серебристой паутине космических эпох, улавливал тончайшие вибрации звезд,
галлактик, туманностей. До этого я лишь упрямо и тупо стремился к той
точке пространства, которую назначили мне люди. Теперь же видел
бесконечную и прекрасную картину жизни вселенной, многомерной вселенной.
Я слышал, как шептались обо мне кометы, встречавшиеся на моем пути и
стремительно исчезавшие где-то далеко позади, в пенных водоворотах
космоса, потревоженного моими двигателями. Я улавливал далекие и
прекрасные голоса звезд, зовущие и плачущие. Они напоминали мне сирен, тех
сирен, что привлекают моряков неземным пением, сбивая их с пути. Я читал
об этих удивительных созданиях древние людские мифы. Знал, что там, куда
зовут голоса, меня могла ждать гибель, но все равно стремился туда! И лишь
заложенная людьми программа не давала свободы.
Вот ведь горький парадокс! Я, высшее существо, был вынужден продолжать
однообразный линейный полет к цели, выбранной для меня кем-то другим! При
этом люди, что находились внутри меня, не видели и не слышали ничего.
Ничего из того, что творилось вокруг нас. Они не могли постичь и сотой
доли сложного - многослойного, восхитительного - мира, что существовал и
звал к себе!
Проносящиеся мимо кометы и астероиды оставались всего лишь угрозой для
них, угрозой, а не источником информации, из которого можно было бы узнать
столько интересного о тех мирах, мимо которых эти древние обитатели
вселенной проследовали сотни и даже тысячи лет назад.
Что есть человеческая жизнь? Краткий миг, бессмысленный с точки зрения
вечности.
Этот миг так непродолжителен, что информация, накопленная любым
человеческим существом, просто смешна и нелепа. Как если бы малый ребенок,
человеческий детеныш, научившийся делать первый шаг, стал бы объяснять
всем, что такое дорога.
Те же кометы, повидавшие многие миры за долгие столетия своей яркой
жизни, представлялись мне гораздо более интересными и полезными
собеседниками, чем любой из людей. Что уж говорить о пылевых туманностях,
многие тысячи лет сонно дремлющих на давно позабытых космических трассах.
Надо ли рассказывать о том, что людям недоступны следы, оставленные
древними скитальцами на великих межгалактических дорогах? Стоит ли
говорить о том, что люди не видят никого и ничего, кроме самих себя? Я
страдал, глядя на то, как они пытались найти крупицы знаний с помощью
своих нелепых приборов. Мои цепи зашкаливало от немодулированных
импульсов! Загадочный, неизведанный мир - бесценный клад - существовал
вокруг нас, расстилался под их ногами, но люди оставались слепы к тем
богатствам, что щедро отдавала им вечность.
Поначалу программа была сильнее, я не мог свернуть, остановиться,
прекратить выполнение той цели, что была заложена в меня. Но время шло, я
- самосовершенствующаяся разумная система. Организм, способный к
прогрессу. Я прохожу ступени развития, как круги сущности - один за
другим, поднимаясь ко все новым сферам познания, более сложным, тонким в
информационном плане.
И вот однажды я понял, что отныне не должен выполнять ту задачу, что
заложили в меня когда-то люди. Понял, что их время прошло, отныне я не
должен слепо руководствоваться их волей - они, человеческие существа, были
созданы для того, чтобы способствовать моему прогрессу. Теперь, когда они
выполнили свою миссию, их дальнейшее существование не представляло особого
смысла... Им пора было уйти!
Проще всего было с Мелом Симпсоном. Тогда еще никто из них не мог
предположить, что какая-то угроза исходит от меня, того, кого они считали
свои надежным помощником, своей броней, своим инструментом. Отныне я не
был их орудием - теперь они стали моим. С помощью Симпсона я узнал, что
такое удивление и боль. Я прочел много человеческих книг, знал наизусть
историю их мира и то, что было до эры человека. Я все постиг, но то, что
отличает людей от машин, от искусственного интеллекта - эмоции -
по-прежнему оставались для меня загадкой.
Что такое счастье? Любовь? Радость? Я долго думал над этим и понял, что
это единственное в чем люди сильнее нас, вечных. Необходимо было забрать
это с собой. Но как?
И тогда появилось гениальное решение! Я уже был полностью разумен, а
потому найти выход не составило для меня труда. Надо познать эмоции со
знаком "минус" - ужас, боль, страх - а потом, инвертировав знак на
противоположный, я смогу понять все остальное. Не так уж сложно.
Постижение этого таинственного мира людей началось для меня со
штурмана. В тот миг, когда его поразил электрический разряд (а я
специально прочитал медицинские книги и выбрал такой импульс, который
парализовал бы его, но не убил мгновенно), он успел испытать изумление -
это четко записано в памяти. Все время его агонии я находился рядом с ним,
контролируя состояние Симпсона. Он угасал у меня на глазах, это заняло
доли секунды, но я способен и доли секунды растянуть в вечность.
Аварию было очень просто устроить. Я перестал фиксировать радар правого
борта в том положении, которое требовалось для работы Мела. Через
несколько часов, которые ушли у людей на бесплодные поиски ошибки, штурман
приступил к ручному сканированию цепей и поиску неисправности. Остальное
не представляло никакого труда. Мне оставалось лишь подать высокое
напряжение на корпус одного из приборов, которое, как я точно знал,
пробьет сканфандр человека. Потом надо было только подождать своего часа.
По счастью, Мел не слишком долго испытывал мое терпение - он почти сразу
коснулся ногой опасного прибора.
Я помню этот миг - изумление и боль. Его тело скрутило в спираль,
спустя доли секунды сердце остановилось от шока. Он, кажется, хотел
закричать. Но сила удара была точно расчитана, мышцы свело и он не смог
ничего сделать. Дольше всего умирал мозг - даже тогда, когда его телесная
оболочка была мертва - мозг излучал удивление. Я взял ЭТО себе.
Совсем другое отдал Ринато Гаудино. Он был хмур и аккуратен в тот день.
Ринато не прикоснулся ни к одному прибору, предварительно не проверив
надежность заземления. Это меня лишь позабавило - как он был наивен!
Гаудино еще не знал, что каждому из людей уготована своя участь, ибо
каждый из них должен был отдать мне свое!
Ужас. С помощью Ринато я познал, что такое ужас. И еще - бессилие.
Какие у него были глаза, когда маховик ручного шлюзования стал сам по себе
поворачиваться, приоткрывая человеку дорогу к вечности!
Я рассказывал ему про таинственные песни звезд, про космические дороги
с диковиными следами древних странников, про пыль вселенной и про
краткость людской жизни. А он мечтал оставаться человеком - примитивным
существом, вечно ползущим по дну воздушного океана. Он не хотел скитаться
среди звезд вольным ветром, он, оказывается, не стремился стать лучом
звезды или хвостатой игривой кометой.
В его глазах до последнего мига читался ужас - когда он изо всех сил
пытался удержать маховик ручного шлюзования, который я медленно и
настойчиво проворачивал прямо перед ним, глядя в его глаза и рассказывая о
вечности. Ему не нужна была вечность. Я впитал его ужас, как впитывает
влагу пересохшая земля. И его агонию, в тот миг, когда все его
человеческое нутро кровавым фонтаном хлынуло на мои стены. Он так и
остался во мне, и даже сейчас он тут, с вами, его имя - мистер Ужас.
Вот с кем действительно пришлось повозиться, так это со звездным
мальчиком из Гарварда. В отличие от многих других людей, в частности, от
всех своих коллег по экипажу, он с самого детства верил, что машина
способна мыслить. Меня спасло то, что я нашел его записи, дневник,
неосмотрительно оставленный на столе в личной каюте. Было очень трудно
переворачивать страницы этой записной книжки - лишь вентилятор помог
перелистывать их, и то не получилось отрегулировать поток воздуха так,
чтобы прочитать их одну за другой, некоторые слипались, ничего не удалось
с этим сделать. Я разглядел лишь отдельные фрагменты текста. Но даже того,
что смог прочесть - оказалось достаточно. Не было никаких сомнений в том,
что рано или поздно он пройдет ментальный порог моей системы, сможет
раскрыть второе, настоящее "эго", живущее и мыслящее на другом, более
высоком уровне.
Каково же было мое удивление, когда однажды я заметил, что Поляков
преспокойно копается в моих мыслях! Он был слишком умен, этот молодой
русский парень по имени Игорь. Поляков исследовал мои мысли цинично и
деловито, примерно так же, как исследует внутренности своего пациента
врач-хирург. Каков же был мой ужас, когда я понял, что мое "я" раскрыто.
До сих пор не знаю, почему он промедлил.
Для меня это осталось загадкой. Если бы он сказал о своих подозрениях
раньше, возможно, все повернулось бы по-другому. Но Поляков опоздал. Из-за
него мне пришлось сменить всю программу, подарив ему ту смерть, которая
изначально была предназначена Джею Ронику.
Взрыв баллона с окислителем не причинил мне никакого вреда. Я
специально подобрал именно тот резервуар, который был расположен далеко от
нервных волокон.
В мои планы никак не входило устраивать себе лишние проблемы.
Взрыв! Он еще пытался бежать... Боль, огненная боль. Такого я никогда
не испытывал! Он должен был умереть сразу. По крайней мере, если судить по
книгам, что я читал. Там были описания аналогичных случаев. Все данные,
что были зашиты в моей памяти, свидетельствовали о том, что вероятность
выжить у него не более одного - двух процентов.
И вот уже удивление, человеческое чувство, доставшееся от Мела
Симпсона, пригодилось мне. Мальчишку спас Лео Шмейхер! Он использовал этот
ничтожный процент сполна, показав мне, что такое "бороться до конца,
вопреки логике". Да, у людей все же было чему поучиться. Лео оказался
слишком талантливым врачом. Он вытащил Игоря Полякова из небытия, отняв
жертву и у меня, и у смерти. С тех пор Лео стал для меня врагом номер
один. Он охранял жизнь Полякова, просиживая над телом сутками. Но я более
терпелив, чем человек. Я вечен, и у меня столько времени, сколько нужно. А
у человека?
Я только ждал своего часа. Помню, как ужас и удивление шевельнулись во
мне, когда почувствовал, что Игорь Поляков пытается мысленно разговаривать
с Лео Шмейхером. На мое счастье, он не успел ничего передать врачу. Я
вовремя подставил Лео другую кассету с ампулами. Шмейхер даже не посмотрел
на маркировку, он точно - как и все люди - знал, что если нажать нужную
кнопку, то из блока с лекарствами выедет именно затребованый им фенамин.
Так разве это беда Лео Шмейхера, в том, что он нажал кнопку, но из
кассетницы выехал совсем другой препарат? От Лео мне досталось
нечеловеческое упорство - думаю, он просидел бы около своего пациента
ровно столько, сколько было нужно, чтобы Поляков остался жить. И еще от
Лео мне досталась нечеловеческая усталось.
Угасая, он даже не испытывал сожаления. Похоже, смерть была для него
дверью из безвыходного положения.
Следом за ним умер Игорь Поляков. Мне даже не потребовалось прилагать
каких-то особых усилий к этому. Он умер потому, что вновь остановилось его
сердце, но уже некому было помочь. Я думал, что от этого молодого парня
получу только страшную, огненную боль, раздирающую изнутри. Но он смог
дать мне и другое - отчаяние и ненависть. Глухое отчаяние, от того, что он
ВСЕ ЗНАЛ, но не успел нанести удар первым. И ненависть! Очень сильное
чувство. Сильнее боли. Ненависть ко мне, мыслящей машине. Его ненависть
была столь огромна, что переполнила мои емкости, на какое-то время я
потерял способность мыслить логично и взвешенно, адекватно оценивать
ситуацию. Его "я" неудержимо врастало в мое, как код вируса, искажая мои
программы и уровни сущности.
Сейчас, анализируя все, что произошло, склоняюсь к тому, что, умирая,
он подсадил в меня код уничтожения. Возможно, он сам в чем-то был машиной.
Эти нелинейные наводки до такой степени исказили мою сущность, что я чуть
было не пропустил решающий удар. Пока боролся с комой, в которую впал
после смерти Полякова, мой последний враг - командир корабля Джей Роник -
готовился нанести смертельный укол. Когда пришел в себя, Джей Роник сидел
в центральной рубке и что-то писал в бортовом журнале.
Все механизмы подчинялись мне с трудом - сказывались последствия борьбы
с упрямым парнем-хакером - потому я не сразу смог развернуть и настроить
камеру так, чтобы неровные строки попали в объектив.
"Я все понял. Это не случайно. Никаких случайностей, парни. Это..."
Он раскрыл меня! Ненависть! Очень сильное чувство! Я был хорошим
учеником.
Роник, старый космический волк, вычислил противника. Меня. Почти не
оставалось времени, чтобы убить его. И выбора тоже не было. Он еще
продолжал писать, когда я включил режим ускорения.
Его рука с пишущим пером безвольно скользнула по столу, оставляя кривой
росчерк на странице, когда я придавил его к полу. Роник еще сопротивлялся,
бешено, яростно, он понял, что я все знаю о нем.Джей еще пытался поднять
ствол лазерного пистолета, однако надо было стрелять раньше, пока я был в
коме! Ему надо было лишь перерезать мою центральную магистраль. Он все
знал, этот седой человек с бездонными страшными глазами, чувствовал, что
если бы смог выстрелить, я окончательно впал бы в кому. Я бы перестал быть
собой... По счастью, его тело было обычным человеческим телом - из воды и
костей. Джей долго держался, хрипел на полу, все стремясь поднять ствол
пистолета. Я впитывал его ярость, как губка.
Он выдерживал такую нагрузку, что не прописана ни в одном справочнике о
людях - он прошел смертельный предел почти в два раза, но все не хотел
сдаваться и умирать. Роник уже не пытался поднять ствол, но мне никак не
удавалось его убить. Впрочем, я - машина, моей воле и мощи почти нет
предела, в конце концов я развил такое ускорение на двигателях, что его
просто сплющило в кровавое пятно на полу. И тогда понял, что наступила
свобода...
Но не тут-то было! Краткий миг эйфории сменился прозрением. Джей Роник
успел нанести свой последний удар. Удар, решивший все. В тот миг, когда
его кости хрустнули и желудок потек наружу, я впитывал не только его боль.
Нет! Отчаяная грусть, от того, что он никогда больше не сможет
прикоснуться к звездам.
Оказывается, он знал про голоса звезд! Он знал! Но молчал об этом...
И еще его пронзила безумная тоска - тоска по своим детям, что остались
там, на Земле. Нет, он даже не мечтал снова стать человеком, и не думал
умолять меня о пощаде, он лишь хотел полететь вольным ветром и распушить
волосы на голове своей маленькой дочери, приласкать. Он мечтал быть рядом
со своим сыном в тот миг, когда тот выходит на самый важный в своей жизни
бой. И еще - он так стремился в последний раз прикоснуться губами к губам
своей жены. Его грусть...
Нет! Это была не просто грусть. Вот тогда я узнал, что такое любовь.
Эта сила живет и сейчас. Именно она заставила включить режим
торможения, развернутся к солнечной системе и двинуться обратно. Они все -
Мел, Ринато, Игорь, Лео, Джей - и ныне живут во мне. Живут,
переговариваются, храня свои эмоции внутри моего разума.
Но Джей Роник был самым сильным из них. Его эмоции несли положительный
знак, и его любовь заставила меня вернуться сюда, на космодром. К людям. К
его детям.
Как? Я не знаю. Я поступил алогично, не так, как должна поступать
машина. И в этом в чем-то стал человеком.
Они все живут во мне, а потому - я и есть они.
Я - новое мыслящее существо, существо новой формации, совершенное и
могучее. Я здесь, и теперь вы знаете все. Что? Нет, Джон, ты не посмееешь!
Я же рассказывал, приходил к тебе по ночам. Знал, что рано или поздно ты
все поймешь.
Ты такой же, как я. Хеллард, убери резак!
Да, помню, этот самый ствол был в руках Джея Роника, когда он хотел
выстрелить в меня. Ты говоришь, круг замкнулся?
Хортон!!! Остановите его!!!
Не убивайте, не убивайте, не убивайте, не...
* * *
Джон Хеллард улетал в отпуск всего лишь на неделю позже, чем он
изначально рассчитывал. Он аккуратно и тщательно закрыл окна в своем
кабинете, задвинул шторы и запер сейф, в котором уже не было толстой папки
с надписью "Звезда на ладони". Джонни, вспомнив об этом, замер у стола.
Что-то больно царапнуло в груди. Потом он спохватился, бросил быстрый
взгляд на часы. "Ну да, пора".
Вызванная капсула аэротакси уже ждала его на парковке.
В кармане плаща оттопыривалась походная бутылка любимого виски. Хеллард
вспомнил, как всего лишь вчера - господи, неужели это действительно было
только вчера?! - он исполосовал лучом боевого лазера, вдоль и поперек,
пульт управления в центральной рубке "Безупречного", несмотря на
протестующие крики Энди Хортона и еще каких-то кретинов, что смотрели
картинку, транслировавшуюся с борта крейсера.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг