был остерегаться их.
Время от времени они поглядывали на прикрепленную к батискафу сеть, где
находились рыбы и крабы. Они должны были послужить приманкой.
"Если постепенно исключать все, что не могло быть причиной загадочной
гибели, то останутся лишь увиденные нами животные. Конечно, это только
гипотеза, но когда не остается ничего другого..." - сказал Слава на совещании
и предложил вот эту самую ловушку.
Батискаф плыл над самым дном, но осьминоги не появлялись. "Возможно, мы
сбились с курса?" - подумал Слава. Он убедился в этом, когда увидел дно. Оно
отнюдь не было пустынным. Перед ними раскинулись настоящие джунгли, в которых
одно растение обвивает другое, где нет мертвого пространства, где на останках
только что погибшего растения уже подымается новое. Мотовка-жизнь являлась
здесь отовсюду, лезла из всех пор, из щелей между камнями, из расселин скал.
Весенняя, жадная, изобильная, сочная, она разбрасывала свои дары направо и
налево, кому угодно, как угодно, не замечала своих потерь, не подсчитывала
доходов, убивала и друзей, и врагов, оживляла и тех, и других, предавала то,
что ее порождало, превозносила большое и презирала малое, чтобы тут же
поступить наоборот, погибала в невероятных муках и снова рождалась, как бы
доказывая что-то самой себе.
Валерий и Слава были поражены этим расточительным буйством рядом с мертвой
зоной. Валерий рассматривал заросли, время от времени что-то фотографируя. Он
приготовился сделать новые снимки и попросил Славу включить боковые
прожекторы.
- Смотри! - вдруг крикнул Слава. В иллюминаторе появился осьминог. Он
плыл, как торпеда, выталкивая воду из воронки, сложив щупальца, похожие теперь
на стабилизаторы. Это сходство дополняли выступы на каждом щупальце со
стороны, противоположной присоскам. За ним плыло несколько его сородичей.
Слава насчитал четверых. Они подплыли к сети, прошли вдоль нее, будто
обнюхивая. Один протянул щупальце и провел по ячейкам сети. Его движения были
осторожными. Осьминог словно интересовался самой сетью, а не тем, что
находится внутри нее. Он ненадолго исчез из поля зрения, затем в иллюминаторе
показалась его голова. Огромные глаза внимательно разглядывали людей,
остановились на Славе. Над глазами появились рожки. Осьминог изменил цвет,
стал линять, переливаться различными оттенками и вдруг расцвел радугой.
- Это он так приветствует руководителя экспедиции, - пошутил Валерий.
- Типичная реакция, - совершенно серьезно заметил Слава.
- А может быть, он хочет поговорить с нами? - продолжал острить Валерий.
Осьминог вытянул щупальце и, как в первый раз, повозил им по стеклу.
- Однако он заслоняет нам сеть, - нахмурился Слава и изменил направление
движения батискафа.
Осьминог исчез, сеть снова стала видна. Рыбы и крабы остались нетронутыми,
а осьминоги уходили строем, подобным журавлиному ключу.
- Никогда не слышал, чтобы они плыли строем, - пробормотал Слава.
Он потянул на себя ручку глубины, бросая батискаф в погоню. У него почти
не было надежды на успех. Он не мог предугадать, куда направляются осьминоги,
а батискаф явно уступал живым торпедам и в скорости, и особенно в
маневренности. Славу вела лишь интуиция, и он не мог рассчитывать только на
счастливый случай.
Он догнал их у самого дна. Успел заметить, как быстрые тени скользнули в
узкое подводное ущелье.
"Словно знают, что батискаф туда не пройдет", - подумал он и повел корабль
в обход. Несколько виражей - и он увидел осьминожью стаю, растянувшуюся теперь
цепочкой. Моллюски, как по команде, рванулись ко дну и исчезли. Слава включил
на полную мощность прожекторы и ахнул от удивления.
Перед ним блистал, сверкал, лучился всеми оттенками радуги осьминожий
город. Он вспомнил знаменитую книгу Кусто и Дюма, но французские исследователи
описывали сравнительно простые постройки из камней, хотя и с подвижными валами
и барьерами из различного строительного мусора, включая обломки кирпича и
панцири крабов. А здесь громоздились многоэтажные постройки с лабиринтами
входов и выходов.
Валерий смотрел на город, вытаращив глаза, пытаясь запомнить каждую
деталь. Слава тронул его за плечо:
- Вернемся сюда с кинокамерой. Они забыли об аквалангистах, о задании, об
опасности. Если бы они захватили водолазные костюмы, то немедленно вышли бы из
батискафа, чтобы лучше рассмотреть удивительные симметричные сооружения.
- Октопус сапиенс! - прошептал Слава. - Вот это было бы открытие!
- А почему бы и нет! - воскликнул Валерий. - Новый вид - осьминог
разумный. Разве это в принципе невозможно? Что мы совсем недавно знали о
дельфинах?
- Погоди, погоди, - досадуя на свой неосторожный язык, остановил товарища
Слава. - Мы же еще ничего не знаем...
Из ближайшей постройки стремительно выплыл осьминог, помчался прямо на
батискаф. Слава притушил прожекторы. Осьминог остановился у иллюминатора,
заглянул, как прежде, внутрь корабля. Его огромные глаза встретились с глазами
людей. И Слава, и Валерий почувствовали немой призыв. Осьминог отпрянул от
стекла и медленно, словно приглашая за собой корабль, поплыл вдоль.
Слава повел за ним батискаф.
Осьминог уверенно плыл по известному ему пути, делая многочисленные
повороты и время от времени останавливаясь, чтобы подождать корабль.
Через некоторое время начал щелкать счетчик Гейгера, фиксировать микродозы
облучения. Его треск неуклонно усиливался, замигала первая контрольная
лампочка, потом - вторая. Если включится третья - в зоне находиться нельзя.
Впереди показалась темная металлическая глыба контейнера. Осьминог вытянул
щупальца, словно указывая на нее, развернулся и взмыл вверх. Ему снова
пришлось подождать корабль, неподвижно паря на одном месте, затем он толчком
выбросил воду из воронки и поплыл почти по вертикали. Батискаф устремился за
ним, снизив, однако, скорость.
Осьминог привел их к месту, которое заметили с высоты летчики и отметили
на карте. Здесь вода была красноватой из-за обилия планктона.
- Так вот оно что! - с торжеством произнес Слава. - Сильвестров прав:
радиоактивным излучением можно вызывать цветение планктона. Понимаешь связь:
контейнер и цветущий планктон?
- Понимаю, - медленно сказал Валерий, думая о чем-то другом.
- Но ведь это как раз то, что может здорово пригодиться людям: обилие
планктона - обилие пищевого белка...
Валерий смотрел на красноватую воду с каким-то непонятным беспокойством. В
подсознании бродили воспоминания, не в силах пробиться на поверхность, в кору
полушарий. Красная вода - Красное море... Ближний Восток... Валерий уцепился
за это: Красное море... Из него добывают удобрения. Ну и что?
Он зашел в тупик и заставил себя на время забыть о Ближнем Востоке.
Между тем Слава нажал на кнопку, из батискафа выдвинулась толстая трубка с
подвижным наконечником, всосала столбик воды вместе с планктоном.
Осьминог заинтересовался трубкой, протянул к ней щупальце, потрогал. Затем
вытянул щупальце в направлении массы планктона и ринулся вниз, уже не ожидая
батискаф.
- Он словно попрощался, сказав: ищите разгадку там, где планктон, -
проговорил Валерий.
- Ого, старина, у тебя богатое воображение. Почему бы тебе не заняться
фантастикой? - спросил Слава, передвинув ручку указателя глубины. III
Все участники экспедиции знали о работоспособности Славы, но в эти дни он
превзошел себя и совершенно загонял остальных. Днем и ночью горел свет в
судовой лаборатории, не выключались термостаты, гудели центрифуги, в бешеной
карусели осаждая раствор. Микротомы нарезали зеленую ткань на мельчайшие
пленки толщиной в тысячные доли миллиметра, чтобы затем эти срезы легли на
стеклышки микроскопов. Одновременно исследовали воду в полупрозрачных
колонках, обрабатывали кислотами и щелочами.
Лицо Славы все заострялось, и кое-кто подшучивал, что скоро его нос
превратится в клюв, которым он окончательно заклюет своих бедных сотрудников.
К счастью, этого не случилось. Спустя несколько дней, худой, с красными от
бессонницы глазами, но выбритый, Слава собрал сотрудников. Коротко и деловито
сказал:
- В этой бухте мы наткнулись на локальный островок планктона. Исследование
выявило несколько повышенную радиоактивность зеленой массы, что доказывает
связь между контейнером с отходами и интенсивным размножением планктона. Вот
данные...
В каюте потух свет. На экране замелькали колонки цифр.
- Как видите, Сильвестров прав, и Никифору Арсентьевичу придется с этим
примириться, - подытожил Слава, когда демонстрация данных окончилась.
- Отнюдь нет, - возразил Тукало, быстро вскакивая со стула. - Хоть вы и
свято храните верность Сильвестрову, что делает честь не вашему уму, а скорее
упрямому характеру, проблема не решается так, как вам хочется.
Тукало забегал взад-вперед на коротких ножках, выставив круглый живот. Он
очень напоминал краба, бегущего за добычей.
- Всем теперь известно, что человечеству - хочет оно этого или не хочет -
придется привыкать к необычной пище. Сегодня мы даем выпасаться на планктоне
рыбе, моллюскам, чтобы затем питаться ими. Но нам предстоит самим пастись на
планктоне - и это совсем не плохо. Наоборот, это и экономично, и вкусно.
Процесс уже начался. Первые плавучие фабрики, эти механические "киты",
заменившие живых, перерабатывают планктон, приготовляя из него настоящие
деликатесы. И надо сказать, что искусственное мясо значительно полезнее и
вкуснее натурального. Только глупая приверженность традициям мешает нам
признать очевидность.
Слава попытался было заметить, что Тукало увлекся вступлением и пора
переходить к деловой части, но ему не удалось вставить и слова. Если уж
Никифор Арсентьевич садился на своего конька, то немедленно пускал его в
галоп.
- Вы правильно говорили когда-то, что уже сегодня нужно думать о том, как
повысить урожаи планктона. Но, юный друг мой (в устах Тукало слова "юный друг"
означали совсем не "юный" и тем более не "друг"), облучение планктона с
помощью изотопов - путь, который предложил Сильвестров, - глубоко ошибочен.
Воздействуя радиацией, мы выведем новые сорта с пониженным содержанием белка.
Кормовой массы будет больше, а се питательность понизится. К тому же
существует опасность - и немалая! - радиоактивного заражения массы, как это мы
только что убедительно показали... - Тукало сделал глубокий вдох и продолжал:
- Этого вы хотите? А ведь достаточно применить те же высокие энергии для
перемешивания вод, поднять на поверхность воду с глубин триста - пятьсот
метров, где так много питательных веществ, - и проблема решена. Небывалые
урожаи планктона, обилие рыбы, морских животных...
- Но механизмы для перемешивания вод будут созданы еще не скоро, -
наконец-то бросился в атаку Слава, - а метод Сильвестрова применим уже
сегодня. Допустимые дозы облучения можно определить так, чтобы не повредить
людям и в то же время ускорить размножение планктона, его "цветение"...
И вдруг Валерий вспомнил. Ну, конечно: цветение! Он же сам готовил в номер
газеты материал зарубежного корреспондента. Цветение воды, непонятная вспышка
размножения планктона убивает драгоценные жемчужные устрицы в Японии. Это
бедствие известно давно. Древние писания говорят, что вода в Ниле иногда
приобретала цвет крови, и тогда погибали животные, испившие ее. Но если это
так... Выходит, и аквалангисты, и рыба погибли потому, что... Мысль была
невероятно простой, она настораживала своей обыденностью и зримостью, она была
слишком легкой разгадкой тайны бухты. Неужели же он догадался о том, о чем не
могли догадаться ученые, специалисты?
- Простите, - сказал он, слегка заикаясь. - Все же я должен сказать...
К нему обернулись. Слава - с досадой (дескать, молчал бы, не то сейчас
брякнешь лишнее, а мне потом отдуваться), Тукало - с откровенным изумлением
перед журналистской наглостью, остальные - с удивлением. Но Валерий все же
заговорил:
- Когда-то я готовил статью одного иностранца о том, что цветущий планктон
убивает животных... На калифорнийском побережье умирали люди, те, кто
употреблял в пищу отравленные ракушки... Я хорошо помню статью, честное
слово...
- Черт возьми! - закричал Тукало. - А ведь он прав! Жгутиковые способны
вырабатывать смертельный алкалоид. Этот ваш контейнер вызвал цветение
планктона, "красную чуму". Вот что хотите вы вкупе с Сильвестровым преподнести
людям!
Слава подбежал к Валерию, обнял его, просиял, потом нахмурился и наконец
высказал вывод, уже сделанный мысленно Валерием:
- Возможно, именно поэтому погибли и аквалангисты, и рыба. Необходимо
провести дополнительное исследование воды в бухте.
Он смотрел на Валерия и думал: "Медики правильно говорят, что теперь нет
врачей, а есть специалисты по правой и левой ноздре. Так и в каждой области
науки. Это похоже на фокусировку луча: чем он уже, тем все более мелкие
камушки, песчинки освещает на пути, но оставляет в темноте скалу, если она
высится немного в стороне. Этот процесс закономерен. Мы уходим в глубину,
сужая пространство для поиска. И вот к чему это приводит. Два человека глядят
в окуляры микроскопов и спорят о том. являются ли песчинки частицами скалы, а
третий без микроскопа видит всю скалу. Он, дилетант, делает открытие именно
потому, что не углубился, не потонул в море сведений. Широты взгляда - вот
чего нам не хватает".
...Снова уходил в море батискаф. Снова работали центрифуги, микроскопы,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг