Из-за поворота в конце вдруг выскочили три машины. Они шли одна за
другой, очень быстро. Михаил вжался в темноту козырька над таксофоном,
сдвинул предохранитель "осы".
Мимо просвистели три иномарки. В центре - большая, длинная, может
быть, "Даймлер", может, старый "Линкольн". Головная - маленький
"Мерседес" - шла точно по осевой, замыкающая, что-то незнакомое, мощное,
двигалась, как полагается, со смещением на полкорпуса влево.
Михаил вытер с лица дождь и пот. Тополя над притихшим асфальтом
шевелили широкими мокрыми листьями.
что я тут делаю
Дома Гоша стоял посредине комнаты, руки по швам. Вымытый, влажный,
бледный, трезвый и свежий. Таким же свежим был у него желвак на скуле под
глазом.
- Не признается, - с огорчением сказал Павел, уплетая и запивая. - Ни
в чем не признается, паразит. - Рявкнул: - Как попал сюда? Кто такой? Имя,
чин, задание?
- Надо сниматься, Батя, - отказываясь участвовать в новом балагане,
сказал Михаил. - Садись, Гоша, выпей, если хочешь, только немного.
На физиономии Гоши, до того абсолютно отрешенной, появилась мысль.
Михаила он вспомнил. Сломался пополам, потянулся к ближайшей бутылке.
- Но! - Павел налил сам и подал. - Всю ты мне воспитательную работу
портишь, Братка.
Михаил занялся Мурзиком. Кот не хотел лезть в ящик, его приходилось
уговаривать. Павел отщелкивал от автоматов магазины и бросал их в холщовую
сумку. Гоша все это наблюдал замаслившимися глазками.
Когда в дверь позвонили, у двоих в руках взметнулось оружие, Гоша
поперхнулся.
- Ты дверь на место приставил? - шепнул Павел.
- Нет. Не помню.
- И все-таки звонят. Иди и приготовь ручки, на них сейчас навесят
браслеты. - Протянул Гоше бутылку целиком. - Нас накрыли. Поспеши,
приятель. Я хотел бы попасть с тобой на одну шконку.
Глава 15
Он не позвонил и не приехал. Все повторялось. Снова она одна сидит у
телефона, за окнами синеет вечер и шумят улицы, а он не позвонил.
Она не привыкла так. Еще ни один из ее мужчин не позволял себе
такого, что позволяет этот Миша. Сначала он кружит ей голову, потом вместо
вечера в приличном месте заставляет всю ночь слушать собственные байки в
компании каких-то то ли бомжей, то ли бандитов в квартире, несомненно,
подвергшейся налету каких-то других бандитов. Да еще и запугивать пытается.
А теперь, изволите видеть, даже не берет себе труд позвонить извиниться!..
Самой? Нет, благодарю покорно, больше она не станет унижаться, накручивая
телефон, как сопливка какая-нибудь. Довольно. Она так не привыкла.
Дав Елене-первой высказаться до конца, она заставила ее посмотреть на
изничтоженные часы.
"И это тоже ты, голуба моя. Не смей прятаться за мою спину. А
вообще-то заткнись и сиди тихо. Если он не звонит - значит, у него что-то
стряслось, и насколько мы успели его понять - что-то неприятное".
Она решительно начала собираться. Джинсы и клетчатая ковбойка,
прочные, но легкие башмачки на сплошной подошве. Волосы подколоть. Сумку
через плечо, на нее повесить курточку. Совсем молоденькая
девочка-стройотрядовка, что ты.
Документы, деньги. Подумав, она захватила всю наличность, что была в
доме, и обе "Визы", косметичку, всякие мелочи.
Выкопала из-под белья футляр с колье, полюбовалась. Бриллианты играли
странным блеском. Почти бросила их обратно.
"Вечерние туалеты придется оставить, голуба. Присядь, ты можешь сюда
не вернуться. Бусыгин, прощай на всякий случай. - Она хихикнула. - Мальбрук
в поход собрался".
На пороге оглянулась. Не вернуться? Здесь остается память о папе, о
деде, о маме. Даже о той крашеной рыжей, с которой папа прожил всего два
года. Тени остаются, а она уходит. Вот просто берет и уходит. Мальбрук в
поход...
За дверью дежурил Василь Василич-младший:
- Куда это вы, Елена Евгеньевна, на ночь глядя? Воздухом подышать?
Она оправилась от неожиданности:
- Это что, домашний арест?
- Помилуйте, какой может быть арест? Если прогуляться, так я сейчас
вызову машину - и пожалуйста, куда хотите. Только я, понятное дело, с вами,
простите великодушно.
У Елены Евгеньевны загорелись щеки:
- Пропустите и не смейте ходить за мной!
- Вот этого-то я и не могу. - Похожий на каменную бабу Василь-младший
развел руками-лопатами. - Пропустить - да, а чтобы совсем без присмотра -
нет.
Она испытывала такой гнев, смешанный со стыдом, каких не знала
прежде:
- Вы... вы... Как вы смеете! Я позвоню... я... и вас...
- А и позвоните, - обрадовано сказал ее сторож. - Все недоразумения
лучше прямо к нему. А я что ж, я человек не вольный...
Еще мгновение, и она не отвечала бы за себя. Ахнула дверью перед
придурковатой рожей, кинулась в спальню.
Она сжимала кулаки, ударяя в сведенные колени. Наконец подступившая
граница, где было пространство, населенное линиями и черточками,
задвинулась обратно, где она ее уже не видела.
Тогда она тихонечко передохнула.
"Чего они добиваются? Чтобы я сорвалась, и тогда кто вообразит
последствия? Он просто не понимает, - подумала она. - Я позвоню ему и все
объясню".
Однако вместо номера Андрея Львовича, по которому он откликнется в
любое время суток, где бы ни находился, она набрала совершенно другой, и
опять шли безнадежные гудки.
Все повторялось. Его все-таки нет.
Елена Евгеньевна разрыдалась, выплакалась и успокоилась. Даже
повеселела.
"Какая бы у этого Василича-младшего ни была мама, Василичем-старшим
там и не пахнет". Ей стало еще веселее.
Она закурила, подвинула к себе телефон поближе. "Позову девчонок или
сама набьюсь. Вась-Вася-маленького с собой возьму для смеха".
Дома не оказалось ни Ритки, ни Марианны, ни Зои Александровны. Даже у
Маринки, панически боящейся вечерних и ночных улиц, а в особенности лифтов,
никто не отзывался. Андрею Львовичу она звонить раздумала.
"Это называется форменное невезение", - подумала она и вдруг,
повинуясь импульсу, набрала "сотню". И тут ей ответили ровные гудки.
Елена Евгеньевна поняла.
Глава 16
- Рук не опускать, лишних движений не делать. Два шага вперед, сесть
на пол.
Жук-Вадим сделал разрешенные два шага, сел, не отнимая рук от
затылка.
- Быстро - сколько внизу?
- Две машины, четыре человека. Я один пришел, Михаил Александрович, а
могли бы все. Вас с товарищами приглашают для беседы.
Павел, стоявший, прижавшись, у него за спиной, сделал неуловимое
движение. Сказал, принимая тело:
- А как же! На вареники нас приглашают... Исчез из передней, вернулся
через пару секунд:
- Вроде не врал. - Проворно оттащил Вадима в комнату и уже там: -
Гошка, поставь, зараза, бутылку, хватай ближний автомат, уходим.
Михаил контролировал лестничную клетку. Они обменялись с Павлом
понимающими взглядами. Михаил на пальцах показал два и четыре и легонько
постучал ладонь о ладонь. Значит, у самого подъезда встали, не таясь.
- Погляди-ка, Братка, чего у него было. Плоская металлическая банка,
втрое меньше пивной,
без надписей и маркировок, и, как у пивной, на крышке кольцо. Успей
Жук за него дернуть, все свалились бы от газа, бери голыми руками.
"А как подъехали, мы и не услыхали", - подумал он, пряча "банку" в
карман. Перекинул "осу" на правый бок, продев в ремень плечо и голову.
- Гоша, иди ко мне поближе. Вообще рядом держись.
Батя показал им сложенные колечком пальцы, вызвал лифт, а сам легко и
бесшумно побежал вниз. С улицы лестница не просматривалась, зато те, кто их
ждет, теперь знают, что они спускаются на лифте.
Последний, пятый пункт плана гласил: раз уж Михаил под колпаком, а
это подразумевалось, то отрываться надо всерьез. Для этого надо было
дождаться, пока за ним приедут сами. Слова Бати, что уж тогда остальную
слежку точно снимут, звучали логично. Он же настоял, что прорыв берет на
себя. Михаил поморщился и согласился.
Пока их хотели взять хитростью и малой силой, значит, еще не
принимали всерьез.
- Гош, ты не обижайся на Павла, он вообще мужик нормальный. Ха! -
спохватился. - Стрелять-то ты умеешь?
- Разберусь. Что Гоше терять, чего бояться. Все свое он уже потерял.
Выстрел на улице, другой. Очередь будто поперхнулась. Гоша взял
автомат, как палку.
Возле двух машин в лужах лежали несколько тел. Одно слабо
шевельнулось. Михаил непроизвольно ударил снизу вверх по стволу в руках
Гоши, но тот и не думал стрелять.
- Батя!
- В машину... да не в "жигуль", в другую... Соврал, гад, их шестеро
было... - По бороде у Павла текла кровавая пена. Ему помогли завалиться
внутрь "Волги". Бледность Гоши, который поддерживал ноги Павла, была
заметна даже в темноте.
- Машину... поменять. Вдруг - "маячок"... засекут...
- Успеется, Батя. Да и кому засекать, ты их хорошо сделал.
- Оно так...
Михаил погнал по улицам, далеко уходить не стал. Выбрал двор
потемнее, в нем еще более темный закоулок, выключил мотор, обернулся в
темноте.
Нужно было ждать Павла. По крайней мере, одну пулю он получил в
легкие, да штанина намокала сзади от пояса. На озере ему понадобилось минут
пятнадцать. Но тогда попаданий было больше.
- Зачем остановились? - робко подал голос Гоша. - Его же надо в
больницу.
- Мне, Гошка, ни в какую больницу не надо, - хрипло сказал Павел,
делая попытку усесться. - Изобрази лучше бутылочку сухого, но обязательно
красного. Или кагора. Себе тоже имеешь право. Только пива, никаких
"граммчиков".
- Ты все забыл, Гоша, я же объяснял тебе, - сказал Михаил.
Гоша недоверчиво покосился на утирающего кровь с бороды Павла. Потом
опять на Михаила.
- Думаешь, ты один у нас такой очевидный-невероятный? Мы тоже
кой-чего могем. Где вино, из меня в этот раз не меньше литра вылилось.
Какую-то артерию в заднице задели, сволочи.
-Делай давай, - подбодрил его Михаил. Для Павла появилась бутылка
"Мукузани", себе Гоша честно прислал пива. "Экю", пятилитровый жестяной
бочонок.
- Ну, Егор Кузьмич, ты ухарь. - Михаил перекинул бочонок назад. -
Давай-ка по-умному, нам сегодня еще многое предстоит, не время для пивных
ресторанов.
- Чего пристали, - забурчал Гоша, - связался я с вами не по воле
своей...
- Сиди. - Широкая ладонь прихлопнула несчастного Гошу, как бабочку. -
Хочешь жить - сиди. Уже за одно то, что ты автоматическое оружие в руки
взял, пятерка тебе обеспечена. Плюс групповое дело, плюс статья за
бандитизм, плюс сопротивление властям, плюс хищения с признаками особо
изощренного преступления и применением секретных спецсредств. Сиди.
- Я ничего не делал, вы меня силой!
- Пока разберутся, полгодика в сизо - тоже не мед.
- Я феномен! Меня в Академию наук надо.
- Вот оттуда и заберут.
- Мне везде хорошо будет, в любой тюрьме. Все будет у меня.
- А местечко рядом с паханом на нарах определят, "шестерки" день и
ночь станут на перьях держать, чтоб ты чего не надо не прислал.
Михаил сказал, подыгрывая Павлу:
- Гоша, ты влип. Все мы влипли. Всем и выворачиваться надо. Слушай,
что тебе умные люди говорят. Теперь так. Нужна машина, желательно иномарка,
обязательно белая, светлая. Можешь - сюда?
- Братка, а он не может сразу нас - куда-нибудь? Гоша застеснялся,
сложил ладошки перед собой:
- Не выходит у меня. Я себя пробовал сдвинуть, ну, пока вас не было.
Кота твоего, Мишк, пробовал. Не получается. Не срабатывает что-то. Может,
потому, что живое? Получилось бы - вы меня б видели. А машину счас
спроворим. Только, значитца, по-моему будет, а не по-вашему.
Он отнял руки от колен, и там, чуть привалившись к скобе автомата,
обнаружился стаканчик с "граммчиками". Гоша чинно его оприходовал, сунул
руку за пазуху ветровки, полученной взамен плаща, отколупнул корочку
"Бородинского", понюхал со значительным видом, сжевал:
- Вот так у нас будет, господа-товарищи. Я вам тоже не ишак.
- Ладно, шут с тобой. - Павел поводил плечами, проверяя тело, набрал
воздуху в грудь, выпустил. - У меня все. Держи, Братка.
Михаил пригляделся к лежащему в подставленной руке. Четыре штуки, две
чуть деформированы.
- Ты бы их собирал, что ли, Батя.
- Пробовал. Больно много получается, с собой тяжело таскать.
Терминатору-то лучше было, он хоть железный.
Глава 17
Эта ночь оказалась бессонной и для Андрея Львовича тоже.
Зайдя с помощником в свой кабинет, он первым делом запросил новейшие
данные по "Повороту" - так закодировали в "отделе активных мероприятий"
проходящую в эти минуты встречу на станции "Выхино". На само место встречи
он распорядился послать только наблюдателей и теперь не знал, досадовать по
этому поводу или не очень.
По сценарию Михаил должен был пойти на вынужденное сотрудничество с
теми, кто назначил ему свидание, предварительно выкрав из больницы его
человека. Те, кто Алика в больницу отправил, кто пытался устроить взрыв, а
затем все-таки совершил разгром странной квартиры, - к этим, в "Выхино",
отношения не имели. Они вообще были не москвичи.
Когда пришло известие о попытке подрыва, Андрей Львович немедленно
распорядился выйти на первых лиц в группировках, где его организация имела
влияние, разобраться, прекратить и взять дело на себя. Шустрые неотесанные
приезжие тем временем уже успели зачем-то выкрасть совершенно постороннего
человека, а в доме у него совершить двойное убийство с имитацией пожара.
Их сразу нашли, им приказали, разобрались и взяли дело. Постороннего
отпустили, но он тоже пропал.
После согласия - искреннего или ложного, все равно - Михаилу
предложили бы немедленно ехать для обсуждения условий, на что он,
естественно, не пошел бы. Тогда его попытались бы взять силой, и в
результате он был бы или увезен, или задержан вместе со своим другом,
который, конечно, не пустил бы его на свидание одного, или убит в
неизбежной стычке.
"Отдел активных мероприятий" фирмы Андрея Львовича никогда не делал
грязной работы руками своих сотрудников. Почти никогда, если быть
совершенно точным. Но для этого существовала особая группа. "Отдел" же лишь
планировал и осуществлял контакты.
В исходе первом - Михаил увезен в неизвестном направлении - он все
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг