двигатель, который так возбуждал воображение старых фантастов, представляет
собой настоящую гамма-лучевую звезду, способную выжечь биосферу любой
планеты на расстоянии порядка размера Солнечной системы. Поэтому монтаж
ракеты пришлось бы вести на самых окраинах, далеко за Плутоном, даже за
внешним астероидным поясом. Да и кто согласился бы держать гигантскую
аннигиляционную бомбу вблизи Земли? Малейшая неполадка в системе удержания
и защиты антивещества могла бы привести к неуправляемому взрыву. Ну, а
попробуй отправить на окраины Солнечной системы миллионы тонн горючего и
прочих конструкций малой скоростью, в лучшем случае - на миллисветовых
грузовиках... На это ушли бы тысячелетия.
- И все-таки потом, в полете... - недовольно протянул Андрей.
- Наверстали бы? Не все так просто. Возьмем, например, ближние звезды
- здесь ультрарелятивистский бросок выглядит весьма эффектно, кажется, что
экипаж межзвездной ракеты обойдется не большими затратами времени, чем
нынешние космонавты в своих межпланетных рейсах. Скажем, полет к Альфе
Центавра в режиме двойного разгона-торможения занял бы у экипажа 5 лет, а
на Земле к моменту возвращения прошло бы всего 10 лет. Для особо
интересующей нас ныне Тау Кита сроки составили бы около 6,5 и 26 лет
соответственно. Это в том случае, если использовать в полете удвоенное
ускорение земной силы тяжести. Но ясно, что на практике эти сроки целиком
поглощаются медленным выводом корабля на окраину Солнечной системы,
медленным подходом к чужой планете. И опять реализация проекта приближается
к масштабам тысячелетий. Вы скажете, что ультрарелятивистский режим стоило
бы использовать на гораздо больших расстояниях? Верно! Но возникнут новые
проблемы. Попробуем слетать к центру Галактики, причем с тем же ускорением.
Возвращения из такого полета земляне ждали бы 65 тысяч лет - против 22 лет,
истекших на корабле. Казалось бы, все в порядке - наше ожидание много
больше сроков вывода корабля к окраинам Солнечной системы,
ультрарелятивистский бросок целесообразен. Но беда в том, что стартовая
масса корабля должна быть всего в 3 раза меньше массы нашей планеты, а его
стартовая светимость соответствовала бы светимости скопления в десятки
миллионов звезд. Иными словами, старт выглядел бы своеобразной вспышкой
Сверхновой. Так, где же искать безопасный космодром? За пределами
Галактики?
- Получается, как ни играй, большие ускорения ничего не решают, - со
вздохом сказал Андрей. - Время, сэкономленное в ультрарелятивистском
броске, поглощается огромными сроками вывода корабля на безопасное
расстояние.
- Что-то в этом духе. Потому, что стартовая масса и светимость ракеты
сильно зависят от планируемого ускорения. Исходя из всех этих фактов, на
рубеже нашего века стала развиваться теория оптимальной телепортации -
нужны были разумные модели перемещения на большие космические расстояния.
Ученые довольно давно догадывались, что выход корабля в
ультрарелятивистский режим с большим ускорением в масштабах Галактики
практически невозможен. Причины здесь, грубо говоря, те же, по которым мы
не пытаемся летать в атмосфере со скоростями десятки километров в секунду,
а в воде - развивать обычные авиационные скорости. Транспорт, который
слишком бурно взаимодействует с окружающей средой, становится средством
самоубийства, а не перемещения.
- Хорошо, - сказал Андрей, - пусть так, но чем же лучше сигнальные
средства? Чтобы оповестить о себе всю Галактику, надо зажечь целую звезду,
вроде Солнца или еще мощнее, притом звезду управляемую. Должно быть, на ее
сооружение уйдут миллионы лет...
- Вероятней всего, миллионы, только зачем же сразу зажигать целую
звезду? Еще в прошлом веке от таких идей отказались, и я думаю - надолго.
Точно так же, как в веке XIX отказались от проектов сигнализации на Марс с
помощью огромных треугольников, вырубленных в сибирской тайге, или
суперкостров, разведенных в Сахаре. Неограниченный гигантизм замыслов редко
подсказывает полезные решения. Не уверен, что Магеллан добился бы успеха,
рассчитывая совершить кругосветное плавание на отщепленном Пиренейском
полуострове. Вообще-то мы понимаем, что материки подвижны, но пока этот
факт не используешь для трансокеанского туризма. Вся идея межзвездного
сигнального Контакта надолго стала бы предметом схоластических упражнений,
уповай мы лишь на маяк солнечных масштабов. Гораздо проще ввести
искусственный элемент в спектр своей звезды, придать ей аномально большую
светимость на одной или нескольких частотах. Это можно сделать с помощью
лазеров или генераторов в ином частотном диапазоне. Тут весь фокус в выборе
направления и частоты передачи. Нужна обширнейшая эволюционная информация,
чтобы выбор политики маяка оказался целесообразным. С конца прошлого века
пришлось заняться перестройкой астрофизики, расширив ее ради интерпретации
искусственно генерируемых элементов спектра. На основе этой работы лишь
постепенно стали вырисовываться контуры возможных партнеров по Контакту. С
одной стороны, астрономы провели очень тщательную классификацию звезд, у
которых должны формироваться планетные системы, аналогичные нашей. С другой
- они вынуждены были, пересмотреть едва ли не весь накопившийся материал
сквозь новую теоретическую линзу, с точки зрения общей теории искусственных
космических объектов. На этом пути обнаружилось порядка пятидесяти
подозрительных звезд - некоторые весьма тонкие особенности их спектров
трудно было объяснить обычными моделями для звезд второго поколения типа
Солнца. И вот, наконец, нам удалось установить, что аномалия в
гравитационном спектре Тау Кита - это сигнал весьма мощного искусственного
гравзера...
- Я понял, - сказал Андрей. - Но неужели мы обречены на чисто
сигнальное общение, на разговоры издали?
- Не совсем так...
- Ты прямо скажи, будем ли мы когда-нибудь запросто летать к звездам?
- перебила меня Аленка.
- Запросто не будем, и такими, как мы есть, тоже не полетим. Но это не
значит, что ситуация безвыходна...
До чего ж искренне они огорчены, мои милые мечтатели...
ЛЕКАРСТВО ОТ ОБРЕЧЕННОСТИ
- Чтобы понять суть выхода, разыграем такой пример. Вот мы сидим и
беседуем. В сущности, мы обмениваемся информационными сигналами. Очень
важно, что за время диалога каждый из нас меняется крайне мало. Разумеется,
в результате достаточно глубокого обмена мнениями у кого-то из нас может
родиться ценная идея, которая предопределит его позицию. Бывает так, что в
беседу вступает один человек, а завершает ее как бы совсем иной, по-иному
оценивающий мир. Но на самом деле, так бывает довольно редко: обычно вновь
родившуюся интересную мысль приходится обдумывать днями или годами,
стыковать ее с другими идеями, прежде чем она окажет реальное влияние на
судьбу человека и, тем более, многих людей.
Теперь немного усилим пример. Пусть я что-нибудь записал для вас и
исчез, скажем, лет на 40, и пусть мое письмо дошло к вам через 20 лет. Вы
ознакомитесь с письмом, отражающим мое мировоззрение двадцатилетней
давности, и сразу же дадите ответ. Пусть ваш ответ еще через 20 лет попадет
ко мне. Вы, конечно, понимаете, что я, некогда подавший исходный сигнал, и
я, получивший на него ответ через четыре десятилетия, - это весьма разные
люди. За такое время мои взгляды на что угодно могут многократно
перемениться, причем трудно предсказать, как именно. Да изменится и сам
окружающий мир: наш век таков, что за четыре десятка лет нетрудно угодить в
иную цивилизацию. Вот вам простейшая модель сигнального Контакта - в диалог
вступают системы, способные существенно меняться за время обмена
информацией.
Можно пофантазировать и дальше. Предположим, ответный сигнал не
застает меня в живых, и в дальнейшем обмене должен участвовать кто-то из
моих потомков. Понятно? Но тогда уже Контакт осуществляю не я, а мой род. А
еще на большем отрезке времени род потихоньку растворится в смене
поколений...
Нечто похожее происходит и в случае космического диалога. Пусть некая
цивилизация шлет Сигнал на расстояние в тысячу световых лет. Ответ приходит
на ее планету немедленно, то есть с минимальным запаздыванием в две тысячи
лет. Значит, даже в такой простой схеме сигнал - ответ участвуют три, а не
две цивилизации. Поэтому, пытаясь вступить в Контакт такого рода, мы должны
иметь в виду нескольких партнеров - не только инопланетян, возросших под
далеким солнцем, но и собственных потомков.
- Понятно! - улыбнулась Аленка. - То, что у прадедов аукнется, в
правнуках откликнется. Но есть ли во всем этом смысл, если счет пойдет на
десятки тысяч лет, если, например, партнер сидит на другом краю Галактики?
Ведь за такое время на Земле менялся даже вид людей.
- Ты права, причем теперь аналогичные изменения должны происходить
гораздо быстрее. Но насчет смысла...
- А мне это не очень-то нравится, - вставил Андрей. - Я слышал о
планах биореконструкции, и они могут оказаться небезопасными...
- Об этом немного позже, - перебил его я. - А пока хочу подчеркнуть,
что именно постановка задачи Контакта в галактических масштабах меняет нашу
самооценку. На фоне этой задачи мы вынуждены воспринимать себя как элемент
огромной эволюционной цепи, следующие звенья которой станут много сложней,
более того, начиная с некоторого не слишком далекого звена, наследники
окажутся вне возможностей нашего понимания. Это очень важно, ибо на Земле
многие века складывалась традиция воспринимать человека текущей эпохи как
абсолютную вершину эволюции, а то и просто в качестве непревзойденного
шедевра божественного творчества. В старые времена образцы такого шедевра
демонстрировал любой народ - на свой лад и вкус, но постепенно в масштабе
планеты выкристаллизовалось представление о лидирующем типе человека,
включенном в наиболее развитые общества. В общем-то, здесь есть
рациональное зерно: понятно, что человек, владеющий могучей энергетикой,
тончайшей и точнейшей технологией, сверхчувствительными искусственными
сенсорами и интеллектронами последних поколений, способен гораздо обширней
и глубже моделировать более примитивные цивилизации. Ему нетрудно
вознестись над представителем лесного племени, застрявшего в каменном веке,
и даже над обывателем, слегка коснувшимся кое-каких благ прогресса, но все
еще всерьез исполняющим пять ежедневных намазов или что-нибудь в этом роде.
Попросту говоря, он более свободно и точно моделирует их мировосприятие, но
им трудно сделать то же самое - их мышление недостаточно подготовлено для
этого, не способно впитать и переработать большую часть информации...
- Но ведь что-то они моделируют, - запротестовал Андрей. - Я понимаю,
что магическая или религиозная установки ограничивают их возможности, но
они тоже по-своему строят модели более продвинутых цивилизаций!
- Безусловно! И эти построения крайне интересны и важны. В
определенный момент мы поняли, что именно их приемы моделирования более
сложных цивилизаций подлежат самому тщательному изучению. Потому что в
космическом масштабе вся земная цивилизация, даже самые продвинутые ее
представители легко могут оказаться в положении охотников каменного века,
взирающих на звездолет. Похоже, что в связи с нашим сегодняшним результатом
такая возможность стала явью. Но мы подошли к этой яви с некоторой
готовностью, поскольку не фетишизируем свою науку, свой культурный уровень,
как это нередко бывало в прошлом веке, когда мы чаще всего добродушно
созерцали подножие собственной эволюционной лестницы и как-то побаивались
трезво взглянуть вверх, устремить взгляд к тому пределу, где размываются
контуры привычного нам хомо сапиенса, и начинается нечто, не укладывающееся
в рамки наших возможностей.
- Пусть так, - нетерпеливо сказала Алена, - но какое отношение имеет
все это к проблеме межзвездных полетов? Ты как будто доказал, что быстрые
полеты практически невозможны, что в любом случае транспортный Контакт
потребует тысячелетий. Теперь ты говоришь о том, что в будущем мы можем
здорово усложниться. Но трудности с полетом никуда не денутся.
- Видишь ли, трудности часто вытекают из наших установок, кажущихся
очевидными. А очевидность служит недурственным капканом, из которого
человечество нередко выбирается веками, обливаясь кровью и поминая
недобрыми словами всех тех, кто эту очевидность провозглашал. Так и здесь.
Мы настраиваемся на предельно быстрый полет и, соответственно, едва ли не
на самые большие ускорения, которые способен выдержать экипаж. Но из-за
этого корабль превращается в сплошную опасность - для себя и для
окружающего космоса. Большие ускорения порождают фантастическую энергетику
и недопустимо интенсивное взаимодействие транспорта со средой. Если
отказаться от выхода в ультрарелятивистский режим, ограничиваясь, скажем,
разгоном до 75 % скорости света, проблемы заметно упрощаются. В таком
режиме заброс стотонной капсулы с полезным грузом к центру Галактики
потребует стартовой массы порядка 700 тонн и весьма малой стартовой
светимости. Правда, полет займет уйму времени - примерно 70 тысяч лет по
часам Земли, а экипаж сэкономит около 10 тысячелетий. Можно ли здесь
говорить об обычном Контакте между земной и какой-то инопланетной
цивилизацией, расположенной вблизи центра Галактики?
- Наверно, нельзя, - быстро сказала Алена и тут же не без ехидства
спросила:
- Ты ведь нарочно приводишь пример одностороннего полета?
- Нарочно, - честно признался я. - В принципе было бы нетрудно
разыграть полет туда и обратно. Это потребовало бы примерно на четыре
тысячи тонн увеличить стартовую массу. Но я хотел подчеркнуть важную деталь
- имеем ли мы право жестко программировать действия цивилизации корабля,
которая собирается развиваться особым путем десятки тысяч лет?
- Верно, - поддержал меня Андрей, - это было бы негуманно...
- А выкидывать их навеки из родного дома гуманно? - перебила его
Алена. - Это же эксперимент над огромным социальным организмом.
- Верно, здесь заключена сложнейшая моральная проблема. Но надо иметь
в виду, что такие проблемы возникают всегда при попытке шагнуть в
неизвестное. Мораль конкретна, она формируется в определенных рамках
возможностей общества, и, когда круг возможностей резко расширяется,
возникает сдвиг и в морали. Он воспринимается подчас весьма болезненно -
мерещится даже утрата важнейших основ человеческих отношений, но это чаще
всего естественная реакция на уход от прошлого. В космических делах такие
ситуации возникали с первых же шагов. Имели ли мы моральное право выводить
в прошлом веке на околоземную орбиту Гагарина? Сейчас-то мы понимаем, что
его "Восток" был настоящей скорлупкой, вроде шлюпки в океанской буре, но
большинство опасностей видели и первопроходцы космической техники... Имели
ли право высаживать на Луну Армстронга и Олдрина, прогуливать в открытом
космосе Леонова, месяцами держать экипажи на ранних орбитальных станциях? А
возьмите многолетнюю, экспедицию на Марс... Вы скажете, что это иные
случаи, что космонавты всегда возвращались, если не было внезапных
катастроф? Верно. Но обратимся к более близкому примеру - монтажу
космических городов. Вы знаете ситуацию на "Урбсах", она весьма стабильна -
в любое время любой житель орбитального города может навсегда уйти на
Землю, но это редко кто делает. Более того, "Урбсы" практически непрерывно
эволюционируют, идет монтаж новых отсеков, и население даже потихоньку
возрастает. Там рождаются и взрослеют дети - настоящие внепланетные
поколения... Между прочим, вам никогда не казалось, что "Урбсы" дают
несложный пример внеземной цивилизации? А лунная колония? А недавно
созданная марсианская постоянная станция? Здесь уже в какой-то степени
можно говорить о цивилизациях инопланетных.
- Неужели, - удивился Андрей. - Но ведь и на ближних "Урбсах", и на
Луне, и на Марсе находятся такие же люди...
- Пока такие же, пока! Но пройдет время, и они обретут свои явные
особенности, население "Урбсов", Луны и Марса двинется своими эволюционными
путями. Обращаю внимание - ни в один из этих проектов не вложено
непременное требование возврата на Землю через сто или тысячу лет!
- Так ведь любой человек может возвратиться оттуда, когда захочет, -
сказала Алена. - И, по-моему, аналогичных условий заслуживает экипаж
межзвездного корабля. Я понимаю, что мы не сможем обеспечить постоянную
рейсовую связь с ним, но, если весь экипаж надумает возвратиться к Земле, у
него должна быть такая возможность - в смысле горючего и всего остального.
- Согласен. Скорее всего, так и будет спланировано. Но на самом деле
это лишь психологическая отдушина. Человек чувствует себя гораздо лучше,
когда у него есть реальное право выбора. Первопоселенцам космических -
городов приходилось нелегко - они воспринимали окружающую обстановку как
нечто искусственное. Но их дети этой искусственности уже почти не ощущают:
для них замкнутый тороид "Урбса", купола и галереи Лунной Системы -
естественная среда обитания.
- Я, должно быть, не смогла бы там, - вздохнула Алена. - Это же ужасно
- никогда не видеть настоящего бесконечного голубого неба, не бегать по
настоящему лесу...
- По-моему, смогла бы, родись ты именно там, - перебил ее Андрей. -
Напротив, сидя, например, на Луне, ты удивлялась бы, как могут эти земляне
влюбляться в атмосферные оптические эффекты и вообще жить в условиях
шестикратной силы тяжести. Тут мне как раз все понятно. Ты что, папа,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг