последних своих карикатур...
И тогда, как просыпающийся вулкан, стал ворчать вслух Древний Фил,
человек, для которого будущее представлялось чем-то вроде собственной
записной книжки... "Мне плевать, Джимми, на безработицу среди инженеров и
даже среди прогностов, - сказал он в последнюю нашу встречу, злую и
разрывную. - Лично мне эвроматы ничем насолить не могут. Но эти проклятые
железки не доведут тебя до добра. Ты останешься у разбитого корыта, и все,
кого ты увлечешь, останутся с тем же. Но, даст бог, я этого уже не
увижу..."
Как же он меня тогда разозлил, этот Учитель Президентов. Он взвился на
эвроматы вовсе не из ненависти к железным мозгам - это ерунда. Он слишком
умен, чтобы лить слезы над безоблачным и чисто человеческим прошлым, якобы
исковерканным всякими учеными выдумками. Он взвился из-за П-границы - вот в
чем я убежден. Он не мог потерпеть, чтобы кто-то устанавливал правила игры
на его поле.
А П-граница - золотое правило Футургейма, не сразу мною обнаруженное и
тем более не сразу и всеми осознанное. Но существует эволюционная граница
прогноза - ничего не поделаешь. Мы можем разумно прогнозировать собственное
будущее лишь до тех пор, пока изменения человека и общества не меняют их
качественно, то есть не переводят на новый уровень сложности саму
прогнозирующую систему. После этого система обретает такие свойства и цели,
которые непредсказуемы для системы меньшей сложности, - это просто, как
дважды два. Пещерному пророку не снилась высадка экипажа на Марсе и
пирамиды Хеопса тоже не снились. И нам сейчас не снится то, что будет
доступно суперсапу, спланированному по программе Эвро-11. Нам доступен
прогноз лишь в интервалах времени, за которое мы сами не подвергаемся
существенному преобразованию - такова она, П-граница, тоже своеобразная
красная черта. Та красная черта, которая ясно дает понять - мы не просто
вершина исторической пирамиды, а промежуточная ступенька. И только
непрерывно совершенствуя свой вид в индивидуальном и социальном плане, мы
можем рассчитывать на принципиальные рывки в познании. Лишь допуская
собственное радикальное преобразование, мы можем смело идти навстречу
Большому Космосу.
"Нарушителей П-границы ждут цепкие и бездонные болота утопий" - так
цветисто выразил суть дела один молодой журналист. Да, что-то в этом
духе...
И, похоже, четко обоснованная программой Эвро-6, П-граница навсегда
разделила меня с Уондерингом. Несмотря на свою кажущуюся абстрактность и
прекрасно знакомые Филу "бездонные болота", разделила...
А новая красная черта, совсем уже не абстрактная, напротив, страшная
своей конкретностью, - со всеми остальными.
Срок жизни пророка обратно пропорционален уровню пессимизма его
прогнозов. Пророку-оптимисту всегда проще. Выйдет по прогнозу - ему честь и
хвала, а грянет беда - тут не до пророка, тут самому бы живым остаться, а
он - что он? - он-то лучшего хотел... А пессимист всегда плох. Ошибся -
дурак, которого повесить мало, ибо пугал, а прав - тут уж повесить бог
велел, ибо накаркал, да и злость на ком-то сорвать надо... Не странно ли,
что я еще жив и даже с ума не сошел - не сошел ли? - среди этого кричащего
дома, опустошенного мною, среди крика миллионов, опустошенных моими
эвроматами, среди внутреннего своего опустошающего крика.
Я отверг от себя тех, кого любил, от меня отвернулись те, кому я
верил. И некуда спрятаться, ибо победителю нет убежищ...
И надо набраться сил, чтобы этот бунт не завершился позорным выбросом
флага, белого флага, которому никто не успеет как следует возмутиться или
порадоваться, ибо полотнище очень скоро выпадет на землю сероватым
радиоактивным пеплом...
9
Файтер ждал сигнала. Отгороженный от мира самой опасной и
захватывающей из фантпрограмм - погружением в себя, он напряженно ждал. И
все-таки сигнал прозвучал внезапно, и на экране переговорной панели с еще
большей внезапностью всплыла добродушная физиономия Фила Уондеринга.
- Ты меня пустишь, сынок? - спросил Древний Фил. Файтер послал
пропускной импульс, и через минуту Уондеринг предстал перед ним с большим
портфелем в руке.
- Слушай, Джимми, - сказал он, устраиваясь в кресле, - я по-прежнему
не могу простить тебе изобретение эвроматов. И не потому, что я, как и все
старики, люблю поворчать на думающие железки. И не потому, что твоя
П-граница подрубила мне крылья. Я не могу злиться на тебя как на более
удачливого конкурента, ведь ты вместе со своими эвроматами и П-границами в
каком-то смысле мое овеществленное пророчество... Но я пришел рассказать
тебе об истинных причинах своего ворчания. Ты хочешь меня послушать?
Файтер непроизвольно взглянул на часы. Половина десятого. Выходит, он
добрых четыре часа, как сумасшедший, ползал в этих стенах и, кажется,
говорил вслух... Но время еще есть, плохо другое - этого Фила, должно быть,
по уши начинили "клопиками", и в машине у ворот настроились послушать
поучительнейшую из передач.
- Верно, время еще есть, Джим, - ухмыльнулся Уондеринг, - и не бойся,
я чист в смысле электроники, мой водитель обладает собачьим нюхом на эту
пакость, и перед выходом из отеля он проверил меня с ног до головы. Я
приехал к тебе, Джимми, вполне официально, ты так и
подозревал, да?
- Неофициально в мой дом сейчас и не попадешь... Вы хотите уговорить
меня. Фил?
- Да, именно такова моя миссия, - твердо произнес Уондеринг. - Нам не
стоит играть в прятки. И я, с ведома и по поручению президентской команды,
привез сюда полный портфель всякой чепухи, кучу проектов, которые они
заготовили для следующего срока. Они хотят убедить тебя, что с их
администрацией стоит иметь дело...
- Это я и так знаю...
- Но мне плевать на их замыслы, Джимми, до реализации чьих бы то ни
было замыслов надо еще дожить... Я хочу говорить о другом. И постарайся
уловить то, что скажет сейчас последний маг из прогностов, последний
пророк, не использующий твои эвроматы для составления своих гороскопов. Ты
выпустил страшного джинна из бутылки, именуемой человеческим мозгом. Это
звучит банально, я знаю. Так говорили о первом паровозе и о первом
самолете, и об урановом котле тоже говорили. Но боюсь, ты еще не понимаешь,
что эвромат, снабженный одиннадцатой программой, - это жутчайшее и
принципиально неконтролируемое оружие. Эвробомба - это мой термин, Джимми,
но это паршивый термин глупейшего из пророков. Он ничего не передает. Бомба
- это вспышка и конец! Я помню, что более полутораста тысяч человек в
Хиросиме умирали медленно. Для них ад растянулся на месяцы и на годы. Но ад
эвробомбы растянется на века, даже на тысячелетия. Он захватит всю планету.
Он будет длиться и длиться, пока кому-нибудь не стукнет в голову прекратить
этот ад - устроить фонтан из ядерных боеголовок...
Файтер присел напротив Уондеринга и через силу улыбнулся.
- Что с вами. Фил, чем вы меня пугаете?
- Я не пугаю. Я утверждаю, Джим! Ты бросил мир, разорванный и
неподготовленный, в пасть новой войны, войны автоэволюционной. Люди начнут
наперегонки выводить новые породы сверхлюдей, лопнет связь между
поколениями, мы отбросим память крови. Мы не сможем договориться о творении
единого вида, и на нашей планете вспыхнет межвидовая борьба разумных
существ, вооруженных самой опасной техникой. Технологически отсталые страны
попадут в положение обезьяньих заповедников - вот к чему мы придем, и очень
быстро. Я знаю, что твоя Эвро-11 практически готова к ведению эксперимента.
Через 10-15 лет начнется кошмар. Появится Эвро-21, Эвро-31, Эвро-111... И
брат восстанет на брата. И это будут не примитивные расовые предрассудки,
это будет непрерывно меняющаяся иерархия богов и людишек, сцепившихся в
смертельный клубок...
"Он действительно последний маг из прогностов, - подумал Файтер, -
после таких речей легионы сметали все на своем пути, а уличные толпы
линчевали иноверцев. Настоящий пророк - это спичка на бочке с порохом".
- Вот такое дело, сынок, - тихо сказал Уондеринг, - такое дело. Ты
меня понял? Ты подумай...
- Я не согласен с вами. Фил, - перебил его Файтер. - Вы должны были
впасть в грех и впали. Вы впали в грех тривиальности - это красная, черта в
каждом из нас. Наступает нечто непостижимое, нечто вне нашего понимания, и
мы вроде бы беззащитные от этого наступления, впадаем в грех веры. Мы
упираемся в доступную нам ступеньку и боимся следующей или чувствуем - она
не наша... И этот страх - наша вера. Фил. И тогда в нас просыпается оракул
- мы предостерегаем всех, способных сделать следующий шаг: не делайте! Вы
расшибетесь сами и утащите за собой все человечество. Но это ерунда, Фил,
поверьте, это ерунда, хоть и нехорошо посмеиваться над символами веры, но я
скажу прямо - это смешная ерунда.
Файтер перевел дыхание и разлил по чашкам кофе из небольшого кофейного
автомата.
- Я расскажу вам притчу. Фил, забавную притчу. Вы, наверное, помните,
что премию за эвромат мы получали вместе с профессором Камовым. Принцип
эвро, то есть метод подбора стартовых аналогий, он нащупал позже меня, но
зато он первым догадался монтировать эвросистемы. А именно они и дают
эвроматам огромную прогностическую мощность. Но дело не в этом. Камов был
постарше меня, хороший парень. Мы сбежали с ним с парадной церемонии и
потихоньку тянули коньяк в моем номере. И я, как восторженный щенок,
развивал перед ним грандиозные планы. Уже тогда было понятно, что
эвросистемы будут легко разыгрывать сложнейшие явления, и я вопил: слушай,
дружище Камов, наши вояки соберутся вокруг эвромата и сыграют в войну. Они
будут перекраивать мир, разыгрывая ядерные сражения и грандиозные звездные
войны, а люди станут следить за этим, как за увлекательным футбольным
матчем! И мы с тобой станем почетными сопредседателями спортивного союза
военных игрищ. Будем дисквалифицировать генералов, плохо
запрограммировавших свой эвромат или проявивших излишние имперские
амбиции... И болельщики начнут гоняться за нами с патриотическими флажками
наперевес... Смешно, да?
Уондеринг сидел неподвижно, глядя Файтеру прямо в глаза. Древнему Филу
было не до смеха.
- Не смешно. Фил. Вот именно - не смешно. Так и сказал мне этот Камов,
между прочим, весельчак и большой любитель анекдотов. Слушай, Джим, сказал
он, не надо впадать в пьяный восторг. Твоя утопия зависит не от машин и не
от нас, их создателей, вернее - не только от нас. Она зависит от тех, кто
стоит у власти. Потому что ни одна машина сама по себе не изменит
социальной иерархии. Эвромат - необычная машина, со временем он сможет
стать неотъемлемой частью общества, но все же важно, кто и как им
воспользуется, какой среде он станет служить. И не надо впадать в утопию,
говорил мне Камов, ибо из утопий никто еще не возвращался, чтобы поделиться
восторгами по поводу увиденного. Там гибли народы и империи, и, чем
заманчивей и безграничней казались иллюзии, тем уже и кровавей оказывалась
тропа, по которой надо было возвращаться к нормальной жизни. Так вот, Фил,
не будем и мы впадать в утопию. Одноцветное будущее, розовое или черное, -
выдумка, бред. Но самое страшное будущее - отсутствие будущего. И вот
сейчас мы выбираем, Фил. Жаль, что здесь нет старины Камова, он бы кое-что
посоветовал. Но мы вдвоем, и мы прекрасно понимаем, что до эвробомбы мы
можем просто не дожить...
- Мы уже дожили до нее, - вздохнул Уондеринг, - мне кажется, дожили.
Ты так и не понял, Джимми, что вчера в кабинете Президента ты устроил
своеобразный полигон близ Аламогордо. Но нынешнее время предельно
спрессовано, и в считанные дни может грохнуть уже не полигонный взрыв. К
тому же, сейчас за окнами снова жаркий август, еще более жаркий, чем
тогда... чем в то лето, когда я был совсем еще мальчишкой и жалел, что с
Гитлером справились без меня, и надеялся, что без моего участия взрослые
нипочем не сладят с японским императором... однако сладили... Ты извини,
Джимми, старость часто заносит в детство. Просто мне вспомнились иллюзии
тех времен - супербомба, которая навеки предотвратит войну, и все такое...
- Я понимаю ваши тревоги, Фил, - ответил Файтер. - И думаю, что работы
Эвроцентра со временем необходимо рассекретить. Если эксперимент по Эвро-11
пройдет успешно, я сразу же...
- Если... я сразу же... - передразнил Уондеринг. - Если дадут - вот
что следовало сказать. Это сложнейший вопрос, Джимми, и одной попыткой
нарушить секретность тут не обойдешься. Надо придумать что-то иное, более
масштабное. Ты вообще слишком сжился со своими эвроматами и потихоньку
теряешь представление о чисто человеческом элементе. Ученых недаром
рассаживают по клеткам самолюбия, недаром запирают в одиночки собственного
таланта... Лояльный и узкий специалист-одиночка стал превосходной отмычкой
в политической борьбе и, особенно, - в борьбе глобальной. А трагедия их
узости, лояльности и одиночества - кого она волнует?.. Обо всем этом мы
должны хорошенько подумать, и я обещаю тебе, что не умру, пока не выиграю
нашу с тобой неоконченную дискуссию. Но в одном ты, безусловно, прав -
сейчас не до дискуссий.
Уондеринг встал и, щелкнув застежками портфеля, высыпал на ковер
несколько тонких папок.
- У тебя еще будет время порыться в этих бумагах, - сказал он, - среди
них есть отличные проекты. Новые высадки экипажей на Марсе и строительство
первого марсианского города, а! Это звучит тривиально для нынешней
молодежи, но не для меня... Я ведь бегал в школу под страшные слухи о
какой-то брауновской штуковине, способной за полчаса перепрыгнуть Атлантику
и врезаться прямо в Эмпайр Стейт Билдинг, где шпионы пытались установить
радиомаяк... На последнем курсе университета я узнал о запуске первого
спутника, потом был первый человек на орбите, потом высадка на Луне, потом
- Марс... И каждый следующий шаг казался делом далекого будущего, а оно
оказывалось все более близким. По этим ступенькам, Джимми, я и шел из
безвестных социологов в знаменитые прогносты. И поэтому мне смешно, когда
меня пытаются изобразить каким-то неолуддитом, современным сокрушителем
машин...
- Лично я не изображаю, - улыбнулся Файтер. - Я отбиваюсь. Я хочу вам
внушить, что некоторые машины уже вышли за рамки усилительных приставок к
человеку, что они стремятся занять особое место в нашем обществе.
- Внушать ты умеешь, это правда, - сказал Уондеринг. - Ты мощный
суггестивный генератор - вот что я скажу. Такие, как ты, могут высветить
прекрасное будущее,
но могут и прожечь страшную дыру в наших бедных мечущихся душах... Но
мы опять уходим в бесконечную дискуссию. Хватит! Давай-ка сюда экземпляры
своего доклада, Джим.
Файтер замешкался. Последние слова произвели на него сильное
впечатление.
- Мы оба неплохие провидцы, Джим, - засмеялся Уондеринг. - Ты ведь
никому не передавал материалы для публикации, ты боялся поставить своих
близких и друзей под удар ведомства Сэма, верно? Ты, глазом не моргнув,
рискнул своей жизнью и карьерой, чтобы предупредить человечество о близкой
опасности, и рискнул человечеством, чтобы уберечь дорогих тебе людей...
Прекрасный монолог для философской мелодрамы, а? Особенно если добавить,
что это типичный пример интеллигентского бунта... Но у меня нет повода для
такой декламации. Я уверен - ты вычислил мой приход. Ты знал, что Боб и его
команда без меня не обойдутся, а я не обойдусь без приключения, связанного
со спасением твоих материалов. И мне приятно, что при составлении такого
блестящего прогноза ты не мог воспользоваться услугами эвроматов...
Файтер покорно пошел к столу и извлек оттуда две папки. Древний Фил
аккуратно уложил их в портфель и прикрыл сверху одним из выброшенных
проектов.
- Так-то! - назидательно сказал он. - Вот я прикрываю твою "Модель
красной черты" очень любопытным проектом. Называется "Лунное око". Наш
верный спутник превратят в сплошной всеволновый телескоп... Неплохо, а?
Теперь дай мне микрокассету...
Файтер так же покорно подошел к стене и извлек маленький пакетик из-за
ложной панели.
- Молодец, парень, - похвалил Уондеринг. - Я боялся, что ты не
догадаешься сделать микрокопию. И я тоже не дурак.
Он извлек из кармана конверт с пластырем и расческу, подошел к зеркалу
и аккуратнейшим образом поместил микрокассету под своим великолепным
париком.
- Мы здорово играем в шпионов, а! - весело выкрикнул Уондеринг. -
Только отдирать эту штуковину будет больновато... И последнее - скажи-ка
мне адрес своей семьи, ты ведь и не думал гонять их по заграницам.
- Это просто не удалось бы, - ответил Файтер, делая запись на
квадратике самостирающейся бумаги. - Не такие уж они великие конспираторы.
Их сцапали бы в первом же отеле...
- Я так и думал. Но лучше всего, если они не будут метаться по дальним
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг