пальцы на рукояти меча.
Скрестив руки на груди, ведьма наблюдала за царевичем. Когда он овладел
собой, заговорила.
- Зря горячишься, молодец! Зря! Поверь, биться с демоном нелегкое дело.
Ее чары свели с ума не одного витязя...
- Такая уродина может свести с ума только Дурака! - презрительно
скривив губы, перебил ее царевич и передернул плечами. Его кольчуга тускло
блеснула разноцветными искрами в отсветах пламени.
- Млава не уродина, - покачала головой ведьма. - Ошибаешься. Совсем не
уродина. Любая баба отдаст свою душу в обмен на ее лицо и тело.
- Видел я, какая она красавица! - фыркнул царевич, махнув рукой в
сторону котла, в котором еще плавал волшебный диск. - Уж такая красавица...
- Что ты знаешь, мальчишка! Замолчи лучше!
Некоторое время колдунья сердито сопела, исподлобья глядя на Ратибора.
Затем, уепокоившись, продолжила:
- Млава прекрасна! Среди людей такие женщины и раз в сто лет не
родятся. Иначе, как же твой брат?
- Ярополк был чересчур легкомыслен и доверчив, - не желая отступать,
буркнул царевич, - она его околдовала!
- Да уж, ей попадались и поумнее и похитрее. Сиди, сиди! - махнула
рукой на оскорбленно вскинувшегося Ратибора ведьма.
- Так вот знай. В волшебном зеркале каждый не таков, каким родится на
свет. Оно показывает суть, а не внешность. Любой писаный красавец, попавший
в его магическую сферу, может предстать мерзким уродом, а урод - красавцем.
Поэтому твои смешки глупы. Млава - красавица, запомни это! Да, впрочем, ты и
сам скоро убедишься, потому что вижу, тебя не отговорить. Что ж... это
похвально... Редко встретишь среди братьев, да еще царского рода, такую
преданную любовь. Да и долг обязывает меня помочь.
Она потянула висевшее на груди ожерелье, и змеиные черепа и волчьи
клыки переползли за спину, а на месте их засверкал большой зеленый камень.
Впитав и преломив множеством граней свет рыжего пламени, он пустил по стенам
десятки маленьких зеленых пятен, задрожавших и заплясавших в такт движущимся
в очаге языкам огня.
- Будь он со мной тогда, никакой костер не был бы страшен, - сказала
ведьма, любовно погладив камень.
- Но только дай слово, что возьмешь клятву с брата, а ему накажешь
взять с отца, не преследовать меня и не давать в обиду глупой черни. Чуть
что, так бегут - дай, дай, помоги, а как собьются в кучу, так норовят
отблагодарить костром.
- Клянусь! - сказал Ратибор и поцеловал висевший на груди родовой
талисман, Ведьма удовлетворенно кивнула и принялась рассказывать.
- Вся ее сила в красоте и глазах. Любой заезжий витязь, увидев такую
красавицу, тотчас теряет голову и сам идет на смерть. А для тех, кто
предупрежден, кто жаждет отомстить, как ты, припасены ее чудесные глаза.
Взглянешь в них и пропадешь. Сначала она лишит тебя воли, и ты полюбишь ее,
потом выпьет твою любовь, а с ней заодно и разум. И нет тебя... Такова
Млава. Промедлишь миг, потеряешь жизнь. Не подойдя, не сможешь убить. А
приблизишься, погибнешь.
- А если подстрелить ее из лука?
- Она никогда не покидает терема.
- Тогда я подстрелю ее в окне.
- Вряд ли тебе это удастся, царевич. Она чувствует мужчину за несколько
верст.
- Тогда я возьму с собой женщину, которая убьет ее.
Закрыв глаза, ведьма покачала головой.
- Не тешь себя пустыми надеждами, ничего из этого не выйдет. Демон - не
лесной олень. Неужели ты думаешь, Млава прожила бы столько, если бы ее было
так просто убить?.. Не-ет! Единственный способ - рискнуть своей жизнью.
Единственный!
- А чтобы ты не погиб наверняка, я дам тебе этот камень, - ведьма
отцепила от ожерелья подвеску с изумрудом и протянула Ратибору.
Ладонь, в которую он лег, озарилась зеленым светом.
- Келагаст охранит тебя в минуту опасности, когда ты не в силах будешь
попросить об этом, и исполнит любой приказ: убьет, укроет, укажет, сделает
все.
Царевич кивнул, зачарованно глядя на магический кристалл. Видя, что он
плохо слушает ее, ведьма сердито хлопнула Ратибора по плечу.
- Слушай, а то никакой камень не поможет. И не воображай, что с ним ты
сможешь легко одолеть Млаву. Против Млавы он бессилен. Как только увидишь
ее, бери меч и рази, что есть силы. Не гляди долго и не вступай в разговоры,
иначе погибнешь. Защитить ее некому, с ней только одна служанка - такая же
старая ведьма, как я. Но она тебе не страшна даже и без Келагаста.
- Но если не убьешь!.. - Глаза колдуньи расширились и застыли. Взгляд
их уперся во что-то только ей одной видимое в темноте. - Пеняй на себя. Тебя
ожидает незавидная участь. Она полюбит тебя и будет преследовать до тех пор,
пока не добьется своего: настигнет и, заключив в объятья, поцелует. Ты
превратишься в жалкого дурачка и вскоре умрешь. Такова любовь демона.
- А что станет с ней?
- С ней?.. Она тоже умрет, но не как ты, а от старости. Таково
заклятье. Если Млава полюбит и не сможет погубить, исполнив свое
предназначенье в последний раз, - ведьма нацелила желтый коготь в грудь
царевичу, - она превратится в смертную женщину и проживет ровно столько,
сколько отмерено богами человеку.
- А скольких она погубила, ты знаешь? - опустив голову, тихо спросил
Ратибор.
- Кто знает, кроме нее самой... Наверное, тысячи, а может быть больше.
Ей самой уже за 30 веков...
Царевич кивнул, глядя на огонь, и ведьма замолчала. Стало тихо. Снаружи
временами доносился звук не то поднявшегося к ночи ветра, не то тоскливого
волчьего воя.
"Ну что ж, вот мальчик и испугался, - подумала старая колдунья и,
исподлобья окинув Ратибора быстрым взглядом, перевела его на огонь. - И
хорошо. Жаль было бы, если б он погиб... Келагаст! Хм! Даже с Келагастом,
зная о ней все, я и то не осмелилась бы пойти против МЛАВЫ!.. Потому он и
рвался, что не понимал, что она такое на самом деле. Да и вообще, какой
человек может представить демона во всей его силе. От тех, которые познают
ее, остаются лишь кости. Зачем ему умирать так рано? Постыдится немного, да
и то... Кроме меня ведь никто не видел. Пусть поживет свое, успеет еще
познакомиться с костлявой. Никто не минует..."
Но ведьма ошиблась, хитрая прозорливая старуха, она не угадала на этот
раз. Ратибор не изменил своего решения, он думал о другом.
- Значит, она... никого... никогда не любила... по-настоящему?..
Долго!.. - с запинкой спросил он. - Раз до сих пор жива... Как же она...
может?
Ведьма с удивлением посмотрела на царевича.
"О чем он думает, дурачок?! Кому нужна его любовь?!" Презрительная
ухмылка покривила ее щеку, она покачала головой.
"Дурачок!" - Любовь не для бессмертных, юноша. Запомни это навсегда.
Или, вернее будет, на то время, пока ты еще жив. Чтобы существовать вечно
или хотя бы достаточно долго, нужно выбирать такие удовольствия, которые не
слишком сильно затронут твое сердце. Которые дадут, но не возьмут ничего
взамен.
- Любовь только для человека, потому что она сжигает. А огонь, -подняв
правую бровь, она на мгновенье застыла с приоткрытым ртом, - каким бы ни
было большим и сырым дерево, в конце концов всегда сожрет его. Нужно
выбирать, царевич, либо любовь, либо долгая и приятная жизнь.
Не зная, что ответить колдунье, Ратибор кивнул головой и поднялся.
Приоткрыв дверь, он замешкался на пороге, затем решительно захлопнул ее
и повернулся к ведьме.
- Скажи! - начал он, глядя ей прямо в глаза. - Почему ты помогаешь
МНЕ?! Ведь ОНА ближе тебе, чем я, она - такая же, как ты. А ты помогаешь мне
против нее, помогаешь ее убить! Почему?!..
Не ответив, ведьма взяла огромный ковш и осторожно поддела им волшебное
зеркало. Обтерев, она унесла его в темноту и некоторое время стучала и
звякала там чем-то. Затем вернулась.
- Если бы зло было едино, молодец, на свете уже давно не осталось бы
ничего кроме зла, а людей и подавно. Вы существуете лишь потому, что зло
есть зло и для самого себя, оно - зло для всех и творит его надо всеми.
Прощай. И подумай над тем, как твоему мертвому брату удалось переплыть море.
Это - ловушка! Колдовство! Мертвец - не корабль. Млава приманивает тебя. Она
всегда поступает так. Выпив до дна одного, завлекает его родичей, друзей,
врагов, слуг - всех, кого сможет завлечь. Ей всегда нужны новые жертвы. А
сами они являются нечасто.
- Помни это. Если будет нужен совет, Келагаст призовет меня.
Прошло три дня, и Ратибор, оставив престол младшему брату Тиудемиру,
отправился в путь.
Дорога его лежала на запад.
Уже вскоре ему стали встречаться страшные следы войны: разрушенные и
сожженные города, покинутые селенья, прикрытые снегом выгоревшие поля. Над
местами недавних битв тучами кружили вороны, яростно сражаясь за добычу с
волками и бродячими псами.
Затем владения царя Всеслава кончились, и копыта коня застучали по
раскинувшейся до горизонта, бесконечной чужой земле.
Характер местности начал меняться: она стала более холмистой и голой.
Лишь корявые сосны да серые валуны торчали на лысых буграх, меж которых
вилась дорога, а как-то утром в разрыве низких туч открылись близкие горы.
Их остроконечные вершины были беды, а скалистые склоны прикрыты редким
темным лесом. Деревья, точно толпа, карабкались по ним вверх. Они натужно
тянули вперед свои ветви и горбили длинные стволы, а высокие черные ели
молча и недобро глядели вслед проезжавшему внизу Ратибору.
Двое суток спустя горы словно переломились и пошли на убыль, навстречу
повеяло теплом.
К закату пятого дня бесконечный лабиринт ущелий оборвался, и перед
усталым путником раскинулась пустыня. Начинаясь у подножия скал, она
простиралась во все стороны до горизонта, волнистой чертой срезая край
садящегося солнца. Отдохнув, набив дичи и запасшись водой, Ратибор углубился
в пески.
Он шел только ночами, прихватывая часть вечера и утра, когда воздух
начинал остывать или не успевал еще раскалиться. Днем спал, укрывшись под
склоном бархана, раскинув над собой полог из привязанного к оружию плаща.
Однажды в полдень, когда путь через пустыню близился уже к концу -
жившие на краю горной страны люди сказали, что он займет не более пяти
полных переходов,- высушенные и обессиленные жарой человек и конь были
разбужены чистыми высокими звуками. Казалось, где-то вдали за песчаными
холмами трубили в серебряные трубы. Звуки были мелодичны и приятны, но,
приближаясь, вселяли в сердце Ратибора все возрастающую тревогу. Достав
волшебный изумруд, он приказал ему призвать ведьму. Воздух задрожал, и
мгновенье спустя над землей повис ее полупрозрачный образ.
- Пустыня поет, зовет песчаную бурю! - крикнула она. - Ляг наземь и
укрой лицо и морду коня плащом, да поплотнее, иначе погибнешь!
- А Келагаст?! - крикнул царевич начавшему бледнеть видению.
- Он поможет... после... - донеслось сквозь гул налетевшего внезапно
ветра. Он быстро набирал силу, ревел, грохотал, катя по земле камни, срывая
с барханов струи песка, превращая их в сказочных чудовищ, грозно
размахивающих в багровой мгле извивающимися щупальцами.
Повалив наземь испуганно храпящего жеребца, Ратибор приник к его
напряженно вздрагивающей шее и, следуя совету ведьмы, плотно закутал головы
плащом. Некоторое время царевич еще слышал рев бури, боролся с
наваливавшимся на него, забивавшим ноздри и рот, душившим песком, потом
потерял сознание.
Оно возвратилось к Ратибору вместе с настойчивым царапаньем и тыканьем
в спину.
Царевич с трудом пошевелился, застонал и сразу же, проверяя, стиснул
пальцы - нет, не потерял, камень был в руке. Извиваясь всем телом,
расталкивая песок ногами и плечами, разгребая свободной рукой, Ратибор
принялся помогать своему неизвестному избавителю.
Неожиданно что-то, крепко вцепившись в плащ и кольчугу, резким
движением вздернуло его в воздух. Сквозь забивавший глаза песок и слепящую
завесу солнечного света царевич различил большое темное пятно,
раскачивавшееся перед ним и приобретавшее по мере того, как к нему
возвращалось зрение, вид невероятного кошмарного чудовища.
Оно походило на живой клубок спутанной черной шерсти, с торчащими
наружу двенадцатью паучьими лапами, две из которых цепко держали Ратибора в
своих блестящих когтяхкрючьях. Это был скунг - пожиратель химер, выходящий
на охоту после песчаных бурь, чтобы поживиться легкой добычей, или
подстерегающий ночных путников и зверей у входа глубокой подземной норы.
Поймавший Ратибора скунг медлил, приглядываясь, не грозит ли ему
какая-нибудь опасность. Восемь, расположенных полукругом, бусинок-глаз
внимательно наблюдали за человеком. Он сильнее сдавил добычу, и она
задергалась, пытаясь вырваться, заколотила конечностями по его мощным,
одетым панцирем лапам.
Это было ему знакомо - движение и страх.
Скунг присел на задние лапы и, разинув пасть, потащил в нее Ратибора.
Но этих коротких, отпущенных замешкавшимся хищником мгновений хватило
на то, чтобы царевич успел крикнуть:
- Келагаст, спаси меня!
Оборвав тонкую серебряную цепочку, он вытянул вперед руку, в которой
сжимал камень, и направил его на чудовище. Вмиг яркое дневное солнце
ворвалось в чудесный кристалл, рассыпав по песку прозрачные зеленые пятна,
затем свет собрался в центре, превратившись в ослепительную пульсирующую
точку, и тонкий белый луч, словно клинок, вонзился в мохнатую грудь зверя.
Пробив три его сердца и перебив позвоночник, уже алым он вышел из спины и
зашипел в глубоком песке.
Лапы скунга конвульсивно дернулись и, отшвырнув далеко в сторону
Ратибора, забились в агонии.
Царевич мгновенно вскочил и, подхватив выроненный при падении изумруд,
вновь направил его на скунга. Он до тех пор погружал в его тело клинок
жгучего света, пока от хищника не осталась лишь кучка серого пепла.
Еще день пути, и пустыня кончилась, сменившись гнилыми туманными
болотами. Теми, что Ратибор видел в волшебном зеркале лесной ведьмы. Вокруг
было безлюдно и не по-доброму тихо. Гигантские цветы, росшие на замшелых
деревьях, поворачивали к царевичу свои разноцветные получеловеческие лица.
Источали сладкий дурманящий аромат. Словно магические знаки, светились на
могучих стволах ядовитые лишаи. Что-то лопалось в глубинах трясины,
вздыхало, распространяя удушливый запах гнили. Тоскливый крик выпи мешался
со зловещим хохотом упырей. Кто-то ломился в чаще, не разбирая дороги.
Странные желтые дымы, курившиеся над болотом, почуяв путника, подползали,
стелясь по земле, к ногам коня, но верный Келагаст всякий раз отпугивал их
пульсирующим зеленым пламенем.
К счастью, болотавскоре кончились и вокруг раскинулась душистая
цветущая степь.
Но и здесь было неспокойно: уже через несколько часов навстречу
Ратибору стали попадаться беженцы, поспешно сворачивавшие при виде
вооруженного всадника в травяные дебри.
В дорожной пыли валялись обломки оружия, утвари, обрывки одежды, а
иногда у обочины встречались оттащенные в сторону тела людей.
После полудня Ратибор выехал на перекресток, где дорога разделялась
натрое. Принц долго вглядывался вдаль, в одинаковую везде степь, в которую
уходили лежащие перед ним пути, но ничто не подсказало ему, какой из них
следует выбрать. Тогда он мысленно обратился к Келагасту, и через несколько
мгновений ктото невидимый, легко взяв за подбородок, повернул его голову
вправо.
Пришпорив коня, Ратибор поскакал по указанной дороге. Вскоре она стала
уже, а к вечеру и вовсе превратилась в торную тропу, поросшую островками
молодой травы.
"Ну что ж, тем лучше, - подумал царевич. - Безопаснее будет путь".
До самой ночи он не встретил ни одного человека.
Когда совсем стемнело, слева вдалеке забрезжило зарево: что-то
горело -не то степь, не то селение. Там за горизонтом, по рассказам
беженцев, шли бои.
Неожиданно над головой Ратибора свистнул ременный аркан, и, сдернутый с
коня, царевич покатился по земле и упал в глубокую яму, где на него тут же
набросились несколько человек. Они навалились сверху, жестоко выкручивая
руки и сдавливая шею петлей, потом вдруг отпустили.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг