- Вот оно! - ликующе повторял Кучу к, запуская пальцы в чаши с
драгоценными камнями.
- Вот оно! - взревел он, и воины ответили ему торжествующим громовым
криком. Толпой подступили к богатствам, пожирая их взглядом, не смея
коснуться их - по закону добычу делил хан.
Некоторое время царевич стоял, равнодушно взирая на происходящее, губы
его брезгливо кривились - вот и с Кучука спала маска - в этих блестящих
грудах ему видится райская жизнь, неземное блаженство, наслажденье, экстаз.
Все это призраки! Призраки! Вещи не могут принести счастье, оно скрыто в
самом человеке, в окружающих его людях. А для Кучука человеческая жизнь
дешевле комариной.
Ратибор вздохнул и незаметно выбрался из толпы. Подойдя к обложенному
черепами колодцу, заглянул в него и поморщился: до половины он был забит
костями. За всю свою жизнь царевич не видел столько человеческих останков,
сколько увидел в подземном городе.
Подземный город... Скоро он превратится в подземный город мертвых.
Уйдут, унося добычу, гоня пленных, кочевники, погаснут факелы и костры, и
только два черных идола останутся сидеть среди поклонявшихся им мертвецов.
Сдохнут светящиеся черви в бычьих пузырях, и воцарится мрак.
Люди долго будут стороной обходить смердящую дыру. А по ночам волки и
шакалы станут выть на холме, грызясь из-за добычи.
Он воочию увидел залитую лунным светом равнину, холм над входом в город
и серые быстрые силуэты, услышал вой, содрогнулся.
Почти полгода провел царевич Ратибор с кочевниками Кучука. Он одичал,
стал смугл, жилист и худ. Много злых дел было на его совести, но они не
принесли долгожданной уверенности. Если прежде он твердо знал, что никогда
не сможет снова занести над Млавой меч, то теперь он не знал ничего.
Царевич ощущал себя подвешенным посредине между добром и злом. И ровно
половина пути осталась еще до царства Тьмы, до окаменения сердца, до
избавления от Млавы. Иногда Ратибор задавал себе вопрос: чем же станет он
сам, когда лишится способности чувствовать?
Убьет демона и восполнит собой эту убыль в полчищах адских сил? Чем
станет жить?
Зарубленные воины и старики, сломанные женские судьбы, проданные в
рабство дети, слезы ограбленных, обреченных на нищету и смерть людей - все
злодеяния отягощали его душу. Но и этого было мало, чтобы победить
демона-убийцу.
Последнее время дела Кучука шли худо. Его били и гнали, и вот уже
вторую неделю неутомимо преследовал его с большим отрядом Майбл-Лафар, по
прозвищу "истребитель кочевников".
Усталые кони медленно шли в сторону гор.
Ратибор, положив поводья на луку седла, отдавшись на волю своего
скакуна, дремал.
Кучук возглавлял отряд. Рядом с ним ехала верная Бичике. Она держалась
из последних сил, ее шатало в седле от усталости и непреодолимого желания
спать. Хан оглянулся на воинов: они тащились вразброд, многие дремали,
свесив голову на грудь. Предводитель кочевников толкнул в плечо жену, Бичике
проснулась и виновато улыбнулась.
- Не могу больше.
- Сейчас сделаем привал. Кони устали сильнее людей. - Он помолчал,
потом тихо добавил: - Кажется, нам не уйти.
Женщина испуганно глянула на мужа.
- Нас убьют?
- Таких женщин не убивают. Их берут в наложницы.
- Я не смогу жить без тебя.
Кучук оставил ее последние слова без ответа В лощине меж двух холмов
хан подал знак остановиться, спешился и помог сойти с коня жене. Без сил она
повалилась на траву. Засыпая, прошептала: - Не оставляй меня одну, возьми с
собой.
Там на священных полях мы будем снова счастливы.
Разостлав на траве чепраки, воины валились, как подрубленные, и
засыпали. Вскоре бодрствовали лишь двое - Кучук и Ратибор.
Хан подошел к царевичу, застывшим мрачным взглядом посмотрел на него.
- Тебе пора уходить... Еще можно уйти.
- Уйдем все вместе.
Кучук покачал головой.
- Нет... Нет сил у коней, уйти можешь только ты - ты чужой.
"Взлелей в себе жестокость, убивая ради выгоды, по злобе..." - эхом
зазвучал в голове Ратибора голос ведьмы и смолк, не закончив начатого.
- Я останусь, - сказал царевич.
- Как хочешь, - Кучук равнодушно отвернулся, пошел к жене, лег рядом.
Ратибору снился сон: он падал в пропасть, свистел ветер в ушах.
Мучительный, однообразный, долгий сон. Потом ему привиделось лицо безмятежно
спящей Бичике: бисеринки пота блестели на нем. На смену женскому явилось
мужское - хмурое лицо Кучука. Над грудью женщины повис нож. Раздались крики,
утонули во вспышках зеленого пламени.
Открыв глаза, Ратибор почувствовал - что-то изменилось. Нащупав рукоять
меча, рьтком сел. Мертвые тела лежали вокруг, меж них бродили воины
Майбла-Лафара в черных кольчугах, с круглыми щитами. Один прошел совсем
рядом, взглянул на Ратибора и пошел дальше. Меч его был окровавлен.
"Зачем? Все бы разом", - подумал тоскливо царевич, встал и пошел,
невидимый, разыскивать своего коня.
Мимо пронесли-надетую на копье голову Кучука. Ратибор остановился,
поискал глазами Бичике. Она лежала на чепраке там же, где он видел ее еще
живой - спящей. Лицо женщины было безмятежно, из левой груди торчала рукоять
кинжала.
Ратибор понял: Кучук убил ее во сне, избавив от земных страданий.
Теперь их души уже вновь соединились в ином мире. А его будет еще долго
скитаться по земле, гонимая беспощадным демоном, любовь к которому он так и
не смог одолеть до конца.
Близился полуночный час. Огромная яркожелтая, дикая луна глядела на
черный лес и серебристую реку внизу. Заухал вдали филин, предупреждая
неведомо кого и о чем. Чуть погодя что-то пронеслось низко над макушками
деревьев и черным пятном опустилось у обрывистого берега.
Упал черный плащ, и луна осветила плешивую лесную ведьму. Оглянувшись
по сторонам, она направилась к вековому дубу, росшему на самом краю обрыва.
Встав подле него, колдунья свистнула. Звук разнесся далеко в мертвой тишине
ночи. Не успел он стихнуть, как в чаще послышался треск: большой сильный
зверь ломился сквозь нее, не разбирая дороги.
Все ближе и ближе, и вот к дубу выбежал огромный черный вепрь с
огненно-красными глазами.
- Копай! - приказала ведьма. И кабан принялся быстро рыть землю между
двумя толстенными корнями. Вскоре он слился с темной землей, и только
сопенье выдавало его присутствие. Некоторое время спустя вепрь вытолкнул из
ямы большой медный котел. Сделав свое дело, он хрюкнул и исчез в лесу.
Старая колдунья свистнула дважды, еле слышно зашелестели крылья,
быстрые тени замелькали возле дуба, раздался легкий стук, частый, как дождь.
То летучие мыши носили хворост для костра.
- Хватит! - крикнула ведьма и махнула рукой, отпуская мышей, и они
мгновенно исчезли. Старуха ударила копытом в землю и из нее вылезли три
рогатки: металл заскрежетал о металл, и подпертый под бока котел повис над
землей. Ведьма подгребла под него хворост и свистнула три раза. Тяжело
захлопали крылья, и явились четыре совы, несущие в когтях ведра с водой.
Поставив их наземь, птицы улетели.
Не спеша ведьма отвязала от пояса большой кожаный мешок, размотала
перетягивавшую горловину веревку и высыпала содержимое в котел. Туда же она
опрокинула и ведра с водой.
Затем, набросив на плечи плащ, старуха устроилась меж дубовых корней и
стала ждать.
Ровно в полночь под котлом вспыхнет огонь, тогда она начнет свое
полнолунное колдовство.
На этот раз придется ждать дольше обычного, слишком рано она прилетела.
Ведьма прислонилась, затылком к стволу, в лунном свете ее глаза
вспыхнули, как два желтых огня. Старуха думала: что-то было не так. Не так,
как всегда. Кто-то неведомый направил ее сюда раньше времени - она ощущала
чужую волю, сильную и холодную волю.
- Что-то сегодня будет, - прошептала ведьма. - Какое-то черное дело.
Это - знак. Иначе, зачем гнать меня раньше сроку?..
Но вот время приспело. Сам собой разгорелся огонь под котлом, потом в
нем забулькало варево, разнося вокруг дурманящий запах.
Колдунья поднялась, отцепила от пояса маленький мешочек и опорожнила
его в котел.
Бледно-голубое сиянье поднялось над ним, озарило лицо ведьмы, сделав
его еще ужасней.
Курчавая шерсть на ее голове распрямилась и встала дыбом, безумный взор
впился в пузырящуюся массу, рот оскалился, когти вцепились в раскаленный
край котла, скребли медь.
Что она - дьявольское отродье - видела в своем адском котле, ведомо ей
одной. В какой-то миг ведьма, содрогнувшись, вскрикнула басом: "гха!" и
вновь застыла, но уже ненадолго. Сияние быстро начало гаснуть.
При последних его отблесках на поляну вступила Млава. Она шла,
склонившись к земле, словно разыскивая утерянную вещь.
- Не ищи, его не было здесь, - сказала лесная ведьма. - Ты
призвана... - Она хотела назвать страшное имя, но не смогла, невидимые руки
сдавили ей горло. - Ты призвана... Вот!
Ведьма толкнула копытом котел в бок, и он опрокинулся наземь. Варево,
густое, как болотная жижа, разлилось по траве.
Млава безучастно наблюдала за ведьмой - она думала только о Ратиборе,
стремилась к нему, но сейчас что-то удерживало ее на этой поляне, и она не
могла уйти.
Колдунья порылась веткой в жиже, нашла что-то, подцепила и подняла в
воздух. В лунном свете заблестел маленький серебряный полумесяц на тонкой
цепочке.
- Возьми. Это тебе. В полнолуние он даст силу лететь. В другую пору,
будь то день или ночь, предупредит об опасности. Суженый твой уже не тот: и
жесток, и хитер, и камень мой с ним. Надо вас подравнять.
Ведьма надела колдовской амулет Млаве на шею, и та вновь стала
беспокойно оглядываться.
- Погоди! Еще немного и сможешь уйти. Мне велено сказать тебе
кое-что... Где, когда и как... - Старая яга склонилась к уху Млавы и
зашептала. Та, выслушав покорно, тут же пошла прочь - никакие силы больше не
удерживали ее на поляне. Пошла прямо к обрыву. На краю Млава остановилась на
миг, легко взлетела в воздух и растворилась во тьме. Полная луна сияла на
безоблачном небе.
Колдунья вздохнула.
- Вот так-то, царевич. Было время, да все почти что вышло. Не обессудь.
Туман окутал деревья, утопил кусты, поглотил все звуки. Хоть рассвело
уже давно, солнце никак не могло пробиться сквозь сырую белесую муть,
пронизать ее лучами до самого дна и развеять. Лес стоял оцепенелый и
недоброжелательный: ему не по нраву были этот душньгй туман и шедшая по
дороге женщина. Она не скулила, не выла, как звери, страдала безмолвно, как
делают это деревья, но мука ее была так сильна, что они переживали ее,
словно собственную - мучились вместе с нею. И еще, всем своим неразумным
существом лес чувствовал - с этой женщиной связаны боль, кровь, смерть - и
прошлые, и будущие. Бездну времени рос он в этих краях. Бездну времени жили
в нем и пожирали друг друга разные твари, и лес научился предвидеть, где,
когда и чьи сойдутся пути. Невидимые нити натягивались между зверями и
лопались, обрывая жизни одних и продлевая жизни других. Сейчас лес
чувствовал - нить натягивается все туже и туже, но не мог понять, на каком
конце ее жертва, а на каком охотник...
Ветви почти смыкались над узкой сумрачной дорогой, по которой брела
Млава. Видимая ей одной цепочка конских следов светящимися пятнами выплывала
из тумана. Непривычное чувство - щемящая тоска - наполняло огненное сердце
женщины-демона. Старуха-ведьма раскрыла ей тайну, и Млава знала теперь свою
судьбу. Знала даже, где, когда и как встретится с Ратибором. Предвкушая
долгожданную встречу, она радовалась, но тут же начинала печалиться,
вспоминая об остальном. Ратибор будет ее последней колдовской любовью,
которая навсегда сохранится в сердце, но ему нет места в ее смертной жизни.
И чем вообще будет наполнена она? Одарит ли чем-нибудь, что возместит
великую утрату? Или Млава обречена лишь на мучительные воспоминанья?..
Туманный разум ее не мог примирить прошлое и будущее, уставая,
сдавался. И тогда чувства брали свое: уводили в привычный мир любовных
видений. В нем Млава настигала Ратибора и возвращалась с ним в свой терем.
Вся остальная жизнь их была одна безумная страсть и трепетная любовь.
Иногда ее посещало странное для демона желание - иметь детей. Милые
забавные зверушки - их она впервые увидела во время странствий. Детей любили
и ласкали, они являлись на свет как плоды любви - для Млавы это было
совершенно ново.
Внезапно полумесяц на груди ощутимо потяжелел и разогрелся,
предупреждая об опасности. Млава остановилась. Неясный шум послышался
справа, затем впереди, шагах в двадцати, почти бесшумно гуськом протрусило
через дорогу стадо диких свиней. Млава удивилась: разве это опасность?
Звери, гады и птицы обходят демона стороной.
Стадо скрылось в лесу, но полумесяц не стал ни легче, ни холоднее.
Постояв в раздумье еще немного, Млава пошла вперед: любовная тоска смыла все
страхи.
Дорога спустилась в широкий овраг, заросший елями, березами, ольхой, и
вывела Млаву на поляну. Здесь дорога раздваивалась. Следы ратиборова коня
сворачивали влево. Полумесяц стал еще тяжелее и горячее.
"Опасность где-то рядом!" - поняла Млава и остановилась вновь. Она не
знала, что ей делать. Вот если бы это оказалось как-то связано с любовью,
она сообразила бы, как поступить.
О любви Млаве было известно все.
Женщина-демон подошла к большому старому пню, венчавшему мысок леса,
разделявший дорогу надвое, села на него и стала ждать, когда нужная мысль
придет к ней.
Уже много раз во время странствий случалось так: мгновенье назад в
голове было пусто, а в следующее Млава знала уже, как поступить.
И всегда подсказка оказывалась верной. Млава не задумывалась, кто
помогает ей - это неважно - важно лишь одно: помощь неведомого существа
приближала ее к Ратибору.
Вот и сейчас Млава просидела совсем недолго - только успела чуть-чуть,
скинув башмаки, охладить усталые ступни в росе. Р-раз! И она уже знала, как
вести себя дальше. Не раздумывая, Млава разделась догола, связала в узелок
вещи и пошла вперед...
Четверо нанятых Ратибором бродяг засели шагах в ста от развилки - там,
где дорогу перегораживала сваленная бурей сосна. Они прятались в густом
кустарнике по двое с каждой стороны.
Светловолосый, с буйной бородой вестфольдинг - в обшитой железными
полосами шапке и провонявшем рыбой, смолой и потом кафтане; смуглый,
черноволосый франк - в кольчужной рубахе и высоких желтых сапогах - лежали
слева. Один почесывал веточкой подбородок, скрытый под густыми волосами,
другой покусывал хрусткий стебелек.
Мысли их были просты: если женщина будет красива, они сначала
изнасилуют ее и потом только убьют. Если удастся, после того, как с ними
расплатятся, они убьют двух суннухов, затаившихся по другую сторону дороги и
заберут себе их деньги. На этом общие мысли кончались, и далее каждый думал
уже только о собственной выгоде. Вестфольдинг надеялся заколоть напарника и
стать хозяином всего золота; о том же мечтал и франк.
Суннухи с плоскими бесстрастными лицами, узкими раскосыми глазами, оба
в остроконечных шапках, одинаковых кожаных безрукавках, черных штанах и
низких сапожках думали только о деньгах. Они догадывались, что просто так не
удастся унести заработанное золото и готовы были биться за него насмерть.
Шло время. Холодная сырость обернулась теплым паром. Пар улетучился,
высохла трава, кругом шла обычная лесная жизнь. Млава была уже совсем
близко.
И вот наемники увидели ее. Вестфольдинг и франк сели, вынули из ножен
мечи и положили их рядом на землю, суннухи взялись за луки.
Фигурка приближалась, вырастая... и убийцы изумленно вытаращили глаза:
женщина шла голой! Солнце обливало золотом ее совершенное тело - такое,
какого никто из них не видел ни в жизни, ни на рисунке, ни изваянное в
камне.
Лишь у франка мелькнуло смутное воспоминание о беломраморных статуях
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг