"скале" собрались рыбы с яркими плавниками, рыбы жемчужно-голубые, ярко-синие,
серебристо-красные, похожие на женщин, вышедших пощеголять нарядами на
проспект. Однако Валерий знал, что среди них имеются и весьма ядовитые
создания. Одна рыба обладала добрейшей внешностью, будучи на самом деле
отъявленной хищницей; другая имела пугающую голову со страшной пастью, а
являлась безобиднейшим существом. Каждое создание пыталось выдать себя за
другое, чтобы выжить.
Но вот звуки изменились, рыбы испуганно метнулись в разные стороны. В круг
света снова ворвалась живая торпеда, и послышалось: "Два!"
"Я или он?" - подумал Валерий, пытаясь сообразить, кто же считает на этот
раз. Что-то мешало ему думать, что-то мягкое и глухое, как кипа ваты, мокрое и
скользкое, как медуза. Что-то давило на его мозг. Он уже был знаком с таким
ощущением и боялся его.
Блеснула новая мысль, как рыба в лунном омуте. Валерии попытался схватить
ее, спросил:
- Вы ничего не слышали?
- Как же, он считает круги.
"А в первый раз? Тоже он? Но как же я мог его слышать при выключенных
микрофонах? Как звук оттуда мог пробиться сквозь эти стены? Чепуха! Надо
произнести "чепуха" сто или тысячу раз и избавиться от наваждения. Если я
перестану различать то, что может произойти, от невозможного, - мне конец.
Он увидел, как Людмила Николаевна подняла руки и сжала ими свою голову.
- Не могу больше, не выдержу!
"Чем я могу тебе помочь? Их не вернуть", - подумал он и сказал:
- Мудрец возвращается.
Но Людмила Николаевна закрыла глаза руками. Она думала: "Что со мной
творится? Лучше бы вернулась тоска. А сейчас ничего нет, пусто. Ни тоски, ни
горя. Только это тупое безжалостное давление на мозг. Хочется ли мне отомстить
за них? Впрочем, месть - не то слово. В таких случаях мы любим выражаться
красивее - возмездие. Но кому? Людям, которые их убили? За то, что они служили
людям? С точки зрения убийц - не тем, кому следовало. А с моей точки зрения -
именно тем. А с точки зрения дельфинов? Может быть, их точка зрения самая
важная для всех нас. Ведь они думали, что служили людям - людям вообще, без
разделения на страны, расы, нации, партии, не принимая во внимание целей и
причин. Они были просто животными, к ним не подходит слово "аполитичные". Если
они нас во многом не понимали, это еще не значит, что они глупее нас. Просто
они другие, они - не мы. А возможно, мы сами еще не способны на сознательные
контакты с другими разумными существами. Даже здесь, на Земле..."
Она вспомнила о Лилли. Он считал, что разговор человека с дельфинами
длится достаточно давно и что еще во времена расцвета культуры древних греков
дельфины попытались установить контакты с людьми, но с началом кровавых
римских войн отвернулись от нас. А может быть, людям следует смотреть на все
это с другой, с нашей стороны, и дело в том, что сам человек обратился к
дельфинам тогда, в пору своего могущества и мира, и забыл о них, занятый
уничтожением себе подобных. Прошли века. И сегодня человек снова обращается к
дельфинам, хотя он не стал более мирным ни по отношению к другим существам, ни
по отношению к себе. Политика... Это не пустое слово. Она выражает всю
сложность отношений между людьми от семьи до государства. Ее делаем все мы
своими желаниями, потребностями и ссорами, своей любовью и ненавистью, своими
высокими порывами и низменными страстями. Она настолько же высока и
благородна, насколько хороши мы сами. Но, откликаясь на наш зов, дельфины не
знают о ней. И вот двоих из них убили люди... Людмила Николаевна
почувствовала, как ее захлестывает ненависть:
"Враги, негодяи, подлецы... Стоп! О чем же я думала? Почему слова
вспыхивают и гаснут в памяти, как клочки бумаги? Я думала о врагах, об
убийцах. Они хотят уничтожить нас, сначала наш мозг. Вот откуда это
непреодолимое давление... Животные ни при чем. Врагами бывают только люди.
Существует очень простая истина: врагов уничтожают. Но чтобы уничтожить, их
надо найти. И в этом нам помогает осьминог. Снова животное. Мы, люди, всегда
вовлекаем их в свою орбиту, в свою борьбу. Интересно, смогут ли они
когда-нибудь сделать то же самое с нами? Осьминог Мудрец... Будь благословен
за то, что ты помогаешь нам! Осьминоги важнее для нас, чем дельфины. Они
разумнее, преданнее... Это самая важная мысль, к которой я пришла. А вот и
Мудрец возвращается..."
Темное ядро, влетевшее в круг света, резко затормозило.
"Сейчас все решится, - думал Валерий. - Он еще может уплыть в море. Зачем
ему мы? Что бы я сделал на его месте?.. Осьминоги важнее для нас, чем
дельфины. Они разумнее, преданнее... Это самая важная мысль, к которой я
пришел..."
Он бы очень удивился, если бы ему сказали, что точно так же, даже теми же
словами, думает Людмила Николаевна. И он бы начал сомневаться в правильности
своей мысли... Но ему никто ничего не сказал.
Мудрец подплыл к наружной заслонке, протянул щупальце и попытался ее
открыть. Валерий включил механизмы, в отсек с шумом ворвался сжатый воздух,
видно было, как вибрирует и выгибается лист пластмассы. Стал нарастать
пронзительный свист. Затем автомат опустил заслонку за один миг до того, как
фотоэлементы "заметили" мелькнувшую мимо них массу. Белый, будто посыпанный
мукой, сплющенный осьминог был подан в камеру, а через несколько секунд -
багровый, полуживой - оказался в "колоколе". Валерий и Людмила Николаевна
почему-то почувствовали облегчение, голова стала ясной, исчезло давление. Но
прошло несколько минут - и вернулось прежнее состояние. Тем временем осьминог
пришел а себя. Валерий спросил его:
- Ты ничего не заметил, когда кружил вокруг дома?
- Рыбы. Разные, - ответил Мудрец. Валерий удивился: "Он ведь знает, что
его спрашивают не о том".
- Меня не интересуют рыбы. Люди?
- Далеко, - ответил спрут.
- Но ты их видел?
- Нет. Знаю.
- Послушайте, - сказала Людмила Николаевна, обращаясь к Валерию. - А если
они выпустят по "колоколу" торпеду (она вспомнила о стенах, способных
выдержать чудовищное давление) или какой-нибудь сверхснаряд...
И она, и Валерий одновременно (хоть об этом они не знали) представили, как
под чудовищным давлением в пробоину бьет водяная пика, пробивающая насквозь
аппараты. У женщины вырвался крик страха, а Валерий прижался к стене и
остекленевшими глазами смотрел, как вода поднимается все выше и выше.
Он очнулся, стряхнул наваждение, но страх не прошел, а усилился. "Мы
сходим с ума, - думал Валерий. - Может быть, так на нас повлияла смерть
дельфинов? Или неизвестность? Нет, причина, пожалуй, еще и в том, что
прервалась связь с поверхностью, с людьми и мы почувствовали себя одинокими и
беспомощными. Мы не можем не думать о тоннах воды, давящих на "колокол". Это
они давят на мозг, ломают перегородки между отдельными воспоминаниями, и нам
кажется невесть что... Возможно, и смерть дельфинов придумана нами? А они там,
за коридором, - живые, здоровые и голодные? Ну, конечно, так оно и должно
быть!"
Ему послышался призывный свист Пилота. Валерий рывком распахнул дверь и
побежал к дельфинарию, громко стуча башмаками. Открыл вторую, третью дверь - в
нос ударило зловоние, густой трупный запах.
На несколько минут вернулось самообладание. Валерий запустил механизм
слива, и вода вынесла трупы дельфинов в море. Он смотрел, как последовательно
включаются автоматы, производящие смыв и дезинфекцию, и пытался в своем
сознании создать заслон от безумия. Он возводил этот заслон, как частокол, из
прямых, обструганных, рабочих мыслей: "Можно будет в бассейне поселить
Мудреца, а со временем - и нескольких его сородичей. Но в первую очередь надо
попробовать с его помощью наладить связь. Почему с его помощью? Неужели я
боюсь выйти из "колокола" и посмотреть, где оборвалась линия?.."
Он вспомнил о Людмиле Николаевне и поспешил к ней. Женщина не смотрела на
него, она уткнула лицо в руки и стояла неподвижно, прислонившись к стене.
Валерию показалось, что она не дышит. "Мертва?!" Он схватил ее за плечи.
Людмила Николаевна испуганно вскрикнула, и он с облегчением подумал: "Мне
показалось. Мне все время что-то кажется. Почему? Ах. да, я совсем забыл о
давлении..."
Он скользил взглядом по аппаратам, столику, креслам... Их создавали разные
заботливые люди - конструкторы, инженеры, биологи. Здесь применена
многослойная обшивка с прокладками. "Она очень надежна. Она защищает от
колоссального давления мое тело, мои плечи, ноги, череп. Но эти тонны все
равно давят на мозг, и тут обшивка бессильна".
Он знал, что давление воды на пьезокристаллы беспрерывно заряжает
аккумуляторы, приборы очищают морскую воду и превращают ее в питьевую. А
другие приборы добывают из морской воды кислород, необходимый для дыхания.
Работает автономная система жизнеобеспечения, так что даже если бы кончились
запасы пищи на складе, люди могли бы бесконечно питаться водорослями из
пищевых аквариумов и ждать, пока придет помощь. Все предусмотрено. Он и
Людмила не умрут ни от удушья, ни от голода, ни от жажды. Все предусмотрено...
И вдруг он начал тихонько смеяться. Попытался унять этот нервный смех, но
ничего поделать не мог. Да, они не умрут ни от удушья, ни от голода, их не
раздавит толща воды, но она раздавит мозг. Они сойдут с ума - вот что с ними
случится. И тут бессильны и мудрые конструкторы, и проницательные биологи,
вырастившие эти замечательные водоросли.
Если бы хоть Людмила не молчала! Если бы не эта проклятая тишина,
окутавшая их, словно толстое одеяло!
Он схватил какой-то предмет, попавшийся под руку, и уронил его на пол,
чтобы услышать звук от его падения. Он забыл, что может просто спросить
Людмилу Николаевну о чем-либо и она откликнется. Пошарил рукой - что бы еще
бросить? Рука наткнулась на маленький незнакомый ящичек. Сейчас бы горько
улыбнуться, если бы улыбка получилась... Подарок Славы, молодого и
самолюбивого руководителя, который так долго не приходит на помощь. Он всегда
был меломаном. Это он сунул Валерию набор пленок с музыкальными записями. Не
ирония ли судьбы, что ящичек попался под руку именно сейчас? "Чего же вам,
привередник? Напились, наелись... Не желаете ли еще и концертик послушать?
Вкусить духовную пищу? Или потанцевать с вашей соседкой?"
Валерий затрясся от беззвучного смеха. Вялая рука раскрыла ящичек и
вставила одну из пленок в магнитофон. Пусть и Людмила посмеется! Комичней
ситуации, кажется, не бывает...
Тихая музыка наполнила салон. Людмила Николаевна отняла руки от лица,
удивленно повернула голову. Приподнялся Мудрец. Неужели и он слушает? Но что
может понять в этом головоногий моллюск?
Где-то журчат и перезваниваются ручьи. Затем они сливаются воедино и шумят
водопадом.
Поют птицы... В саду на рассвете...
Слышно, как просыпается земля, как тянутся вверх деревья и травинки, как
шуршит по крыше благодатный дождь и в хлеву мычит корова. Кажется даже, что
запахло парным молоком и свежим сеном.
И вот уже в мелодии появляются ликующие звуки. Это проснулся человек. Он
берет в руки молот и ударяет по наковальне. Он выходит в поле, и спелая рожь,
ласкаясь, трется о его колени и расступается перед ним. Он садится в самолет
и, рассекая со свистом воздух, несется ввысь.
Солнце играет на крыльях. Поют деревья и травы, оставшиеся на земле. Поет
коса в поле, и стучит молот в кузнице. Музыка накатывается волнами. Это волны
моря. Тысячи зеркальных осколков солнца переливаются в них, слепят, взрываются
брызгами. Вскипает белая пена у носа корабля. На мостике - капитан. Звенит
цепь. В воду опускается батискаф. Распахивается море. Батискаф начинает
погружение. Лучи прожекторов прорезают морские пучины. И лучи поют
торжествующими золотыми голосами...
Рука Людмилы Николаевны коснулась руки Валерия, взгляд женщины указал
куда-то. Валерий посмотрел в том же направлении и увидел Мудреца. Осьминог
дышал чаще, увеличившиеся жаберные сердца просвечивали сквозь мантию.
Казалось, у него появилась еще одна пара глаз. Большая часть щупалец была
скручена, их концы шевелились и раскачивались в такт мелодии. Людмила
Николаевна протянула к спруту руку, но он ничего не замечал. Его взгляд был
неподвижно устремлен куда-то вдаль. Женщина улыбнулась впервые за последние
часы.
- Что со мной было? - спросила она у Валерия. - Такое впечатление, как
будто перенесла болезнь.
Валерий улыбнулся ей в ответ. Голова его была ясной, давление исчезло.
Вернулась способность анализировать. "Тут дело не в музыке, - подумал он. -
Вернее, не только в музыке и нашем впечатлении. Должен быть еще какой-то
фактор, более объективный..."
Пленка окончилась, музыка утихла. Мудрец некоторое время пребывал в
состоянии опьянения, а затем заковылял к своему аквариуму. Он выглядел
уставшим.
- Переместим его в бассейн? - предложил Валерий. - Там просторнее.
- А как же?.. - Она не договорила.
- Я убрал трупы, - сказал Валерий, вытаскивая из ящика катушку пленки и
заряжая магнитофон. Он спешил, он чувствовал, что давление возвращается...
Валерий устроил Мудреца в бассейн. Тот не выказывал особой радости при
новоселье, но, вероятно, это объяснялось тем, что он устал. К тому же еще
действовало музыкальное опьянение...
Валерий вернулся в салон. Людмила Николаевна уже спала. Он тоже стал
укладываться, не выключая магнитофон. Но теперь музыка плохо помогала, мысли
ворочались с трудом.
Валерий щелкнул тумблером магнитофона и лег. Тотчас пришел сон - тяжелый и
бесформенный, меняющий цвет, как осьминог. Он протягивал свои угрожающие
щупальца, обвивал ими, как канатами, не давал подняться. В короткое мгновение,
когда Валерию удалось раскрыть глаза на скрип двери, он увидел огненного
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг