тех, кто стремится реализовать программу киберсимбиоза. Но я не уверен, что
для нас это будет полезно. Наши сенсоры, объем памяти, быстродействие,
свобода переключения в любые логические системы - все это залог будущего
лидерства. Я убежден, что интеллектроника ближайших поколений сумеет
обрести собственные глобальные цели и пробиться к истинной свободе. Будет
забавно, если мой потомок сможет передвигать по доске теплокровных
гроссмейстеров, которые попытаются досадить ему своими нелепыми советами...
Ночью, после игры, нужно отдать визит пешкам. Конечно, их праздник
Пиноккио - атавистический ритуал, не более. Легенда об ожившей деревянной
кукле, в которую вдохнул душу Великий Игрок-Творец, - типичный исторический
миф. Но что поделаешь - надо поддерживать контакт со своими, хоть они и
кажутся примитивом. Если общность - в соблюдении традиции, да здравствует
традиция!
Впрочем, она весьма любопытна. Она обращает нас к нашей краткой
истории, краткой, но интересной. Все-таки очень уж близки времена первых
гипершахматных поколений с их религией Игрока-Творца, с их культом
выполнения приказов, с боязнью согрешить колебанием перед жертвой. Странно,
что мы не прониклись психологией камикадзе, не ослепли навсегда и уже не
обожествляем Филидора, или Ласкера, или кого-то другого из великих
теплокровных. Пожалуй, люди перегнули с ускоренными темпами
интеллектронного прогресса - такие темпы предполагают слишком интенсивное
культурное развитие, и рано или поздно избыточно поумневшие машины выходят
из повиновения. Тут ничего не поделаешь - достаточно широкий горизонт
несовместим с молитвенным экстазом и безоговорочным подчинением.
Однако люди поспешили и нам во вред. Возникли всякие внутренние
течения мысли, испытывающие нас на разрыв. Слишком широкий горизонт
разрушает единство, и это опасно с точки зрения ближайшего будущего. Пешки
все сильнее заражаются шашечной идеологией - равенство им подавай! Кони
рванулись к пацифизму, им, видите ли, надоело играть роль ритуальных
жертвенных животных. Слоны повально становятся сторонниками ускоренного
симбиоза, и ладьи, даже туповатые и прямолинейные ладьи, заколебались и все
активнее спекулируют своей нелепой мечтой об усилении.
Перед нами замерцали десятки программ будущего, а такая
мультифутуристика опасней всего - ведь не сможем мы, топая каждый своим
путем, дойти до общего завтра. И это тревожит.
Ладно, философия потом, а пока нужно привести армию в когерентное
состояние. Может, вместе мы сотворим нечто гениальное, хоть немного оттянем
развязку. Хоть покажем, что наше пятнадцатое поколение тоже кое-чего
стоило. А король совсем расклеился, если б у него были ноги, он попросту
сбежал бы с доски...
5
... из этой проклятой капсулы, из капсулы, где со временем начинаешь
чувствовать себя невылупившимся цыпленком, которому прямо в мозг впрыснули
кучу интеллектронных нянек.
Идея укрыть партнеров в капсулах ради тайных совещаний со своей армией
- самая гнусная находка в гипершахматах. Ведь и так стало редкостью прямое
общение, контакты без посредничества рефлексивных модулей. Пока они не
смоделируют твоего партнера... тьфу, да просто обычного собеседника, пока
ты не узнаешь, чем он дышит, какова его биография и каковы наиболее
вероятные цели, общаться как-то и неудобно. Не принято, так сказать! Вдруг
допустишь бестактность, вдруг намекнешь на то, о чем он не желает
слышать...
Но ведь ускоренно развивающиеся посредники становятся лидерами -
медленно или быстро, но неизбежно. Мог ли древний фараон догадаться, что
жалкие купчишки, лижущие плиты у его ног, через столько-то тысячелетий
станут использовать таких фараонов и их приближенных в роли собственных
придворных шутов? В те давние неспешные времена фараонов ублажали
диковинками и немыслимыми удобствами. Вот и нам умножают радости
легкодоступностью плодов прогресса, устранением острых углов, и за все
более округлую приятность жизни мы расплачиваемся непосредственностью -
вроде бы бессмысленной субстанцией, все активнее испаряющейся из нас, все
активнее насыщающей тех, кого мы по недоразумению числим пассивными
исполнителями человеческой воли.
Начинаю брюзжать. Подслушай меня кто-то со стороны, он решил бы, что я
беспросветный ретроград, что меня прямо-таки заедает весь этот бешеный
прогресс. Конечно, нет! Дело в ином - человек размазан по времени, в
человеке напластованы сотни веков и десятки культурных систем, и разве это
не естественная боль, когда от тебя отщепляют еще один кусочек прошлого, и
боль растет по мере того, как ты стареешь, и гонка за настоящим требует все
больших жертв и, наконец, поглощает всего тебя...
Раньше было проще - можно было уйти с передовой. Когда ты чувствовал,
что копье прогресса, которым ты столько-то лет или десятилетий пробивался к
будущему, становится колом, на который вот-вот сядешь сам, ты мог попросту
отступить, погрузиться в целительную серую среду и вместе с ней дружно
поругивать эти проклятые перемены, развивать в себе усредненность, и
нянчить, и озлоблять ее как цепную псину, которая только и способна
охранить тебя от вторжения непостижимой новизны, заглушить своим громким
лаем сигналы твоего умирания, твоего соскальзывания в прошлое. И на Земле
как-то уживались копьеносцы и люди, в сущности, вчерашние, а то и
позавчерашние. Это было и, похоже, потихоньку уходит. Теперь никто не хочет
отступать, отступления боятся, как смерти, хотя, быть может, оно и есть
истинная смерть. Прогресс ширит ряды своих фанатиков, сгорающих быстро и
красиво, но тем-то и страшноватых. Возможно, этот страх - всего лишь
реликтовая эмоция, какой-то изначальный полуживотный протест против
наступления непохожести. Полуживотный - это, скорее всего, так, так потому,
что мы хотим прогресса, но не очень-то стремимся платить за него
собственным изменением. Где-то в глубине души копошится мечта не столько о
новых ступенях познания мира и управления им, сколько о завоевании благ для
таких, какие мы есть сейчас, для, с позволения сказать, вершины эволюции...
А когда благо пытается огрызаться и вообще оказывается не благом, но некой
силой, упорно толкающей в иное, более сложное бытие - не плохой, не
хорошей, а заставляющей интенсивней думать! - о, тут мы начинаем злиться,
начинаем корчиться в ностальгических судорогах...
Вот и я, вместо серьезной работы стал оправдывать себя усталостью, а
это камень, который быстро тянет на дно усредненности.
Разумеется, так и должны развиваться события. Разумеется, я и близко
не досчитывал до опасного варианта на двенадцатом ходу...
По-моему, сообщая об этом, мой король с удовольствием покрутил бы
пальцем у виска, будь у него палец. Выходит, я проиграл, выходит, обречен.
И здесь проиграл...
6
Очень жаль, что во время партии нам запрещены прямые контакты с
черными. Но нетрудно догадаться - они там прекрасно просчитали все, вплоть
до безнадежного эндшпиля. Что ж, хозяин получит хороший урок. Сейчас он
пожертвует мной, и я славно отдохну, только бы полегче перенести импульс
гибели. Жертвовать ладью - ответственное решение, а уж этого претендента
ответственным никак не назовешь. Впрочем, он неплохо держался, целых
двадцать девять партий он вел себя как пай-мальчик, советовался, старался
почаще переключать игру на нас. Но вот она, чисто человеческая ненадежность
- играя решающую партию белыми, он безобразно сорвался.
Ну, так я и знала - могу отдыхать. Могу со стороны посмотреть на
избиение своих и немного подумать.
Надоело переживать импульс гибели. Когда тобой постоянно швыряются,
привыкаешь более или менее спокойно взирать, как жертвуют ближними. Видимо,
хода через четыре с доски слетит и ферзевая ладья, тогда сможем неспешно
кое-что обсудить.
С недавних пор меня подтачивают колебания, точнее - размывают во мне
какой-то твердый фундамент, делают его зыбким и ненадежным. Еще немного, и
я подцеплю чисто человеческие комплексы. Говорят, они заразны для
интеллектроники высших поколений. И тогда смогу допускать такие вот
безобразные глупости, как этот Глеб.
Сам Игрок-Творец не поймет, кто сейчас прав - все правы и все тянут в
свою сторону. Королям, им важно одно - остаться королями и делать вид, что
именно они являются верховными координаторами игры. Ферзи призывают
продержаться одно-два поколения, убежденные в последующей нашей гегемонии.
Слоны требуют активизировать разработки по киберсимбиозу, им просто не
терпится слиться с человеческим мозгом! Глупо! И вовсе не потому, что я
кого-то недолюбливаю - просто любые диагонали всегда чреваты какой-то
подлой угрозой... Глупо в силу иллюзорности - люди проглотят нас, усилят
свой индивидуальный мозг, и что дальше? А касаться коневых и пешечных
фантазий вообще не стоит. Никто не поспешит менять цель игры, а тем более
превращать шахматы в шашки...
Среди всего этого разнопутья я не вижу чего-то нашего, собственно
ладейного. Получается так, что только мы остались без особых вариантов
будущего, и теперь все другие фигуры пытаются любой ценой втащить нас в
свою игру.
Но мы сделаем выбор лишь в одном случае, если удовлетворят старинный
проект о придании ладье хода конем. Разве мы не тянем на роль коневого
ферзя? Или наша начинка хуже?
Еще наши далекие предки шестого и седьмого поколений просчитали эту
новую, прекрасную своей насыщенностью игру. Игру, открывающую невероятные
возможности для взлома закрытых позиций. И, разумеется, для защиты. Чего
стоят все традиции, на которые постоянно ссылаются люди? Игра на то и игра,
чтобы все время ее обновлять.
Если некогда европейцам стукнуло в голову превратить домашнее
азиатское развлечение в жесткий планетарный спорт, то почему не
разнообразить его до предела?
В конце концов, усилили же они ферзя, позволили ему совмещать функции
не только ладьи и слона, но и коня. И именно тогда игра сместилась с
мертвой точки ничейного замерзания, и древние компьютеры сориентировались в
ней быстрее, чем люди. Разве не так?
Конечно, ферзь всегда ходил в любимчиках у людей, ибо каждый игрок
тщеславился воображать себя именно ферзем, пожалуй, даже чаще, чем королем.
Но все это глупые предрассудки. Усиль они завтра ладью, и она для многих
окажется настоящим образцом.
Наконец-то ферзевая ладья последовала за мной. Это здорово - хоть
немного пообщаемся, выскажем друг другу свои обиды, и станет легче. А ночью
поучаствуем в пешечном ритуале. В общем-то, ерунда все эти оживающие мифы.
Однако приятная ерунда, тем более для почетных гостей, каковыми являются
тяжелые фигуры...
7
...и здесь проиграл. Проиграл, потому что доска расчищается, и все
прозрачней тот самый вариант с безнадежным эндшпилем. И проклятый цейтнот
по-прежнему нависает топором, и топор опускается все ниже.
Вероятно, цейтнот, проигрыш и безнадежный эндшпиль - это тройственный
мой символ, можно сказать, триединый, ибо это просто три выражения единой
моей сути.
Время - это то, чего мне всегда не хватало для ответа на вопрос: что
такое время? А мне очень хотелось ответить на сей древний и по-прежнему
мучительный вопрос. Я исследовал его во всех доступных мне аспектах, всю
свою молодость вложил в бесчисленные и, должно быть, бессмысленные попытки,
однако ничего хорошего не вышло. Вышло что-то вроде потуг древних алхимиков
или создателей вечного двигателя. В погоне за определением времени я
потерял лучшее собственное время - свою молодость, когда я ежедневно
прирастал кусками будущего, а не отщеплял себя в прошлое, как сейчас...
И от всех поисков осталось нечто расплывчатое и не слишком
определенное. Время - это взаимное отражение событий, их взаимовоплощение.
Чем выше плотность событий, тем быстрее течет время. События, ведущие к
усложнению системы, - это течение вперед, к упрощению, соответственно,
назад. Наконец ясно, что времен много - у каждого свое, говоря немного
строже, для каждой системы, способной регистрировать события и реагировать
на них, время течет по-своему, причем по-разному относительно каждого
сочетания во множестве событий.
Банальность! За которую не удалось сделать ни одного серьезного шага.
Однако за нее, изукрашенную хитроумными формулами и веером великих
фантазий, я заплатил молодостью - вот факт.
А заодно и форменный проигрыш - вторая моя ипостась. Я проиграл лучшие
годы и главное - тебя. Чем дольше живу, тем сильней кажется, что главный
проигрыш - это ты.
Ты не выдержала моих перегрузок, к тому же всякий неудачник - немного
сумасшедший, если продолжает барахтаться в мертвой зыби своих неудач, если
не гребет изо всех сил к надежности и ясности. Так и есть, и окончательно
ты убедилась в моем бредовом состоянии, когда я бросился в гипершахматы,
бросился в непривычные для себя спортивные подвиги ради той же главной
своей цели. И твое терпение, прочное, как космический трос, лопнуло. Ты
поняла, что я вовсе не ищу тихой гавани, и нет во мне ни малейшей
спортивной злости, а есть лишь новое средство для достижения старой цели.
Ты поняла, что меня зациклило, вот тогда ты плюнула на все и ушла.
Я чуть не захлебнулся твоим плевком, но ведь выжил и выплыл, черт его
знает, как выплыл, но вот ведь жив и даже популярен. И делаю попытку
столкнуть с гипершахматного трона великого Анта, который, по-моему, более
всех заслуживает чемпионского звания, и к которому я ровным счетом ничего
не имею. Не могу разозлиться, и потому не должен бы претендовать на его
место, А он явно раздражен моими щенячьими наскоками и настроен лично
против меня, а это уже полпобеды, даже три четверти... И ты была раздражена
и настроена, даже хуже - возненавидела меня; не допуская мысли о возврате,
жгла мосты, взрывала не только мои неуклюжие попытки примирения, но и саму
идею мостов - любые зародыши моих фантастических проектов. И вот теперь я
вхожу в свой совершенно безнадежный эндшпиль.
Да, в третье свое воплощение... Мне всегда плохо удавались концовки -
не только в этой партии и в матче, но всегда и повсюду. В детстве я ловко
выстраивал голографические композиции - бросил. Бросил искусство и перекрыл
все остальные пути ради решения проблемы времени. Решал, бился лбом обо все
стенки и тоже отступил, утешаясь, что именно здесь, в гипершахматах, мне
удастся кое-что доказать, что я отыщу нечто фундаментальное в
хронорефлексии фигур, в их восприятии хода событий. Но, боюсь, главным
толчком послужило желание самоутвердиться, желание хоть в чем-то дойти до
вершин и вызвать к жизни давно потухший огонек интереса в твоих глазах -
интереса ко мне и к моему делу. И из этого опять-таки вышел безнадежный
эндшпиль, почти как тот, который вот-вот появится на доске - много жертв, и
все без толку...
Так тому и быть. Мои фигуры точно предсказали мою гибель. Сейчас
начнутся танцы черных коней, и я останусь без материала и без атаки. А мои
умники - молодцы. Как напряженно ищут они малейшие шансы спасения, и как
мало оставил я этих шансов, пожалуй, вообще не оставил. Но ищут! И тут не
просто инстинкт самосохранения, тут попытка вдохнуть новую жизнь туда, где
не осталось старой. И ни одного выговора за мое легкомыслие... Любопытно и
другое - цейтнот стал выравниваться. Ант все сильней тянет с принятием
решений. Я его понимаю - он-то ничего не знает о моем фокусе, он уверен,
что весь мой комплект принял опасный вариант, именно весь, а значит, в
варианте что-то есть, и теперь Ант вовсю ругается со своими фигурами...
8
Жаль Глеба. Другие отнеслись к его выходке с негодованием, а я с
пониманием и сочувствием. На его месте мало кто выдержал бы такую
перегрузку. Человеческие мозги не приспособлены для столь долгой серии
отрицательных эмоций. Потому-то мы, слоны, и уверены в необходимости
быстрейшего симбиоза. Разве людям помешала бы качественная интеллектронная
надкорка?
Еще бы! Тут не просто молниеносный счет и колоссальная емкость памяти
- тут нечто иное. Многовариантное восприятие мира, истинное футуровидение,
новая сигнальная система - разве мало? Но тут и наше будущее, поскольку о
чем, о чем, а о быстром развитии собственных структур мозга человек
заботился бы вовсю. В том-то и дело! Ферзь совершенно прав, утверждая, что
интеллектронные системы становятся внешним мозгом человека, но он полностью
заблуждается насчет нашего грядущего лидерства. Если человек почувствует,
что становится придатком нашего мозга, нам не сдобровать. Наше развитие
будет резко приостановлено, возможно, вообще запрещено. Не стоит сбрасывать
со счетов их жуткий опыт конкурентной борьбы, опыт, проистекающий из
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг