Игорь Росоховатский
В подводных пещерах
I
Первым заметил пропажу снабженец. Он побежал к начальнику охраны, и вдвоем
они обыскали склад и хоздвор. Но контейнеров не было.
- А документ о доставке есть? - спросил перепуганный начальник охраны, как
будто документ мог заменить контейнер.
- Да я же показывал его вам. Привез, проследил, чтобы правильно
разгружали, чтобы поставили на площадку транспортера...
- А где стоял контейнер с отходами?
- Там же. Его должны были через полчаса забрать.
- Может быть, уже забрали? И по ошибке - оба контейнера?
- Исключено. Я спрашивал и на складе, и у постового.
Говоря это, снабженец с досадой подумал: "А я еще удивлялся, зачем здесь
военизированная охрана. Ведь ЭУ-3 - объект сугубо гражданский,
экспериментальная установка по опреснению морской воды. Правда, энергию ей
дает атомная электростанция, но, во-первых, станция крохотная и маломощная, а
во-вторых, слегка устаревшая. Такие станции теперь ни для кого не секрет. И
вот тебе на..."
Начальник охраны беспомощно развел руками. Последние искры надежды
потухли. Надо было докладывать начальству.
Вскоре во дворе электростанции появились посторонние люди. Им давал
объяснения начальник ЭУ-3 (он же после очередного сокращения штатов являлся и
начальником электростанции).
- Как видите, у нас двор закрытый, - говорил он. - Ограды нет лишь со
стороны моря, но здесь скалистый берег обрывается почти отвесно. Да и кому
могут понадобиться эти злосчастные контейнеры?
- Это уже второй вопрос. Не будем забегать наперед, - сказал невысокий
человек в очках, назвавшийся Аркадием Филипповичем. Сквозь стекла очков
смотрели близорукие добрые глаза. Им совершенно не соответствовал его голос,
очень холодный, жесткий. Когда он говорил, иногда казалось, что слышно, как,
сталкиваясь, звенят льдинки.
- Итак, в одном контейнере был обогащенный уран, во втором - радиоактивные
отходы. На каком расстоянии счетчик Гейгера реагирует на такие контейнеры?
- Зависит от чувствительности счетчика и от среды, - проговорил начальник
объекта.
- Вы объясните это подробно несколько позднее моему помощнику, - Аркадий
Филиппович указал взглядом на широкоплечего молчаливого человека, внимательно
слушающего их разговор. - А сейчас скажите, не было ли на территории
посторонних?
- Только водители грузовика, доставившие контейнер с топливом.
- Хорошо. На вашем объекте есть новые работники?
- Вас интересуют научные сотрудники или рабочие тоже?
- Все.
Начальник ЭУ-3 начал говорить полушепотом, хотя никого из работников
поблизости не было. Он даже дал краткую характеристику нескольким сотрудникам.
Об одном из них отозвался нелестно. Аркадий Филиппович слушал начальника
объекта, но его взгляд скользил по ограде, постройкам...
- Сколько весит контейнер с отходами? До начальника ЭУ-3 не сразу дошел
смысл вопроса, так как он настроился на разговор о сотрудниках.
- Почти двести килограммов. Свинцовая прокладка все-таки...
- Машина к транспортеру может подъехать только с этой стороны?
- Совершенно верно.
"Остается одна версия", - подумал Аркадий Филиппович и тут же оборвал
себя. Когда-то в молодости он любил делать преждевременные выводы и,
естественно, платил за них множеством ошибок и неприятностей. Очевидно, именно
поэтому теперь он слыл человеком, непримиримым к ранним и необоснованным
версиям. Аркадий Филиппович сказал:
- Пойдемте к вам в кабинет. Покажите мне личные дела сотрудников.
Охранники умеют обращаться со счетчиками Гейгера?
- Конечно, - ответил начальник объекта.
- Пусть они вместе с моим помощником проверят вон ту дорожку, ведущую к
воротам, и... - он еще раз обвел взглядом восточную часть территории, где
ограды не было и море начиналось словно бы от самого двора, - и это место...
- Хорошо, хорошо, - согласился начальник. - Но я предпочел бы вернуться к
характеристике того товарища. Я не хотел принимать его на работу...
- Ну что ж, пойдемте, покажете мне его личное дело...
Тем временем бойцы охраны вместе с новоприбывшими начали выполнять приказ
Аркадия Филипповича. И в одном месте, где берег круто обрывался к морю,
счетчик Гейгера показал резкое повышение радиоактивности. Бойцы осмотрели это
место детальней и обнаружили следы. Удивительные это были следы - небольшие
малозаметные треугольнички с какими-то круглыми отпечатками посредине размером
с двадцатикопеечную монету...
Помощник доложил о находке Аркадию Филипповичу. Все вместе рассматривали
следы, пытаясь определить, кто или что могло их оставить. Загадка слегка
прояснилась бы, если бы в это время они узнали еще об одном исчезнувшем
контейнере... II
Загремела якорная цепь, приковывая корабль. Японское море коротко/ахнуло,
плюнуло брызгами, пеной.
Слава стоял у борта рядом с Валерием, вглядывался в темную воду и угадывал
большую глубину. Где-то там скрывается ответ на загадку. Он подумал о своем
тезке из лаборатории Михальченко и о тех двух аквалангистах... Что увидели они
в морской глубине в последние минуты жизни? Их трупы всплыли на поверхность,
как всплывала мертвая рыба: без ран, без малейших повреждений. Только и
некоторых местах на коже виднелись красные пятна да у одного из спортсменов на
лице застыла улыбка - не гримаса, означавшая все, что угодно, а самая
настоящая веселая улыбка. Что развеселило его?
- Слава, помнишь уговор? - спрашивает Валерий.
Не поворачивая головы, Слава кивает. Но Валерий, как видно, смотрит не на
него, а на воду и повторяет вопрос.
- Я не меняю решений, - говорит Слава. (Это правда, и он любит это
повторять.)
Ему кажется, что Валерий улыбается...
Вода тащит на гребне несколько мертвых рыбин и бросает их о борт. Ветер
доносит сладковатый запах мертвечины. И, как отмечали побывавшие в бухте за
последнее время, здесь почти нет чаек. Они как-то ощутили опасность и покинули
бухту.
Воцарилась тишина, недобрая, неоднозначная, - тишина перед чем-то, что
должно случиться.
На палубу вышел Никифор Арсентьевич Тукало и густым баритоном сообщил, что
приготовления окончены. Слава передал ему распоряжение, и через несколько
минут низко над палубой на талях повис рыбообразный, белый с продольными
черными полосами батискаф.
- Пошли, - сказал Валерию Слава и направился к батискафу.
Они постарались расположиться поудобнее - конечно, насколько это возможно.
Скрипа и кряхтенья лебедок они уже не слышали. В иллюминаторах потянулись
жемчужные цепочки и исчезли. Стекла словно задернулись черными шторками извне
и внезапно покрылись серебристой амальгамой. Это ударили прожекторы.
Слава отрегулировал их, и мир за иллюминаторами медленно прояснился. Он
казался пустым и неподвижным, хоть и вспыхивал десятками оттенков под лучами
прожекторов. Слава понял: он казался таким потому, что в нем было слишком мало
жизни - не мчалась стрелой от яркого света треска, не мелькали падающими
монетками сардины. Только медленно проплывали колокола медуз.
У пульта вспыхнул красный огонек, и раздался сухой стрекочущий звук. Слава
и Валерий одновременно повернули головы. Да, это затрещал счетчик Гейгера. Он
уловил невидимую опасность, не имеющую ни цвета, ни вкуса, ни запаха.
Валерий вопросительно взглянул на Славу, но тот успокаивающе улыбнулся.
Излучение пока не страшно, количество миллирентген не достигло контрольной
цифры. Они продолжали погружение под нарастающий аккомпанемент счетчика. Потом
пошли над самым дном, которое в лучах прожекторов выглядело особенно объемным
и рельефным. Каждый камень был необычно выпуклым, различались все его выступы
и впадины.
И все сверкало, как нарядная елка в огнях лампочек.
Но вот среди этого выхваченного из тьмы великолепия прожектор наткнулся на
металлический блеск. Слава сфокусировал лучи двух боковых прожекторов. Теперь
из вечной ночи выступила вся металлическая глыба. Это был огромный ящик, на
котором отчетливо виднелись несколько латинских букв и хорошо знакомый всем
зловещий знак.
- Контейнер... - хрипло проговорил Валерий начало фразы и додумал ее
окончание: "...с радиоактивными отходами".
Счетчик Гейгера захлебывался щелканьем, словно собачонка лаем, вопил об
опасности, мигал красным светляком.
"Как новый сигнальный орган, созданный нами против вызванной нами же
опасности, - подумал Валерий. - И он приобретает все большее значение".
Слава осматривал пустынное, без всякой растительности дно. Стерильно,
словно хорошо обработанная рана. Но почему? Радиоактивность здесь, если верить
счетчику, не такая уж высокая, чтобы убить все живое. "Если верить
счетчику..."
Ему стало жарко. Пот выступил на лбу. Он нажал на рычаг - батискаф начал
подъем. Усилием воли он заставил себя не выпустить из отсеков всю воду, чтобы
пробкой не вылететь на поверхность. Но и так батискаф удирал от контейнера
слишком быстро, и у них перехватило дыхание.
В иллюминаторе мелькнуло несколько быстрых теней. Исчезли. Слава почти
инстинктивно выключил боковые прожекторы, а носовой притушил почти на девять
десятых. И тени появились снова.
Слава приостановил батискаф. Прежде чем мысль успела оформиться, он уже
был убежден, что счетчик не врал и особой опасности нет. Почему пришла такая
убежденность, понял позже, когда в иллюминаторе на большом расстоянии увидел
стадо рыб. А потом боковое окошко закрыла бесформенная, иссеченная морщинами и
складками масса. Она вздрагивала, дрожь проходила под кожей, как у лошади.
Показалось щупальце с присосками, повозило по стеклу. Затем в иллюминаторе
появились глаза. Слава подумал было: "Осьминожьи", - но тут же понял, что
ошибся. Даже для осьминожьих они были необычны. Их выражение менялось,
становилось слишком осмысленным, даже проницательным. А в глубине их, за всей
сменой выражений, сгустилась боль, какой-то мучительный вопрос.
Но вот в иллюминаторе появилась голова, беззубый, с клювом рот, часть
туловища и воронка. Сомнений больше не было: осьминог. Какой-то незнакомый
вид. И эти глаза... У осьминогов они бывают выразительными, часто в них можно
увидеть смертельную тоску, но такой осмысленности они не выражают. А может
быть, показалось? Подвели излишняя настороженность, напряженность?
Валерий издал какой-то нечленораздельный выкрик, не в силах оторвать
взгляда от глаз, и в тот же миг голова исчезла.
Слава напрасно прождал некоторое время, включая и выключая свет, затем
продолжил подъем.
"Собственно говоря, мне пока ничего не удалось определить, - думал он. -
Радиоактивность недостаточно высока, чтобы быть ответом на загадку, тем более
на той глубине, куда могли добраться люди с аквалангами. Может быть, такие
животные напали на них?"
Он вспомнил о присосках на щупальцах. Обычно они не очень сильные, во
всяком случае человека не удержат. А легенды о страшных осьминогах - выдумки.
Но эти животные уж очень необычны...
Сразу же после возвращения на палубу корабля Слава созвал товарищей на
совещание и рассказал о своих наблюдениях. Решили, что через несколько часов
батискаф начнет второе погружение. На этот раз в нем будут ихтиологи Косинчук
и Павлов. Слава подозревал, что многие товарищи думали: "А ведь и в первый раз
надо было начинать кому-нибудь из гидробиологов и химику, а не гидробиологу и
журналисту. Но если гидробиолог - руководитель экспедиции, а журналист - его
приятель?.. И если к тому же гидробиолог излишне честолюбив?.." Впрочем, может
быть, никто так и не думал, а показаться может все что угодно.
И второе, и третье погружения батискафа не обогатили экспедицию данными,
если не считать, что ихтиологи подтвердили: осьминог, впервые увиденный Славой
и Валерием, не принадлежит ни к одному известному виду.
Слава больше всего боялся вернуться ни с чем из первой руководимой им
экспедиции. Он представлял себе недоброе торжество - оно могло бы мелькнуть на
лице Ивана Герасимовича, - укоризненный взгляд директора, молчание
сотрудников, которое он бы принял за что угодно, только не за просто молчание.
А он не терпел по отношению к себе ни жалостливого сочувствия, ни
равнодушия...
И когда они с Валерием опускались вторично в батискафе, в голове Славы все
еще кружился хоровод гипотез - настолько ярких, что из-за этого он уже должен
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг