ИГОРЬ РОСОХОВАТСКИЙ
ШУТКА ГОСПОЖИ ПРИРОДЫ
"Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным..." Эта пословица
в округе Лобиту, в африканcкой стране Анголе, звучала так: "Лучше быть
сеньором Луисом Фернандес де Арготе, чем негром Ньгаячокве". Ибо не было во
всем округе человека богаче и здоровее синьора де Арготе и не было человека
беднее и несчастнее одинокого старого Ньгаячокве.
"За всю жизнь я не истратил на врачей для себя ни одного амголара", -
говорил сеньор Луис, и это было чистой правдой.
Поэтому доктор Уолтер Кроумэн был так удивлен, когда за ним заехал
чернокожий шофер сеньора Луисе. "Если заболела сеньора, то послали бы за
старым доком Вальерооом, - подумал Уолтер. - Верно, приключилась беда с
кем-нибудь из прислуги".
- Ну, что у вас там стряслось? - опросил он у негра в своей обычной
грубоватой манере.
- Маса болит живот. Маса стонет. Я сам видел, - затараторил негр. -
Маса послал за вами. "Скорей!" сказал маса.
- Сеньор Луис? - поднял брови доктор.
- Да, да, маса сеньор Луисфернанготе, - закивал головой негр, соединяя
имя и фамилию хозяина в одно слово.
"Аппендицит, наверно, - подумал Уолтер, мысленно представляя себе
рослого стройного сеньора, лихого наездкика и баскетболиста, и вспоминая
слова доктора Вальероса: Никогда не встречал такого могучего и здорового
организма".
Он продолжал допытываться:
- А у доктора Вальероса ты уже был? Что с ним?
- Маса сказал: "нужны вы, Док Уолкромэн", - сказал маса.
Уолтер пожал плечами, взял чемоданчик с инструментами, всегда стоявший
наготове, и вышел вслед за негром.
Автомобиль помчал их по узкой извилистой дороге между акациями и
баобзбами, То и дело в ветровое стекло шлепались жуки. Они кишели всюду в
траве и над головой.
Уолтер вытирал вспотевший лоб носовым платком и продолжал удивляться,
что же заставило знатного сеньора вызвать его, а не известного в округе
доктора Вальероса.
Уолтеру шел тридцать четвертый год, был он беден и поэтому, получив
право на частную практику после девяти лет учебы и стажировки и не найдя
подходящей работы, поехал в чертово африканское пекло к "тетушке цеце".
Отсюда он регулярно высылал деньги своей сестре, оставшейся с тремя
малышами в далекой Пенсильвании, и постоянно ворчал на жару, на холодный
ветер, на засуху, на правительство, на гордых португальских сеньоров,
которые лечатся у других, и на негров, которым нечем заплатить эа лечение.
Правда, этих бедняков он все же лечил, почти бесплатно, но всякий раз
твердил, что это в "последний раз" и что он слишком "богат для
благотворительности".
Автомобиль свернул на аллею финиковых пальм, обогнул несколько ярких
разноцветных клумб, миновал хозяйственные постройки и остановился у
большого двухэтажного дома, расположенного в виде буквы "П". Здесь доктора
встретили несколько слуг. Один схватил его чемоданчик, второй - шляпу,
третий, низко кланяясь, повел в дом. Уолтер успел заметить бледную сеньору
де Артоте, веселых сеньорит и очутился в просторном кабинете с оружием и
фотографиями лошадей на стенах. На кровати у окна лежал сеньор Луис. На
белой подушке резко выделялось его надменное лицо с маленькими усиками и
клинышком черной бородки.
- Добрый день, - поздоровался доктор.
- Здравствуйте, сеньор доктор, - ответил хозяин дома, впервые величая
так Уолтера, - обычно он называл его просто Кроумэном. - Вы, наверно,
удивлены, почему я позвал вас. Дело в том, что я серьезно болен и хочу,
чтобы меня посмотрел молодой и способный врач. До меня дошли слухи, что вы
бунтовщик и смутьян. И я подумал: вот способный человек. Только тот, кто
чувствует, что, несмотря на бедность, он чего-нибудь да стоит, будет
бунтовать. Бездарный человек в подобном положении станет пресмыкаться и
попрошайничать.
Он говорил с располагающей откровенностью, как бы специально для
собеседника, снисходя до интимности. Но по плавности фраз Уолтер догадался,
что всю эту тираду сеньор Луис продумал еще до его прихода.
"Впрочем, он, очевидно, в самом деле так полагает, иначе не позвал бы
меня"-
- Я надеюсь также на вашу скромность и на умение хранить секреты своих
больных. Доктор Вальерос этим не отличается.
"Ага, вот еще одна причина!"
- Разрешите мне прежде всего осмотреть вас, - предложил Уолтер,
подходя к кровати.
Он нащупал пульс, спросшл, на что жалуется больной.
- Боли в желудке и выше, трудно дышать, частые рвоты, - коротко
ответил сеньор Луис, испытующе глянув в глаза доктору.
Уолтер нагнулся ближе, всмотрелся в желто-землистое лицо. "Неужели?"
Он через брюшную стенку прощупал плотные образования и почти на ладонь
увеличенную печень.
- Рентген? - опросил Уолтер.
Сеньор Луис улыбнулся углами губ. Глаза не участвовали в улыбке, она
очень напоминала гримасу страха. Он выдвинул ящик столика, стоящего около
кровати, достал несколько рентгенограмм.
Стоило Уолтеру взглянуть на них, и догадка перешла в уверенность.
Доктор опустил глаза и встретил тот же испытующий взгляд больного.
Губы Луиса де Арготе раскрылись:
- Ну что, сеньор доктор?
Уолтер отвел взгляд;
- Как вам сказать...
- А вы говорите правду, я ведь немного учился на медициноком
факультете... - он посмотрел куда-то в сторону и очень тихим, непривычным
для него голосом спросил: - Рак? Рак желудка? С метастазами в печень?
- Если вы знаете, почему же раньше?..
- Раньше не знал, - все так же тихо сказал сеньор Луис. - Упал с коня,
ударился. Думал, последствия ушиба, пройдет...
- Так... - промычал Уолтер, чувствуя, что надо что-то сказать и не
находя слов.
- Не говорите пока жене. Сообщите только старшей дочери. Она у меня
молодец.
Его тон снизился до просительного. Это был уже совсем не тот человек,
который с холодной усмешкой указывал на провинившегося негра:
- Секите, пока не побелеет.
Теперь он был болен, испуган и напрягал всю волю, чтобы не выдать
испуга. Постепенно его голос становился тверже:
- Кроме старшей дочери - никому. И что, по-вашему, следует
предпринять?
- Облучение. Есть еще новые препараты... - ответил Уолтер. - Надо
немедленно заказать самолет. Может быть в Филадельфию? Я моту посоветовать
там хорошую клинику.
- вы полетите со мной, - сказал сеньор Луис, и его слова прозвучали
как приказ.
- Но у меня больные...
- Все будет оплачено! - нетерпеливо воскликнул плантатор.
- Я не могу оставить своих больных, - пробовал сопротивляться Уолтер,
представляя себе в то же время сестру и ее малышей, которым нужно купить
эиммюю одежду.
- Я теперь тоже ваш больной, - настаивал сеньор Луис, несколько
отвлеченный этим cпором от мрачных мыслей. - И притом тяжело больной. За
одну эту поездку вы получите такую же сумму, которую зарабатываете здесь за
три года. Кроме того, я уплачу доктору Вальеросу, чтобы он наведывался к
вашим больным. Ну как, идет?
Уолтер кивнул.
- Итак, телеграфируйте в клинику, заказывайте билет на самолет, берите
все необходимое, - командовал сеньор Луис. Он уже полностью овладел собой и
снова вошел в ту роль, которую играл всю жизнь.
Паккард ожидал доктора у подъезда. Одуряюще пахли цветы; растопырив
пальцы, удивлялись себе пальмы. Серые попугаи глядели с веток вслед машине.
Паккард свернул с пальмовой аллеи на узкую пыльную дорогу, и вдали
замелькали нищие хижины. Негры на хлопковых плантациях жили, как и десять,
и двадцать, и пятьдесят лет назад: бпали на грязных подстилках, много
работали, мало отдыхали. Словно и не было расщепления атома, полетов
спутников м ракет, словно время остановилось для них. Но доктор Кроумэн
знал, что в этом "остановившемся времени" накапливается возмущение и уже
тлеет фитиль.
Доктор вышел из автомобиля и направился к одной из самых маленьких и
грязных хижин, стоивших на отшибе. Он приподнял полог, сплетенный из лиан и
заменявший дверь, и невольно поморщился от зловония.
В хижине не было ни столa, ни кровати - ничего, кроме грязной
циновки-подстилки, на которой лежал полуголый негр.
- О маса Диктор! - негр попытался приподняться. Одеяло, из которого
вылезали клочки свалявшейся ваты, сползло, открыв обтянутые кожей ключицы.
Они были такие острые что казалось - кожа на них вот-вот прорвется.
- Лежи, лежи! - прикрикнул Уолтер.
- Ньгаячокве скоро отправится собирать хлопок у бога... - застонал
непр.
- Ну, ну, не хнычь, еще придется не раз попробовать хлыст надсмотрщика
Хуана! - все в той же грубой манере утеожл его доктор, удивляясь, как это
старик до сих пор не умер. Семь месяцев назад, заметив серый цвет лица
Ньгаячокве и насильно осмотрев его, Уолтер установил у негра рак желудка с
метастазами в поджелудочную железу. "Смерть будет для бедняги избавлением",
- подумал доктор.
Даже на хлопковых плантациях сеньора Луиса Фернандес де Арготе трудно
было найти человека несчастнее старого Ньгаячокве. Когда-то у него была
жена, которая ему казалась красивой, восемь детей. Жена умерла на поле от
солнечного удара, старшего сына застрелил надсмотрщик, младший умер в
шестнадцать лет от истощения. Один за другим все родные и близкие уходили
из его жизни. Ньгаямокве остался один. Если не забегала дочь соседки,
некому было даже подать ему воды.
Как только он слег, горячая похлебка почти исчезла из его рациона, и
старый негр питался преимущественно сырыми плодами и овощами.
- Я уезжаю, старина, - сказал Уолтер. - Я уезжаю надолго и далеко с
сеньором Луисом, который тяжело болен.
- Счастливого пути, маса доктор, - откликнулся негр. - Когда вы
вернетесь, старого Ньгаячокве уже не будет.
- Не болтай чепуху! - прикрикнул Уолтер. - Разве я не лучше знаю?
- Вы знаете лучше, маса доктор, - согласился негр, - Спасибо за все,
что сделали. Такого доброго доктора не найти во всей Анголе. Пусть боги
охраняют вашу доброту!
- Я оставлю тебе немного денег, старина, дашь их соседке, чтобы она
готовила похлебку, - сказал Уолтер, кладя деньги под циновку около старика.
- Когда начнешь работать, вернешь мне долг.
- Я обязательно верну вам все. И за горькую воду... Как только выйду
на плантацию... - проговорил Ньгаячокве, и его глаза увлажнились.
Доктор посидел около больного еще несколько минут. Ньгаячокве закрыл
глаза и, казалось, уснул. Но это был не сон, а бесконечная усталость. Перед
глазами негра мелькали волны Кунене и его молодая жена, плывущая в утлом
челноке. Он никак не мог вспомнить ее имени, и ему было очень обидно - ведь
они прожили вместе два десятка и еще шесть лет...
Уолтер вышел из хижины, и жаркий воздух показался ему свежим и
душистым. "Bерну... как только выйду на плантацию", - вспомнил он слова
негра. - Эх, бедняга, если за жизнь сеньора Луиса я не поставил бы и
тридцати анголаров против ста, то за твою не поставлю и одного против
тысячи. Потому что если у сеньора Луиса - могучий организм и большие
деньги, которые поставят eму на службу Bce достижения медицины, то у тебя -
ни того, ни другого".
Уолтер мыслил логично. Он забыл только об одном - что госпожа Природа
иногда любит пошутить.
Сеньор Луис лежал на вращающейся койке перед кобальтовой пуШкой, и
потоки гамма-лучей пронизывали его тело. Больной чутко и настороженно
прислушивался к своему телу: вот заныло что-то в предплечье, напряглись и
ослабли мускулы ноги, зачесалась лодыжка... Здесь, впервые за всю жизнь,
сеньор становился самим собой - не плантатором, не членом "Клуба двадцати
семи", не наездником, а просто маленьким слабым человеком, скроенным из
костей, нервов, вен, артерий и прочего, который очень любит эти свои кости,
нервы, вены и очень бюится смерти. Все отошло на задний план - и дела, и
семья, и любовницы, и лошади. Как только он оставался наедине с кобальтовой
пушкой, исчезала гордость, испарялись властность и жестокость, пропадала
воля. От всего сложного характера оставался лишь страх за себя, а по
временам и того меньше острая боль под грудью.
Но сеанс облучения окончился. Потухли красные лампочки, в кабинет
вошли доктор Кроумэн и шеф клиники, известный профеосор-oнколог со свитой
врачей, и в ту же минуту на лицо больного cловно надвинулась маска, которую
он носил всю жизнь. Оно стало холодным, непроницаемым м властным. Больной
опять превратился в сеньора Луиса Фернандес де Арготе.
...Уолтер Кроумэн возвращался в отель. Автомобиль мягко покачивал
доктора, нагоняя дремоту. Уолтер боролся с ней, снoва и снова вызывая в
памяти рентгеновские снимки, оскаленные зубы кардиограмм, показания
многочисленных анализов. Уолтер представлял себе и живую картину, которую
отражали эти показания. В организме сеньора Луиса возникли клетки, не
контролируемыx нервной системой. Почему они возникли - наука пока не
установила. Он вспомнил горячие, даже слишком горячие опоры на факультете.
Там были представители многих направлений,
Вилли Теллер доказывал правильность теории многопричинности:
- Рак возникает как болезненная реакция организма на внешние
раздражения.
- Чепуха! - убедительно возражал его брат, Грэхем Теллер. - Медицина
знает тысячи случаев, когда точно такие же длительные раздражения не
вызывают неоплазмы[Неоплазма - злокачественная опухоль.]. Вирус рака
существует в организме в патентном[Латентный - скрытый.] состоянии. Затем
внешний толчoк - и вирус начинает бурно размножаться, отравляет клетки
продуктами своей жизнедеятельности, вызывает их перерождение.
Уолтер так же, как Грэхем, уверовал в паразитическое начало рака и
думал, что этот паразит - вирус или ультравирус - может постоянно
изменяться. "Мы говорим лейкоцит". Но это в момент видимости данный
организм то отношению к нашему организму - лейкоцИт. А в следующую минуту -
что? Мы говорим фаг". Но это тело только сейчас фаг. Оно разрушает бактерию
и выходит из нее. А потом чем оно становится по отношению уже не к
бактерии, а к нашему организму? С каждым новым изменением клетки может
изменяться и вирус, и всякий раз мы увидим новую картину... Наши глаза
смотрят в пространство, и поэтому каждую новую жизнь мы ищем там. Но ведь
то, что мы ищем, может быть и не новой жизнью, а просто ее новым
проявлением".
Их спор и сегодня еще не окончен. Правда, уже выделен вирус некоторых
видов неоплазмы. Румынским ученым удалось, например, обнаружить вирус
мышиной саркомы. Но почему же не удается обнаружить агента других видов
злокачественной опухоли? Может быть именно потому, что все ищут их в
пространстве, а не во времени? Ответа нет, а неоплазма шествует по Земле.
Ни одна война не приносила столыко жертв - больше двух миллионов
погибших ежегодно.
Мысли Уолтера снова возвращаются к картине, о которой сегодня ему
рассказали показания анализов. Клетки, не контролируемые организмом, начали
делиться, размножаться. В отличие от клеток, подчиняющихся единому
управлению и до конца усваивающих питательные вещества, они, как настоящие
расточители, брали от каждого вещества только немногое - "сливки", оставляя
голодать другие клетки и - самое главное - отравляя организм продуктами
распада. Эти клетки росли, вспухая, как тесто, по лимфатическим и
кровеносным путям они прибрались в печень, основав здесь новые колонии.
А сеньор Луис в это время упивался властью, покупал новых лошадей и
любовниц, кричал: "Секи, пока не побелеет!"
А негр Ньгаячокве в это время надрывался на хлопковых плантациях.
"Впрочем, какое значение это имеет теперь? - думает Уолтер. - Теперь
нет ни сеньора, ни работника, Нет, - честно возражает он себе, - есть и
теперь. Ибо если уж заболеть, то все же лучше быть богатым больным, чем
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг