. Из подъезда выглянула девушка, осмотрелась
испуганно и побежала к "газику". Она нырнула в машину и заоглядывалась в
темноте.
- Что случилось, что? - беспокойно спрашивала Вера.
- Пока ничего особенного, - сухо сказал Демин, грузно, всем телом
поворачиваясь на переднем сиденье. - Прапорщик Соловьев не вышел на
службу, чего с ним никогда не бывало. Дома его нет - звонили. Думали, у
вас, - заперто.
- Как заперто? Братик дома.
- С Соловьевым вы когда виделись?
Вера замерла. Слышно было, как часто она дышит в темноте.
- Вы его любите? - спросил Демин, не дождавшись ответа. И испугался,
что она расплачется, добавил торопливо: - Конечно, любите. Когда не любят
- не стесняются.
- Отвезите меня домой. А? Пожалуйста, - сказала Вера таким
обессиленным голосом, словно только что села передохнуть после дальней и
трудной дороги...
Снова поднялись по темной лестнице, хрустящей осколками стекла. Вера
дрожала так, что Демин боялся отойти от нее: вдруг упадет в обморок. Она
коротко позвонила и принялась судорожно рыться в сумочке, отыскивая ключ.
Дверь оказалась запертой на цепочку.
- Бра-атик! - жалобно позвала Вера.
Из черной дверной щели тянуло прогорклым табачным дымом, чем-то
кислым.
- Можно, мы оборвем цепочку? - спросил Демин. И, не дожидаясь ответа,
нажал плечом. Цепочка лязгнула железными челюстями и не поддалась.
Головкин разбежался от стены и ударил, как тараном. В прихожей что-то
хрюкнуло по-поросячьи, хлестнуло по стене. Он вбежал в комнату, включил
свет и увидел на белой постели черную изломанную фигуру незнакомого
человека.
В дверях испуганно вскрикнула Вера:
- Кто это?
Она пошла вокруг стола, ни к чему не притрагиваясь, с ужасом
рассматривая грязные тарелки и пустые водочные бутылки.
- По-моему, это матрос с "Тритона". Там трое не явились к отходу, -
сказал Головкин, близко рассматривая спящего. Он принялся выворачивать у
него карманы. На белое покрывало посыпались драхмы, лиры, наши червонцы. -
Пьяный в стельку.
- У него должен быть пропуск.
- Нет пропуска.
Демин почувствовал знакомое напряжение, какое всегда приходило к нему
в тревожные минуты.
- Поищите хорошенько.
Дверь хлопнула, и на пороге появился шофер "газика".
- Вот, цветы, - сказал он, протягивая гвоздики, повисшие на сломанных
длинных стебельках. - Нашел на лестнице.
Вера взяла их, расправила на ладони и заплакала.
- Он... приходил...
- Надо осмотреть лестницу, подъезд и вокруг...
Демин шагнул на темную лестничную площадку, оставив дверь открытой.
Вера стояла у стены, сердце ее ныло ожиданием чего-то неведомого и
страшного. И вздрогнула, услышав взволнованные голоса на лестнице и
громкий голос этого вроде бы такого невозмутимого полковника.
- Машину скорее! Быстро в госпиталь!..
Сбежав по лестнице, она увидела на полу возле ларя белое в свете
фонарика лицо прапорщика Соловьева, пестрое от темных пятен застывшей
крови. И засуетилась, расстегивая шинель, отталкивая руки Демина,
пытавшегося помочь ей. Припала к холодной груди, но ничего не услышала,
кроме своего дыхания. И заплакала навзрыд, по-бабьи.
- Пусти-ка. - Демин наклонился, послушал. - Живой. Давайте вынесем на
воздух.
И удивился, как легко эта маленькая и вроде бы совсем слабая девушка
подняла тяжелое тело.
Вера первая влезла в машину, приняла Соловьева и замерла, положив его
голову себе на колени.
- Оставайтесь дома.
- Нет, нет! - Она замотала головой так решительно, что Демин не стал
повторять предложение. Отошел, почувствовал вдруг, как что-то
болезненно-печальное обожгло сердце.
Он подождал, пока машина выехала из-под арки, и повернулся к
Головкину.
- Надо найти пропуск.
- Нету, товарищ полковник. Все обыскал.
- Если нету, вы понимаете?
Головкин не успел ничего ответить. Под аркой послышался шум машины, и
во двор лихо въехала милицейская "Волга". Из нее вышли милиционер и двое в
штатском.
- Вот это встреча! - воскликнул один из них, и Демин узнал голос
своего давнего знакомого, подполковника Сорокина. - Мы за Братиком, а тут
почти что брат родной...
- Слушай, - перебил его Демин, - давай твою машину, срочно нужно.
Головкин тебе все расскажет...
Пока мчались по набережной, полковник все ловил взглядом промежутки
между домами, пытался разобраться в мелькании портовых огней. На открытых
местах машина шла юзом: водяная пыль, перехлестывая через парапет,
леденела на асфальте.
С трудом открыв дверь КПП, он неловко перехватил ручку и не удержал,
выпустил. Дверь больно ударила в спину.
- Где "Тритон"? - спросил Демин у выбежавшего навстречу дежурного.
- Ушел. Все в порядке.
- В порядке? Трое не явились к отходу.
- Так точно. Все оформлено, как полагается.
- ...И у одного из них выкрали документы.
- Все три паспорта у нас, товарищ полковник.
- А если был четвертый?..
Он решительно шагнул в дежурную комнату, остановился у макета порта.
- Где теперь "Тритон"?
- Прошел вот эти посты, - показал дежурный.
До конца косы оставалось меньше мили. А там - буй, поворот и море на
все четыре стороны, нейтральные воды.
- Звоните в Инфлот. Срочное радио на судно. Приказ - лечь в дрейф.
Он снял другую трубку, связался с командиром морской пограничной
части.
- Выход? - переспросили его. - В норд-ост?
- Да, в норд-ост!..
Потянулись томительные минуты ожидания. Демину показалось, что прошло
не меньше получаса, прежде чем на столе затрещал телефон. Звонили из
Инфлота.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг