Не будем, конечно, спорить, что успех спектакля зависит и от декораций, но
есть ли какой-нибудь смысл у постановки, в которой не было бы ничего, кроме
них?
Нетрудно заметить, что в наиболее удачных и заметных произведениях на
эту тему авторы не слишком много внимания тратят на обоснования, обходясь
самыми примитивными, вроде уже упомянутого удара по голове. В увлекательном,
реалистически-достоверном антимилитаристском романе Дж.Финнея "Между двух
времен" перемещения объясняются тоже без особых затей герой некоторое время
вживается в соответствующую обстановку, а затем ему достаточно
сосредоточиться, чтобы очутиться в нужном годе.
Правда, автор подробно описывает грандиозный "проект Данцигера", в
который вкладывают огромные деньги военные, но делает он это вовсе не для
того, чтобы обосновать очередной наукообразный "вариант гипотезы", а для
того, чтобы убедительнее прозвучал его политический вариант. Возможно, что
не очень новый, но очень злободневный. Милитаристские круги пытаются
использовать в своих целях любое открытие. И на возможность путешествий во
времени они посмотрели со своей колокольни. Почему бы, например, не
попытаться уговорить президента Кливленда купить Кубу в конце XIX века,
чтобы в XX никто бы никогда и не услышал о Фиделе Кастро. Неглупый Сай
Морли, герой книги, сразу соображает что к чему. Он отказывается быть
исполнителем преступных замыслов, а потом ухитряется и вовсе разрушить весь
проект путем легкого вмешательства в прошлое он предотвращает встречу
родителей Данцигера. Значит и не будет, вернее, и не было никакого
Данцигера - автора проекта.
Но не только, и даже не столько ради этой неприкрытой публицистической
направленности задуман и написан роман Дж.Финнея. Легкое перемещение из
эпохи в эпоху позволяет автору все время сравнивать 1882 и 1970 годы. Причем
это делается не только глазами Сая, нашего современика, Сай "транспортирует"
в сегодняшний Нью-Йорк Джулию, девушку XIX века, которую полюбил. Надо
сказать, что и здесь сравнения чаще всего - не в пользу нашего времени.
Впрочем, и прошлый век Америки автор тоже не идеализирует...
"Не потому ли, в частности, так стремительно устаревают приемы
фантастики, что они непрерывно оттесняются в прошлое лавиной новых, более
сложных приемов, вбирающих в себя прежние?" - спрашивает Р.Нудельман. Нет,
не потому. Ни Марк Твен, ни Уэллс не устарели. Стремительно устаревает как
раз та не стоящая серьезного внимания псевдонаучная беллетристика, которая
ничего за душой не имеет, кроме различных "модификаций", "вариаций",
"микроэволюций" и "макроэволюций".
В одном Р.Нудельман прав огромная часть фантастических путешествий по
времени перегружена пустопорожними словосочетаниями, типа "Виток времени
равен шестидесяти миллионам лет. Можно перейти с одного витка на другой,
проскочив шестьдесят миллионов лет назад или вперед, но нельзя сделать
скачок на более короткое расстояние" и т.д. и т.п. Но этим-то как раз они и
не интересны.
Такие рассказы делаются очень просто сажаешь - пусть с самыми
хитроумными напутствиями - героя в машину времени, перебрасываешь на
несколько миллиончиков годов назад и заставляешь его - пиф-паф! - выстрелить
в динозавра. Если само по себе такое захватывающее зрелище покажется
бедноватым, то можно еще столкнуть героя с космическими пришельцами,
случайно посетившими нашу планету именно в этот день. Рассказ готов.
Простите, не позабудем попутно еще спасти девушку, и перед нами
исчерпывающее изложение сочинения американского писателя П.Шуйлер-Миллера
"Пески веков". Вопрос, зачем все это нужно, перед автором даже не стоял.
Если же вам покажется, что скакать сразу через несколько миллионов лет
это, пожалуй, чересчур, ладно, давайте передвинем героя назад всего на
несколько месяцев. Тут сразу возникнет еще один парадокс, который также
может таить в тебе богатые сюжетные возможности. Но может и не таить. Герой
встречается с самим собой. В самом деле если я побываю во вчерашнем дне, то
ведь вчера же я был в другом месте, кроме того, если это настоящий вчерашний
день, то почему сегодня, садясь в машину времени, я ничего не знаю о том,
что был вчера у себя в гостях? Этот гордиев узел нельзя даже разрубить.
Таким неразрубленным он и остался в рассказе М.Емцева и Е.Парнова "Снежок".
Но, пожалуй, в наиболее "чистом" виде временной парадокс предстает
перед нами в произведении самого Р.Нудельмана. Видимо, для того, чтобы
специально художественным примером подкрепить свои теоретические построения,
он совместно с А.Громовой написал "фантастический детектив" "Кто есть кто?".
Вообще говоря, когда критик (А.Громова, кстати, не только известная
писательница, но и тоже теоретик фантастики) берется за прозу - это
любопытно. Волей-неволей он должен продемонстрировать свое конструктивное
понимание, какой должна быть, по его мнению, научная фантастика.
О чем же эта книга, которая, как и полагается всякому порядочному
детективу, начинается с обнаруженного трупа? Герой ее старший научный
сотрудник Института времени Аркадий отправился на пару лет назад для того,
чтобы убить самого себя, точнее - своего двойника. Что ему и удалось сделать
с обоюдного согласия. Так сказать, научный эксперимент на себе,
драматическая медицина. Герою захотелось посмотреть, что из этого получится.
Останется ли, например, он, будущий, в живых. Разумеется, остался.
А больше в романе ничего практически и нет, больше ничего о нем сказать
нельзя. Никакая человеческая, этическая или еще какая сторона поступка
Аркадия авторов почти не занимает. Их интересует только сама гипотеза, и
поэтому повесть перегружена всякого рода наукообразными рассуждениями и
схемами, долженствующими оправдать "возможность" путешествий на "машине
времени", которая у них описана в самом традиционном виде. Все это кажется
авторам настолько важным, что они, кроме всего, написали большое
послесловие, где защищают свое право на такую фантастику. Хотя в этом
послесловии авторы и иронизируют над неким мрачным типом, который требует от
фантастики строжайшей научности, но сами они являют собой обратную сторону
той же медали. Ибо и "строгая" научность, и псевдонаучная научность сами по
себе никакого отношения к литературе, к искусству не имеют. Это мнение
общепризнанное. Оно, например, зафиксировано в статье "Научная фантастика" в
"Краткой литературной энциклопедии" (т. 5, стр. 140). Вот что там сказано:
"Иногда выделяют жанр "технической фантастики", которая строит произведение
преимущественно на логическом развитии научно-технической идеи. Но большая
часть произведений такого рода оказывается за гранью искусства". Автор
статьи - А.Г.Громова.
И Р.Нудельман и А.Громова много сделали для развития советской
фантастики и заслуживают всяческого уважения. И поэтому мне очень жаль, что
теоретические взгляды привели к художественной неудаче, особенно после таких
хороших книг А.Громовой, как "Поединок с собой", "В круге света", "Мы одной
крови - ты и я!". И в "Кто есть кто?" прорываются живые штрихи, удачные
эпизоды. Но, к сожалению, это частности. Анализировать же проблематику
романа всерьез невозможно, за полным отсутствием. Даже чисто детективная
занимательность и то отсутствует. Детектив предполагает хотя бы маленькую
загадку. Здесь же догадываешься о сути дела в первом же абзаце. Как только
возникает название "Институт времени", так самому наивному читателю
становится ясно, откуда взялся покойничек. Единственные, кто долго и упорно
не хотят этого понять, даже мысль об этом не желает им до поры до времени
приходить в голову - очень умный, остроумный и начитанный в области научной
фантастики следователь и друг Аркадия Борис, сотрудник того же института,
который каждый день занимается подобными вопросами.
Мне могут сказать не перегибаю ли я палку, неужели не имеет права на
существование оригинальная фантастическая гипотеза? Имеет. Но палку
перегнуть опасности нет. Ибо если автор оригинальной фантастической гипотезы
насытит ее социальным, политическим, психологическим или еще каким-нибудь
человеческим материалом, то, может быть, ему удастся создать что-нибудь
значительное. Гипотеза никуда при этом не исчезнет, а вот в противном
случае. Позволю себе привести пример, не относящийся к путешествиям по
времени. Был такой французский писатель Робида, современник Жюля Верна и
тоже фантаст. Он написал много-много научно-технических утопий о будущем,
где предсказал интересные вещи, ну, например, телевидение. Уверяю вас, что в
XIX веке предсказать телевидение было много труднее, чем, допустим,
подводную лодку, даже самую совершенную. Но автор "20 тысяч лье под водой"
остался жить, а Робида - нет. Почему - нетрудно догадаться.
Вернемся к нашей теме. Еще одно вероятное возражение можно ли так
безаппеляционно заявлять о невозможности путешествий по времени, не зависит
ли это только от современного состояния науки и техники? Может быть, в
будущем человечество овладеет такими высотами знаний, которые позволят
осуществить то, что сейчас представляется нам невозможным. Но если бы
путешествие в прошлое было возможно, то, скорее всего, мы бы об этом уже
знали или имели бы какие-нибудь достоверные свидетельства. Любая
высокоразвитая цивилизация вряд ли упустила бы шанс отправиться к истокам
культуры. А лично я на месте изобретателя машины времени не преминул бы
навестить Уэллса. Впрочем, об этом, кажется, кто-то уже написал рассказ.
Право же, гораздо привлекательнее позиция тех авторов, которые
сознательно превращают временные путешествия в веселую игру. Она получается
очень увлекательной, ибо, наверно, трудно придумать более сложные правила,
чем, те, которым подчиняется путаница со временем, что с блеском использовал
французский писатель Пьер Буль в рассказе "Бесконечная ночь". Кого бы не
потрясли удивительные события, свидетелем которых стал пожилой парижский
книготорговец, неожиданно для себя оказавшийся на перекрестке
путешественников во времени из прошлого в будущее и из будущего в прошлое.
Завязывается немыслимая катавасия, в которой участвуют бадарийцы, жившие
несколько тысяч лет назад, и перголезцы, которые будут жить через несколько
тысяч лет. Народы эти враждуют, и машина времени используется для
политических убийств и целых сражений. Но как легко догадаться, имея машину
времени, можно не опасаться за свою судьбу, ведь всегда можно отвести ее за
час до убийства. В конце концов выясняется, что враждовать им собственно
нечего, так как перголезцы проникли к предкам бадарийцев, смешались с ними,
так что теперь это их предки. И потомки одновременно...
Вспомним также очаровательное Седьмое путешествие из "Звездных
дневников Ийона Тихого", написанное Ст.Лемом именно как пародия на данный
сюжет. Звездолет, в котором летит Ийон, попадает в пресловутую временную
петлю, и время начинает удваиваться, утраиваться, учетверяться и т.д.
Постепенно возникает некоторое количество Ийонов Тихих из разных дней. Тонко
подмечено, что двойники не в состоянии договориться друг с другом
понедельничный Тихий негодует на идиотские, с его точки зрения, поступки
вторничного, но, превратившись во вторничного, повторяет все его действия.
- Не клади так много масла! Ошалел? У меня не хватит на такую ораву! -
орет один Ийон Тихий на другого, забывая о том, что он сам будет жарить эту
же яичницу завтра, а вчерашний будет орать на него...
Есть еще один (впрочем, не один) изобретенный фантастами способ
избавления от парадоксов - создание так называемых "параллельных миров".
После вмешательства в прошлое, мир, в котором его не было, продолжает
развиваться как ни в чем не бывало, а по соседству возникает новая
действительность, в которой развитие пойдет по новому пути. Это приводит к
новым парадоксам, но мы не будем сейчас ломать себе головы над вопросами как
этот мир создается, за счет каких материальных, энергетических,
пространственных ресурсов и т.д. Очевидно, и эту гипотезу не стоит
рассматривать как научное решение проблемы, а тоже всего лишь как
литературный прием. Возможно, используя и этот прием, можно добиться
интересных художественных показателей, дело ведь не в том, какими приемами
пользоваться, а с какими целями литературное оружие берется в руки.
Строго говоря, приключения героя в одном из соседних миров, где он чаще
всего встречается с собственным аналогом или меняется с ним местами, имеет
весьма отдаленное отношение к путешествиям по времени. В сборнике "Пески
веков" опубликован целый ряд похожих рассказов - "Развилка во времени"
Ж.Клейна, "Другое и я" Дж.Уиндема, "Двойники" Х.Гарсиа Мартинса, "Улица
одностороннего движения" Дж.Бисти. Иногда это просто милая игра воображения,
иногда из рассказов можно извлечь не слишком глубокую мораль в нашем мире
счастья нет и искать его не стоит, может быть, судьба улыбнется, если
переместиться на параллельную землю. Что-то вроде веры в загробную жизнь!
Если подобные мысли и не возникают при чтении повести А. и С.Абрамовых
"Путешествие за три мира", то - увы! - какие-нибудь другие тоже не
возникают. Что за цель преследовали авторы, изображая столь грандиозное
устройство мироздания - масса аналогичных миров, очень похожих на наш (в них
тоже есть, например, Советский Союз, Москва, НИИ, туристические поездки за
границу и т.п.)? Одни из этих миров сосуществуют синхронно с ними, другие
несколько поотстали в своем развитии (так, в одном из миров еще идет Великая
Отечественная война, и надо надеяться, что она там тоже кончится победой над
фашистской Германией), третьи нас обогнали. Что же увидел наш современник и,
так сказать, сомирник Сергей Громов, которому, извините за выражение,
подфартило обменяться сознанием с Сергееем Громовым из другого мира и
погостить у наших соседей, о существовании которых человечество до Сергея
Громова не подозревало? А ничего не увидел. Везде то же самое. Разве что
скамейки на Тверском бульваре выкрашены в другой цвет да Пушкин остался
стоять на прежнем месте. По существу, и рассказать-то нечего. О мире,
ушедшем вперед, правда, можно было что-либо сообщить, ведь у нас это будущее
еще не наступило. Но от будущего герой отгородился четырьмя стенами
больничной палаты. В результате все вылилось в величественную,
многостраничную бессодержательность.
То, что я начал с отрицательных примеров, объясняется лишь
соображениями композиции С использованием машины времени, временных
парадоксов, вмешательств в прошлое и т.д. написано множество превосходных
произведений. Заводя о них разговор, надо заметить, что живут они вовсе не
за счет того, что пытаются спрятать или сгладить лезущие в глаза
противоречия. Наоборот: они всячески выпячивают их, углубляют, доводят до
мыслимого предела.
Не знаю, писал ли Пол Андерсон свой рассказ "Человек, который пришел
слишком рано" как сознательную полемику с романом Марка Твена. Похоже, что
так. Снова стопроцентный янки попадает в прошлое, правда, не с помощью
кувалды, а после взрыва, правда, не в VI век, а в XII, и не в Англию, а в
Норвегию, но все это разница непринципиальная. И попадает-то тоже не
какой-нибудь "белый воротничок", неприспособленный интеллигентишка в очках.
Попадает сотрудник "ЭМ-ПИ" - военной американской полиции, а уж он-то
способен постоять за себя и кулаком, и пистолетом. К тому ж он неглуп,
достаточно натаскан в технических секретах нашего века, образован, быстро
соображает, где, в каком веке, даже в каком году он очутился. И что же? Ни
огна-стрельное оружие, ни знания не помогли ему. Пистолет, конечно, произвел
впечатление на отважных викингов, но вовсе не такое, чтоб они немедленно
повалились наземь и потащили зарезанных быков к стопам громовержца. А знания
его оказались ненужными или непригодными. Компетентность в вопросах
современного кузнечного производства не прибавила ему ни одного шанса в
примитивной кузне. Не выдержали столкновения с чуждой обстановкой и его
моральные устои. Действия этого парня выглядят очень смешными с позиций
окружающих людей. Надо отдать должное автору, он подходит непредвзято.
Какими бы жестокими и грубыми ни казались нам древние понятия, в том мире
царит своя суровая справедливость, столкнувшись с которой и гибнет не
сумевший осознать ее американец. Сложившиеся отношения очень устойчивы, и
внести в них посторонний элемент с легкостью марктвеновского персонажа -
вещь невозможная, да и ненужная. Отношения между героями рассказа такие же,
как если бы на Землю прилетел бы бойкий космический посетитель и попытался
бы с налета переделывать земные порядки. Вряд ли у него что-либо вышло бы. В
мотивировках поступков своих героев П.Андерсон не столько фантаст, сколько
реалист.
В рассказе польского писателя Кшиштофа Боруня "Восьмой круг ада"
ситуация и чем-то похожа, и противоположна. Опять-таки одинокий человек
попадает в чужое время, но уже не из настоящего в прошлое, а из прошлого в
будущее, из средневековья в коммунизм. Для того, чтобы довести конфликт до
накала, автор выбирает себе в герои не просто средневекового невежду, а
религиозного мракобеса, инквизитора, посылавшего людей в пыточные камеры и
на костры, будучи искренне убежденным, что он творит святее дело. Казалось
бы, изуверские взгляды Модестуса Мюнха должны рассыпаться в прах при
столкновении с открывшимся ему гармоничным и светлым миром, в котором люди
счастливы. Но одурманенное католической догмой сознание Мюнха сопротивляется
очевидному, лишь торжество дьявольских происков видит он в торжестве науки и
освобожденного труда. Помимо всего прочего, такое столкновение несет в себе
сильный антирелигиозный заряд, хотя смысл рассказа несомненно шире, он
направлен вообще против фанатизма, против шор, которые люди добровольно
надевают себе на глаза.
Читателя рассказа К.Боруня и самого автора очень мало волнует загадка
чудесной переброски Модестуса из XVI века в XXI, так же, как и героя
П.Андерсона из XX в XI. Но было бы совершенно неправильно считать, что сама
ситуация столкновения двух разделенных временной пропастью культур - это
всего лишь отвлеченное упражнение, не имеющее прямых связей с
действительностью. В истории человечества подобные встречи бывали не раз,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг